Глава 32

Штелен целый час бродила по улицам Найдриха, останавливалась у каждой таверны, осматривала ее снаружи и шла дальше. Она решила, что нет смысла заходить внутрь, пока она не найдет именно то заведение, в котором он может оказаться. Она не задавалась вопросом, как ей это удастся понять, – просто знала, что так будет. Клептики такие – если чего захотят, их не остановишь.

По виду «Феротунг» можно было решить, что здание вот-вот рухнет: окна грубо заколочены покоробившимися досками, которые, казалось, стащили с какого-нибудь старого затонувшего корабля, выброшенного на берег. Восточная стена пугающим образом накренилась внутрь, из многочисленных прорех в крыше сочился густой дым, подсвеченный горевшими внутри фонарями, так что казалось, что к небу поднимаются легкие столбы из золотой пыли.

Штелен встала, прислушиваясь к голосам, доносившимся из таверны. Мелкие глупые людишки спорили и обсуждали свои мелкие глупые жизнишки, и их голоса то становились громче, доходя до отчаянного крика, то стихали, переполненные оглушительным страхом. Если Найдрих – заляпанная нечистотами бочка, то «Феротунг Лох» – самое ее донышко. «То, что надо». Штелен, пусть и не слышала низкого голоса Бедекта, поняла, что нашла то самое место, где он был.

Но она не торопилась войти. Нужно будет обращаться со стариком поосторожнее. Он, когда выпьет, бывает ужасно злобным и дерется. Да нет, она не тревожится, – сказала она самой себе, – она просто не хочет его поранить, сделать ему больнее, чем это будет необходимо. Штелен тихо усмехнулась. «Планировать такую простую задачу, когда надо забрать пьяного старика и увести с собой?» Это она явно у Бедекта набралась.

С десяток чумазых физиономий повернулось в ее сторону, когда она вошла в таверну. Только один человек не среагировал, и она узнала его широкую спину. Бедект. Без своего тяжелого топора он выглядел будто раздетым.

На мгновение воцарилась тишина.

– А, привет, деваха. – Сидевший ближе всех оскалился и подался вперед, вскинув лохматые брови.

У Штелен растопырились ноздри, и она разочек ударила этого типа, сломав ему нос. Зубов у него и раньше было немного, а теперь и оставшиеся, будто разбегающиеся по углам тараканы, разлетелись по полу. Мужичок повалился со стула спиной вперед, и голова его с полым стуком треснулась о каменный пол. Остальные посетители разумно потеряли к вошедшей всякий интерес и вернулись к своему делу, которое состояло в том, чтобы пить без продыху, пока не упадешь замертво.

Хотя Штелен подошла к Бедекту сзади, он выдвинул для нее из-под стола стул. Каким-то образом он понял, что это она пришла. Сидя за столом напротив него – старая привычка, так каждый следит, что у другого делается за спиной, – Штелен ждала, когда Бедект заговорит. Какое-то время он не обращал на нее внимания, уставившись в толстую глиняную кружку, которую сжимал тем немногим, что осталось от его левой руки. Другую, целую, руку он, как всегда, оставил свободной, чтобы в случае чего выхватить оружие.

– Ты все-таки жива, – пробормотал Бедект в собственную кружку.

– А как же. – Она махнула трактирщику, чтобы принес ей эля.

– Ты нас бросила, – осуждающе пробормотал он.

– Я вас не бросала, – ответила Штелен, хотя, конечно, тогда она подумывала сделать именно это.

Бедект фыркнул:

– Я тебя там не видел. Вихтих… Я тогда обернулся. Там же было…

– Ты не заметил клептика, – саркастически перебила его она. – Чудеса, да и только.

– … там же было не выжить. Вихтих мертв.

– Ты сделал то, что сделал бы Вихтих, – сказала она. – Будь он поумнее.

Трактирщик бухнул на стол перед Штелен деревянную кружку и поспешил скрыться на кухне как в самом безопасном месте. Штелен смотрела на желтые и черные крошки, плававшие у нее в эле. Кто-то погрыз край кружки, оставив зазубрины.

Она отпила большой глоток.

– Какая гадость.

Бедект наконец поднял взгляд и всего лишь на секунду встретился с ней глазами.

– Продолжай пить.

– А что, так он становится лучше?

– Нет.

– Ну и ладно. – Повинуясь внезапному порыву, она протянула руку через стол и положила ее поверх левой руки Бедекта, в которой он все так же сжимал кружку. Рука напряглась, но не отдернулась. – Вихтих – с мальчиком. Я нашла для нас новую гостиницу. Твой дурацкий топор сейчас там.

– Вихтих жив?

– В общем, нет. – Бедект будто осел от этих слов. – Но мальчик уже оживил кота, а коты гораздо умнее фехтовальщиков. Вернуть Вихтиха к жизни будет несложно.

Бедект с разинутым ртом смотрел на нее.

– Но как ты…

– Териантропы мертвы.

– Ты убила…

Плюнув на стол, она перебила Бедекта:

– Невелика хитрость. – Штелен нахмурилась. – Почему это все так носятся с этим Вихтихом? Он умер еще до того, как началось хоть что-то интересное. – Она фыркнула. – В моих глазах он эту оплошность никогда не сможет искупить.

Целой рукой Бедект ухватился за стол. Комната завертелась, медленно стал наклоняться горизонт, очерченный в его сужающемся поле зрения.

Почему он так и не убрал руку, которую до сих пор держала Штелен? Рука бы ему пригодилась. Он не мог пить, пока ее пальцы лежали на его руке, но если другой рукой отпустить стол, то есть риск рухнуть на пол. Связно излагать свои мысли ему сейчас было очень трудно.

– Мертвым не требуется. Искупать. Оплошности. – Вышло почти то, что он и собирался сказать.

– Ты, как всегда, смотришь на вещи философски. – Штелен махнула рукой, чтобы принесли кружку эля, и трактирщик пришел с двумя. Бедект испуганно охнул. Она убрала руку, напоследок сжав его кисть. – Допивай, тебе это пойдет на пользу.

Бедект пронаблюдал, как Штелен одну за другой осушила шесть кружек, пока сам он сидел с единственной, да еще старался не наблевать и не свалиться со стула.

