15
Нари

Нари оглянулась, но паром уже отчалил, вышел в открытое озеро, и капитан снова затянул песню. Она вдохнула полной грудью и зашагала за Дарой и купцами Аяанле. Вместе они вышли к гигантским воротам, прорубленным в латунной стене. По обе стороны от ворот громоздились латунные крылатые львы. В остальном же доки были заброшены, разруха здесь царила страшная. Осторожно лавируя между осыпающимися монументами, Нари снова заметила серого ястреба, который наблюдал за ними с высоты, примостившись на плече одной из статуй.

– Это место похоже на Иераполь, – прошептала она.

Останки былой роскоши и гробовая тишина заставляли усомниться в том, что за высокими латунными стенами кроется бурлящий жизнью город.

Дара в смятении посмотрел на заброшенный пирс.

– В мое время здесь все было куда величественнее, – согласился он. – Гезири никогда не питали интереса к утонченным аспектам жизни. Не думаю, что их заботит уход за этим местом. – Он перешел на шепот. – Кажется, доки вообще нечасто используют. Я уже много лет не видел ни одного дэва. Думал, они боятся путешествовать после того, как Нахид истребили. – Он тихонько улыбнулся ей. – Может, теперь все изменится?

Нари не улыбнулась в ответ. Мысль о том, что одно ее присутствие может повлиять на возобновление торговых связей, тяготила ее.

Они подошли ближе, и массивные металлические двери распахнулись. У входа сновало несколько мужчин, внешне смахивающих на солдат. Они были облачены в черные набедренники, доходящие до голени, черные туники без рукавов и темно-серые тюрбаны. Кожа у всех была одинакового бронзового оттенка, черные бороды – подстрижены так же, как у лодочника. Один из них кивнул купцам, разрешая им проходить.

– Это Гезири? – спросила Нари, не отрывая глаз от длинных пик, которыми были вооружены двое солдат. Их серповидные наконечники переливались медью.

– Да. Королевская гвардия. – Дара сделал глубокий вдох и, вспомнив о залепленной грязью метке на виске, ощупал ее. – Пойдем.

Привратники еще возились с купцами: они рылись в их соляных брусках и, поджав губы, сверялись со свитками. Один из привратников посмотрел на Дару и Нари, мельком скользнув металлическим взглядом по ее лицу.

– Паломники? – спросил он со скучающим видом.

Дара не поднимал головы.

– Да. Мы из Сарк…

Привратник махнул им рукой.

– Проходите, – сказал он, не слушая, и отвернулся, чуть не сбив Нари с ног, присоединяясь к своим товарищам в досмотре многострадальных торговцев солью.

Нари, не ожидавшая, что все окажется так просто, захлопала глазами.

– Идем, – шепнул Дара и потянул ее за собой. – Пока они не передумали.

И они проскользнули в открытые ворота.

Город захлестнул ее. Нари поняла, что стены просто не пропускали звук. Они с Дарой находились в самом шумном, самом сумбурном месте, которое она видела в жизни, а вокруг них суматошной рекой текли прохожие. Поверх их голов Нари попыталась выглянуть на запруженную улицу.

– Что это за место?

Дара посмотрел по сторонам.

– Похоже на Большой базар. Наш располагался в таком же месте.

Базар? Нари с сомнением посмотрела на обступивший ее хаос. Вот в Каире были базары. А это напоминало что-то среднее между бунтом и хаджем. Но больше всего поражало воображение даже не количество народа, а многообразие. В толпе вышагивали чистокровные джинны, выделяясь на фоне человекоподобной массы шафитов диковинной, почти эфемерной грацией. Одеты они были дико – иногда в буквальном смысле. В какой-то момент мимо прошел мужчина, на плечах которого лежал, как примерный питомец, огромный питон. На джиннах были мерцающие одежды цвета куркумы и платья, похожие на простыни, скрепленные ракушками и острыми как бритва клыками. Они носили головные уборы из сверкающих камней и парики из металлического плетения, накидки из ярких перьев и даже один кафтан, очень напоминавший кожу крокодила, чья зубастая пасть покоилась на плече хозяина.

