Глава 27

Найдрих. Какая же выгребная яма! Вихтиху случалось видеть много выгребных ям, но эта просто не имела себе равных. Если сорок тысяч человек эту дыру называли своим домом, то из них двадцать тысяч были ворами, десять тысяч – убийцами, а тысяч пять, как он полагал, самого разного рода торгашами и жуликами. Где-то тысячи три жили на улицах, ночевали в провонявших от мочи закоулках, а еще тысяче просто недоставало мозгов, чтобы уехать из этого места. Остальные же – фехтовальщики, стремящиеся к тому, чтобы их имена навсегда запомнили на этих жалких улицах. Именно из таких мест бывают родом настоящие бойцы. Никаких мягких рук, никакого галантного обучения, как в этих напыщенных школах фехтования в больших городах. Эти мужчины и женщины учились убивать без новомодных штучек.

То обучение для избранных, которое он прошел в дворцовой страже в Гельдангелегенхайтене, Вихтих считал несущественной мелочью. Годы неустанных упражнений, жестокие кровавые турниры с другими стражами – многие их считали наиболее обученными фехтовальщиками в мире – и то, что он поднялся до должности первого стража, перед лицом судьбы ничего не значило. Великим его сделал не упорный труд, а сама судьба. А теперь судьба привела его сюда.

«На это должна быть какая-то причина».

Штелен нашла для них комнату в одной из многочисленных гостиниц города, и хозяин ничего не сказал, когда они протащили через всю таверну и вверх по лестнице бесчувственное, залитое кровью тело Бедекта. Даже те немногие посетители, которые оказались в таверне, не особенно заинтересовались вновь прибывшими, не сводя глаз с собственных кружек.

После того как они опустили Бедекта на самую крепкую кровать, Вихтих осмотрелся по сторонам в тесной каморке.

– А тебе с первой попытки удалось найти худшую комнату во всем Найдрихе?

Штелен не обращала на него внимания, суетясь вокруг Бедекта.

Вихтих скосил глаза и демонстративно осмотрел пол.

– В углах этой комнаты обитателей побольше, чем во всем остальном городе.

По-прежнему не обращая на него внимания, она отлепила от тела Бедекта полоску ткани, промокшую от крови.

– Вряд ли сейчас для этого подходящий момент, – пошутил Вихтих. – Нехорошо пользоваться его беспомощным состоянием, пока он без сознания.

И снова Штелен не отреагировала.

«Скучно с ней».

Расстроенный Вихтих переключился на Моргена. Мальчик смотрел на собственные пальцы, и в его широко распахнутых глазах читалось отвращение. Вихтих глянул на руки ребенка; просто немного испачканы кровью. Было бы из-за чего переживать.

– Что стряслось?

– Грязные, – произнес Морген, который моргал, чтобы прогнать слезы.

Вихтих указал на неглубокую миску с водой, стоявшую на полу.

– Так помойся.

Через мгновение мальчик уже стоял на коленях возле миски и яростно оттирал руки. Он все бормотал что-то себе под нос, но Вихтих не мог расслышать слов. «Странный парень».

Вихтих зашагал по комнате, стараясь заглянуть через плечо Штелен и понять, что там с Бедектом. Хотя Морген каким-то образом ухитрился сделать так, что у старого козла закрылись раны, простыни вскоре пропитались кровью. Грудь Бедекта медленно поднималась и опускалась; если бы не это, то Вихтих решил бы, что он мертв. Тело старика напоминало лоскутное одеяло, исчерченное шрамами: некоторые были старые, белые, а другие совсем свежие, с рваными краями.

Штелен сидела возле Бедекта, осторожно отмывала от крови его осунувшееся лицо и тихо что-то нашептывала. «Жуткое зрелище, честно говоря».

Морген наконец прекратил оттирать руки, залез на самый чистый из топчанов, свернулся калачиком и почти сразу уснул. Мальчик спал, сцепив кисти одну с другой, будто защищая их от внешнего мира.

«Да, странный парень». Морген был совершенно не такой, как Флух, сын Вихтиха, которого тот не видел с тех пор, как ушел от жены в городе Траурих. Флух проводил все свое время за играми в грязи. Если мальчик хотя бы несколько минут подряд оставался чистым, его родители говорили, что случилось чудо. Воспоминания о сыне отдавались в сердце сокрушительным ударом.

Потом, когда Вихтих выполнит свое предназначение, он вернется к жене и покажет ей. Покажет ей, что он был избран судьбой для великих дел. Покажет ей, что он не ленив, не боится успеха и что неправда все те обидные гадости, которые она ему говорила. Мужчине, у которого есть предназначение, приходится делать непростой выбор. Ему было досадно думать о том, что свою судьбу он нашел лишь много лет спустя после того, как ушел от жены, – и он прогнал подальше такие мысли. Когда-нибудь он вернется за Флухом, и его сын будет им гордиться.

Вихтих отвернулся от Моргена и начал осматривать комнату, чтобы чем-то отвлечь внимание. Четыре небольших грязных топчана, и лишь боги ведают, сколько разновидностей кусачих маленьких тварей там обитает. На единственном окне ставни были настолько хлипкими и покоробившимися, что, казалось, подуй легонький ветерок – и они рассыплются в пыль. Сменилась уже сотня поколений с тех пор, как подметали этот пол. Если Найдрих был выгребной ямой, то «Рухлос Армс» – плывущей в этой яме какашкой, сплошь покрытой мухами.

– И это действительно лучшая гостиница, которую здесь можно найти? – поинтересовался Вихтих у Штелен.

Штелен долго еще продолжала свой кропотливый труд, но наконец подняла осунувшееся и пожелтевшее лицо и хмуро глянула на него. Гневно расширив ноздри, она прорычала:

– Здесь тихо, да и трактирщик ничего не спросил, когда мы внесли потерявшего сознание товарища, мокрого от крови.

– Я задал совсем невинный вопрос, – произнес Вихтих с наигранной обидой в голосе. – Достаточно было бы ответить просто «да» или «нет». Я собираюсь пройтись и посмотреть город.

– Чтоб тебя там убили.

Вихтих отвесил наигранно-церемонный поклон.

– Для тебя я готов на все, любовь моя. Я буду искать смерти, пока не найду ее.

– Хорошо, – рявкнула она.

Вихтих проверил, висят ли у него мечи как положено, и принял решительную позу. Штелен не обращала на него внимания. «Ну и ладно, все равно злобная девка ничего не понимает в моде».

– И что, смрадный старый козел выживет? – спросил Вихтих, сохраняя позу на случай, если она на него глянет.

Штелен осторожно стерла засохшую кровь с израненного лица Бедекта. Возможно, кровотечение у него и прекратилось, но половина головы выглядела так, как будто ее попытались разрубить топором.

– Он будет жить, – пробормотала она.

Вихтих наконец перестал стоять в своей безупречной позе и пошел к двери, висевшей на одной ржавой петле.

– Знаешь, – задумчиво произнес он, – если бы ты помыла волосы, то выглядела бы вполне прилично.

Подбросив ей эту мысль, он поспешно вышел из комнаты. Штелен редко поддавалась влиянию его силы гефаргайста, но и у нее имелись свои слабости. А ему было просто забавно воображать Бедекта в момент, когда тот придет в себя и увидит вымывшуюся и заботливую Штелен. Пожалуй, в таком виде она напугает старика до смерти.

