Глава 1

Они бежали на запад, а за ними была погоня, и все из-за последней работенки. Опережая правосудие буквально на шаг, они прибыли в очередной город-государство, ветхий и гнилой.

Бедект, прищурив глаза из-за царапавшего кожу ветра, въехал в полис первым; по бокам его сопровождали Штелен и Вихтих. Лауниш, огромный вороной конь Бедекта, шел, измученно понурив голову. Они уже много часов скакали без остановки, а Бедект был человеком далеко не хрупкого тело-сложения.

Глядя на вопиющую нищету, он усомнился, что когда-то этот город знал лучшие времена. Не все тут было построено из кривых и потемневших досок, виднелось несколько каменных зданий, но и те выглядели так, как будто вот-вот развалятся. Хотя Бедекту было все равно; он не собирался останавливаться здесь надолго.

Из темных переулков на всадников искрами отчаяния смотрело множество блестящих глаз. В этом не было ничего нового. Он и его компаньоны не могли не привлекать к себе внимания: Бедект – массивной фигурой и шрамами, Вихтих – безупречной внешностью. Он глянул налево, на Штелен. Ее лошадь пугливо прядала ушами, как будто опасалась неожиданного удара. Бедект не стал бы винить за это бедную тварь – он и сам испытывал такие же чувства всякий раз, когда Штелен оказывалась на расстоянии вытянутой руки. Она сидела в седле, склонившись вперед, навстречу ветру, швырявшему песок в лицо, и безобразные желтые зубы обнажались в оскале, который почти никогда не сходил с ее осунувшегося лица. Правая рука лежала на рукояти меча. Того, кто глазел на Штелен слишком долго, она вполне могла зарубить. Впрочем, люди старались ее не замечать. Паршивая псина, отощавшая, похожая на скелет, несколько ярдов тащилась за ними, пока на собачонку не направила свои желтушные глаза Штелен. Пес взвизгнул и бросился наутек.

Бедект бросил взгляд на Вихтиха. Тот, как всегда, выглядел невыносимо безупречно. Ничто в мире не могло взъерошить эту прическу или нарушить сияние его белозубой улыбки.

«Какой же он самовлюбленный кретин».

От дорожной пыли у Бедекта запершило в горле, которое и так уже болело, и он чихнул, так что из ноздрей полетели ярко-зеленые сопли. Уже неделю как ему недужилось, и признаков выздоровления заметно не было.

– Старик, кажется, дела у тебя плохи, – заметил Вихтих.

– Я в порядке. – Ему нужно было найти постоялый двор и лечь в теплую постель. Просто убить готов, о боги, за кружку эля, пусть и самого отвратительного.

Штелен сплюнула на дорогу, и Лауниш шарахнулся. Ее боялись даже боевые кони.

– А этот идиот прав, – сказала она. – Давай-ка уложим тебя в постель.

– Сколько же времени ты уже собираешься это сделать. – Вихтих заткнулся, как только на него уставилась Штелен.

Может, Бедекту повезет, и эти двое убьют друг друга и оставят его в покое.

– Моя лошадь устала, и у меня болит задница, – сказал он.

– Твой конь устал, а задница болит, потому что ты толстый и старый, – ответила Штелен, и ее лошадь, слыша голос хозяйки, запрядала ушами.

– Так как же величают этот город, похожий на ночную вазу? – Вихтих вальяжно расположился в седле, рассматривая обветшавшие укрепления и рассеянных стражников в неряшливой форме. Он с опаской понюхал воздух и, наморщив идеально прямой нос, изобразил преувеличенное отвращение. – Извините, ошибся: это место не ночная ваза, а выгребная яма. Пахнет совсем иначе. – Он улыбнулся Бедекту, сверкнув ровными белыми зубами. Порыв ветра взъерошил его рыжевато-русые волосы, и на мгновение он стал похож на героя – из-за широких плеч торчат два тонких меча, мускулистые руки непринужденно лежат на бедрах. Дорогая одежда – он умеет ее носить – усиливает эффект. Впечатление от этой картины нарушали только его глаза, невыразительные и серые.

«Как этот ублюдок, этот эгоистичный убийца умудряется походить на такого безупречного героя?» И правда, у богов извращенный вкус. Бедект, конечно же, походил именно на того, кем был: стареющего бойца, лучшие времена которого давно позади, с ноющей спиной, больными коленями, покрытого боевыми шрамами, и большого любителя эля. Он никогда не выглядел так хорошо, как Вихтих, даже в лучшие годы. Будь Бедект столь красив, все в его жизни могло бы сложиться иначе. Но он в этом сомневался.

– Хорошо бы в здешней куче дерьма нашелся постоялый двор, – сказал Вихтих.