Мимо юркнул тщедушный джинн с дымящейся бородой и пронеслась девушка с корзинкой, задев Нари бедром. Девушка оглянулась и засмотрелась на Дару. В Нари зажглось легкое раздражение, и черная коса девушки вдруг выгнулась, как ожившая змея. Нари подскочила.

Тем временем Дара явно был чем-то недоволен. Он поглядывал на шумную толпу, не скрывая неприязни, и брезгливо принюхивался к грязной улице.

– Пойдем, – сказал он и повел ее вперед. – Мы привлечем лишнее внимание, если будем просто стоять и глазеть.

Но не глазеть было невозможно. Они пробирались через толпу, шагая по широкой улице, вдоль которой протянулись ряды торговых палаток и беспорядочно слепленных зданий. От центральной улицы расходился витиеватый лабиринт крытых переулочков, заваленных гниющим мусором и нагромождениями ящиков. В воздухе витал насыщенный аромат угля и готовящейся пищи. Вокруг кричали и шушукались джинны, торговцы зазывали поглядеть на их товары, покупатели торговались.

Нари не узнавала и половину того, что здесь продавалось. Ворсистые лиловые дыни подрагивали рядом с самыми обыкновенными апельсинами и темными вишнями, а среди кешью и фисташек были навалены горы иссиня-черных ломтиков размером с кулак. Гигантские розовые лепестки рулонами продавались рядом с тончайшим шелком и носким муслином, а продавец украшений соблазнял ее сережками, похожими на два подмигивающих стеклянных глаза. Упитанная женщина в ярко-лиловой чадре разливала по металлическим жаровням дымящуюся белую жидкость, а маленький мальчик с огненными волосами выманивал золотую птицу, вдвое больше его самого, из пальмовой клетки. Нари нервно отвернулась. Большими птицами она была сыта по горло.

– Где здесь Великий храм? – спросила она, перепрыгнув лужу перламутровой воды.

Дара не успел ответить, когда от толпы оторвался некто и встал у них на пути. Он был одет в штаны цвета серого камня и прилегающую к телу алую тунику, доходящую ему до колен. На черные волосы была нахлобучена алая плоская шапочка.

– Да будет гореть ваш огонь вечно, – поздоровался он на дивастийском. – Я не ослышался, вы говорили про Великий храм? Вы паломники? Приехали, дабы почтить и восславить наших любезных Нахид, светлая им память?

Нари не сомневалась, что эти пышные слова он старательно заучивал наизусть, и она улыбнулась ему как родному: свояк свояка… Она смерила его взглядом, обратив внимание на черные глаза и острые золотистые скулы. Он носил черные усы, но подбородок был гладко выбрит. Мошенник был Дэвом.

– Я могу отвести вас к храму, – продолжал он. – Мой родственник держит там таверну и сдает комнаты по очень доступной цене.

Дара протиснулся мимо него.

– Я знаю дорогу.

– Но жить-то вам где-то нужно, – не унимался тот, едва поспевая за ними. – Провинциальные паломники не представляют всех опасностей, которые поджидают их в Дэвабаде.

– Ага, готова поспорить, тебе перепадает хороший процент от «родственника» с такими доступными ценами, – сказала Нари со знанием дела.

Дэв перестал улыбаться.

– Ты работаешь на Гушнапа? – Он снова перегородил им дорогу и расправил плечи. – Я ему говорил. – Он погрозил пальцем у нее перед лицом. – Это моя территория, и… ай! – взвизгнул он, когда Дара схватил его за воротник и отдернул от Нари.

– Отпусти его, – зашипела она.

Но Дэв успел заметить татуировку на щеке Дары. Кровь отлила у него от лица, и он сдавленно пискнул, когда Дара оторвал его от земли.

– Дара…

Вдруг Нари почувствовала легкое покалывание за ушами, как будто кто-то наблюдал за ней. Она резко выпрямилась и обернулась.