Вихтих стоял на подгнившем переднем крыльце гостиницы и смотрел на улицу, то в одну сторону, то в другую. Большая часть толпы на него не обращала внимания, но находились и такие, кто бросал на него оценивающие взгляды, пытаясь определить, какое место он должен занять в местной пищевой цепи. Кто он – хищник или добыча?

Если город Найдрих был выгребной ямой, а «Рухлос Армс» – плывущей в жиже какашкой, то люди – мухами, выбиравшими какашку попривлекательнее. Вихтих постепенно сбросил внешнюю самоуверенность. Теперь, когда Бедект не мог потребовать, чтобы Вихтих не искал неприятностей на свою голову, будто пропал почти всякий смысл лезть в любые переделки. Он вернулся в гостиницу и нашел пустой столик. Свои красивые мечи с одинаковой отделкой он положил на столе перед собой, будто в открытую бросая вызов: ну давайте, они же стоят целое состояние. Попробуйте отобрать их у меня.

Когда буфетчица, грузная женщина, у которой задница была больше, чем у его коня, поднесла ему пиво, Вихтих поймал ее за запястье.

– Почему, когда я ищу проблем на свою голову, я их запросто нахожу, а когда жду, чтобы они у меня случились, этого никогда не происходит?

Она моргнула с видом тупого непонимания, ее усыпанное прыщами лицо раскраснелось.

– Может, ждете в неподходящем месте.

– Ага! Красотка, да к тому же и умна.

Она раздраженно запыхтела.

– В городе много мест, где такие, как вы…

– Ты не знаешь, какой я, – тихо сказал Вихтих. – В гостинице, где мы останавливались последний раз, за стойкой служила девушка. – Он с грустной улыбкой посмотрел в красные глаза толстухи. – Я любил ее. – Это было не так, но казалось вполне возможным. Если он еще немного поговорит об этом, оно станет правдой. – Я любил ее, а моя спутница – тощая кровожадная сука с гнилыми зубами – ее зарезала. Убила ее. Я так и не успел сказать ей…

Вихтих плел свою повесть о предательстве, и опасностях, и о запретной любви, пока глаза буфетчицы не наполнились слезами.

Когда он закончил рассказ, она сходила и принесла ему кружку пива бесплатно. «Ну, хоть это она для меня сделает», – подумал он.

В нем нарастала сила гефаргайста. Жаль, что она настолько несимпатична. И все же память о жене и сыне по-прежнему витала вокруг него, как дурной запах, отбивая у него желание искать женского общества.

«Боги, как же мне скучно».

Включив все свое обаяние, Вихтих весь оставшийся вечер бесплатно пил и ел. Пусть мечи и лежали на столе перед ним и он притворялся намного более пьяным, чем был на самом деле, к нему никто не приставал.

Бедект проснулся от того, что по его лицу ласково водили влажной тканью. Это было приятно, и он оставался лежать с закрытыми глазами, наслаждаясь ощущением. Ему не хотелось прерывать такой редкий момент. Глубоко вдохнув, он удивился, что дышать не больно и что в его легких не раздаются все те постукивающие и булькающие звуки, которые преследовали его весь прошедший месяц. Он вдохнул носом воздух – уже и не вспомнить, когда с ним такое было в последний раз, – и почувствовал сладкий запах роз и мыла.

«Где я?»

Об этом он не имел ни малейшего представления, и это было не важно.

– Ты поправишься, – сказал тихий голос. – Я о тебе позабочусь.

Штелен? Бедект приоткрыл глаз и понял, что видит прямо над собой узкие ноздри Штелен. Когда его взгляд смог охватить остальное лицо, помимо носа, у Бедекта от удивления открылся второй глаз.

– Ты что, волосы вымыла?

Ее лицо, которое только что было таким мягким и заботливым, тут же заострилось и приобрело параноидальное выражение.

– А что?

– Это был бы мой следующий вопрос, – сказал Бедект, не задумываясь о последствиях.

– Так что тебе до моих волос? – Теперь она говорила уже с яростью в голосе.

– О боги, ну не знаю. – Бедект обвел взглядом комнату, отчаянно желая смотреть куда угодно, но только не на нее. – Где я, черт возьми?

– В Найдрихе. Ты чуть не умер. Тебя спас Морген. – Лицо ее стало странным, как-то напряглось. – А я… я о тебе заботилась, – осторожно сказала она.

«Заботилась обо мне? Гребаные боги, да что случилось, черт возьми?»

– Голова у меня болит так, как будто по ней прошлась сотня свирепых великанов.

– Выглядит еще хуже. – Штелен улыбнулась и прикоснулась к его лбу уже намокшим от крови клочком ткани.

Он с рычанием отбросил ее руку, и улыбка тут же исчезла с ее лица. У нее растопырились ноздри, и на мгновение он подумал, что сейчас она его заколет.

– Прости, – пробормотал он. – Больно прикасаться к голове.

Штелен снова просияла неуверенной улыбкой.

– Тебе нравятся мои волосы?

Бедект выбрал не особенно храбрый способ ответа на этот вопрос: он потерял сознание.

Когда он пришел в себя во второй раз, он услышал храп Штелен, а над его топчаном стоял Морген; на лице его читалось любопытство.

– Почему вы не хотите, чтобы я вернул ваши пальцы? – настойчиво спрашивал мальчик. – Я мог бы убрать и все ваши шрамы. Вы не будете больше уродливым. Ну… не таким уродливым.

«Как же жестоки дети в своей честности».

– В моих шрамах и есть мое я.

– От того, что исчезнут шрамы, прошлое не изменится.

– Это поможет о нем забыть.

– Вы думаете, что сама ваша сущность выразилась в тех действиях, от которых у вас остались шрамы?

Бедект молча кивнул.

– Вы неправы, – сказал Морген, разглядывая свои безупречно чистые ногти и оттирая с них что-то такое, чего Бедект совершенно не замечал. – Мы есть то, во что мы верим.

– Только убеждения безумцев определяют реальность.

– Я не сумасшедший.

Бедект наблюдал за глазами мальчика.

– Я стану богом. Мое могущество идет от веры Геборене. Они верят, что я могу делать такие вещи, и поэтому я действительно могу.

– Возможно, когда тебе всю жизнь говорят, что ты станешь богом, это не лучшим образом на тебе отражается.

Мальчик прикусил губу, нахмурился и поправил одеяло Бедекта – при этом ничего не изменилось, – кивнул и снова осмотрел собственные руки.

– Ваш друг не потому величайший в мире фехтовальщик, что он сам так считает. Он величайший потому, что в это верит достаточное число других людей.

Бедект заставил себя не рассмеяться.

– Во-первых, Вихтих – не величайший фехтовальщик в мире. Во-вторых…

– Он величайший.

Бедект закатил глаза, поражаясь детской наивности.

– Во-вторых, Вихтих мне не друг. Единственный человек, которого Вихтих любит, – он сам.

– Это не так, – ответил Морген с абсолютной уверенностью. – Единственный человек, которого он ненавидит, – он сам.

Бедект удивленно моргнул. Возможно, мальчик прав.

– Не имеет значения. Вихтих – гефаргайст. Он заботится только о себе. Его могущество держится на том, что он манипулирует убеждениями окружающих ради собственных целей.

– Но… – У Моргена округлились глаза. – Кёниг тоже гефаргайст.

