Глава 23
Я открыла глаза, только когда свет угас и откуда-то повеяло сквозняком. Оказалось, я сижу на полу – на том, что от него осталось, – закрывая голову руками. Тень пряталась у меня под мышкой, мелко дрожа.
Над головой сияло звездное небо. Вокруг высились обломки стен, в дальнем углу что-то шевелилось.
– Идда? – шепотом позвала я, и она повернула ко мне белое лицо с черными провалами глаз. Я уж было испугалась, что Враг переселился в новое тело, но нет…
– Что ты сделала?.. – сорванным голосом вскричала Идда. Темная масса у нее на коленях оказалась телом Дар-Аррона. – Что…
– Он живой?
– Я не… Не знаю! – Она разрыдалась, сухо, уже без слез, они закончились. – Но если ты убила Ари, я… Тебе не жить, не будь я Иддой Карадин!
«Как же ты непоследовательна», – могла я сказать, но промолчала. Сил говорить не было – все они ушли на сражение… которого я не помнила.
Я с трудом поднялась на ноги и побрела к выходу. Откуда я знала, где он? Не представляю. Не помню.
– И мне все равно, кто ты… или что ты такое! – раздался за спиной горький и яростный крик. – Хоть сама Старая Птица!
– Я не она, – ответила я и прислушалась. – Он еще поживет, Идда. Он сопротивлялся. Разум уцелел, а раны… Раны можно перевязать. Это главное.
«Да, именно это – главное!» – всплыло в голове, и я пошла дальше, переступая через обломки и перешагивая трещины. Почему-то мне казалось, будто за спиной волочатся неимоверно тяжелые, каменные от усталости крылья. Опять воображение разыгралось, ничего с ним не поделаешь…
Не помню, как попала в потайной коридор. Наверно, Тень проводила: сама я заплутала бы на обрушившихся лестницах и не нашла дороги в обвалившихся коридорах.
Факелы погасли, но странное дело – светло было, как днем. Не сразу я поняла, в чем дело: это я горела, не сгорая, не чувствуя боли… Перепуганные тени не прятались, метались по стенам и потолку, бросались мне под ноги, хватали за руки и за подол, тянули за собой – вперед, скорее! Я и так уже почти бежала и боялась только одного – не успеть…
За поворотом слышался чудовищный шум. Мне почудилось, будто я слышу лязг металла и воинственный рык, а еще там мелькнула огненная львиная грива…
Потом что-то с грохотом обрушилось, и наступила тишина.
– Грифон? – шепотом позвала я.
Почему не по имени? Не имею понятия…
Большая тень шагнула мне навстречу. Грифон пошатывался на ходу, но не выпускал оружия – меч в одной руке, кинжал, тот самый, в другой.
Он смотрел на меня не мигая и наконец произнес:
– Я успел…
Улыбка его выглядела совершенно дико на черном от усталости и запекшейся крови лице. Живом лице.
– Мы успели, – поправила я, протянула к нему руки и едва удержалась на ногах, когда он меня обнял или, вернее, схватился, чтобы не упасть. По-прежнему не выпуская оружия – рукоять меча больно впилась мне в спину…
– Я не пустил их к тебе…
Даже изорви я в клочья все, что было на мне надето, этого не хватило бы на повязки. Да и кроме того, я даже не представляла, как снять его доспехи, не срывать же голыми руками! Или когтями… Что там говорил Дар-Аррон об изорванной кольчуге? Может, в тот раз я не успела?
Неважно! Теперь я знала способ получше. Не только королевское прикосновение способно исцелить.
Еще оставалось немного сил, чтобы снова зажечь тот огонь, пред которым оказался бессилен Враг. Я знала – потомка Старой Птицы это пламя не обожжет, а лишь согреет, и оказалась права.