Взглядом она встретилась с любопытными серыми глазами джинна на другой стороне улицы. Судя по всему, он был Гезири и был одет по-простому, в серый кафтан и тюрбан, но странная выправка в его позе ей не понравилась. Когда она уставилась на него, он отвернулся к ближайшей палатке и стал рассматривать товары.

В этот момент Нари заметила, что толпа народа на базаре начала рассасываться. Джинны со встревоженными лицами попрятались по переулкам, продавец-медник захлопнул металлическую заслонку на палатке. Нари нахмурилась. На своем веку она повидала немало жестокости, и ей был хорошо знаком этот немой накал, который овладевает городом за секунду до катастрофы. Закрывались на щеколды окна, на замки запирались двери. Женщина прикрикнула на заигравшихся детей, старик торопливо заковылял прочь.

Дара у нее за спиной угрожал мошеннику вырвать его легкие, если тот еще раз попадется ему на глаза. Нари тронула его за плечо.

– Нам стоит…

Громкий лязг оборвал ее предупреждение. В конце улицы солдат ударил пикой в большой латунный гонг, подвешенный с крыш двух противолежащих домов.

– Комендантский час! – огласил он.

Дара выпустил мошенника, и тот резво удрал.

– Комендантский час?

Он пришел в бешенство.

Напряжение поредевшей толпы слышалось в каждом учащенном сердцебиении. Здесь что-то происходит, что-то такое, о чем нам ничего не известно. Быстро оглянувшись, Нари увидела, что Гезири, который шпионил за ней, куда-то пропал.

Она взяла Дару за руку.

– Пора уходить.

Они быстро шагали по опустевшему базару, и до нее доносились обрывки чужих разговоров.

– …собираются на мидане… одному Всевышнему известно, как они собираются…

– Дэвам все равно, – услышала она. – Огнепоклонники получат все, что пожелают. Так всегда происходит.

Дара крепче стиснул ее руку, чтобы не потерять Нари в давке. Они прошли под высокими узорчатыми воротами и оказались на большой площади, которую окружали медные стены, позеленевшие от времени. Тут было менее людно, чем на базаре, но не меньше нескольких сотен джиннов столпились посреди площади у непримечательного фонтана из черных и белых мраморных кирпичей.

Гигантская арка, из которой они вышли, не была ничем украшена, но к площади вели еще шесть ворот, размером поменьше, и каждые были оформлены в своем уникальном стиле. За ними исчезали джинны, которые были одеты куда богаче, чем шафиты с базара. Двое огневласых детей, играя в догонялки, вбежали в ворота с бороздчатыми колоннами, во всю длину увитыми виноградными лозами. Мимо Нари протиснулся высокий Аяанле и двинулся к воротам между двух шипастых пирамид.

Шесть врат для шести племен, догадалась она. И седьмые, ведущие на общий базар. Дара подтолкнул ее к воротам на противоположной стороне площади. Врата Дэв были выкрашены бледно-голубой краской и подпирались двумя латунными статуями крылатых львов. Там одиноко стоял Гезири-привратник, который, вооружившись медной косой, пытался урегулировать поток встревоженных джиннов, гурьбой поваливших в ворота.

Когда Нари проходила мимо фонтана, она краем уха услышала чью-то злую тираду:

– И какая награда ждет вас за верозаступничество? За помощь нуждающимся и угнетенным? Смерть! Мучительная смерть, в то время как наш король прятался за спиной своего огнепоклоняющегося визиря!

Джинн, одетый в грязно-коричневый кафтан и белый тюрбан в пятнах пота, забрался на верхушку фонтана и надрывался перед растущей внизу толпой. Он гневно ткнул пальцем в сторону Врат Дэв.

– Смотрите, братья! – прокричал он. – Даже теперь они остаются фаворитами, и солдаты самого короля охраняют их! И это после того, как они похитили невинную невесту из постели ее верующего супруга! Единственным преступлением этой женщины стало то, что она бросила суеверный культ своей семьи. Разве это справедливо?

Очередь, выстроившаяся к сектору Дэвов, выросла и уже почти доставала до фонтана. Две группы теперь стояли на расстоянии пары шагов и бросали друг на друга косые взгляды. Нари увидела, как один юноша из Дэвов с негодующим видом обернулся.