– Да, но гораздо более могущественный, чем Вихтих.

– Вы говорите, что его власть построена на манипуляции и держится на том, что ему нет дела до других людей? Кёниг заботится обо мне. Ведь правда?

Бедект не хотел сделать ребенку больно, но при этом понимал, что хоть чем-то нарушить долгосрочные планы гнусного гефаргайста оказалось бы полезно. Если Кёниг отдаст им выкуп, а они вернут мальчика Геборене Дамонен, то, как считал Бедект, было бы неплохо подбросить ребенку некоторые вопросы для размышления. «Ему следует знать, что людям доверять нельзя».

Бедект утешающе положил мальчику руку на плечо.

– Не знаю, что Кёниг чувствует к тебе. Если он вообще что-нибудь чувствует, – добавил он. – Гефаргайстов объединяет одна черта: эгоизм. – Пусть мальчик сам во всем разберется.

– Вы ошибаетесь насчет Вихтиха, да и насчет Кёнига. Вихтих – ваш друг. Он видит в вас отца – у него же никогда не было отца.

– Что за дерьмовый пример ты выискал, – пробормотал Бедект, которому стало неловко. Могло ли быть так, что он до сих пор не разобрался в Вихтихе? Возможно ли, что он ошибается в отношении этого человека? Нет. Вихтих – ублюдок-манипулятор, и стоит Бедекту забыть об этом, как Вихтих нанесет ему удар в спину. – Вихтих разглагольствует о дружбе, чтобы манипулировать.

– А Кёниг ненавидит себя так же, как Вихтих? – спросил Морген.

– Вихтих не… – Он не договорил, заметив взгляд мальчика.

– Вихтиха не будет рядом, когда вы умрете, – сказал Морген.

«Умру?» Ему было неприятно слышать это слово.

– Видишь, он оставит меня как раз тогда, когда мне нужна будет помощь, – сказал Бедект беспечным тоном, стараясь скрыть свое беспокойство.

– Нет. Если он не рядом с вами, то он наверняка мертв. Кому же удалось убить величайшего в мире фехтовальщика?

– Да он вовсе не… Не важно, забудь. Все мы умираем в одиночестве.

– Нет, я имею в виду, в полном одиночестве. И вы сильно пострадаете. – Мальчик потер свои ногти, стараясь избавиться от несуществующей грязи. – У вас будут ожоги.

– Тебе не стоит рассказывать людям о том, как они умрут, – мрачно ответил Бедект.

Морген шагнул назад.

– Извините.

– А был ли у меня при себе мой топор, когда я умер?

– Вы действительно хотите это знать?

Бедект простонал. «Действительно ли мне хочется это знать?»

– Да.

– Нет.

– У меня хотя бы остались сапоги на ногах?

– Один из них, мне кажется, был.

– Который из них?

– Левый. Кажется.

– Проклятие, – пробурчал Бедект. Он не мог позволить этому сумасшедшему ребенку вывести его из равновесия. Боги его знают, на что там способен этот маленький ублюдок. – А как насчет твоей собственной смерти? – спросил он, чтобы переменить тему разговора.

– Никто не может заранее видеть собственную смерть.

Бедект, делая вид, что все так же внимательно слушает, мысленно отметил, что нужно будет переложить горсть монет из правого сапога в левый.

Проснувшись, Штелен обнаружила Бедекта уже поднявшимся с кровати; он стоял и смотрел в окошко на уже стихавшую бурю. Она молча наблюдала за ним.

Что-то изменилось в стати этого человека, и только через мгновение Штелен поняла, что именно. Бедект выглядел так, как будто внутри у него что-то надломилось. Казалось, что он уже не страдает от ран, но все же он слишком сильно опирался на подоконник, как будто без этого было бы трудно удержаться. Его бледное, помятое лицо как-то обмякло – казалось, вместе с потерянной кровью его покинула и какая-то часть его неукротимой напористости. Если бы Штелен так хорошо его не знала, она решила бы по его виду, что он испуган.

«Не может быть!»

Она отбросила свои тревоги. «Каждый будет выглядеть потрясенным после того, как побывал на волоске от смерти, – думала Штелен. – Смердящий старый ублюдок пойдет на поправку».

Со своей койки Штелен хорошо могла разглядеть левую половину лица Бедекта. Сказать, что с этой стороны лицо напоминало месиво, было бы ничего не сказать. Некоторые трупы, которые Штелен случалось видеть, выглядели получше. От левого уха остался лишь опухший розовый шрам. Ей придется стараться быть слева от него, чтобы защитить его с более уязвимой стороны. Она сплюнула от возмущения. Понадобится не меньше усилий приложить к тому, чтобы он не заметил, как она его опекает.

– Где Вихтих? – спросила Штелен погромче, чтобы Бедект наверняка ее услышал.

Бедект взглянул на нее, а потом снова уставился в окно.

– Я не глухой.

– Внизу, – ответил Морген.

– Что же, – сказал Бедект, – мне пора пойти кое с кем встретиться. – Взгляд его метнулся к Моргену. – С друзьями.

Штелен поняла. Бедект воспользуется местными ресурсами, чтобы сообщить Кёнигу о том, что ребенок у них, и заявить начальную сумму выкупа, которую положат в основу переговоров. Если они получат хотя бы половину того, что просят, то смогут никогда больше не работать. И что это будет за жизнь? Она все равно станет воровать; клептики крадут не от нужды и не ради выживания.

А чем займется Бедект? Поселится ли он в каком-нибудь тихом местечке? Если им не нужно будет работать, то найдет ли он ей применение или бросит ее? Она не могла решить, чего ей больше хочется: быть с Бедектом или прибрать к рукам все, что у него есть. Оба варианта казались ужасно заманчивыми. Если он собирается покинуть ее – а это значило, оставить ее без всего того, что было для нее ценным, – почему бы ей не уйти от него первой?

– Вам стоит взять Вихтиха, – сказал Морген.

– Я возьму Штелен, – немедленно ответил Бедект.

Сердце Штелен затрепетало, но, стараясь себя не выдать, она сплюнула и проворчала.

– После завтрака, – откликнулась она. Старик потерял много крови, и ему нужно набраться сил.

– Умер вызывающий бури, – сказал Морген, указав на окно. – Солнце скоро вернется. Пожар проглотил эту бурю.

Когда они присоединились к Вихтиху – тот уже был немного пьян – в главном зале «Рухлос Армс», фехтовальщик замахал им руками так, как будто приветствовал друзей, которых давным-давно не видел. Бедекту было знакомо это выражение лица товарища; Вихтих чему-то радовался, а это всегда означало, что впереди неприятности.

– Штелен, да у тебя чистые волосы, – сказал фехтовальщик.

Она сплюнула, целясь ему на сапог, но он успел быстро отодвинуть ногу и увернулся от желтого сгустка мокроты.

Бедект, не обращая на них внимания, занимался своим завтраком, состоящим из колбасок из непонятно какого мяса и пропитанного жиром жареного хлеба; все это подали на квадратной доске, где еще можно было разглядеть засохшие остатки блюда, подававшегося предыдущему посетителю. Столовый прибор, которым приходилось пользоваться, больше походил на палку удобной формы, чем на осмысленный результат человеческого труда. Бедекту не хотелось думать о том, в скольких ртах побывала эта не вполне получившаяся ложка с того момента, как ее мыли в последний раз. Разглядывая неопрятное помещение трактира, Бедект предположил, что много посетителей здесь никогда не бывает. Грубо обтесанные скамейки вокруг всех шести столов выглядели так, как будто сразу развалятся, сядь на них человек солидного веса. Бедект осторожно поерзал, и скамья, на которой он сидел вместе с Вихтихом, угрожающе застонала. Поскольку у него все еще болело, он, не желая бухнуться задницей на пол, совсем перестал шевелиться.