Ей действительно безразлично, что он ее бросил одну, или это просто напыщенная поза? Он не мог решить. Он не мог даже решить, какой из этих вариантов ему нравится больше. Что лучше – что она обижена на него за предательство или что она сочла его бегство совершенно разумной реакцией на сложившиеся обстоятельства? Если ей действительно безразлично, то это означает, что она от него ничего не ждет, и это было бы мудро. Но это также означает, что он не должен рассчитывать, что она будет рядом в тот момент, когда ему это будет действительно нужно.

«Если ей все равно, то я не могу ей доверять. Подожди-ка». Когда он вообще доверял ей?

Бедект рассеянно слушал болтовню Штелен, которая хвасталась, как убила девушку-териантропа, которая так и не заметила, что Штелен все это время стояла у нее за спиной. Если не считать ее перепалок с Вихтихом, Бедект никогда не слышал, чтобы Штелен так много болтала. От мыслей о молодом фехтовальщике в его груди пробуждалось чувство вины, которое он изо всех сил старался подавить.

«Проклятый гефаргайст. Да они все чертовы пиявки, все до единого». Прицепятся к тебе, повиснут и присосутся к твоей душе, и ты так никогда и не поймешь, что их дружеские объятья похожи на колючую проволоку. Но понимание того, что Вихтих – гефаргайст, не помогло. Как могло случиться, что неотесанный дебил оказался таким благородным? Может, явная бесхитростность Вихтиха и была его хитрой уловкой?

Бедект, у которого перед глазами все плыло, прищурившись, посмотрел на Штелен.

– Ты злишься, что я убежал? – спросил он, прервав ее рассказ о том, какое чувство она испытала, когда нож так идеально вошел меж позвонков, что даже не царапнул по кости.

Желтые зубы клацнули – ее рот захлопнулся на полуслове, – и вот она уже смотрела на него с раздувающимися ноздрями.

– Тебе не все равно, что я думаю?

Бедект взял кружку, чтобы выиграть время, и обнаружил, что эля не осталось.

– У меня ничего не осталось, все пусто.

– И я чувствую то же самое, – грустно сказала она. – Так хочется чего-то большего.

«Сейчас она, наверное, уже не об эле говорит?» Как же трудно ему выразить словами разумный вопрос.

– Чего?

– Чего-то не хватает. Ты тоже это чувствуешь. – Она замолчала и снова положила руку на половинку его руки. Ее крепкие пальцы ласкали толстые хребты шрама на месте его отрубленных пальцев. – Ты бы предпочел, чтобы я злилась на тебя за то, что ты нас бросил, или…

– Я думал, что ты уже убежала.

– … или тебе бы больше понравилось, если бы мне твое поведение было безразлично?

Бедекту очень хотелось, чтобы пивной зал прекратил вот так неторопливо вращаться вокруг. Почему она не отвечает на его вопрос, черт возьми? Так ей плевать, что он тогда убежал, или нет?

Он решил не обращать внимания на ее вопросы и повторить попытку.

– Так тебе безразлично или нет то, что сделал я?

– А тебе бы хотелось, чтобы мне было не безразлично?

– Ответь на мой вопрос!

– А ты на мой!

– Проклятие. Брось, не будем об этом. – Да это еще хуже, чем с Вихтихом разговаривать. Он вытащил обрубок своей руки из-под пальцев Штелен.

Она залпом допила кружку, бросила на стол несколько монет и одним легким движением поднялась на ноги.

– Пойдем, – сказала она. – Нужно проверить, как ведут себя мальчик и тело.

– Ты оставила мальчика одного? – обвиняющим тоном спросил Бедект.

У нее затрепетали ноздри от удивления и злобы.

– Это ты говоришь после того, как бросил меня на улице, кишащей териантропами?

Похоже, теперь она ответила на тот вопрос, который он задал ей раньше.

– И нет, – договорила она, – я не оставила его одного. Я оставилв его с Вихтихом.

Бедект попытался встать, но оказался сидящим на полу. «Как я здесь очутился?»

– Поскольку Вихтих мертв, – рассуждал он с пола, – то, скорее всего, он не втянет мальчика в какие-нибудь неприятности.

Штелен протянула Бедекту руку и с удивительной легкостью поставила его на ноги.

– Я всегда говорила, что, если Вихтих будет мертв, дела у нас пойдут только лучше.

Возле трактира. Темный переулок. Прохладный воздух. Желудок урчит, вот-вот взбунтуется. Мир кружится.

Бедект почуял в воздухе кислый запах немытого тела.

– Штелен?

– Да? – отозвалась она из-за его правого плеча.

«Слава богам». Он как раз уже задумывался о том, кто поддерживает его, пока он, покачиваясь, бредет в потемках.

– Где мы находимся?

– На задворках.

Отлично.

– Как мы сюда попали?

– Мы сюда пришли. – Она гнусаво рассмеялась. – То есть я пришла. А ты доковылял. И тебе потребовалась значительная помощь.

Он сжал ее плечо. О черт, какие же у нее мускулы.

– Я рад, что ты здесь.

– Да я тоже.

Бедект почувствовал, как сильные руки возятся с его ремнем.

– Это ты?

– Да.

– Хорошо. – Или он просто обрадовался, что рядом с ним в темноте не оказался какой-нибудь незнакомец?

С него свалились штаны, и прохладный воздух ласкал ему яйца. А потом то же самое стали делать теплые пальцы.

– Мне кажется, меня сейчас вы…

Возле трактира. Темный переулок. Прохладный воздух. Он сидел в чем-то тепловатом и густом. Спина касается неровной каменной стены. Кто-то маленький, теплый и сильный сидел на нем верхом, лицом к нему. Кожа. Горячая и влажная. Медленные движения туда-сюда.

Бедект скользнул рукой по упругому боку, по худенькой заднице, а потом вверх, где в ладони его оказалась маленькая грудь с поразительным соском. В ответ на его действия она тихо застонала.

Неприятный запах изо рта. Кислая вонь от немытого тела.

– Штелен?

– М-м.

– Как я здесь оказался?

– Упал.

Штелен подалась вперед, прижалась грудью к его груди и стала покусывать то немногое, что оставалось от его левого уха. Через рубашку он чувствовал прикосновение ее сосков.

– Мои штаны?

Она что-то прошептала ему на ухо, схватила его руки и положила их на свои ягодицы. Бедект попробовал осторожно сжать ее задницу.

Что она сказала?

– Другое ухо, – подсказал он.

Она переключилась на другое ухо и стала его покусывать.