– Да, справедливо! – громко возразил юноша. – Это наш город. Так почему бы вам не оставить наших женщин нам и не вернуться в ту дыру человеческого мира, откуда вы взяли свою грязную кровь?

– Грязную кровь? – переспросил джинн у фонтана. Он взобрался на ступеньку повыше, чтобы его было лучше видно из толпы. – Так я, по-твоему, грязная кровь? – не дожидаясь ответа, он вынул из-за пояса длинный нож и провел им по запястью. Несколько джиннов ахнули при виде темной крови, которая шипела, капая на землю. – Это что, похоже на грязь? Я прошел завесу. Я такой же джинн, как и ты.

Но Дэв не собирался сдаваться. Напротив, он подошел к фонтану с нескрываемой ненавистью во взгляде.

– Это мерзкое человеческое слово ничего для меня не значит, – процедил он. – Это Дэвабад. Тем, кто зовет себя джиннами, здесь не место. Равно как и их шафитскому отродью.

Нари прижалась к Даре.

– У тебя появился единомышленник, – пробормотала она мрачно.

Он нахмурился, но ничего не ответил.

– Ваш народ – язва нашей расы! – кричал шафит. – Сборище дегенеративных рабовладельцев, до сих пор преклоняющееся перед семьей убийц и кровосмесителей!

Дара зашипел, и его пальцы на ее запястье погорячели.

– Не надо, – прошептала Нари. – Продолжай идти дальше.

Но оскорбление явно задело Дэвов, еще остававшихся на площади. Некоторые стали разворачиваться к фонтану. Седой старик с вызовом вскинул железную палицу.

– Нахиды были избраны Сулейманом! А Кахтани – рядовые Гезири, пескоплавы, грязные варвары, балакающие на змеином языке!

Шафит начал возражать, но осекся и приложил к уху ладонь.

– Вы это слышите?

Он ухмыльнулся, и толпа стихла. Вдали, со стороны базара доносилось какое-то пение. Земля задрожала под топотом марширующих колонн.

Шафит захохотал, а Дэвы стали нервно пятиться назад. Одного военного отряда хватило, чтобы заставить их дать задний ход.

– Бегите! Жмитесь к своим огненным купелям и молитесь, чтобы ваши мертвые Нахиды пришли и спасли вас!

На площадь высыпало еще больше народу. Лица пылали гневом. Сабли были не у многих, но Нари заметила тревожно большое количество джиннов, вооруженых кухонными ножами и фрагментами мебели.

– Настал день расплаты! – кричал шафит. – Мы будем громить ваши дома, пока не найдем девушку! Пока не найдем и не освободим каждого верующего раба, которого прячете вы, безбожники!

Нари и Дара прошли через ворота последними. Дара проследил, чтобы она миновала латунных львов, и повернулся накричать на привратника.

– Ты их не слышишь? – Он указал на растущую толпу. – Закрывай ворота!

– Не могу, – ответил солдат. Он выглядел совсем молодо: вместо бороды на его лице виднелся лишь черный пушок. – Ворота никогда не закрываются. Таков закон. Подкрепление уже в пути. – Он нервно сглотнул, вцепившись за косу. – Совершенно не о чем беспокоиться.

Нари не купилась на его напускной оптимизм, потому что чем громче слышалось пение, тем шире становились серые глаза привратника. Она не слышала подстрекателя за криками толпы, зато видела, как он жестами дает указания столпившимся внизу. Он гневно указал на Врата Дэв, и шафиты подняли рев.

У Нари душа ушла в пятки. Дэвы, мужчины и женщины, млад и стар, мчались по опрятным улицам и прятались за дверьми красивых каменных домов. Дюжина джиннов оперативно запечатывали двери и окна. Их голые руки раскалились докрасна, как кузнечный молот. Но они успели разделаться только с половиной зданий на улице, а толпа уже приближалась. Где-то дальше по улице плакал маленький ребенок, пока его мать отчаянно колотила в закрытую дверь.

Лицо Дары ожесточилось. Нари не смогла ему помешать, когда он выхватил пику у Гезири-солдата и повалил его на землю.

