Глава 9
Заведующий
Утром Никита пришёл за четверть часа до начала работы, а оба претендента уже в ординаторской, переоделись в униформу. Внешне спокойны, но Никита по себе знал – волнуются. От того, как пройдут первые дни на новом месте, первые операции, для молодых хирургов зависит многое. Парни с опытом практической работы, но по поговорке – и на старуху бывает проруха. Эти две недели и заведующий и персонал будут приглядываться внимательно.
Начали поступать первые пациенты. Для начала первая пятёрка в палаты Сергея Филипповича. Часа через два, когда были заполнены документы, Никита их взял, сам осмотрел пациентов. Обследования на поликлиническом уровне и диагнозы – молодого хирурга и Никиты совпадали. Он вызвал Сергея.
– Меня беспокоит вот этот пациент – Мартьянов. Каков план ведения?
– Ногу придётся ампутировать ниже колена, консервативная терапия эффекта не дала.
– Согласен. Пару дней покапать надо, снизить уровень сахара в крови.
У диабетиков осложнений от «сахарной болезни» много. Как врач, Никита их остерегался. Раны послеоперационные заживают плохо, уровень глюкозы в крови скачет, всё же операция – стресс для организма, того и жди от таких пациентов «сюрпризов». К сожалению, пациентов-диабетиков с каждым годом становилось больше. То ли ритм жизни сказывался, то ли неправильное, несбалансированное питание. Впрочем «помолодел» не только диабет, но и онкология. А возможностей для лечения больше не стало. За четыре года «оптимизации» число стационарных коек в стране сократилось на 130 тысяч, цифра огромная, удручающая. Никита, глубоко влюблённый в свою профессию, видя непродуманные шаги Минздрава, по этому поводу переживал. Что толку в МРТ или КТ, если пациент даже до терапевта добраться в глубинке не может? А всё упирается в финансирование. Ситуация в образовании и культуре не лучше. А над койкой в хирургическом стационаре довлеют оборот койки и хирургическая активность. Для платной клиники это не так актуально, а в муниципальных стационарах за показатели спрашивают строго.
Следующим днём решил взять на лапароскопическую операцию пациентку Изместьеву с желчнокаменной болезнью. Оперировал Сергей. Никита был ассистентом, вторым номером. За каждым действием приглядывал, но не вмешивался, поскольку серьёзных ошибок не было. У Сергея на лбу от напряжения пот выступил, но руки не дрожали.
Размылись, сняли операционную одежду. Никита почувствовал, как самого напряжение отпускает. В ординаторской попросил Сергея.
– Не забыл протокол писать?
Писанины у врачей много. Эпистолярный жанр медики не любили, но куда от него денешься? Сергей корпел долго.
– А как фамилия анестезиолога и операционной медсестры?
Никита взял чистый лист бумаги, написал состав операционной бригады. Наконец Сергей протянул заполненный лист. Никита читать стал. Почерк у врачей скверный.
«Число, месяц, год. Предоперационный эпикриз. Начало операции, время окончания, продолжительность. Согласие пациента получено. Диагноз до операции и после. Хирург – Звягин С. Ф., ассистент – Зотов Н. А., анестезиолог, операционная медсестра, метод обезболивания. Пока всё верно. Под эндотрахеальным наркозом над пупком с помощью иглы Вереша наложен пневмоперитонеум. Затем над пупком введён 10 мм троакар, через который введён лапароскоп». И дальше всё грамотно, чётко, на страницу. В конце подпись.
– Молодец, прямо писатель! – одобрил Никита. Теперь в истории запись о назначениях. Не придираюсь, но требую, чтобы документы были в порядке. К примеру, уйдёшь ты домой, а с пациентом экзитус, что тогда? Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.
Так и пошло. В этот же день Никита вторым номером стоял на операции у Матвея. У того операция полегче, тромбофлебит нижних конечностей. И Матвей не подкачал, Никита не подсказывал, не направлял, наблюдал. В иные моменты хотел сам за инструменты взяться, да не положено, его дело теперь контролировать. Уж лучше бы сам оперировал, к концу дня устал, как после объёмной операции. Матвей дежурить остался, Сергей и Никита по домам отправились. Лена пришла немного раньше Никиты, обед подогрела. Всё же в семейной жизни есть плюсы. Никита опростал тарелку в считаные минуты.
– Проголодался? – заметила Лена.
– Кто как работает, тот так ест! И приготовлено вкусно, хвалю.