– Я имел в виду, говори в другое ухо.

– Сильнее.

Он еще крепче ухватился за ее задницу и с силой притянул ее к себе. Как глубоко. Она застонала ему в правое ухо. Он не ожидал, что она способна издавать такие мягкие, тихие звуки.

– Штаны? – снова спросил он.

– У тебя на лодыжках, – прошептала она и стала скакать быстрее.

Движения Штелен становились все более сбивчивыми, уже не такими ритмичными. Когда она достигла оргазма, от ее вопля Бедект на некоторое время оглох и на второе ухо. Когда он кончил, он готов был согласиться оглохнуть пусть даже и на всю жизнь.

Через несколько секунд он уже жалел, что ему не посчастливилось оглохнуть.

Вихтих гладил ее по нежной коже. Она открылась ему, как цветок, приветствующий взошедшее солнце. Как сладко возмездие. Совсем как эта девушка.

А потом он лежал на удобной кровати, подняв взгляд на чистое, светлое лицо Моргена.

– Вот в Послесмертии, – сказал Морген, – люди должны служить тем, кто их убил. А что тогда им положено сделать для мальчика, который вернул их к жизни?

Вихтих сел и осмотрел комнату. Это не «Рухлос Армс». Чистый пол, без всякой грязи и мусора, да и простыни – хрустящие, недавно из прачечной. «Стоило мне помереть – и они тут же переселились в гостиницу получше». Он думал о том, что сказал мальчик, и старался понять, какие чувства у него это вызывает. Нет, он ничего не ощущает. Никакие угрызения совести не заставляют его служить. И все же нет причин упускать хорошую возможность.

Вихтих положил мальчику руку на плечо и постарался, как только мог, изобразить человека, который приступает к искренней исповеди.

– Кажется, – сказал он, – я теперь в вашем распоряжении. – Он соскользнул с кровати и изящно опустился на одно колено, так, что глаза его оказались чуть ниже глаз мальчика. Он смиренно склонил голову. – Что вы повелите мне сделать, мой господин? – Ему стоит постараться как можно дольше играть эту роль благоговейно покорного слуги. Разве может кто-нибудь не доверять слуге, которого связывают с господином некие магические узы, для которых не преграда и границы Послесмертия?

– Правда? – спросил Морген с удивленным видом.

Вихтих не ответил. Он просто не стал поднимать склоненной головы. Нужно не перестараться. Простота – вот ключ к тому, чтобы манипулировать Моргеном. То, что он не произнес, произведет больший эффект, чем сказанное вслух.

– Я не привык отдавать распоряжения, – признался мальчик. – Жаль, что они меня этому не на-учили, – пробормотал он. Наконец он сказал: – Поднимитесь.

Вихтих плавно встал на ноги и, глядя сверху вниз, улыбнулся мальчику. И только тогда хорошее настроение его покинуло.

– Где мои мечи?

– Когда Штелен уносила вас с того места, она оставила их лежать на улице.

– Тупая уродливая сучка!

– Я думаю, что она не…

– Она это нарочно сделала.

– Разве она могла знать…

– Она понесла мой труп, потому что знала, что ты вернешь меня к жизни.

– Но она не могла…

– Она бросила мои мечи, потому что знала, что меня это выведет из себя. Уродливая, вонючая, кривозубая, только и умеет, что убивать, врать, воровать и жульничать…

– Вам следует лучше обращаться со Штелен, – велел Морген.

Вихтих торопливо поклонился.

– Конечно. Мои извинения. Постараюсь вести себя с ней лучше. – «А потом убью ее».

Морген внимательно осмотрел свои руки, заглянул под ногти, казавшиеся безупречно чистыми. Брезгливо поморщился.

– Принесите мне воды, мне нужно помыть руки.

Вихтих еле удержался, чтобы не отшлепать мальчишку. Быстро оглядев комнату, он увидел, что везде идеальный порядок. Коврик лежал точно параллельно стене, и край его примыкал к изножью кровати. Простыни были тщательно сложены или туго заправлены. Ботинки Вихтиха аккуратно стояли у двери и выглядели, казалось, чище, чем в день, когда он их купил.

– Ты здесь прибрался, да? – спросил он.

Морген, недовольно глянув на слегка скомкавшиеся простыни на той кровати, с которой только что встал Вихтих, кивнул.

Когда Вихтих принес мыло и воду, Морген так упорно отмывал руки, что они стали все розовые. Потом мальчик вытер руки, для чего тщательно выбрал определенное место полотенца, которое внешне было ничуть не чище остальных.

«Какой же странный он парень». Мерзавцы Геборене понятия не имеют, что за существо они сотворили. Они, конечно, считают, что сделали себе идеального маленького бога, но этот ребенок просто переполнен всяким бредом.

– Намного лучше. – Морген снова критическим взглядом рассмотрел свои ногти. – А что представляет собой Послесмертие? – спросил он.

– Там почти так же, как и в Передсмертии. Злоба, манипуляции, насилие и секс. – Он посмотрел на мальчика, желая видеть его реакцию. – И там было очень грязно.

Морген побледнел.

– Но Бедект говорил, что там дается шанс на искупление.

Вихтих фыркнул.

– В это никто не верит, а только то, во что поверили, имеет значение. Правильно?

– Все боятся умирать, – сказал Морген.

– Потому что этого стоит бояться. Я был там недолго, но все, кого я встретил, умерли насильственной смертью. Это мир, населенный ходячими трупами, которые обязаны служить тем, кто их убил. – Немного преувеличенно, но помогает сделать рассказ намного увлекательнее.

– Не все умирают от рук убийц.

– Как я уже говорил, я был там недолго. Все, кого я там встретил, были убиты, умышленно или по неосторожности.

– Вы рады, что вернулись? – спросил Морген.

– Я вечно тебе благодарен. Я в долгу перед тобой за то, что жив. В буквальном смысле слова в долгу. – Вихтих медленно и выразительно вздохнул. – Я должен перестать бороться за то, чтобы стать величайшим в мире фехтовальщиком. Возможно, если я проживу мирную жизнь, и смерть моя окажется более спокойной. И Послесмертие, в которое я попаду, будет более мирным. – Он содрогнулся, и на этот раз ему даже не пришлось притворяться. – Пусть оно не окажется населено теми, кого я убил.

– Вы уже – величайший фехтовальщик в мире.