– Разве ты когда-нибудь видел такой большой город и без единого постоялого двора? А называется он, как мне кажется, Унбраухбар. – Бедект с опаской окинул взглядом местных стражников, которые продолжали прилежно игнорировать чужаков, и почесал сломанный в кулачной схватке нос левой рукой, точнее, тем, что от нее осталось. Не хватало двух пальцев – их отрубили много лет назад на одной бессмысленной войне. На кожаной петле, притороченной к седлу, у него висел тяжелый двусторонний топор, которому довелось рубить так много, что лезвия покрывали выбоины. Бедект бросил взгляд на Штелен. – Ты здесь бывала раньше?

Та запустила в спутанные и грязные светлые волосы пальцы, длинные, как у музыкантов, хотя она за всю свою жизнь не сыграла ни одной ноты. Глянула из-под взлохмаченной челки – глаза ее были светлые, водянисто-голубые с зелеными крапинками; белки отливали нездоровой желтизной. Быстро обвела все вокруг злобным взглядом, как будто выбирая, на что направить свой гнев, – казалось, далеко ходить за этим ей не надо. Ноздри крючковатого носа раздулись, словно она надеялась отыскать объект для ненависти по запаху.

– Нет, – ответила она.

– Хорошо, – пробормотал Вихтих.

Штелен хмуро глянула на него:

– И что же в этом хорошего?

– Ты, наверное, никого здесь не знаешь.

– И что с того?

– Поэтому, возможно, нас здесь никто не захочет убить.

Она не стала отвечать на это, но спросила Бедекта:

– Почему мы здесь?

Тот ответил, не глядя на нее:

– Потому что здесь нам лучше, чем там, где мы были раньше.

– Если бы Вихтих не переспал с той…

– Но он переспал.

– Если бы ты не убил тех…

– Но я убил. – Бедект наконец посмотрел на нее и нахмурился, когда она скорчила недовольную гримасу, обнажив кривенькие желтые зубы. – Еще я, кажется, помню, что у правителя пропали кой-какие вещички. А кража была связана с убийством.

Поступок Вихтиха толкнул Штелен на кражу, но Бедект не понимал как и почему. Фехтовальщик соблазнил жену правителя, а вскоре Штелен украла у нее драгоценности. Имелась ли связь между этими событиями? Нет, не может быть. По крайней мере, он надеялся, что связи нет.

Штелен попыталась изобразить оскорбленную невинность, но у нее не вышло. Она совсем не обладала таким талантом ко лжи, как Вихтих.

– У тебя не осталось золота, да? – спросил Вихтих у Штелен. – Было бы здорово остановиться на ночлег не в самой бедной дыре.

– Не осталось.

Она врала, без сомнений, но Бедект ничего не сказал по этому поводу. Клептики всегда обманывают, когда речь заходит о деньгах. Она точно так же не может себя преодолеть, как Вихтих не способен перестать быть эгоистичной задницей и не манипулировать окружающими.

– Нам хватит на мягкие постели и еду. – Бедект в упор посмотрел на Вихтиха. – Правда?

Вихтих пожал плечами, выражая сомнение.

– Я давно не заглядывал в свою поклажу. Монеты там определенно найдутся… если только эта страшная девица, – он кивнул в сторону Штелен, – снова не обворовала нас до нитки.

– Я никогда у вас не воровала! – огрызнулась Штелен. – Да ты все равно отдашь деньги первой сучке, которая раздвинет для тебя ноги.

– Раздвинь свои, посмотрим, может, я…

– Никогда!

– Может, если Бедект… – начал Вихтих и замолчал, вскинув брови.

Штелен снова сплюнула, еще больше ссутулилась в седле и решила не обращать внимания на обоих.

«О чем это они вообще?» Бедект даже знать не хотел. Думал о собственном кошельке. Он мог поклясться, что раньше там было побольше денег, а вот в последний раз, когда он туда заглядывал, не оставалось почти ничего. Не таскает ли у него деньги Штелен? Да не важно, она всегда готова одолжить, если у нее попросить. «Возможно, это мои деньги и есть». Когда путешествуешь с гайстескранкен, приходится мириться с такими вещами. Клептик ворует, а гефаргайст манипулирует окружающими. К счастью, способности гефаргайста у Вихтиха были посредственные; чаще всего он просто хотел привлечь к себе внимание. Если бы фехтовальщик в нем набрался сил и превратился в поработителя, Бедект убил бы его без промедлений.

Когда Штелен не попалась на приманку, Вихтих насупился, как балованный ребенок, которому не дали конфету.

– Как думаешь, в этой выгребной яме есть фехтовальщик? – спросил он Бедекта.

– В любой выгребной яме найдется фехтовальщик.