– Бесполезная шавка.

Дара вполсилы дернул двери ворот, но те не поддались, и тогда он вздохнул, скорее раздосадованно, чем встревоженно, и повернулся к бунтовщикам.

Нари запаниковала.

– Дара, может, не надо…

Он пропустил ее слова мимо ушей и зашагал через площадь к толпе, покручивая косу в руках, как будто обвыкаясь с весом оружия. Теперь, когда все Дэвы попрятались за воротами, он был один – один против сотен. Публику такое зрелище, похоже, забавляло: Нари видела замешетельство на лицах и слышала смешки.

Шафит с усмешкой соскочил с фонтана.

– Не может быть! Неужто хоть у одного огнепоклонника нашлась капля мужества?

Дара заслонил глаза ладонью и махнул косой на шафитов.

– Вели этой швали расходиться. Сегодня никто не разгромит ни одного дэвского дома.

– У нас есть повод, – уперся шафит. – Твой народ похитил ренегатку.

– Идите домой, – повторил Дара.

Не дожидаясь их ответа, он развернулся к воротам. По одному из крылатых львов возле Нари прошла дрожь. Она вздрогнула и присмотрелась, но статуя была неподвижна.

– А не то что? – шафит пошел за Дарой.

Дара стоял спиной к толпе. Нари поймала на себе его взгляд. Он снял тюрбан, частично закрывавший его лицо, и стер грязь с татуировки.

– Иди назад, Нари. Я со всем разберусь.

– Разберешься? – переспросила Нари шепотом, хотя внутри у нее все сжималось от волнения. – Ты что, не слышал привратника? Скоро придут солдаты!

Он покачал головой.

– Но пока их здесь нет, а я за свою жизнь уже насмотрелся на то, как убивают Дэвов. – Он снова повернулся к толпе.

Нари услышала из ближайших рядов удивленные восклицания, и по толпе начал расползаться шепоток.

Шафит расхохотался.

– Ах ты, бедняжка, что ты натворил со своим лицом? Ты что, возомнил себя Афшином?

Крепкий мужик в кузнецком фартуке, вдвое больше Дары, вышел вперед.

– У него глаза раба, – бросил он. – Точно, помешанный: кто в здравом уме пожелает быть одним из этих демонов? – Он занес железный молоток. – Уйди с дороги, дурень, а не то мы раздавим тебя первым. Раб ты или нет, один в поле не воин.

– А я ведь действительно один, как мило с твоей стороны проявить такую заботу. Тогда, может, сравняем шансы? – Дара махнул руками на ворота.

Нари показалось, что он зовет статую, и успела подумать, что это, конечно, лестно, но он явно переоценивает ее способности. А потом латунный лев рядом с ней пошевелился.

Она попятилась. Лев потянулся и по-кошачьи изогнул шею, скрипя металлом. Лев с другой стороны ворот расправил крылья, разинул пасть и зарычал.

Нари думала, что ни один звук на свете не сравнится по своему пугающему эффекту с воем речного змея, но львы составили бы ему хорошую конкуренцию. Первый лев тоже зарычал, вторя своему брату громкостью, и от их жуткого рева, к которому подмешивался хруст камешков, внутри у нее все похолодело. Лев исторг из пасти клуб огня и дыма, как будто отрыгнул комок шерсти, и направился к Даре с элегантной грацией, так контрастирующей с металлическим обличьем.

Судя по крикам из толпы, Нари сделала вывод, что одушевленные крылатые огнедышащие львы не были обычной практикой в мире джиннов. Половина толпы кинулась к выходам, но остальные подняли оружие с еще более решительным видом.

А вот шафит – тот выглядел абсолютно сбитым с толку. Он смерил Дару пытливым взглядом.

– Я… я не понимаю, – залепетал он, когда земля под ними начала дрожать. – Ты работаешь на…

Кузнец не испугался львов. Он замахнулся молотом и бросился в атаку.

Дара не успел даже поднять косу, когда в грудь кузнецу прилетела стрела, а следом за ней вторая вонзилась ему в горло. Дара удивленно оглянулся. Улица огласилась трубным ревом.