На этот раз свет не обжигал так яростно, он был жарким, но нежным… совсем как той ночью. И не хотелось размыкать объятия, даже когда ясно стало, что Грифон уже не опирается на меня всей своей немалой тяжестью, а твердо стоит на ногах, и в груди у него больше не хрипит и не клокочет, он дышит глубоко и свободно, а сердце не мчится вскачь, спотыкаясь через два шага на третий, а бьется сильно и ровно, как и должно быть.
– Все как на твоем рисунке, – сказал вдруг Грифон, когда свет почти угас. – Я увидел и тогда только понял. Я не очень-то догадливый.
Я отстранилась, чтобы взглянуть ему в лицо, и он пояснил:
– Старая Птица билась не за весь мир.
– Скажи еще, не за украденное солнце!
– За него. Вот только это было только ее солнце, – совершенно серьезно ответил Грифон. – И никто не имел права его отбирать. А легенду придумали уже потом. Красиво ведь вышло, верно?
Я кивнула и сказала зачем-то:
– Ты меня обманул.
– В чем же?
– Подвеска…
– Я лишь не сказал всей правды. Она действительно принадлежала моей матери, – перебил он, – но была подарком отца. Так уж заведено. Это в нашем роду она хранится испокон веков. Говорят, досталась от Старой Птицы. Я решил отдать ее тебе.
– Я не об этом. Она все-таки колдовская.
– Нет, – уверенно сказал Грифон. – Ручаюсь, нет. Спроси Инна-Ро, если не веришь!
– Значит, дело во мне?
– Не знаю, что имеешь в виду ты, но уж я-то уверен – дело именно в тебе.
– А что же дальше? – тихо спросила я. – Что с нами станет?
«Легенды всегда заканчиваются вот на таких вот мгновениях, и даже если потом люди припишут «они жили долго и счастливо», разве это станет правдой?» – хотела я добавить, но не стала. Грифон и сам все понимал.
– Будет так, как ты захочешь, – тихо сказал он.
– Я не…
– Блуждающая звезда все еще в зените, и путь назад пока открыт. Ты изгнала Врага, и…
– И обрушила замок, – пробормотала я. – Надеюсь, никто не пострадал. Идда и Дар-Аррон живы, это точно, но остались ли они прежними?
– Одержимые обычно приходят в себя, а вот она… Не знаю, – Грифон покачал головой, и я невольно потянулась убрать у него со лба грязные мокрые волосы. – Но ты можешь проверить. Я буду ждать здесь. Пойти с тобой не могу.
– Ты же собирался, разве нет?
– Я шел за тобой, – без улыбки ответил он. – Но ты уже здесь, и мне нечего делать в твоем мире. Теперь тебе выбирать.
«Что, если мой мир теперь исчезнет? – могла бы я спросить. – Или Дар-Аррон не сумеет ничего вспомнить, и меня обвинят в покушении на его величество? Но это пустяки…»
Как я могу выбрать между родными и… и любовью, такой, о которой только в сказках читала? Какой выбор будет правильным? Кто скажет, не разочаруюсь ли я в любом из них? Дома – если все обойдется! – я буду тосковать о несбывшемся, потому что от Грифона меня будут отделять почти полтысячи лет, а второго такого я никогда не встречу. А здесь – изведусь от мыслей о том, что сталось с кузинами, живы ли родители и братья, дедушка и кормилица (и тетушка, куда же без нее!), Идда и другие девушки, Дар-Аррон и все прочие… В легендах все было так просто! Герои будто никого и ничего не оставляли за спиной и смело шагали навстречу мечте, а я…
Я и по сию пору благодарна Грифону за то, что не пытался уговаривать меня, просто держал в надежных объятиях и молчал. Он ведь не Инна-Ро – тот мгновенно нашел бы тысячу и одну причину что в пользу одного моего решения, что другого, и я, заслушавшись сладкими речами, поверила бы, что выбрала сама…
– А где Инна-Ро? – спросила я невпопад. Вот только бы не разреветься!
– Был на другом краю, – ответил Грифон и сильнее сжал руки.