– И каждой выгребной яме требуется фехтовальщик получше.

– А ты и есть тот фехтовальщик? – спросила Штелен ехидно.

Вихтих равнодушно посмотрел на нее, лицо его не выражало никаких эмоций. Он выдержал ее злобный взгляд, пока она сама не отвела глаз, когда ей стало не по себе. Гефаргайст Вихтих, пожалуй, так себе, но мало кто был способен сохранить самообладание под таким волевым напором.

– Убеждения определяют реальность, – произнес Вихтих тоном, которым разъясняют простакам очевидные вещи. – Я верю, что буду величайшим фехтовальщиком мира.

– А я верю, что тебя убьют раньше, – ледяным тоном парировала Штелен, все еще глядя в другую сторону.

– Но моя вера сильнее твоей.

– Да ты идиот, который сам себя обманывает.

– Само собой. Но я предпочитаю верить, что действительно хорош. На моем счету сорок три величайших фехтовальщика. Я их всех убил. Я стал магистром меча в Гельдангелегенхайтене в двадцать один год. Неслыханная честь.

– Тоже мне честь, – фыркнула Штелен.

– И это я слышу от карманницы. От бездарной…

– Моих талантов хватит на то, чтобы прибрать твой кошелек!

– И тебе хватает ума мне же об этом рассказывать!

– Тихо! – Бедект покачал головой и тут же пожалел об этом. В черепе застучало от глухой боли. Наверное, в башке у него сейчас несколько фунтов соплей. – Как дети, честное слово. Как только я найду теплую постель и милую бабенку, вы можете вдвоем продолжить этот бессмысленный спор. А до этого заткнитесь, черт возьми.

– Старик настроен немного поворчать, – заметил Вихтих.

– Вихтих, если ты завяжешь драку и втянешь в нее меня, я убью тебя сам. Топором. Так что тебе не помогут все твои дерьмовые рассуждения насчет величайшего фехтовальщика.

– Я могла бы помочь по части бабенки, – сказала Штелен.

Бедект притворился, что не слышит, и стал внимательно осматриваться по сторонам дороги, надеясь найти постоялый двор.

– Он же сказал «милую», – заметил Вихтих, с ухмылкой глядя на Штелен. – С тобой не станет спать даже такая свинья, как Бедект. Ты слишком страшная. Правда, если бы ты в обмен предложила вернуть ему немного его денег… из тех, что стибрила на прошлой неделе.

– Деньги у меня есть, – сказала она достаточно громко, чтобы Бедект услышал.

Тот покачал головой и согнул оставшиеся пальцы левой руки.

– Я могу спать со шлюхами. Но сам работать шлюхой пока не готов.

– Скольких ты обворовал в Абфальштадте? – спросила Штелен.

Бедект отмахнулся от вопроса, резко разрубив воздух покалеченной рукой. Его голова так переполнилась соплями, что дышать приходилось через рот, резко глотая пыльный воздух. В глубине легких что-то сухо постукивало. «Чудесно, вот и новый симптом, буду теперь еще и от этого мучиться».

– Сколько человек ты убил за последние полгода? – спросила Штелен.

– Человека определяет то, чего он не делает и не станет делать, – пробормотал Бедект.

Ноздри у нее так и расправились от возмущения.

– Так значит, убивать и воровать нормально, а трахаться – нет?

– С тобой – нет, – ответил Вихтих. – В лучшем случае он проснется и обнаружит, что ты обокрала его до нитки, а в худшем – у тебя случится припадок ярости, и он очнется с перерезанным горлом.

Бедект простонал. Сейчас ему вовсе не хотелось слышать такие разговоры. Да и в остальное время тоже.

– Брось. Я не стану с тобой спать, потому что иначе все будет по-другому и жизнь станет еще труднее, чем сейчас.

– А еще потому, что ты клептик, отвратительная, страшная сучка-воровка, – добавил Вихтих.

Не обращая внимания на Вихтиха, Бедект продолжил:

– Мы работаем вместе. Мы команда. Дерьмовая команда, но свое дело знаем. Мы не друзья, и, чтоб мне провалиться, мы не любовники. Не забывайте: я бы убил любого из вас, если бы мне за это заплатили.

– Хватит, я уже растроган до слез. – Вихтих сделал вид, что вытирает слезы. – Штелен, брось мне несколько золотых, они, наверное, и так мои – и я с тобой пересплю.

Кинжал, который тут же выхватила Штелен, со свистом рассек воздух, а Вихтих рассмеялся. Изображая невозмутимость, он направил свою лошадь подальше, стараясь оставаться вне досягаемости.

– А вот и постоялый двор. – Бедект рукой указал в конец улицы. – Убери нож, женщина. Зарежешь его после того, как я выпью.