А ещё домашние котлетки, не чета магазинным, даже микояновским. После еды включил телевизор, новости посмотреть, и незаметно для себя задремал. Проснулся от голоса супруги.
– Ты ничего не заметил?
Никита осмотрелся. Всё на своих местах.
– Нет.
– Невнимательный ты! – надула губы Елена. А брови у меня?
Фу ты, господи! Елена накрасила их кардинально чёрным, по моде. Для мужчин же подобные мелочи несущественны. Сколько раз Никита слышал от женского персонала в отделении.
– Ой, девочки! У меня беда, ноготь сломала!
А, по мнению Никиты, как и других мужчин – мелочь, не стоящая выеденного яйца. Обрежь ножницами ровно и забудь, сам отрастёт. Хирурги, в том числе женщины, ногти стригли коротко, профессия обязывала.
На следующий день оперировали Мартьянова. Ампутации Никита не любил, калечащие операции. До последней черты тянул таких больных консервативно. Но сейчас других вариантов не было. Вдвоём с Сергеем нарисовали маркером на коже предполагаемые разрезы. Надо было выкроить кожный лоскут для прикрытия культи. У пациента целый букет болезней – сахарный диабет, облетерирующий эндартериит, это только то, что связано с ногой. И ещё целый список других. Богатый сын обещал после операции оплатить биологический протез. Недешёвое удовольствие, по цене, как автоиномарка. Зато позволяет в полной мере пользоваться ногой, как своей. Видел Никита таких пациентов. Сначала даже слегка шокирован был. Пациент с биологическим протезом руки выполнял тонкие манипуляции. Никита впечатлился.
Сейчас сложности были. Близко к коленному суставу ампутировать – культи не хватит для надёжного крепления протеза. А далеко не позволяют изменённые ткани – кожа и мышцы высохли, почернели, трофические язвы появились, пульсации на артериях нет.
Инструмент при подобных операциях подобен слесарному, даже инквизиторскому. Пила – ножовка, проволочная пила, дрель со сменными головками для опиловки кости, дабы острые края костные не травмировали ткани.
Приступили. Первым номером – Сергей. Никита не только контролировал, но и участвовал активно. Сергей кривой иглой под сосуд лигатуру проведёт, а Никита узлы завязывает. Мышцы пересекли, обнажили кости. Сергей взялся за пилу. Большая берцовая и малоберцовая кости поддались быстро. Голень со стопой отделили. Начали из мышц формировать культю, получалась. А с кожным лоскутом проблема. Начали матрацным (непрерывным) швом шить, а кожа изменённая рвётся, нить не держит. Намучились изрядно, но завершили. Тут анестезиолог голос подал.
– У вас как? Давление падает.
– Выводи, мы закончили.
Пациент в возрасте, букет болезней, операция травматичная, да ещё наркоз. Размылись, переоделись. Пациента перевезли в палату интенсивной терапии, под неусыпный контроль. В иных больницах были реанимационные отделения, где отделений хирургического профиля много. А в клинике при каждом отделении своя палата. Конечно, для клиники накладно, больше персонала содержать надо, зато на одного-двух пациентов и медсестра, и врач-реаниматолог, больше внимания, выше выживаемость.
В коридоре, у ординаторской, сидел сын пациента.
– Ну как прошла операция, доктора?
– Операцию ваш батюшка хорошо перенёс, переведён в палату интенсивной терапии. Вам туда пока нельзя, от наркоза не отошёл. Завтра, если всё хорошо будет, его в палату вернут. Тогда и посетить можно. Так что езжайте домой, отдыхайте.
– Спасибо! Я так волновался!
Волновался – это хорошо, сын должен переживать за родителя. Стало быть – правильно папа воспитал. Никита помнил случаи, когда родителей их дети ни разу не навещали в клинике. Да и про выписку приходилось напоминать по телефону. Грустно в таких случаях Никите делалось.
Через несколько дней в отделение поступил сложный пациент. На руках целая кипа обследований, лечился у терапевта, кардиолога, без эффекта. Жалобы на слабость и одышку, увеличение живота. Судя по результатам УЗИ в животе жидкость, по медицински – асцит. Жидкость может накапливаться по многим причинам, из которых главные – хроническая сердечная недостаточность, а также онкологические заболевания органов брюшной полости. Никита сам решил осмотреть пациента вместе с лечащим врачом, которым оказался Матвей. Именно в его палату госпитализировали пациента. Когда Никита просмотрел историю болезни, удивился.