– Он…
– Должен быть жив. Этого старика убить куда сложнее, чем меня. Он ведь настоящий чародей.
– С кем же вы сражались?
Грифон помолчал, потом ответил:
– Не знаю, как, но Враг уговорил сумеречных тварей прийти к нему на помощь. Наверно, обещал хорошую драку и поживу. Им все равно, где заполучить это, тем более проход открыт… Если бы они прорвались туда, в твой мир, никто бы их не остановил. Ты сама говорила – чародеев осталось меньше, чем конюшенников. Даже вооруженные люди долго не продержатся. Ты видела, что они со мной сделали… а я не впервые сталкиваюсь с ними.
Я кивнула и поежилась. В тот, первый, раз его просто оцарапали, это я теперь понимала. Сегодня Грифон вышел не на охоту – на битву, и противников оказалось слишком много для него одного. Даже если Инна-Ро отвлек часть тварей, все равно…
«Петля времени разомкнулась, – пришло мне в голову. – Грифон жив, не истек кровью в подземельях. Даррахейны избавились от Врага… если они вообще существуют! И как понять, где теперь мое место? Есть ли оно вообще? Ведь если изменилось прошлое, а за ним и будущее, я тоже могу исчезнуть, вот сию же минуту!»
Правда, очень сложно исчезать, когда тебя так крепко держат… И это к лучшему: я ничего не успела понять, когда Грифон вдруг с силой отшвырнул меня в сторону, что-то гулко грохнуло, так, что заложило уши, а глаза запорошило пылью.
– Цела? – Он подал мне руку, помогая встать, а потом помог Тени освободить третий хвост из-под обломка камня.
– Что это было?
– Потайной коридор рушится. – Грифон прислушался. – Прямо над нами кладка потрескивает. Нужно уходить, пока не угодили под обвал.
– Но…
– Время есть, – повторил он, – а разобрать завалы несложно. Я сам это сделаю, если ты захочешь.
Я не стала спорить: не заниматься же этим, когда тебе на голову валятся камни!
Снаружи было темно, звездно, удивительно тепло, а еще ошеломительно пахло ночным садом. Едва слышно журчал огромный фонтан, потрескивали в траве какие-то жучки, а мохнатые бабочки бесшумными тенями возникали из ниоткуда, касались бархатными крыльями лиц и растворялись во мраке.
Громкий плеск нарушил идиллию – это Грифон, не слишком-то думая о приличиях (о чем я вообще говорю!), окунул голову в чашу фонтана и как следует умылся. Теперь на него хотя бы можно было смотреть без страха, и пусть лицо оказалось исполосовано, я знала откуда-то, что скоро от этих шрамов не останется и следа.
– Тебе тоже не повредит, – сказал он, и я подошла ближе.
Круг света упал на воду, и рыбки, и без того перепуганные Грифоном, бросились врассыпную.
– Я что, так и буду теперь светиться до скончания дней своих? – спросила я с нервным смешком. Может, это все-таки подвеска?
– Свет всего заметнее во тьме, – ответил он. – Тьмы не станет – не увидишь света. Так ярчайшей красоты комета исчезает лучезарным днем…
– Ты…
– Я обучен стихосложению, если ты об этом, – сказал Грифон и все-таки улыбнулся, а я, кажется, поняла, о чем он хотел сказать.
Не случись Испытания, не угоди я в число участниц, я так и осталась бы скромной Тессой, первой дочерью Гаррата, который, конечно, не вовсе уж глушь, но все же и не столица. И история шла бы своим чередом, и…
– А что с Ивенной? – вспомнила я, как никогда к месту. – Ее нашли?
Грифон кивнул. Он как-то упомянул, что по его лицу даже Инна-Ро не всегда может угадать мысли, ну так это было чистой правдой!
– И она… – Я осеклась, вспомнив слова Дар-Аррона о принцессе-скотнице.