– Штелен обрабатывала тебе раны, – сказал Вихтих. – Она все это время от тебя не отходила.

Бедект смущенно взглянул на Штелен, которая бросала на Вихтиха взгляды, похожие на кинжалы. «Да что у нас, черт возьми, происходит? Эта женщина ведет себя все более странно. С того самого момента… Да и пусть все катится ко всем чертям». Он подумал, что зря их тогда спас.

Штелен сощурилась; сейчас с ней следовало быть настороже.

– Ты пьян, – сказала она Вихтиху.

– Может быть, – ответил Вихтих слегка заплетающимся языком. Он обвел ее долгим, оценивающим взглядом. – Не-а. Я пока не выпил достаточно. – Он махнул буфетчице, чтобы та принесла еще эля. – Но, возможно, скоро напьюсь. Если тебе очень, очень повезет.

Бедект, глянув на Моргена, который, в свою очередь, удивленно посмотрел на Штелен и Вихтиха, решил сменить тему.

– Что было после того, как мы покинули Зельб-стхас?

– Ничего, – торопливо ответила Штелен.

С лица Вихтиха слетело самодовольное выражение.

– Она их всех убила.

– Кого – «их всех»? – непонимающе спросил Бедект.

– Всех, кто был в «Ляйхтес Хаус», – сказал Вихтих, свирепо глядя на Штелен.

– Мне пришлось это сделать, – пробормотала Штелен, пытаясь отстоять свою правоту.

– Она их убила из ревности, – сообщил Морген. – Вихтиху понравилась одна девушка, и Штелен это разозлило. Ей пришлось убить девушку и забрать ее красивые шейные платки. Она влюблена в вас обоих и не выносит, когда рядом оказываются другие женщины. Вихтих просто привлекает ее своим физическим совершенством. Она видит в Бедекте такого человека, каким он не является. Он ей представляется лучшим, чем есть на самом деле. Она любит свои представления о нем, и когда он предает… – Заметив, что все смотрят на него, мальчик закончил после запинки извиняющимся тоном, обращенным к Бедекту: – Вы не лишены качеств, которые искупают ваши недостатки.

– Спасибо, – сказал тот. Он продолжил бы, если бы не увидел лица Штелен.

От ее взгляда веяло смертью. Бедект пнул ее под столом, что отвлекло ее от накатившего стремления убивать.

– Физическим совершенством, значит? – Вихтих согнул мускулистую руку.

Нет сомнений, что только эту часть из всего сказанного самовлюбленный придурок и уловил.

Бедект наклонился к Моргену.

– У тебя руки грязные. – Ему нужно было остановить мальчика, пока тот не скажет чего-нибудь еще. А то Моргена прикончит Штелен.

Ребенок ошеломленно посмотрел на свои бе-зупречно чистые руки. Стараясь ни к чему не прикасаться, он соскользнул со скамейки и отправился на поиски места, где можно дочиста отмыться.

– Это что сейчас было, черт возьми? – спросил Вихтих.

– Я просто спасал жизнь мальчику, – пробормотал Бедект.

– Я бы не стала его убивать, в самом деле, – сказала Штелен, но Бедект знал, что она солгала.

– Только потому, что мальчик понял, что ты в меня влюблена? – спросил Вихтих. – Да бросьте, это же не такой уж и секрет. – Он указал на Бедекта. – Мы всегда это знали. Зачем мы, по-твоему, держим тебя при себе? Конечно, не за твои женские прелести и остроумие.

Бедект простонал. Все болело, и он был не готов справиться с этим.

– Штелен и я идем поговорить с теми людьми, которых я тут нашел. Я собираюсь отправить весточку Кёнигу Фюримеру, что его божок у нас и что мы готовы обсудить условия сделки. Мне нужно, чтобы ты, – он ткнул потрескавшейся деревянной ложкой в Вихтиха, – присмотрел за мальчишкой, пока нас тут нет. Постарайся ни во что не ввязаться.

– Не о чем беспокоиться, я умею присматривать за детьми. Я позабочусь о нем как…

– Как о собственном сыне? – фыркнула Штелен. – Бросить – не то же самое, что заботиться.

Это оказался тот редкий случай, когда Вихтих ничего не сказал, а лицо его было лишено эмоций.

Два невменяемых идиота убьют друг друга, если Бедект их не остановит.

– Прекратите. Оба.

– Я собирался сказать: «как будто моя будущая судьба зависит от того, смогу ли я оградить мальчика от опасности», – вывернулся Вихтих.

– Это ты уже потом выдумал, – усмехнулась Штелен. – Ты уже не такой шустрый.

– Я все равно быстрее, чем…

– Прекратите!

Оба уставились на Бедекта, будто ужаснувшись этому яростному окрику. Тот, постанывая, уперся руками в стол и поднялся со скамьи. Колени его влажно крякнули.

– Штелен, пойдем.

Когда они вышли на улицу, Штелен пристроилась слева от Бедекта, присматриваясь и прислушиваясь, чтобы вовремя заметить любые неприятности. Бедект шел и глядел на землю, и его избитое лицо казалось слишком мрачным для человека, которому удалось ускользнуть от смерти.

– А ты больше не простужен, – заметила она, надеясь поднять ему настроение. – Уже не хрипишь, дышишь намного лучше. Должно быть, мальчик тебя и от этого вылечил, когда заживлял твои раны.

Бедект проворчал что-то и приобрел еще более несчастный вид.

– У тебя снова лицо как кошачье дерьмо, – сказала она.

– Я думаю.

«Ну да, вот в чем беда».

– И о чем? – спросила Штелен.

– Мальчик спас мне жизнь, верно?

– Да, мне уже казалось, что ты умер. Я уже собиралась поискать, где припрятаны денежки в твоей одежде. – Когда Бедект глянул на нее, она добавила: – Но я этого не сделала. – Когда она поняла, что он выживет, она бóльшую часть денег вернула на место, так что это была не совсем ложь.

– Мальчишка спас меня, а потом даже не упоминал об этом.

– И что?

– Он не стал об этом напоминать, не стал злорадствовать. Он как будто и не заметил, что я его не поблагодарил.

– И?

– Разве это не странно?

«Да нет, намного более поражает то, как ты заморачиваешься на эту тему».

– Да, он необычный парень, – согласилась Штелен.

– И что же, теперь я перед ним в долгу за то, что он спас мне жизнь?

Штелен гнусаво рассмеялась.

– Бедект возвращает свои долги? Ха! – Но лицо Бедекта, все покрытое шрамами, казалось еще более каменным, чем обычно. «Вот черт, он не шутит!» – Если мальчик об этом не вспоминает, то и тебе не надо.

Бедект крякнул и кивнул в знак согласия, но, похоже, согласие это было неискренним.

Когда Морген, вдоволь наоттирав руки, вернулся, Штелен и Бедект уже ушли. Мальчик взглянул на пустые места за столом.