– Матвей, почему к нам? Пусть кардиологи или онкологи обследуют досконально, диагноз установят.
– Никита Алексеевич, непонятный он. Я посмотрел назначения и обследования. Кардиограмма не такая плохая, кардиолог применял разные варианты лечения, а толку ноль.
– Одышка есть? Есть! Асцит есть? Есть! Онкологию со счёта сбрасывать нельзя.
– Большой живот и прочие жалобы у него уже четыре года.
Вопрос о длительности заболевания онкологией должно снять. Без химиотерапии, лучевой, пациент с опухолью столько времени не протянет. У Никиты сразу врачебный интерес появился. Диагностика – самая интересная и трудная часть врачебной деятельности. Есть заболевания, протекающие типично, таких большинство и особых трудностей они не вызывают. А бывают случаи заковыристые, когда приходится голову поломать, мозги напрячь.
Пошли смотреть пациента. Вместе с Никитой и Матвеем напросился Сергей. Получился спонтанный консилиум. Это даже и неплохо, для молодых учёба. Никита был ненамного старше их по возрасту, но на нём груз ответственности за отделение, за жизнь пациентов.
Поздоровались, Никита уселся в ногах пациента на кровать. Для начала Никита спросил – кем доводилось работать? Некоторые специальности при приличном стаже накладывают свой отпечаток на здоровье.
– Институт закончил, потом инженером-технологом в конструкторском бюро. Затем свой бизнес открыл небольшой, я и жена. Понемногу окрепли, сотрудников набрали, расширились.
– Тяжести носили?
– Не тяжелее авторучки, если на работе, ну ещё пакеты из магазина.
Никита обследования уже просмотрел в ординаторской, интересно было посмотреть пациента. Его можно было бы назвать крепким, но не толстым, если бы не огромный живот. На ногах отёков нет, вены в порядке. А на коже живота вены в виде медузы горгоны. Так часто бывает при нарушении кровотока в печени при циррозе.
– Выпиваете?
– Раньше употреблял по праздникам, не чаще раза в месяц, очень умеренно. А года четыре-пять, вообще не пью.
Данные анализов подтверждают, гепатитов «В» и «С» не выявлено, УЗИ печени почти в норме, небольшое увеличение.
– Как пройду по лестнице, даже на один этаж, останавливаюсь дыхание перевести. Четыре года назад весил семьдесят восемь килограмм, а теперь сто пять. Я уже измучился, поверьте. Ем, как воробей, сил нет, а живот всё растёт. Между нами, мужчинами, забыл, когда с женой спал, а всё из-за брюха.
Данные УЗИ и МРТ показывают наличие жидкости в брюшной полости. Но в чём причина? Жидкость можно откачать, сделав парацентез, то есть прокол. Но через время жидкость появится снова, облегчение будет временным.
– Доктора, я согласен на всё, на любую процедуру или операцию, лишь бы жить обычной жизнью, – взмолился пациент.
Вернулись в ординаторскую, уселись за столы.
– Ваше мнение коллеги и тактика? Сергей?
– Диагноз мне пока не ясен, а в качестве диагностики предлагаю парацентез, и отправить жидкость на цитологию, пусть поищут атипичные клетки.
Атипичные бывают при онкологии. Но тогда в жидкости будет и кровь. Однако УЗИ взвеси в жидкости не показало. Хуже всего, ни один метод лучевой диагностики не показал – свободная жидкость или осумкована? А ещё – в паренхиматозных органах – печени, селезёнке, почках никаких изменений, да и со стороны кишечника объёмных образований нет.
После недолгих споров решили начать с пункции. Через час уже сделали прокол, из троакара буквально фонтан забил. Удалось взять во флакон около ста миллилитров желтоватой и прозрачной жидкости. Сразу отправили её в лабораторию.
Результат получили на следующий день – атипичных клеток не выявлено. Это обнадёживало. Никита с Сергеем отправились в палату к Крастиньшу, какую фамилию носил пациент, вероятно, из прибалтов родители были.
– Могу вас обрадовать, злокачественных клеток в жидкости из живота не обнаружено.
– Доктор, мне после пункции полегчало, легче дышать стало!
Ещё бы, жидкость в животе через диафрагму сдавливала органы грудной полости – сердце, лёгкие.
– Предлагаем вам операцию, – сказал Никита.
– Согласен, – схватил его за руку пациент, даже не раздумывая.
– Тогда на завтра. Зачем откладывать?