– Я знаю. Но я не величайший в мире фехтовальщик. Это просто звание, это еще не достижение. Какой смысл быть лучшим, если не все о том знают.

– А почему это имеет значение?

Вихтих моргнул. Наверное, самый дурацкий вопрос, который он слышал в жизни, а?

– А какие еще могут быть причины что-нибудь делать?

Морген с минуту смотрел на него с таким видом, как будто пытается принять решение или придумывает еще более дурацкий вопрос. Потом он пожал плечами и произнес:

– Вы не бросите свое дело. У вас все равно есть роль, которую вы будете играть.

«Играть роль?» Единственная роль, которую он играл, – главная. Роль героя. Почему люди никогда не могут понять, что не они находятся в центре событий? Он еле сдерживался, чтобы не закатить возмущенно глаза от самого вида важной физиономии этого мальчишки. Само собой, сейчас он не собирается бросить свое занятие. Только не в тот момент, когда у него в кармане будущий божок, который может всякий раз, когда Вихтиха убьют, возвращать его к жизни. Его теперь ничто не остановит. Пусть он и не стал неуязвимым и мог быть убит, по крайней мере теперь он знает, что мертвым пробудет недолго.

Вихтих медленно кивнул, как будто стараясь осознать и принять какую-то непростую мысль.

– Я полагаю, ты прав, – сказал он. – Сейчас я не могу отказаться от этого. Не в тот же самый момент, когда я нужен тебе. – Он ожидал после этих слов увидеть на лице Моргена радость, но мальчик, напротив, выглядел опустошенным. Почему у него грустный вид?

Вихтих попробовал преодолеть печальное настроение, чтобы чувствовать себя так, как и положено человеку, только что вернувшемуся в страну живых.

– Правда, ты мог бы оставить меня там чуть-чуть подольше.

Морген посмотрел на него, непонимающе моргая.

– Почему?

– Я как раз собирался переспать с сестрой того человека, который меня убил. Самая что ни на есть подходящая месть, а?

Мальчик отвернулся, но Вихтих успел заметить, что в покрасневших глазах Моргена стоят слезы.

– Впереди всегда еще одна смерть, – прошептал мальчик. Не отрывая глаз, он смотрел на свои руки.

Когда в комнату несколько часов спустя ввалились Штелен и Бедект, Вихтих обрадовался, что будет не так скучно. Мальчик погрузился в себя и сидел тихо, и фехтовальщику, как всегда в таких случаях, стало не хватать хорошей компании. Над кем ему издеваться и кем манипулировать, когда он в одиночестве?

До Вихтиха донеслись запахи рвоты, мочи и эля, и он зажал нос.

– О боги! Вы оба воняете хуже некуда! Не могу поверить, что, пока я лежал тут мертвый, вы пошли бухать. Какие вы мне друзья?

А потом он вспомнил, как у него на глазах бежал Бедект, бросив его в одиночку сражаться с териантропами. Он знал ответ на свой вопрос, и от этого ему было больно. Сколько всего он им преподнес в дар. Свою верность, честь и дружбу. А они – жалкие создания, насколько же они ниже его, как же они не заслуживают того, что он им дал, не заслуживают его талантов. И все же он предпочел не показывать им, что их предательство его ранило.

Бедект качнулся, но потом поймал равновесие.

– Ты-в… жив? – невнятно пробормотал он.

– Лжив? Жив? Да. Ну уж не твоими стараниями, трус ты эдакий.

– Он не трус-с-с, – зарычала Штелен, переполненная пьяного негодования. – А ты дебил.

– Как мило, она тебя защищает. – Он сказал бы больше, но заметил тот взгляд, который Бедект бросил в сторону Штелен.

Вихтих изучающе посмотрел на них обоих, с трудом пытавшихся удержать равновесие и сохранить невозмутимость. Мятая одежда. У Штелен не хватает многих из тех ворованных шарфиков, которые она обычно носила, намотав на свои костлявые запястья. Штаны у Бедекта сзади насквозь промокли, а правая нога без сапога.

«Ох ты! Мне знаком этот растрепанный вид».

Вихтих решил, что надо с ними поиграть. Эти эгоистичные ублюдки заслужили. Он не мог поверить, что Штелен выбрала Бедекта. Просто уму непостижимо.

– И на тебе нет правого сапога, – отметил Вихтих.

Бедект посмотрел на свою ступню, покрытую комками засохшей грязи, и радостно улыбнулся.

– Отлично. Пра… правый. Спасиб-бо маль… чику, лев-вый-то на мне.

«Почему он так радуется, что остался без сапога?»

– И штаны у тебя все промокли.

– Упал, – пробормотал Бедект, стараясь смотреть куда угодно, только не на Штелен.

– Не сомневаюсь. – Вихтих мило улыбнулся Штелен. Сейчас он отомстит за то, что она не принесла его мечи. – Проверь-ка лучше свои карманы, – сказал он Бедекту. – Бьюсь об заклад, что их обчистили.

– Засранец, – пробормотала она, пока Бедект шарил у себя в карманах.

Поморщившись, он пожал плечами, потерял равновесие и снова приземлился на задницу.

– Я все равно не помню, сколько у меня было.

– Я заметил, когда… когда я пришел в чувство… Я недосчитался кое-каких средств, – солгал Вихтих. Можно было с достаточной уверенностью предположить, что Штелен обшарила карманы у его трупа. Клептик никогда не сможет упустить такую возможность. – Она не такая крутая, какой себя считает, – сказал он, чтобы вывести ее из равновесия и понизить ее самооценку. – Я всегда знаю, когда она стащила у меня деньги.

– Врешь, – рявкнула она. – Ты никогда не замечаешь.

– Пока вы там сноша…

– Оставь их в покое, – скомандовал Морген. – Они нужны друг другу. Только это у них и будет к тому моменту, когда…

– Нужны друг другу? – перебил Вихтих.

– К тому моменту, когда что? – спросил Бедект.

– А вам не нужно, – сказал Морген Вихтиху. – Не нужно, потому что сейчас такое время, когда… – Мальчик замолк.

Вихтих понял. Такое время, когда он станет величайшим фехтовальщиком в мире. Такое время, когда рядом с ним есть маьчик-бог, которым так легко можно манипулировать.