Из-за базарных ворот показался гигантский зверь. Вдвое больше лошади, с серыми ногами толщиной с дуб каждая, он хлопал ушами, как будто обмахивался веером, и, подняв длинный хобот, еще раз протяжно затрубил. Слон, догадалась Нари. Она видела слона лишь раз в жизни, на территории частного имения, которое однажды ограбила.

Слоновий наездник пригнулся, проезжая под воротами. В его руках был длинный серебряный лук. Он невозмутимо обозрел царящий на площади хаос. На вид всадник был ее ровесником, хотя для джиннов это ничего не значило: Даре она дала бы не больше тридцати, а он, тем не менее, появился на свет раньше, чем вся ее цивилизация. Всадник был похож на Дэва: его глаза и кудрявые волосы были такими же черными, как у нее, но одет он был в форму солдат Гезири.

Он непринужденно восседал на слоне. Его ноги покоились на матерчатом седле, а тело ритмично покачивалось в такт движениям животного. Наездник заметно всполошился, завидев оживших львов, вскинул лук, но передумал, вероятно, сообразив, что стрелы не остановят металлических хищников.

Из-за ворот высыпали солдаты, расталкивая суматошную толпу, и рассредоточились по площади, никому не позволяя убежать. Блеснула медная сабля, кто-то закричал.

Трое гезирийских солдат наступали на Дару. Тот, что стоял ближе других, обнажил оружие, и один лев зарычал и прыгнул, со свистом рассекая воздух латунным хвостом.

– Остановитесь! – крикнул лучник. Он соскользнул со слона и ловко приземлился на ноги. – Он же раб, кретины. Не трогайте его. – Он отдал свой лук другому солдату и приблизился к Даре, подняв руки. – Видишь, – сказал он на дивастийском, – я не желаю тебе…

Его взгляд остановился на виске Дары и его татуировке. От удивления он сдавленно пискнул.

Дара оставался невозмутим. Его яркие глаза изучили лучника с головы до пят, от серого тюрбана до кожаных туфель, и Дара скорчил такую мину, как будто одним глотком осушил графин скисшего вина.

– Ты кто такой?

– Я… мое имя Джамшид, – ошарашенно пробормотал лучник. – Джамшид э-Прамух. Капитан, – добавил он с запинкой. Он переводил взгляд с Дары на резвящихся львов. – Ты не… то есть… это же… – Он осекся и помотал головой. – Думаю, нужно отвести тебя к королю. – Впервые он посмотрел на Нари. – Твоя, э-э-э… спутница, – определился он, – тоже может присоединиться, если пожелаешь.

Дара покрутил в руках пику.

– А если я пожелаю…

Нари больно наступила ему на ногу, пока он не успел ляпнуть какую-нибудь глупость. Остальные солдаты в это время рыскали по толпе и отделяли мужчин от женщин и детей, хотя Нари заметила нескольких совсем юных мальчиков, которых приставили к той же стене, что и мужчин. Некоторые плакали, многие молились, падая на колени в знакомой позе, и Нари пришлось отвернуться от этого зрелища. Она еще не знала, что в Дэвабаде называлось правосудием и как король наказывал тех, кто наносил оскорбления ему и угрозы соседнему племени, но по обреченным глазам арестованных она уже начинала догадываться.

И она не хотела пополнить их ряды. Нари благодарно улыбнулась Джамшиду из-под вуали.

– Спасибо за приглашение, капитан Прамух. Мы почтем за честь встретиться с королем.

– Ткань слишком плотная, – пожаловалась Нари. Она откинулась назад и, разочарованно вздохнув, опустила занавеску. – Я ничего не вижу.

В этот момент паланкин, который им предоставили, дернулся вперед и резко назад, завалившись под неловким углом, отчего Нари чуть не упала Даре на колени.

– Мы идем в гору, которая ведет во дворец, – тихо сказал Дара.

Он покрутил в руке кинжал и, сверкая глазами, уставился на металл лезвия.