– Почему Бедект взял с собой Штелен, а не вас? Ему нужно было взять с собой вас.

– Им необходимо немного побыть вдвоем. – Вихтих посмотрел на мальчика и поднял бровь. – Заняться взрослыми делами.

– Ты лжешь.

– Да тебя не проведешь. – Вихтих снова поднял бровь. – А на что ты вообще способен?

– Не знаю. Ауфшлаг был недоволен, если я что-нибудь делал напоказ.

– Ты мог бы помочь мне найти лучшего фехтовальщика этого дерьмового городишки? – спросил Вихтих.

Морген задумался. Отражения покажут ему то, что требуется знать.

– А что?

– А как, по-твоему, можно стать величайшим в мире фехтовальщиком?

Ответ был очевиден.

– Нужно сразиться с другими великими фехтовальщиками.

– Конечно. Ты мог бы мне помочь их найти?

– Вы предпочли бы начать с просто хорошего фехтовальщика, а потом переходить к лучшему и к еще лучшему или с самого начала сразиться с тем, кто превосходит их всех?

Вихтих изобразил задумчивость, но Морген знал, что это притворство: фехтовальщик уже все для себя решил.

– Если мы начнем с самого лучшего, – сказал Вихтих, – не потребуется сражаться с остальными.

Оказавшись на улице, Морген стал пристально вглядываться в мерзкую лужу чего-то жидкого и бурого, слегка подкрашенного красным. У кого-то явно отказали почки.

Он сосредоточил внимание на этой луже.

– Я ее вижу. Она недалеко отсюда. Тут есть трактир, называется «Шварце Биердигунг». Там намного чище, чем в том, где мы остановились, – капризным тоном добавил он. Руки у него щипало от слишком старательного мытья.

– Ты сказал – «она»? Как может женщина быть величайшим в мире фехтовальщиком? Подожди-ка. Если она желает стать величайшей фехтовальщицей в мире, то стоит ли с ней сражаться?

«Какое это имеет значение?»

– Она – лучшая в этой…

– «В этой выгребной яме», ты хотел сказать. Или в отстойнике, ночном горшке, куче навоза или ведре с говном.

– В этом ведре с говном она – лучший боец, – договорил Морген, неуверенно улыбаясь Вихтиху.

Ауфшлаг не разрешал мальчику повторять те словечки, которые тот слышал от охранников храма.

Вихтих потрепал Моргена по волосам и пошел вперед по улице. Одни лишь боги ведают, где перед этим побывали руки этого человека. Морген постарался не показывать брезгливость, которую вызвало у него прикосновение, и поспешил, чтобы не отставать.

– Ты молодец, мальчик, – сказал Вихтих. – Скоро ты будешь одним из нас. – Он сделал широкий жест, указывая на загаженные улицы Найдриха. – Ты будешь вершить свой путь по вольным дорогам. Сможешь отведать все прелести жизни, которые она дает тем, кто достаточно смел, чтобы на них покуситься. – Он взглянул на Моргена. – А тебе уже нравятся девочки?

– Я их почти не встречал, – признался Морген.

– Мы должны исправить эту ситуацию.

– Те немногие жрицы, которых я видел, казались милыми. Прежде я никогда не покидал храма.

– Ты жил там с родителями? – спросил Вихтих, разглядывая толпу вокруг них.

Морген покачал головой.

– У меня нет родителей.

– Ты никогда не видел свою мать? Это не так уж плохо. Моя отослала меня жить с моим отцом. А отец прогнал обратно к матери, после того как я продал его коня и купил лютню.

– Нет, я хочу сказать, что у меня никогда не было матери.

Вихтих, заметив молодого типа боевой наружности, у которого был при себе серьезный меч, рассеянно произнес:

– У всех есть мать.

– Я – проявление веры Геборене Дамонен и всего Зельбстхаса.

Вихтих резко остановился, и Морген едва не налетел на него.

– Это тебе Кёниг рассказывал? – Вихтих произвел губами влажный пердящий звук. – Тебе стоит научиться задавать вопросы. – Со смехом он зашагал дальше по грязной улице.

Морген пошел следом. «Солгал ли мне Кёниг? А зачем…»

– А зачем Кёниг стал бы меня обманывать?

– Каждому богу требуется хорошая история о его происхождении, – бросил Вихтих через плечо. – Не принимай на свой счет. Просто «рожденный от веры всех членов церкви» звучит лучше, чем «сын кабацкой шлюхи».

А что, если это правда? Если это ложь, то что еще из того, во что он верил, тоже окажется неправдой? «Нет, Кёниг не стал бы обманывать меня. Мне предстоит стать богом Геборене, я родился от их веры». Эти звонкие слова показались пустыми.

– Давай-ка нанесем визит той фехтовальщице, – сказал Вихтих, будто совершенно забыв, о чем они только что говорили. Как будто ни о чем важном. – А она симпатичная?

Морген моргнул, глядя вверх на фехтовальщика. «Зачем бы Вихтих стал лгать, разве он мог бы что-то от этого выгадать?»

– Она приятнее, чем Штелен, – сказал мальчик, стараясь разобраться в водовороте своих перепутанных мыслей.

Вихтих хохотнул.

– Да кто угодно приятнее, чем Штелен, во всех вообразимых отношениях. Я встречал ослов с более покладистым характером, котов более твердых моральных правил, козлов, от которых пахло лучше, чем от нее, и лошадей, на которых было спокойнее скакать.

– Спокойнее скакать?

– Брось, не будем об этом.

Хотя «Шварце Биердигунг» далеко не дотягивала до того, что Вихтих назвал бы приличным заведением, этот трактир оказался заметно лучше, чем «Рухлос Армс». Столы, пусть и грубые, все же были настоящими столами. Стулья – настоящими стульями, барная стойка выглядела так, как будто ее специально сделали именно для бара. Мальчик последовал за ним, будто ошеломленный. «Да что с ним творится, черт возьми?»

В одном из углов сидела дюжая женщина, с которой были трое хорошо вооруженных мужчин. Все они проигнорировали появление Вихтиха, но он знал, что они заметили, что он пришел. Как они только смеют, его же невозможно не заметить. Такое изящество. Такие выверенные движения. «Что там про него говорил этот пацан?» Физическое совершенство. Впечатляющее физическое совершенство. Сущность идеального воина, представшая во плоти.

Вихтих принял позу героя и направил сидевшим за столом свою самую самодовольную улыбку. Пока они делали вид, что не замечают ни его самого, ни его идеальных зубов, Вихтих воспользовался возможностью рассмотреть их.

Мужчины не заслуживали внимания. Заурядные драчуны, все с покатыми лбами, сгнившими зубами, толстыми, похожими на палки, пальцами, – типичные тупицы. «Сложи их всех вместе, – подумал Вихтих, – и все равно не наберется на одну настоящую судьбу». Пусть и хорошо вооруженные, и, возможно, вполне прилично владевшими своим простым оружием, они все равно не играли никакой роли. Не то что Вихтих.