Он снова посмотрел на Штелен. Тощая и жилистая. Волосы как крысиное гнездо. Желтые зубы, водянистые желтые глаза. В хорошие дни ее дыханием можно было за сто шагов уложить быка. Сегодня определенно был не самый лучший в этом отношении день. Грязная и во всех отношениях непривлекательная. Почему же тогда его так бесило от мысли, что Бедект уложил ее в постель? Хотя, пожалуй, вряд ли именно в постель, судя по их внешнему виду, все произошло в каком-то другом месте. Его задело ее предательство. «Как она посмела желать Бедекта больше, чем меня?» Вихтих же безупречен. У него идеальное тело. Он веселый, добрый и щедрый. Он вкладывал в дружбу так много самого себя, а в ответ ничего не получал.

Морген похлопал Вихтиха по спине, будто маленький засранец каким-то образом прочел его мысли и пытался его утешить.

– Не обращайте внимания. Просто оставьте их в покое.

Вихтиху было невыносимо просто смириться и ничего не делать. Не понаблюдать за тем, как с его подачи этим двоим будет больно и неловко, отказать себе в таком удовольствии было против всех его инстинктов и желаний. Но гораздо важнее, чтобы этот ребенок верил, что в какой-то степени управляет Вихтихом, имеет над ним некоторую власть.

– Как тебе будет угодно. – Он торопливо кивнул Штелен и Бедекту, которые пялились на него, ничего не понимая. – Простите. Быть мертвым так утомительно. Пойду вздремну.

– Я рад, что ты не мер-твый, – проговорил Бедект.

– Я тоже этому рад, – с чувством согласился Вихтих.

Штелен плюнула на пол возле ноги Вихтиха.

– А я нет. – Когда они на мгновение встретились глазами, она добавила: – Не особенно.

Утреннее солнце потоком лилось через открытое окно и барабанило по закрытым векам Бедекта, будто лучи отчаянно желали проникнуть внутрь его черепа, в самую глубину. Его перегретая голова пульсировала в такт с вяло стучавшим сердцем. У него было такое чувство, что его печень решила прекратить борьбу и прямо сейчас опередить остальные органы в их стремлении погибнуть и разложиться. Он медленно сел, стараясь не делать резких движений, а то ведь еще голова отвалится, и увидел морщинистые, измазанные уличной грязью пальцы своей правой ноги. На мгновение на его лице появилась широкая улыбка, которая так же быстро и исчезла. Благодаря тому, что сказал Морген, он перенес припрятанные монеты в левый сапог. Он осмотрелся в небольшой комнатке и понял, что остался один. Они бросили его спать на полу, прямо там, где он сам завалился, раскидав руки-ноги, в самой середине комнаты. За исключением того беспорядка, который остался после Бедекта, в комнате было как-то сверхъестественно чисто и аккуратно.

Наверное, они пошли поискать что-нибудь к завтраку. От мыслей о еде желудок Бедекта угрожал вот-вот взбунтоваться.

От прошедшей ночи в памяти остались только отдельные проблески. К сожалению, в них он видел именно то, о чем предпочел бы забыть. Сношались в переулке, как пьяные подростки. «О боги, она же могла забеременеть!» От этой мысли его тут же отпустило похмелье, и на его место пришел мучительный страх.

– Нет, – сказал Бедект, обращаясь к пустой комнате.

Если вера влияет на реальность, то можно надеяться, что его желание не стать отцом определит события ближайших дней.

Штелен в роли матери. Вихтиху бы это понравилось. Всегда остается еще такой вариант, как самоубийство.

Бедект, крякнув, наклонился вперед – шрамы у него на спине уже стали жесткими – и стащил с себя остававшийся сапог. Припрятанные на черный день денежки он держал в сапоге, внутри каблука, в котором была выковыряна дыра со стороны пятки. Небольшой запас монет. Он высыпал их в свою обрубленную ладонь.

– Что за на фиг?

Раньше золота у него было поменьше.

Штелен с ее способностями клептика затуманивала ему память, это само собой, в отношении того, сколько у него было денег, но он особенно никогда не беспокоился. Если бы она не таскала его денежки, он потратил бы их на шлюх и эль. А когда она прибирала его монеты, он всегда мог рассчитывать, что она заплатит за комнату в гостинице, за еду и выпивку. Но вот теперь, когда у него оказалось больше золота, чем должно было быть…

Бедект смутно припомнил, как Вихтих обвинял Штелен, что она у них крадет. Что за глупое обвинение. Конечно, она у них воровала; она же клептик. Может, Штелен расстроилась из-за заявлений Вихтиха? Неужели она почувствовала такие угрызения совести, что вернула недостающие монеты с большими процентами? А почему именно сейчас, ведь столько лет уже прошло? Совершенно непонятно. Разве только…

– О боги, нет.

Морген наблюдал, как Бедект осторожно спустился по лестнице в общий зал гостиницы. Оказавшись в зале, огромный человек оглянулся по сторонам, щурясь от лучей утреннего солнца, которые лились в открытые окна. Бедект поморщился, увидев стол своих. Казалось, он раздумывает, не сесть ли ему отдельно. Наконец – все так же обутый только в один сапог – он протопал к столу и присоединился к ним. Возможно, кто-то из постояльцев и заметил, что чего-то не хватает, но виду никто не подал.

Вихтих проревел:

– Доброе утро, вот и солнце!

Бедект тяжело рухнул на стул и мрачно глянул на Вихтиха.

– Где мы находимся?

– Не знаю, – ответил Вихтих. – Когда мы сюда заселялись, я был мертв. – Он понюхал стоявшую перед ним тарелку бобов, где была еще и жирная колбаска. – А кормят тут недурно.

Бедект побледнел и отвел взгляд от тарелки.

– Штелен? – спросил он, не глядя на нее.

– Не знаю. Я была немного занята: и за мальчиком присматривала, и тащила величайший в мире труп.

Вихтих подмигнул Моргену.

Бедект жестом подозвал трактирщика и заказал кружку эля.

– А кто были те люди, черт возьми?

– Териантропы, – ответил Вихтих.

Штелен фыркнула.

– После всей той суеты и движухи, которые давеча устроил этот дебил, – своим тонким носом она указала на Вихтиха, – во время своей небольшой вылазки… Предполагаю, что это были какие-нибудь местные жители, желавшие прикончить величайшего в мире… дебила, – без фантазии закончила она.