– Может, уберешь эту штуку? Тут повсюду десятки вооруженных солдат… что ты намерен с этим делать?

– Меня везут прямиком к моему врагу в цветочном коробке, – ответил Дара, трогая ситцевые шторы острием кинжала. – Почему бы и не вооружиться?

– Ты ведь сказал, что встреча с джиннами предпочтительнее смерти от лап речных чудовищ?

Он метнул в нее осуждающий взгляд и продолжил вертеть в руках нож.

– Видеть Дэвов, которые одеваются, как они… служат своим узурпаторам…

– Он не узурпатор, Дара. И вообще, Джамшид только что спас тебе жизнь.

– Он меня не спас, – возразил Дара, оскорбленный такой перспективой. – Он помешал мне заставить навсегда замолчать того негодяя.

Нари раздраженно закряхтела.

– Думаешь, убивать королевского подданного в первый день в городе было бы хорошей идеей? – спросила она. – Мы хотим наладить контакт с ними и найти убежище от ифритов, ты не забыл?

Дара закатил глаза.

– Ну ладно, – вздохнул он, продолжая поигрывать с кинжалом. – Но если честно, я не собирался затевать этого с шеду.

– С кем?

– С шеду, крылатыми львами. Я хотел, чтобы они просто перегородили ворота, но… – Он встревоженно нахмурился. – Нари, у меня… странное чувство с того момента, как мы вошли в город. Как будто…

Повозка остановилась, и Дара закрыл рот. Штора отдернулась, и перед ними предстал взволнованный Джамшид э-Прамух.

Нари высунулась из паланкина и была поражена открывшимся ей видом.

– Это и есть дворец?

Иначе и быть не могло. Сложно представить, чтобы здание таких размеров оказалось чем-то, помимо дворца. Грузно устроившись на вершине скалистой возвышенности над Дэвабадом, гигантское мраморное сооружение закрывало собой половину неба. Дворец не отличался особенной красотой: основной постройкой комплекса был шестиэтажный зиккурат, тянувшийся в поднебесье. Нари видела деликатные силуэты двух минаретов и сверкающий золотой купол за мраморной стеной, которые подсказывали, что за зиккуратом кроется еще большее величие.

В дворцовых стенах были вырублены золотые двери, освещенные пламенем факелов. Или… нет, не факелов. Огонь горел в латунных пастях двух крылатых львов, которых Дара назвал шеду. Крылья неподвижно застыли у них над спиной. Нари вдруг опознала их: точно такое же крыло было вытатуировано у Дары на виске и пересечено стрелой. Символ Афшинов, знак верности прежней королевской семье Нахид.

Моей семье. Нари поежилась, хотя в воздухе носился теплый ветерок.

Проходя мимо огоньков, Дара нагнулся и зашептал ей на ухо:

– Нари, тебе будет лучше… избегать конкретики по поводу своей биографии.

– Другими словами, не признаваться заклятому врагу моей семьи, что я воровка и аферистка?

Дара наклонился к ней вплотную, продолжая смотреть прямо перед собой. Нари окутал его дымный запах, и в ее душе что-то непроизвольно шевельнулось.

– Скажи, что члены семьи Басимы в младенчестве нашли тебя в реке, – предложил он. – И оставили тебя своей служанкой. Скажи, что ты скрывала от них свои способности и что ты просто играла с Басимой и пела ей песни, когда случайно призвала меня.

Она выразительно посмотрела на него.

– А все остальное?

Рукой он нащупал руку Нари и слегка сжал ее.

– Правду, – сказал он мягко. – По мере возможности правду. Я не знаю, что еще можно сказать.

Они вошли в огромный дворцовый парк, и ее сердце забилось чаще. Мраморные тропинки разбегались в солнечных травах, укрытые ухоженными деревцами. Свежий ветерок доносил запахи роз и цветков апельсина. Поблизости журчали изящные фонтаны, рябые от листьев и цветочных лепестков. В воздухе разливались трели сладкоголосых птиц и звуки лютни, играющей вдалеке.