Утром, после обхода, втроём отправились в операционную. Никита первым номером бригады, случай уж очень неординарный. Ассистентом Матвей, пациент из его палаты. А Сергей посмотреть, уж очень интересно было, случай казуистический. И если действительно что-то редкое, то можно доложить на хирургическом сообществе. Сергей даже смартфон взял, сделать фото, конечно – без лица пациента на фото, только ход операции.
Никита разрезал кожу, постарался рез сделать небольшим, от пупка и выше, к мечевидному отростку грудины. Перевязали сосуды, разрезали мышцы и брюшину. В рану сразу выперло круглое, как мячик, образование. Никита попробовал надавить пальцем – пружинит.
– Троакар!
Проколол тонкую стенку, сразу хлынул транссудат, жидкость желтоватого цвета, пальцы на перчатках склеиваться начали, белка много. К троакару подсоединили электроотсос. Через пару минут операционная медсестра известила.
– Ёмкость полная!
Отсос выключили, жидкость из пятилитровой ёмкости слили, процедуру откачки повторили. И второй раз ёмкость электроотсоса наполнилась. Дело удивительное, Никита сталкивался с подобным в первый раз. Видимое ли дело – десятилитровая канистра в животе! Но откачка помогла, образование уменьшилось, съёжилось, как проколотый воздушный шарик. Анестезиолог сразу известил.
– Аппарат стал подавать больший объём воздуха!
Ага, так и должно быть, жидкость перестала сдавливать органы грудной полости, лёгкие расправились. Уже хорошо! Никита приказал Матвею.
– Крючки шире, мне надо определить, откуда исходит образование.
Рана небольшая, только кисть руки пропускает, всё приходится на ощупь делать. По ткани образования добрались до шейки. Видел он, оперировал кисты поджелудочной железы, но их диаметр редко достигал размеров яблока. Образование было кистой, полость, содержащей жидкость. Доброкачественная, но гигантских, без преувеличения размеров. Убрал руку, дав возможность заглянуть в брюшную полость Сергею и Матвею. Затем электроножом пересёк шейку. Электронож чем хорош – не только пересекает ткань, но останавливает кровотечение, буквально сваривая сосуды. Аккуратно вытащил опустевшую кисту, бросил санитарке.
– Отнеси на гистологию.
Откачал электроотсосом ещё с пол-литра жидкости, затем, как обычно, ревизия брюшной полости. Всё в порядке, нигде никаких опухолей, забытых инструментов. И операционной сестре.
– Считай!
– Уже, всё сошлось.
– Выходим.
Это команда и второму хирургу и анестезиологу, чтобы уменьшать подачу анестетика. Ушили брюшину, потом послойно мышцы и кожу, оставив на всякий случай дренаж. Наложили асептическую повязку. Анестезиолог, сам видевший ход операции, сказал.
– Повезло мужику!
– Ага, только перед этим мучился четыре года.
Размылись, прошли в ординаторскую. Напряжение схлынуло, даже некоторая апатия наступила. Ни говорить, ни делать ничего желания нет. Сергей сказал:
– Я бы сейчас душ принял.
– Кто не даёт? Иди.
– Ну да, а вы без меня операцию проговаривать будете.
– Ты же сам всё видел и даже на мобильник интересные моменты фиксировал.
Никита сходил в свой кабинет, принёс бутылку коньяка.
– Нам с Сергеем по пятьдесят, а тебе, Матвей, не положено, присмотришь за пациентом.
Выпили по рюмочке за успех. Всё же рисковали, и сейчас радоваться можно. За себя, за пациента, только радости нет, одна усталость.
– Матвей, пока всё светло в памяти, пиши протокол.
– Добрый ты, Никита Алексеевич! – сделал кислую мину Матвей.
– Да, уродился таким. Со временем займёшь моё место, сам таким будешь.
Обход ещё с утра сделали, как и перевязки, рабочий день закончился.
– Всё, парни! По коням! Есть хочу, – поднялся Никита.
– А я бы ещё и вздремнул, – потянулся Сергей.
За работой незаметно пролетели две недели. Позвонил главврач.
– Как тебе хирурги?
– Нормальные, толк будет, берём.
– Отлично. Подсылай обоих к секретарю, пусть заявления пишут. Кстати, где твоя медсестра?
– Сейчас выясню.
Никита в ординаторскую зашёл.
– Так, будённовцы! Галопом к секретарю, пишем заявления о приёме на работу. Ваш испытательный срок кончился.