Женщина была совсем не такой. На поясе у нее висела пара красивых мечей в узорчатых ножнах; они торчали по обеим сторонам стула, на котором она сидела верхом. Ее бледно-рыжие волосы были коротко острижены и взъерошены. На столе стоял большой шлем, объяснявший недостатки ее прически. Лицо женщины показалось Вихтиху плоским, а подбородок – слишком толстым и сильным, но он также с интересом заметил, что не видит у нее никаких шрамов. Это о многом говорит, если она действительно сражается, чтобы подтвердить свое превосходство, и является постоянно практикующим фехтовальщиком. «Фехтовальщицей», – поправил себя Вихтих. Руки ее напоминали стволы деревьев, и Вихтих попытался представить, как выглядят ее ноги под длинной юбкой из кольчуги. Он никогда еще не был с такой крупной и мускулистой женщиной, и ему было любопытно, на какие сексуальные подвиги она способна.

Вихтих наклонился к Моргену и зашептал ему на ухо:

– Слушай внимательно. Если общение – это манипуляция, то секс – настоящая война. – Он указал на женщину, не обращая внимания на непонимающий взгляд мальчика. – Смотрю на нее и понимаю, что с ней будет неплохо побороться.

– Она – настоящий мастер, – ответил Морген, не улавливая иносказаний. – Но вам не о чем тревожиться.

Вихтих наигранно возмутился.

– Мне? Тревожиться?

– Вы – величайший в мире фехтовальщик. Вы победили бы.

«Победил бы? О чем это он?» Отогнав от себя эту мысль, Вихтих подошел к столу. Было бы здорово, если бы за ним наблюдало побольше зрителей, но достаточно уже того, что с ним мальчик. Если задуматься, то поразить мальчика ему важнее, чем произвести впечатление на толпу жалких крестьян.

– Приветствую вас, почтенн… – О черт, надо было спросить у мальчика, как зовут эту женщину. – Почтенные люди.

Женщина пренебрежительно взглянула на него и вновь направила все внимание на столешницу.

– Убирайся.

– О, я встретил немногословную женщину. Это так идет к вашей красоте.

Она поскребла по столешнице ногтем и заговорила скучающим голосом:

– Твоей красоты хватит на нас обоих.

«Блестяще!» Он не ожидал, что она окажется остроумной.

– Это верно. Я хорошо выгляжу. И в этом повезло. Вам повезло.

Она взглянула на мужчин за своим столом, и они встали, чтобы разобраться с Вихтихом.

– В Найдрихе красоту не ценят, – сказала она.

– Я заметил, но из вежливости не стал об этом упоминать.

Наконец она подняла взгляд и указала на почти пустой зал.

– Нет смысла. Здесь даже нет зевак, на которых можно было бы произвести впечатление. Продолжай в том же духе, и тебя ждет смерть.

Вихтих отступил от стола, правда, ровно настолько, чтобы иметь возможность легко вынуть мечи из ножен.

– Я просто хочу произвести впечатление на этого мальчика. После того как я разберусь с этими тремя, – он кивнул на стоявших перед ним бойцов, – будете ли вы очень возражать, если я вас прикончу?

Она проигнорировала его вопрос и посмотрела мимо Вихтиха, туда, где стоял Морген; на мгновение стало заметно, что он вызывает у нее большой интерес.

– А что за мальчик? Кто он такой?

– Сейчас он никто, – медлительно произнес Вихтих. – Но ему предстоит стать богом. Итак, если вы не возражаете…

Тремя быстрыми и точными ударами Вихтих убил всех троих мужчин. Последний перед смертью успел изобразить на лице удивление и умер с широко раскрытыми глазами.

Вихтих поморщился.

– Должно быть, я действительно старею и уже не могу делать это так быстро, как раньше. Обычно я успеваю убить вдвое больше народу, пока хоть кто-то успеет отреагировать. – Это была наглая ложь, но он произносил ее с полной искренностью. Фраза хорошо прозвучала, совсем как будь она правдой.

Женщина по-прежнему осталась сидеть, но руки ее опустились на рукоятки мечей, висевших в ножнах у пояса. Она посмотрела на Вихтиха, будто только что заметив его.

– Вы хотите победить меня или просто убить?

– Да что там, и то и другое! – Вихтих отвесил изысканный поклон и подмигнул. – Буду ждать вас на улице. Нам не повредит, если найдется несколько свидетелей среди простых смертных.

– Ты действительно станешь богом? – спросила мальчика Лебендих Дурхдахтер.

– Да, – ответил он, и она поверила ему. У нее не было выбора. – А Вихтих – величайший в мире фехтовальщик. – Она поняла, что и это правда, и проводила взглядом стройные бедра бойца, пробиравшегося среди столиков к выходу на улицу. Женщина осталась сидеть, наблюдая, как странный мальчик вышел следом за фехтовальщиком. Вера всех людей Найдриха поблекла перед тем, как сильно верил этот ребенок в своего друга. Если она последует за ними, то рано или поздно ей придется остаться умирать на улице.

Ее старый наставник по фехтованию всегда говорил, что в каждый бой нужно идти с пониманием того, что сегодня подходящий день, чтобы умереть. «Идиот он был, как и все мужчины. Для того чтобы умереть, сегодня совершенно негодный денек».

Лебендих Дурхдахтер встала, бросила на стол несколько монет, чтобы заплатить за те кружки, что выпила сама. Пусть катятся в пропасть любые боги, но не будет она платить за выпивку своих убитых спутников, – и она перешагнула через их трупы и направилась к барной стойке.

Она жестом подозвала трактирщика и бросила еще несколько монет на стойку.

– Когда тот человек вернется, на эти деньги дашь ему выпить.

Трактирщик кивнул, забрав монеты, но не решился взглянуть ей в глаза.

– И что же, вы идете с ним сразиться?

– Нет же, черт возьми. Я собираюсь выйти через черный ход. А выпивка отвлечет его, так что у меня будет время уйти.

Наконец он посмотрел ей в глаза.

– Я всегда знал, что вы намного умнее остальных моих клиентов.

Морген шел за Вихтихом по грязным узким улочкам. Длинноногий фехтовальщик шагал быстро, еле слышно ворча и ругаясь.

«Он, конечно же, солгал, чтобы заставить меня усомниться в Кёниге», – думал Морген. Но только в это не верилось. Вихтих, судя по его словам, скорее всего просто находил смешным то, во что верил Морген. «Но вера определяет реальность». Если он сам и весь Зельбстхас с достаточной силой верили в то, что Морген рожден чистой верой, то становилось ли это правдой – благодаря их вере?

– Не могу поверить, что она смылась! – бросил Вихтих через плечо. – День прошел зря!

Морген знал заранее, что женщина предпочтет уйти без боя. Нужно ли было об этом тогда сказать Вихтиху? Разве Вихтих не понимает?

Да, Вихтих красив, решителен и храбр, но вот насчет его сообразительности у Моргена были сомнения. На всякий случай он решил все объяснить.

– То, что вы ее не убили, к лучшему.

– Да заткнись ты, – рявкнул Вихтих.

– Вы просто без боя стали величайшим фехтовальщиком в этой навозной яме. – Он вспомнил о троих мужчинах, которых Вихтих мимоходом прикончил. – Без настоящего боя, – поправился он.

Вихтих проигнорировал попытки Моргена шутить и по-прежнему шагал по улице, свесив голову. Морген снова попытался обратиться к нему:

– О вас заговорят. Вы настолько сильны, что даже великая Лебендих Дурхдахтер побоялась схватки с вами. Это лучше, чем если бы вы ее убили. – Вихтих по-прежнему не обращал внимания на мальчика. – Людям нравится видеть несовершенство окружающих. Они начинают лучше думать о самих себе. И этим объясняется, почему вы любите и ненавидите Бедекта. Вы замечаете, насколько он далек от совершенства, и знаете, что сами могли бы добиться лучших результатов.

