ГЛАВА 19
Я возвращаюсь домой и понимаю: что-то не так. Передняя дверь не заперта. Мама и Эми на работе. Неужели это я забыла запереть дверь? Пытаюсь вспомнить, но не получается. Когда я уходила на встречу с Эйденом, то ужасно спешила, боясь, как бы он не ушел раньше, чем я доберусь туда. И все же я должна была сделать это автоматически, не задумываясь, так ведь?
Все мои инстинкты кричат: опасность! Я открываю дверь, толкая ее от себя, но не вхожу. В коридоре пусто, и я прислушиваюсь, не двигаясь, не дыша. Вот оно! Шаги наверху. Горло перехватывает: мои рисунки! Я не спрятала их перед уходом. Какая же я дура!
Осторожно, тихо, медленно поднимаюсь по лестнице. Дверь в мою комнату открыта. Прохожусь по комнате цепким взглядом. Рисунки по- прежнему разложены на кровати, и один, который только начала, лицом вверх. Не совсем так, как было, я уверена. У меня сосет под ложечкой.
Шаги позади меня! Я круто разворачиваюсь, готовая... ну, не знаю, к чему угодно.
Эми подпрыгивает чуть не на полметра.
— О господи, Кайла! Как ты меня напугала. Почему ты не крикнула «привет» или еще что-то, когда пришла?
Я качаю головой.
— Я тебя напугала? Это ты меня напугала! Тебя еще не должно быть дома.
— Ты была сегодня такой печальной, что я отпросилась домой пораньше, чтобы побыть с тобою, балда. Прихожу, а тебя нигде нет. Где ты была?
— Я... извини. Я ходила прогуляться, проветрить голову.
Выражение лица Эми смягчается:
— С тобой все в порядке? Правда? Ты была такой странной на этой неделе. А с тех пор, как Бен... — Она отводит глаза, не закончив фразу.
— Пошли вниз, попьем чаю, — предлагаю я.
— Не так быстро. — Эми проходит мимо меня к моей комнате, распахивает дверь, которую я оставила приоткрытой, и направляется прямиком к кровати и разложенным на ней рисункам больницы. — Сначала расскажи мне, что это.
Я пожимаю плечами с деланой небрежностью, а у самой сосет под ложечкой.
— Обычное дело. Ты же знаешь меня, я рисую все. И вообще, чего это ты шныряла по моей комнате?
— Ты не отозвалась на стук, и я подумала, может, ты расстроена, или твой уровень упал, и тебе плохо. — Она вздыхает и садится на кровать. — Я беспокоилась о тебе. — Она протягивает руку, я беру ее и сажусь рядом с ней.
Она опасна.
Нет. Это же Эми, она не враг.
Эми берет мой набросок приемной доктора Лизандер.
— Объясни мне вот это, — говорит она, и мне ничего не остается, как все ей рассказать: о нападении, о загадочном исчезновении врачей. Мне было любопытно, во всем этом есть какая-то загадка, вот я и нарисовала эту комнату.
Она качает головой.
— Кайла, какая же ты глупая!.. Только подумай, какую беду ты на себя накличешь, если это увидит кто-нибудь, кто не должен! И вообще, зачем тратить время на подобную чепуху, когда у тебя так здорово получаются люди и лица? — И она переворачивает рисунок сестры Салли. — Вот этот, к примеру, просто великолепен. Кто это?
— Никто. Просто выдуманное лицо.
— В самом деле? Забавно, но эта женщина кажется мне знакомой, правда, не могу вспомнить откуда.
Работала ли Салли в больнице, когда там находилась Эми? Когда это было? Пять лет тому назад. Вполне могла.
— Но это, — продолжает она и снова берет в руки рисунок больницы, — нужно уничтожить. И больше не рисуй ничего подобного. Обещаешь?
Я обещаю, и мы вместе разрываем рисунок надвое, потом еще и еще, пока листок не превращается в мелкие клочки.
— Ну, вот и все, — говорит Эми.
— Пора выпить чаю?
Внизу, на кухне, я ставлю чайник.
— Где ты гуляла? — спрашивает она.
— А, да просто по деревне, — вру я, так как выезжать за пределы деревни запрещено.
— Маму хватил бы удар, если бы она узнала, что ты гуляла одна. С тех пор как нашли этого Уэйна Беста...
— Ты ничего больше о нем не слышала?
— Ой, а разве я не говорила? Он уже разговаривает и кое-что вспоминает.
Я отворачиваюсь достать чашки из шкафчика, потому что не уверена, что сумею сохранить нейтральное лицо. Он вспоминает? О, боже. Комната как будто темнеет и кружится у меня перед глазами, словно обращается в черную дыру, куда меня вот-вот засосет. Я трясу головой, разгоняя застилающую глаза пелену.
Расскажи Нико.
К горлу подкатывает дурнота. Нико будет взбешен, когда услышит об этом. Сейчас я уже не могу ему сказать. Слишком поздно.
— Ноу него что-то вроде травматической амнезии, — продолжает Эми.
— А что это?
— Он помнит все, кроме того, почему оказался в лесу в тот день и что с ним там произошло.
— Вот как?
— В конечном счете может вспомнить и это, как говорит док. Я слышала, л ордеры сильно раздражены тем, что он пока не в состоянии ответить на их вопросы. — Она поеживается. — Одного этого уже достаточно, чтобы память вернулась к тебе как можно быстрее, как мне кажется.
Когда я наливаю чай, звонит телефон, и Эми бежит ответить. Я несусь наверх, тщательно собираю все оставшиеся рисунки и прячу их в папку к остальным.
Эми почти узнала сестру Салли. Не следовало мне лгать насчет того, кто она. Вдруг Эми вспомнит, что это медсестра из больницы, и сложит два и два?
Обещала ли Эми никому не рассказывать о рисунках?
Я напряженно вспоминаю. На словах — нет, но ведь она заставила меня порвать набросок больницы. Какой в этом смысл, если не сохранить это в тайне?
Меня снедает тревога, но момент, когда можно было попросить ее никому не рассказывать, уже упущен. Если я вновь заговорю об этом, она задумается, зачем мне это. Лучше молчать.
Поздно вечером я прокрадываюсь по темной лестнице в кабинет на первом этаже. Закрываю дверь и включаю настольную лампу.
Мама увлекается местной историей. Полки в кабинете забиты книгами о здешних деревнях и городках, а также картами. Подробными
картами местности со всеми дорогами, тропами и каналами.
Я не могу ждать осторожных розысков Эй- дена. Действительно ли это Бен? Должен быть он. Иная альтернатива для меня неприемлема. Мысли мои путаются, сплетаются одна с другой, перескакивая от радости и предвкушения к страху, что все это окажется неправдой. Что любая надежда приведет к разочарованию.
Беговая дорожка в двадцати милях отсюда. Я мысленно рисую круг и тщательно изучаю каждую деревню и городок, находящиеся на этом расстоянии. Шоссе и проселочные дороги, которыми можно туда добраться.
Я найду тебя, Бен.