– Я не могу сказать ей, что она – моя сестра, – произнес Грифон и улыбнулся светло и почему-то виновато. – Вот клянусь тебе, Тесса, не могу!
– Почему? Что с ней не так?
– Все с ней хорошо. Она милая девушка, добрая и мечтательная, и стихи у нее выходят получше моих, – ответил он. – Ивенна любит приемных родителей, а они ее, у нее своя жизнь… и нареченный уже есть, славный парень, не особенно знатный, как раз для нее. Для первой и единственной дочери Артана.
– Как она к ним попала? – шепотом спросила я.
– Артан осенью возвращался домой и увидел у дороги нищенку, мертвую. Он бы проехал мимо, если бы ребенок не заплакал. Он и привез девочку домой. У них с женой был сын, – добавил Грифон, – но погиб незадолго до того. Защищал наш дворец. Мою мать и братьев.
Я молчала.
– Разве я могу отобрать у них еще и дочь? – произнес он. – Они смирятся, конечно, но…
– Тебе принимать решение, – вернула я ему его слова.
– Я уже его принял. Ивенна из Артана останется дочерью своих родителей. Но я никогда не оставлю ее вниманием. Ее приемный отец давно заслужил хорошую должность, и… Ты понимаешь?
– Конечно, – сказала я, вспомнив рассказ Дар-Аррона. – Пускай с нею рядом будет хороший чародей. Просто на всякий случай.
Грифон промолчал. Тени на его лице делались все глубже и резче.
– Почему ее назвали Ивенной? Откуда приемные родители могли знать?.. – спросила я, чтобы не молчать.
– В память о погибшей принцессе, конечно.
– Я могла бы и сама догадаться…
Право слово, не записка же была спрятана в пеленках Ивенны, не медальон с выгравированным гербом… Вспомнив о подвеске, я попыталась найти ее в перепутанных волосах, но у меня ничего не вышло.
– Довольно прихорашиваться, – сказал мне Грифон. – Я тебя и не такой видел.
– Тогда я была раздетой, но, по меньшей мере, чистой, – ответила я и взглянула на небо.
Блуждающая звезда сейчас находилась точно в центре Венца. Может, с помощью измерительных приборов удалось бы установить, что она отклонилась немного влево или вправо, но если смотреть невооруженным глазом, это не заметно.
«Вижу яркую звезду, – вспомнила я присказку кормилицы, – по секрету ей скажу… У меня, звезда ночная, есть желание одно. Я тебе его открою, пусть исполнится оно…»
Мне показалось, что звезда дрогнула, но, может, виноваты были слезы. Всегда они выступают не вовремя!
– Тесса! – Грифон схватил меня за плечи. – Смотри!..
Звезда… падала?
– Загадывай желание, – шепнул он мне. – Такое бывает раз в тысячу лет!
Я смотрела, как звезда катится по темному небу все быстрее и быстрее, оставляя за собой светлую полосу – нить, которую упустила богиня-вышивальщица. Та, должно быть, выронила или даже сломала иглу, и теперь…
Звезда канула за горизонт, и только след ее остался на небе, а может, просто казалось: если долго смотреть на свечу, а потом отвести взгляд, перед ним останется яркий огонек.
– Не скажешь, что загадала? – тихо спросил Грифон.
– Тогда не сбудется, – ответила я. Думала, удастся солгать, но какое там… Он ничего еще не сказал, а я добавила: – Я не успела… Раннар, я не успела…
– Тогда тем более можно сказать.
О чем? Я просто хотела, чтобы все остались живы, и он, и я, и все мои родные, и… Но такое желание никакой звезде не под силу выполнить!
Что-то ослепительно сверкнуло, так, что я невольно уткнулась в грудь Грифона.
– Просто гроза, – сказал он и, наверно, прищурился на небо. – Сухая гроза. Они случаются иногда… Что с тобой?
– Ничего… просто испугалась, – шепотом ответила я.