– Конечно, я добиваюсь лучших результатов, чем он.

– Могли бы добиваться…

– Я же сказал – «заткнись», или тебе это слово непонятно? – прорычал Вихтих.

Истощенный черный кот, весь в открытых язвах, с недавно порванным ухом, бросился через улицу прямо перед Вихтихом; кот так мчался, что казался размытым пятном. Вихтих оказался быстрее. Его нога самой серединой ступни обрушилась на тощее тело, и животное полетело в ближайшую стену. Морген услышал, как с хрустом сломался позвоночник и чпокнул череп, разбившийся о кирпичный забор. Упав, кот остался лежать неподвижно.

Вихтих зашагал дальше по загаженной улице, словно не заметив, что только что сделал. Как будто это было мелкое насилие, не заслуживающее внимания.

Морген подошел к коту и посмотрел на жалкое тельце. Последняя искорка жизни едва теплилась в этой переломанной твари. «Есть ли Послесмертие у кошек?» Если нет, то что же, выходит, что в Послесмертии не будет кошек? Странно и грустно становилось от мысли, что где-то нас ждет место, в котором мы будем лишены общества животных. Нужно ли для того, чтобы оказаться в Послесмертии, верить в него или оно просто существует? Те люди, которые в него не верят, все равно потом приходят в себя в потустороннем мире или для них все заканчивается в момент смерти? Морген задумался о короткой и тяжелой жизни этого кота и о его бессмысленной гибели, случившейся по прихоти раздраженного… ребенка.

«И в этом весь Вихтих», – понял Морген: нахальный ребенок, рассердившийся из-за того, что ему не дали получить желаемое. Вихтих хотел убить фехтовальщицу и надулся, когда его лишили этой возможности.

Когда Морген был помладше, Ауфшлаг мягко журил его за такое поведение, так что Морген уже давно вырос и не допускал подобных ребяческих выходок. Почему же Вихтих все еще от них не отучился? Неужели никто не подумал объяснить этому фехтовальщику, как положено себя вести взрослому? Виноват ли в этом сам Вихтих или кто-то другой, скажем, родители и друзья? «Неужели никто не удосужился рассказать ему, как подобает себя вести мужчине?»

Морген толкнул безжизненное кошачье тело носком ноги.

– Была ли твоя жизнь такой же бессмысленной, как твоя смерть?

Ослабевшая душа кота не дала ему никакого ответа, если не считать ее упрямого нежелания покидать переломанное тело.

Сколько бессмысленного насилия и смертей может увидеть бог до того, как примется за дело?

Весь мир Моргена сжался в одну точку, на которой мальчик и сосредоточил внимание. Звуки доносились приглушенно, улица смазалась и превратилась в пеструю дымку. Кот стал его Вселенной. Способен ли он на это, может ли он вернуть эту слабую душу из потустороннего мира? Велика ли вера в него у народа Зельбстхаса? Верят ли они, что он способен возвращать мертвых к жизни?

Ему не доводилось проверить пределы собственных способностей. Ауфшлаг ему запрещал. Но почему?

«Мне нужно знать мои границ». Хотя бы чтобы подавить растущие сомнения.

Морген направил свою волю на остывающее тело кота. Согнутое маленькое тельце дернулось. «Так я и знал!» Вера тех, кто стоит за ним, – как глубокий колодец, воды которого он лишь едва распробовал.

Кот жалобно завыл; спина его по-прежнему была неестественно согнута, но он все же встал на ноги. Потом, пошатываясь, пошел по кругу, ошарашенно моргая. Затем рухнул на землю и остался лежать, жалобно мяукая.

Морген обернулся и увидел, что вокруг него собралась толпа. Вихтих стоял впереди толпы, и на лице его были одновременно вдумчивое созерцание и страх.

– Получилось, – сказал Морген. – Я вернул оттуда кота. Давайте пойдет к тем мужчинам, которых вы убили в «Шварце Биердигунг». Я и их могу вернуть.

Вихтих смотрел только на мальчика, а остальные – на кота, который, снова поднявшись и с трудом шагая, нарезал узкие круги.

Мальчик открыл рот, чтобы еще что-то сказать, и Вихтих запаниковал. Ему нужно было заставить ребенка замолчать. Один шаг вперед, и он врезал Моргену по подбородку. Мальчик рухнул на грязную мостовую.

«Некоторые просто не могут устоять после удара, такое у них телосложение». Благо у него нет всяких сантиментов про то, что нельзя бить детей, как, скажем, у Бедекта. Старый козел стоял бы и наблюдал за тем, как Морген вещает толпе, пока они все бы не узнали, что он и есть похищенный у Геборене бог-ребенок. То, что Бедект такой ситуации никогда бы не допустил и напрямую требовал, чтобы Вихтих не лез в переделки, не имело значения.

Толпа загудела, осуждая Вихтиха за жестокое обращение с ребенком и угрожая ему. Он повернулся к ним.

– О чем вы там? Вы сами никогда никого не били? – спросил он собравшихся. Нищие и грязные, пестрое сборище душонок, не имеющих никакого значения.

Вперед вышла толстуха в заляпанном фартуке; она замахала на него скалкой.

– Да что же ты за мужик, раз бьешь беззащитного ребенка?

Он понял, как поскорее положить этому конец. Вихтих вытащил меч и нанес толстухе удар в самое сердце. Она не сразу даже поняла, что умерла: он еще успел отряхнуть клинок от крови и вернуть его в ножны.

– Я думаю, что ответил на ваш вопрос, – проговорил он. – У кого-то еще есть вопросы или вы все предпочли бы унести отсюда ноги?

Через мгновение Вихтих уже стоял на улице совсем один, если не считать потерявшего сознание мальчика, трупа старухи и мяукавшего дохлого кота, который все так же ходил кругами.

– Да пошло оно все!

«Мне что, все самому нужно делать?» Вихтих перешагнул через мальчика и растоптал коту голову сапогом.

Подняв мальчика на руки, Вихтих направился к «Рухлос Армс». Глянув через плечо, он увидел, как кот с разможженным черепом тащится куда-то в закоулок.

Бедект и Штелен, вернувшись в «Рухлос Армс», застали Вихтиха в главном зале; он сидел, уставившись на дно пустой кружки, и на лице у него застыло столь редкое для него выражение созерцательной задумчивости. Моргена было нигде не видно.

«Нехорошо». Бедект махнул трактирщику, чтобы тот поднес им кружки.

Штелен села на скамье напротив фехтовальщика, чтобы приглядывать за входом. Он, казалось, ее не заметил.

– О боги, посмотрите на него, – сказала она Бедекту. – Его посетила первая в его жизни мысль. – Она сильно ткнула Бедекта между ребер. – А может, он откушал тех кошачьих какашек, которые обычно отравляют настроение тебе.

Бедекту, который робко опустился на скамью возле Штелен, это не нравилось. Если сквозь манию величия и самовлюбленность Вихтиха что-то пробилось, то это уже тревожит. Если Вихтих начнет задумываться, то он может вбить себе в голову сколько угодно разных глупостей.

– А где мальчик? – спросил Бедект.

Вихтих взглядом указал ввысь и полуприкрыл глаза.