– А с какого числа?
– Как вышел на работу, две недели назад. Ты же хочешь получить зарплату?
Оба хирурга сорвались, Никита стал звонить Варваре.
– Варя, ты что, передумала?
– Добрый день, Никита Алексеевич! Ни в коем случае, сегодня последний день работаю. Завтра получаю трудовую и сразу к вам.
– А то главврач уже интересовался, видимо, ещё кандидатуру нашёл.
Никита попрощался, позвонил главврачу.
– Завтра будет медсестра.
Никита пошёл проведать Крастиньша, которого оперировали с кистой. Его уже перевели из палаты интенсивной терапии в свою палату. Пациент, как увидел Никиту, вскричал:
– Спаситель вы мой! Дышу легко, никакой одышки. Если бы не боль в месте разреза, в пляс пустился.
– Не напрягайтесь, не торопитесь, всему своё время. А то будет грыжа белой линии живота, снова придётся оперировать.
– Можно жене прийти сегодня?
– Можно! Звоните, обрадуйте.
И пациент рад, и Никита, что удалось помочь. Не всегда так бывает, увы.
Крастиньш быстро пошёл на поправку. Через день уже ходил, придерживая рукой послеоперационную рану, через пять дней попросился его выписать.
– Бизнес стоит.
– Ну, есть же у вас заместитель либо какое-то доверенное лицо.
– Поверьте, никто не заменит владельца. Они все на зарплате, только и смотрят, где бы урвать.
– Так у вас ещё швы не сняты.
– Слово даю, приеду, когда скажете. Я себя чувствую хорошо – ни одышки, ни слабости. Как будто пять лет сбросил, вроде и болезни не было.
– Хорошо, считайте – уговорили. Но режим соблюдать надо. Два месяца не поднимать тяжестей, не есть сладкого. Вам больничный нужен?
– Зачем он мне? Я сам хозяин. Так я могу собираться?
– Можете.
– Спасибо вам и всему персоналу. Вы меня буквально возродили к жизни.
Когда всё на работе ладится и настроение повышается. Никита домой пришёл весёлый и не сразу обратил внимание на поведение Лены. Потом дошло – что-то не так.
– Рассказывай.
– На работе сокращение, уволили пятерых, кто следующий – неизвестно.
– Ха! Тоже мне, проблема! Главное – я при работе, запросто на одну зарплату проживём. Не расстраивайся.
– Кабы одно это!
– Выкладывай сразу всё, что ты кота за хвост тянешь.
– У меня задержка.
– Сколько?
– Уже две недели.
– Тестом проверяла?
– Две полоски.
А взгляд тревожный.
– Так в чём проблема? Нам наследник нужен.
– Ты правда согласен?
– Лен, тебе под тридцать, мне за тридцать. По медицинским меркам ты уже старородящая.
Лена обрадовалась, не знала, как отнесётся к известию о беременности муж. Не все мужчины рады появлению ребёнка.
– А вдруг меня уволят? Хотелось бы декретные получить, больничный.
– Тут уж как повезёт. Но по-любому у тебя и ребёнка будет всё, что надо – фрукты, памперсы, кроватка.
Никита притянул к себе жену, обнял.
– Ты только не переживай, а то выкидыш может произойти.
– Я уже маме звонила, поделилась новостью.
– И что она?
– Рада, говорит – внуков понянчить хочет.
На тему потомства раньше Никита с Леной не говорил. Как-то подразумевал, что в нормальной семье дети должны быть. Один, а лучше два. А уж если разнополые, то совсем хорошо.
– Правильно твоя мама говорит, нам не один ребёнок нужен.
Никита точно знал, что при любом раскладе работу он себе найдёт, пусть в муниципальном учреждении, надо будет – на двух работах пахать станет, а дети будут сыты и одеты. Мужчина, если он настоящий мужик, должен отвечать за семью, её благополучие. Он никогда не понимал, когда мужья уходили из семьи, не платили алименты, не принимали участия в воспитании детей. Это твои дети, как можно их забыть, не сходить в парк, не подарить подарок, не услышать детский смех? Мать-одиночка из сил выбиваться будет, поднимет ребёнка, но никогда не заменит отца, особенно для мальчишки.
За пару месяцев Никита в роли заведующего отделением освоился. Всё же не варяг со стороны. В медицине не новичок, а если сам организован и не конфликтен, подчинёнными руководить научишься. Ещё немаловажный момент – Артём Витальевич, как старший товарищ, направлял, подсказывал.