– Я бы смирился, если бы ты назвала меня идиотом. Или имбецилом, пустой башкой, тупицей, болваном, дураком, кретином или простачком, – сказал Вихтих. – Но не дебилом. Когда слово используешь слишком часто, оно теряет свою весомость.

– Или вбивает в голову нужную мысль, которую не усвоить без таких повторений, – ответила Штелен.

– Я их знал, – сообщил Морген. – Это была Асена.

Все трое взрослых уставились на него.

– Асена? – переспросил Бедект.

– Она возглавляет тиргайстов Кёнига.

– Кто такие тиргайсты? – спросил у Моргена Бедект.

– Териантропы-ассасины. Еще есть шаттен мердер – это котардисты.

– Проклятие, – выругался Вихтих. – Ненавижу котардистов. Черт побери, так сложно убивать мертвых.

Чем больше Морген об этом размышлял, тем меньше логики он видел.

– Вы оба служите Кёнигу. Зачем бы он стал посылать ассасинов вас убить?

– Возможно, он этого и не делал, – сказал Бедект. – Кёниг велел нам только вывезти тебя из Зельбстхаса, но больше ничего не говорил. Возможно, именно от тиргайстов мы и должны тебя защищать.

Морген не мог поверить, что Асена способна причинить ему боль, а вот Штих, как ему в тот момент показалось, собирался его убить. От этих воспоминаний у него по спине побежали холодные мурашки. От мысли о том, как по нему всем сонмом поползли бы грязные, блестящие черные скорпионы, ему захотелось снова помыть руки. Он вспомнил, как Асена стояла на другой стороне улицы, наблюдая, как ее тиргайст нападают на Бедекта и Вихтиха. Перед его мысленным взором возникла Асена, и он увидел, что она пристально смотрит на него, а на лице ее была написана нерешительность. О чем она думала – решала, убивать его или нет? «Как она вообще оказалась перед таким выбором – зачем ей вообще нужно причинять мне боль?» Раньше, в Зельбстхасе, она всегда так хорошо к нему относилась, опекала даже.

Что крикнула Асена с другого края улицы, как раз перед тем, как ее убила Штелен? Морген уставился на блестящие медные поручни возле барной стойки и в неясных отражениях стал пересматривать ту сцену.

«Морген, я пришла забрать тебя», – и потом она рухнула, а возле нее оказалась Штелен. Пришла ли Асена захватить его в плен или она считала, что спасает его? По ее виду нельзя было сказать, что она собирается причинить ему вред. Казалось, скорее, что она только что приняла решение, которое помогло ей избавить сердце от тяжкого груза. Но если Асена считала, что забрать Моргена у Бедекта, Штелен и Вихтиха значило спасти его, то о чем это говорило? Считала ли она, что лучше сможет защитить его? Значило ли это, что нельзя доверять Бедекту?

– Морген, – сказал Бедект, положив тяжелую руку мальчику плечо. – Штелен сказала, что те скорпионы пытались тебя убить.

Бедект говорил правду. Штих определенно намеревался его убить. А вот что собиралась делать Асена?

Морген вздохнул. Одни только вопросы. Ни одного ответа, и откуда их взять, непонятно. Ауфшлаг сказал бы, что ключи к разгадке все под рукой, но мальчик, как ни старался, не мог сложить их в единую картину. Как всегда в тех случаях, когда он хотел увидеть по-дробности собственного будущего, отражения почти вовсе ему не помогали; каждый раз ему не удавалось увидеть ничего, кроме пламени. Странно, но будущее Бедекта выглядело очень похожим. Что это означает? Морген не вполне точно представлял, каким будет Вознесение, но, конечно же, оно станет поразительным зрелищем. Возможно, Бедект сгорит в пламени, в котором будет Возноситься Морген?

Штелен наклонилась вперед, упираясь локтями в стол. Ее желтушные глаза ярко блестели и казались влажными.

– Нам нужно уезжать из Найдриха. Я предлагаю на юг, через реку Флюссранд, обратно в Готлос.

– Готлос? – произнес Вихтих так, будто не верит своим ушам. – Серьезно? После того, что произошло в тот раз? Помнишь тот храм?

– Готлос – большой, – сказала Штелен, желая отстоять свой выбор.

Морген сделал вид, что не слушает, и сосредоточил все внимание на блестящем поручне. Когда он еще жил в Зельбстхасе, всего за несколько дней до того, как его приехал забрать Бедект, Морген случайно услышал разговор двух аколуфов, которые обсуждали нападение на храм Геборене в Готлосе. Есть ли тут какая-то взаимосвязь?

Морген постарался заглушить то чувство бессилия, которое у него возникло. Вопросы, вопросы и снова вопросы. А ему нужны ответы.

– Что-то не так? – спросил Бедект.

Морген еще не успел решить, что сказать, как за него ответил Вихтих:

– Оставь его в покое. Ему нужно некоторое время подумать.

Морген сосредоточил все внимание на поручне бара, в приглушенном блеске которого он старался разглядеть отражения. «Скажите мне то, что я хочу знать! Покажите мне мое будущее!»

Тени и отражения переплелись в запутанную паутину, и сквозь эти туманные нити он узнавал улицы Найдриха. Но кроме паутины было и еще кое-что; над ней возвышался паук, жирный и голодный. Морген видел лица детей, которые запутались в паутине и были туго замотаны, – в этой ловушке они дожидались момента, когда паук высосет из них все соки, до последней капли. Паутина стягивалась и душила город.

Себя самого он совсем не видел.

«Покажите мне!»

Отражения заплясали, и он увидел длинную немощеную дорогу с тысячью маленьких кровавых отпечатков ног.

«Это мои?»

Он увидел нож, который держала маленькая грязная рука. Это был нож Штелен, он сразу его узнал. Рука… нет, это не его рука, невозможно. Она слишком грязная.

Морген увидел камень на обочине дороги и понял, что если хорошенько постарается, то сможет – с огромным трудом – поднять этот камень над головой.

«Покажите мне…»

Он увидел бесконечный пожар.

«Странно, – размышлял Бедект. – Почему Вихтих бросился защищать Моргена? – Фехтовальщик вел себя так, будто был у мальчика личным телохранителем и повиновался каждому его слову. – Очень странное поведение, черт побери». Вихтих никогда не делал ничего, в чем не видел бы какой-либо выгоды для себя. Бедект посмотрел в другую сторону, мельком глянув на Штелен, чтобы понять, кажется ли и ей эта ситуация такой же подозрительной, как ему. На ее тощем лице не выражалось ничего, кроме привычной злобы. Заметив, что он обратил на нее внимание, она на мгновение просияла ему улыбкой, и Бедект тут же отвернулся.