Наверно, когда-нибудь я расскажу ему, что увидела в неестественной, бело-лиловой, длинной вспышке молнии, расколовшей не только ночное небо, но и будто саму реальность.
Там был Гаррат, почти такой, каким я его запомнила, но все же неуловимо отличавшийся. Кажется, лесов кругом было больше.
Матушка с тетушкой сидели за рукоделием и сплетничали, как же без этого, а Делла, разбиравшая нитки, только что не шевелила ушами от любопытства. Ей было, право, лет десять, вряд ли больше.
Братья упражнялись во дворе под руководством отца, а маленькая Лисса путалась у них под ногами, покуда ее не прогнали прочь, и тогда она бросилась… к дедушке! Он заворчал было, но скоро остыл и дал Лиссе книжку с картинками. Думал, наверно, что она займется ею и оставит его в покое, но не тут-то было… Мне ли не помнить любознательность кузины!
«Все правильно, – подумала я. – Если меня нет и никогда не было, то у дедушки не оказалось любимой внучки. Значит, он назначил ею Лиссу. Хорошо… И пусть только она посмеет не оправдать доверия!»
А как же кормилица?..
Ее я тоже увидела, но не в Гаррате, в деревне поблизости – она стирала на реке, привычно перебраниваясь с соседкой. Ее дочки – младшая, моя ровесница, я знала, умерла, а старшая выросла в людях, ведь мать служила в Гаррате, – помогали как могли. Девочки были совсем маленькими, но складывать белье в корзины и вдвоем оттаскивать их в сторону им сил хватало…
Мне показалось, будто я успела еще рассмотреть какую-то церемонию, невообразимо пышную, зал пылал тысячами огней, а уж как искрились драгоценности и блестело золото нарядов… Ярче всего сияли светлые волосы Идды, и, пусть я не рассмотрела ее спутника, мне почему-то думалось, что это Дар-Аррон. Может, не король, как и Идда – не принцесса, но разве это имеет какое-то значение?
Небо снова полоснула молния, а следом раздался оглушительный треск.
– Сердится богиня, – сказал позади знакомый старческий голос. – Иголку выронила, поди поищи. Теперь рвет рукоделие.
– Так может, это не она вышила, – выговорила я, – а домовые напортили. Они же любят пошутить.
– Тогда конечно, – согласился Инна-Ро и встал рядом, любуясь молниями. Верхний… или даже несколько кафтанов на нем были изорваны и запятнаны кровью, неизвестно, его или чужой, но старик не подавал вида, будто это его беспокоит. – Такую вышивку непременно нужно распустить. И не повторять – никогда-никогда, во веки вечные. Новая будет лучше. Верно я говорю?
Мы не ответили.
– Вот так всегда, – посетовал Инна-Ро. – Как дорвутся до поцелуев – хоть трава не расти. А старый учитель мог бы, между прочим…
– Старый учитель мог бы отвернуться! – рявкнул Грифон так, что в ночном саду испуганно пискнула какая-то пичуга.
– А! Я забыл, что Тесса – девушка чрезвычайно стеснительная… – кивнул старик и действительно повернулся к нам спиной. Правда, не преминул добавить: – Раньше нужно было стесняться. А трактат, о котором я не успел сказать, в моей комнате, над изголовьем. Думаю, найдешь, Раннар. Раннар?..
Мне никогда не доводилось прятаться от взрослых в мокрых от росы зарослях. А если подумать, что делала я это с самым настоящим королем и побег наш то и дело прерывался – никак не возможно было прекратить целоваться, – то, наверно…
Наверно, я все-таки попала в сказку.
«И пускай она закончится хорошо», – попросила я, увидев последнюю, едва заметную лиловую вспышку. Быть может, богиня – вышивальщица судеб услышит меня. А даже если и нет… пускай.
На гербе Карада грифон одной лапой сжимает меч, другой прижимает к сердцу солнце. Так было и так будет во веки веков, покуда живы потомки Старой Птицы и ее светила.