Подойдя ближе, Нари увидела, что на первом ярусе исполинского зиккурата с одной стороны совершенно отсутствовала стена, а потолок поддерживался на толстых колоннах, возведенных в четыре ряда. Из пола поднимались фонтаны, наполненные цветами, а сам мраморный пол казался почти что мягким, вероятно, стоптанный многими тысячами ног. Зеленый мрамор с белыми прожилками напоминал траву, как будто сад продолжался и внутри этого зала.

Нари казалось, что тут могли уместиться тысячи, но сейчас в зале присутствовало, навскидку, не больше двухсот джиннов. Все они собрались вокруг ступенчатой платформы из такого же мрамора, что и пол. Примерно с середины зала пол брал уклон вверх и поднимался выше, пока не упирался в дальнюю стену.

Внимание Нари было приковано к мужчине в центре платформы. Король джиннов восседал на ослепительном троне, усыпанном искрящимися камнями и украшенном тончайшей резьбой по камню. Его бронзовая кожа лучилась силой и властью. Угольно-черный кафтан дымом клубился у его ног, а голову украшал тюрбан из красиво раскрашенного шелка с сине-лилово-золотыми разводами. Впрочем, судя по тому, как почтительно присутствующие склоняли перед ним головы, этому джинну не требовались одежда и трон, чтобы показать, кто здесь хозяин.

Когда-то король, наверное, был красивым мужчиной, но седеющая борода и брюшко под кафтаном выдавали его зрелый возраст. Только в лице читалась не по-стариковски ястребиная хватка, и металлически-серые глаза смотрели внимательно и живо.

Устрашающе. Нари сглотнула и отвела взгляд, чтобы изучить остальных. Помимо дружины стражников на верхних ярусах мраморной платформы находились еще трое. Самый старший, с согбенными плечами, смахивал на Дэва, а его коричнево-золотой лоб был помечен темной угольной линией.

Еще два джинна разместились на соседней платформе. Первый сидел на пышной подушке и одет был почти так же, как и король. Его черные волосы были растрепаны, а щеки слегка зарумянились. Он потирал бороду и рассеянно поглаживал бронзовый кубок. Он был красив, а его манеры отличала непринужденность, свойственная, по ее опыту, богачам и бездельникам. Сходство с королем было в нем очевидно. Скорее всего, сын. Нари загляделась на кольцо с увесистым сапфиром на его мизинце: принц.

За спиной принца стоял юноша, одетый почти по-солдатски, только его тюрбан был темно-алым, а не серым. Он был высокого роста, с колючей бородой и угрюмым выражением на тонком лице. Несмотря на такую же сияющую кожу и острые уши, как у всех чистокровных джиннов, Нари не понимала, к какому племени его отнести. У него была темная, почти как у торговцев солью из Аяанле, кожа, но металлически-серые, как у Гезири, глаза.

Их никто не замечал. Внимание короля было обращено вниз, в зал, где препирались два каких-то типа. Он вздохнул и щелкнул пальцами. Босой слуга вложил в его протянутую руку кубок вина.

– …это монополия. Я знаю немало тохаристанских семей, где прядут нефритовую нить. Нужно запретить им сговариваться, когда они продают товар купцам Агниванши.

Опрятно одетый длинноволосый джинн скрестил руки на груди. На шее у него болталась нитка жемчуга, еще две были обмотаны вокруг запястья. На пальце сверкало золотое кольцо.

– Откуда у тебя такая информация? – поинтересовался второй.

Он был повыше и слегка смахивал на китайских ученых, которых Нари видела в Каире. Любопытная Нари встала перед Дарой, чтобы получше их рассмотреть.

– Признайся, у тебя шпионы в Тохаристане!

Король остановил их взмахом ладони.

– Я ведь только что разбирался с вашими проблемами. Боже Всемогущий, почему вы продолжаете вести друг с другом дела? Есть ведь и другие… – Он умолк.

Встал. Кубок выпал из его рук и разбился о мраморный пол, забрызгав королевский кафтан. Разговоры смолкли, но король ничего не замечал вокруг себя.

Он смотрел Нари прямо в глаза. И одно слово молитвенно тихо сорвалось с его губ:

– Манижа?