«Что же Вихтих замыслил, черт возьми?»

Бедект решил больше об этом не думать, но все же ему совершенно не хотелось, чтобы мальчик серьезно озадачился тем, что ему довелось увидеть и услышать. Морген – юный, неопытный и наивный, но вовсе не дурак.

Штелен нетерпеливо барабанила по столу.

– Так мы едем на восток?

– Да, – сказал Морген. – В конечном счете да.

– Нет, – возразил Бедект. – Мы идем на запад.

– Простите. Да, на запад. Я… – Морген с растерянным видом так и не договорил фразу.

– Ничего страшного, – сказал Бедект. – Пора в путь.

Штелен шумно прочистила горло.

– Но у нас нет никаких припасов. Мы все оставили в «Рухлос Армс». Даже лошадей.

– Ты бросила там Лауниша? – спросил Бедект, усилием воли стараясь сохранять спокойствие.

Возможно, с его конем все в порядке. Наверное, он все еще там, в том самом стойле, где его оставили. Если нет, кому-то придется платить.

– Некоторые из нас, – тихо проговорил Вихтих, – тогда довольно неблаговидным образом отступили.

– А некоторые были убиты, и их пришлось нести, – рявкнула Штелен.

– Возможно, не самый блестящий эпизод в нашей практике, – признал Бедект. – Хотя Штелен поработала на славу. Она тебя вытащила, – он указал на Вихтиха половиной ладони, – и спасла мальчика.

Когда он увидел, как Штелен буквально расцвела от его комплимента, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вздрогнуть. Ему придется быть поосторожнее в словах, пока эта непонятная ситуация не пройдет.

– Черт возьми, она оставила мои мечи лежать на улице.

– Мне нужно было бросить тебя и сходить за ними?

– Возможно, она и стащила твой сапог, – сказал Вихтих. – Только чтобы насолить тебе за то, что ты паршивый…

– Вихтих! – предостерегающе произнес Морген.

Фехтовальщик резко закрыл рот.

– Хорошо, не буду. – Он глянул на Бедекта. – А почему она не стала с тебя снимать второй сапог?

«А действительно, почему?» Вместо того чтобы признать для себя ответ, Бедект решил не обращать внимания на сам вопрос.

– Штелен, приведи наших лошадей. Постарайся никого не убить. Пойду раздобуду какую-нибудь обувь. – На мгновение он посмотрел на Штелен, размышляя, стоит ли ее попросить. «Да и какого черта ему стесняться?» Какая ему разница, что они думают? – Штелен?

– Да? – Она смотрела прямо ему в лицо, что было не в ее привычках.

– Ты не могла бы добыть пару яблок для Лауниша?

Она разочарованно фыркнула, встала и, не оглядываясь, вышла.

– А я пойду раздобуду себе новые мечи, – сказал Вихтих, со странной ухмылкой посмотрев вслед уходящей Штелен. – У кого есть деньги? Мои все странным образом исчезли вскоре после моей смерти.

– Нет. Ты остаешься здесь, с мальчиком.

– Мне нужны мечи.

– Я добуду тебе мечи, – сказал Бедект, почувствовав себя неловко.

– А у тебя есть деньги? – спросил Вихтих. – Мне нужны хорошие клинки, а не кухонные тесаки.

Бедект почувствовал себя еще более неловко.

– Добуду, что удастся найти. – Он наклонился вперед, чтобы подняться со стула, но остановился. – А ты и впрямь был мертв?

– Да, – ответил Вихтих странным безжизненным голосом.

– А там было Послесмертие?

Вихтих медленно выдохнул и кивнул.

– Это был такой…

– Нет. Не желаю знать.

«Трус». Вихтих, который едва приступил к завтраку, посмотрел, как Бедект, крякнув, толчком поднялся на ноги, хрустнув коленями, и потом вышел в парадную дверь гостиницы. «Давай-давай, убеги еще разок».

Он отогнал от себя дурное настроение. В конце концов, сегодня самый подходящий денек, чтобы не быть мертвым. Жизнь подбрасывает слишком много возможностей развлечь себя за счет окружающих. Добавить те монеты в сапог Бедекта, пока старый козел валялся на полу без чувств, – да это же самая замечательная проделка из всех, что Вихтих в своей жизни устраивал. Бедект посчитает, что Штелен подложила их туда либо из чувства вины за то, что раньше у него воровала, либо оттого, что решила оплатить оказанные ей услуги, либо внезапно влюбившись. Вихтих не мог для себя решить, какой из этих вариантов самый смешной. Да не важно. Это заставит Бедекта тревожиться до умопомрачения и к тому же подпортит его отношения со Штелен.

Такими мыслями Вихтих и развлекал себя, пока шел в снятый ими гостиничный номер, ведя за собой Моргена.

Через час вернулся Бедект; на правой ноге у него был новый сапог, а на левой – тот же самый, что и прежде. Он принес Вихтиху вполне пригодную пару клинков.

Вихтих пробормотал слова благодарности, проверив баланс мечей.

– Неплохо, – признал он.

Через некоторое время Штелен принесла пару прекрасных мечей в богато украшенных ножнах. Она небрежно бросила их на кровать.

– Эти наверняка подойдут, – сказала она.

Вихтих кинул принесенные Бедектом мечи на кровать и взял новые.

– Похоже, я их уже где-то видел.

– Я взяла их у одной фехтовальщицы. Судя по всему, она считалась мастером своего дела.

– Мне казалось, я тебя попросил никого не убивать, – сказал Бедект.

Когда Штелен с извиняющимся видом улыбнулась ему в ответ, он отвел взгляд, бормоча что-то себе под нос.

Вихтих заставил себя не показывать, как ему досадно. От того, что Штелен будет знать, что она его довела, он ничего не выиграет. Он взял мечи и завертел ими, выполняя сложное упражнение, которое не делал с тех пор, как служил в дворцовой охране в Гельдангелегенхайтене. Клинки рассекали воздух с безупречной легкостью и весили одинаково, так что вполне могли заменить потерянные им мечи. «Нет, не потерянные», – напомнил он себе. Штелен нарочно их не захватила. Он хотел пробудить в себе прежнюю злобу, но это новое оружие почти идеально заменило собой утраченное.