– Там, наверху.

Штелен фыркнула:

– Этот идиот от нас что-то скрывает. Дай-ка угадаю: мальчик мертв.

Вихтих бросил на нее сердитый взгляд.

– Он в порядке.

Бедект поднял бровь.

– Но…

– Мне пришлось ударить маленького ублюдка. – Вихтих поднял руку, чтобы предотвратить дальнейшие вопросы. – Мне пришлось это сделать – он чуть было не рассказал всем, кто он такой!

– Всем? – Штелен многозначительно оглядела трактир и троих других посетителей, увлеченных исключительно содержимым собственных кружек. – Ужас какой!

– Ты выводил мальчика в город. – Бедект не спрашивал.

Вихтих пожал плечами. И это не был отрицательный ответ.

Бедект наклонился вперед, и скамья под ним возмущенно застонала.

– Ты отправился искать фехтовальщиков, а мальчика взял с собой.

– Я что, должен был оставить его здесь одного? – ехидно спросил Вихтих.

– Ты должен был оставаться здесь! – проревел Бедект Вихтиху в лицо. – Я велел тебе ни во что не ввязываться!

– Ты мне не отец. Старик, та игра, которую ведешь здесь ты, – не единственная.

– Не твой отец? – Морген говорил Бедекту, что Вихтих смотрит на него как на отца. Неужели мальчик был прав? «Нет, конечно, нет». Эта мысль его только еще больше разозлила. – Придурок! Я должен убить тебя!

Вихтих одним плавным движением соскользнул со скамьи и стоял, глядя на Бедекта бесстрастными серыми глазами.

– Попробуй, старик. Я – величайший в мире фехтовальщик. Мальчик это знает, а что это значит, тебе понятно.

Бедект сидел и смотрел на молодого фехтовальщика. Морген говорил, что Бедект умрет в одиночестве, когда Вихтиха не будет рядом.

– Ты умрешь, не успев вытащить из ножен свои красивые мечи, – сказала Штелен, стоя за спиной у Вихтиха. Голос ее звучал чересчур спокойно.

«Как только она там оказалась, черт возьми? – Бедект устало вздохнул. – Я слишком стар для этого».

Возможно, Вихтиха не будет рядом, когда погибнет Бедект, потому что тот сам к тому моменту будет уже мертв. Считать ли, что такова судьба, или же этого можно избежать?

– Мальчик не пострадал? – спросил Бедект, стараясь, чтобы в его голосе прозвучали и отеческая встревоженность, и праздное любопытство. – Ты ему ничего не повредил?

Этот вопрос и тон, которым он был задан, заставили Вихтиха отвлечься от происходящего.

– С ним все хорошо. Я не виноват.

Вихтих никогда ни в чем не виноват.

– Тогда ничего страшного не произошло, – произнес Бедект.

Штелен сплюнула, прорычав от досады.

– Пойду прогуляюсь. Если один из вас убьет другого, то оставшегося в живых прикончу я. – Она протопала прочь из комнаты.

Вихтих широко распахнутыми невинными глазами проследил за тем, как она покинула трактир, и вернулся на свое место.

– Да помогут боги всякому, кто окажется на улицах у нее на пути.

Бедект с невозмутимым видом кивнул, но на сердце у него было тяжело. Мальчик подбросил Бедекту опасные мысли, которые уже пустили корни. А что, если и Вихтиху он что-то внушил? Пусть фехтовальщик и был мелким гефаргайстом, его самого было легко склонить на чужую сторону и манипулировать им. Действовал ли Морген намеренно или же не осознавал последствий, которые могут принести его слова?

Возможно, похищение будущего бога – не такая уж хорошая мысль. Не заварил ли Бедект кашу посерьезнее, чем планировалось? Он проглотил свой страх и сомнения вместе с последним глотком эля и махнул рукой трактирщику, чтобы тот принес еще.

Наконец, стараясь говорить безразличным тоном, Бедект спросил:

– Так что там сказал мальчик?

– Он поведал толпе, что может оживлять мертвых. Чертовски повезло, что я был рядом и вовремя его остановил.

– Да, чертовски повезло, – согласился Бедект, не позволив себе проявить сарказм.

«Толпе, говоришь?» Бедект сделал глоток побольше, чтобы выиграть время для размышлений.

– Ты нашел фехтовальщика, которого искал? И что, хорошая была драка?

Вихтих поморщился.

– Это была фехтовальщица, – поправил он. – Она спаслась бегством.

Так что не было никакой зрелищной схватки, из-за которой собрались бы зеваки, – и это означает, что толпа собралась из-за мальчика. Неудивительно, что Вихтих был в поганом настроении: ему не удалось подраться, а еще он не получил подпитки своего эго от местных жителей.

– Что же было дальше?

– Сумасшедший маленький ублюдок думает, что может творить что угодно. – Вихтих покачал головой, будто не веря в произошедшее. – Похоже, он не понимает, что у всего есть последствия.

Из уст Вихтиха эти слова показались такими смешными, что Бедект чуть было не расхохотался – он поскорее проглотил все пиво, что было во рту, а то бы оно брызгами разлетелось по всему столу. Если уж говорить о том, кто тут не понимает, что у всего есть последствия…

– Что он там натворил? – спросил Бедект.

– Он оживил чертова кота! Проклятая тварь ужасно вопила. Я размозжил ему голову сапогом, но он не умер. – Вихтих отпил большой глоток и вздрогнул. – Жаль, что там не было Штелен. Она могла бы перебить всю эту толпу. Не оставила бы ни единого свидетеля.

Вдруг Бедект вспомнил, как Морген убеждал его взять с собой Вихтиха и как он упрямо отказался последовать этому совершенно разумному совету. Предвидел ли мальчик то, что произошло? В голове у Бедекта закрутились мысли о том, какие возможности это им дало бы.

– Как прошла встреча с вашими пособниками? – спросил Вихтих, перебив размышления Бедекта.

– Не очень хорошо. Отыскать зеркальщика получилось довольно просто, но, когда он попытался выйти на связь с зеркальщиком Геборене, у него ничего не вышло. Судя по всему, тот мертв. Его убили. – Бедект зарычал с досады. – Нам придется найти другой способ послать весточку Кёнигу.

– Почему бы не нанять просто какого-нибудь дурачка отвезти в Зельбстхас от нас весточку? – спросил Вихтих. – И займет всего пару дней.

– А после того как нашего гонца замучают пытками, Кёниг отправит армию в Найдрих, чтобы забрать мальчика и убить нас.

– Для нас это не будет нерешаемой проблемой. Как бы то ни было, если они на нас наедут, – Вихтих медленно провел пальцем поперек собственного горла, – мы прикончим мальчишку. Простое и верное решение.

– Правильно. – Ну, по крайней мере просто. – Но будет здорово, если мы не позволим им прямо выйти на нас.

– Ты что-нибудь придумаешь. У тебя всегда это получается.

Эти слова казались комплиментом, но Бедект понимал, что в действительности за ними стоит желание манипулировать. «Удивительно, этот человек просто никогда не сдается».

– Пойду проверю, как дела у мальчишки. Надо бы сложить вещи и двигаться в путь. Кто-нибудь видел, как ты нес сюда мальчика?

– Нет. Никто не знает, что мы здесь.

Бедект не мог понять, лгал ли в тот момент Вихтих.