«Эти клинки – не являются ли они предложением о перемирии?» Нет, нет. Больше похоже, что она пытается им манипулировать. Он чуть не усмехнулся вслух. Никто не может манипулировать Вихтихом. Если она рассчитывала на благодарность с его стороны, то это было ошибкой.

Вихтих что-то пробурчал, снял пустые ножны, которые все еще висели на ремешках у него за плечами, и пристегнул новые. Отделка ножен, на его вкус, была слишком броской, но он оказался вынужден признать, что у фехтовальщицы хороший вкус в оружии. И все же было жаль, что он сам ее не убил.

– Ты закончил? – спросил Бедект. – Ты сейчас был похож на ребенка, которому дали желанную конфетку и он узнал, что вкус у нее не такой, как он надеялся.

– Бойтесь клептиков, дары приносящих, – сказал Вихтих. – В их подарках всегда зашифровано послание. – Он довольно отметил, что Бедект тайком глянул на Штелен и отвернулся, а она в ответ улыбнулась.

Бедект сделал жест в сторону Штелен, не глядя на нее.

– Ты привела наших лошадей? – Старый поганец испытывал к своему монстроподобному боевому коню странную привязанность.

– Конечно. И Лаунишу я добыла немного яблок. И даже никого не убила. – Она нежно улыбнулась Вихтиху, хлопая ресницами. – Если не считать фехтовальщицы.

Бедект, не реагируя на Штелен, указал на простые, незатейливые мечи, которые так и лежали на кровати.

– А что насчет этих?

– Ну и что насчет них?

– Продать их обратно кузнецу удастся только себе в убыток.

– А что я, по-твоему, должен делать с четырьмя мечами?

– Засранец, – сказал Бедект.

Вихтих пожал плечами и посмотрел, чем занимается Морген, – оказалось, что мальчик разглядывает свои безупречно чистые руки. Несколько дней в пути излечат его от этих странных привычек; в дороге невозможно оставаться чистым.

– Мы поскачем на запад, к Фольген Зини, – объявил Бедект, – сразу после того, как перейдем границу и попадем в Райхвайте. Это большой город-государство. Там будет легко затеряться.

– Здесь они нас достаточно легко отыскали, – пробурчала Штелен почти шепотом, но достаточно громко, чтобы ее могли услышать все остальные.

Когда они вышли, на кровати Вихтиха остались лежать мечи, там же, где он их бросил.

Морген сидел перед Вихтихом, в одном седле. Фехтовальщик ехал с непревзойденной легкостью. По грязным улицам Найдриха они пробирались на запад. Впереди двигались Штелен и Бедект, каждый на своей лошади, а Вихтих следовал за ними. Морген смотрел на грязных людей на улице, которые делали вид, что не обращают внимания на медленно шедших всадников. Мальчик чувствовал запахи даже тех, кого не видел, кто прятался в самых темных закоулках. Он прислушивался к шепоту, в котором звучали отчаянные мысли. Воры держались от них подальше; разговоры о том, как Вихтих помер, а потом вернулся к жизни, распространились быстро.

Низкий голос фехтовальщика не умолкал, при этом его болтовня почти никогда не требовала от Моргена размышления или ответа. Вихтиху нравился звук его собственного голоса. Да у него и правда был красивый голос.

– Так мы не доберемся до Фольген Зини, верно? – спросил Вихтих и неожиданным вопросом помешал мрачному ходу мыслей Моргена.

Фольген Зини? Где они в конечном счете окажутся, Морген не знал, но ему было ясно, что к этому городу-государству они и близко не подойдут. Он вспомнил те кошмарные видéния, что он наблюдал в таверне, где вернул Вихтиха из Послесмертия. Тот ужасный паук, которого он видел, высасывавший жизнь из Найдриха, – что это на самом деле? Казалось, это было скорее иносказание, чем прямое изображение действительности. Почему его отражения ему это показали? Почему они не показывали ему все яснее, так, как часто делали прежде? Вдруг они что-то от него скрывают? Почему все кончается болью и пламенем? «Где я ошибся?»

– Нужно было оставить кота там, не мешать ему умереть. Я сделал неправильный выбор. – И то, что он выбрал, будет неотступно преследовать его друзей.

– Может, и так, – сказал Вихтих, стараясь не выдать раздражения. – Как мне представляется, ты сделал то, что должен был сделать.

– Я сорвал планы Бедекта.

Вихтих насмешливо фыркнул.

– Планы старого козла всегда оказываются никудышными. Так что… доедем мы в Фольген Зини или нет?

Опасаясь отвечать, поскольку так можно выдать что-нибудь лишнее, Морген смотрел на землю, стараясь не встречаться глазами с фехтовальщиком. Найдрих обречен. По его вине. Почему он не смог разглядеть этого раньше? Тут ему пришла в голову другая, еще более пугающая мысль: кто решает, когда отражениям пора поделиться с ним тем, что они знают? Было непохоже, конечно же, что ситуацию контролирует он сам.

– Я полагаю, нам следует, по крайней мере двигаться в том направлении? – Когда Морген кивнул, Вихтих продолжил: – Хорошо. Я отправлюсь туда, куда ты поведешь. Дай мне только знать, и я сделаю то, что ты от меня хочешь.

Вихтих пытался что-то узнать. Стоит ли Моргену ему рассказать о том, что он увидел? Нет.

– От судьбы не увернуться, – прошептал Вихтих Моргену на ухо.

Опустив голову, мальчик всматривался в пенистые бурые лужи, по которым шагали их лошади, но копыта стирали те картины, что представали его взгляду на поверхности воды.

Солгал ли Кёниг Моргену о том, как он был сотворен? Был ли он рожден женщиной, как все остальные, а не единой верой всего Зельбстхаса? Морген поднял край рубашки и посмотрел на собственный пупок. Он читал про пуповину, про связь матери и ребенка. «Почему у меня есть пупок?»

Группа детей, одетых в заляпанные обрывки тряпья, перебежала дорогу прямо перед всадниками. На лицах, которые сейчас сияют широкими улыбками, скоро появится выражение ужаса. Дети играли в какую-то непонятную игру. «Странно, – подумал Морген, – все выглядит так похоже». Стоит ли ему их предупредить? Но если он попробует это сделать, то станет ли его кто-нибудь слушать?

«Не станет», – решил он для себя.