В один из дней, к концу рабочего дня «Скорая» доставила мужчину с огнестрельным ранением в живот. Как позже понял Никита – разборка за место под солнцем в духе девяностых. Никита этого понять не мог. Пациента осматривал сам в приёмном отделении, а хирургам приказал готовиться к операции. Пациент был плох. Большая кровопотеря, дыхание частое и поверхностное, пульс слабого наполнения, артериальное давление низкое.
– В операционную! – распорядился Никита.
Пациента на каталке в лифт, подняли в отделение. В предоперационной санитарка и медсестра ножницами разрезали и сняли одежду. Всё равно она залита кровью и испорчена. К тому же ворочать, беспокоить раненого чревато. Так поступали всегда, хотя пациенты после выздоровления иногда предъявляли претензии. Дескать – пиджак дорогой, от самого… и называли фирму. Серьёзными деньгами ворочали, а пиджак жалели, хотя иной раз счёт на секунды шёл. Никита вообще заметил, что богатые или состоятельные люди прижимисты были даже в мелочах, если не сказать – скупы.
Пациента переложили с каталки на операционный стол, им тут же занялся анестезиолог. Пока шёл вводимый наркоз, Никита сам успел переодеться в операционное бельё и подготовить руки.
– Можно, – кивнул анестезиолог.
Работали быстро. Разрез, ушивание сосудов. Вошли в брюшную полость, а там сплошная каша, всё кровью залито. Отсосом откачали кровь. Главное сейчас – определить главный источник кровотечения. При проникающих ранениях брюшной полости он мог быть не один. Есть! Селезёнка просто размозжена, кровит сильно. Никита сразу и артерию, и вену перевязал. Кровотечение уменьшилось, но не прекратилось.
Пока не были определены группа и резус крови, струйно в вены обеих рук вливали растворы.
Никита тем временем обнаружил второй источник кровотечения – небольшую артерию брыжейки. Прошил и перевязал. Постоял с минуту, больше не кровило. Счастье, что раненого успели довезти живым, кровотечение массивное было.
Никита удалил селезёнку, стал осматривать соседние органы. Оказалось – ещё задет желудок. И его стенку ушил. Теперь надо искать пулю. Если оставить её в теле, могут начаться осложнения. А ещё пуля нужна следственным органам. Пришлось повозиться, но обнаружил. Пуля, пробив мягкие ткани – мышцы, желудок, селезёнку – остановилась, уткнувшись в ребро. Тупорылая, пистолетная, Никита бросил её в лоток, предупредил санитарку.
– Не вздумай выкинуть, теперь это вещдок для следователей.
– Никита Алексеевич, не первый раз, знаю.
Промыли брюшную полость, ввели антибиотик. Ранения – пулевые или ножевые, никогда не бывают стерильными.
Поставили дренаж, ушили рану. Никита спросил у анестезиолога.
– Как он?
– Пока скверно. Давление семьдесят на сорок, льём струйно.
В одну вену капали уже кровь, в другую гемодез и реополиглюкин.
Вышли из операционной, а в коридоре уже полицейский в форме и следователь в штатском.
– Добрый вечер!
Следователь удостоверение предъявил.
– Что с раненым, как его состояние?
– Крайне тяжёлое, прогнозов пока дать не могу.
– Пулю нашли?
Никита в операционную вернулся, вынес пулю, отдал её следователю. Тот повертел в руках.
– А пулька-то не наша! Похоже – люгеровская. Ладно, будем смотреть по пулегильзотеке. Не обратили внимания, есть ли вокруг раны следы ожога?
При выстреле с близкого расстояния вокруг раны могут быть следы ожога от выстрела, несгоревшие порошинки. Но в этом случае тело одеждой закрыто было.
– Можете забрать его пиджак, всё равно он кровью залит и нами разрезан.
– Заберу, – кивнул следователь. У вас пакет найдётся?
– Найдём.
В пакет из-под медикаментов упаковали всю одежду пострадавшего. Следователь в кабинете Никиты написал протокол изъятия, понятыми записал Сергея и Матвея. Полицейский остался у палаты интенсивной терапии. Непонятно – для охраны или караул? Посторонних в отделении Никита не любил, только отвлекают персонал, но мера вынужденная. Следователь попросил позвонить ему, как только по состоянию здоровья пациента его можно будет допросить. Оставив визитку, откланялся.
Никита попросил, на всякий случай, остаться Матвея. Хоть и под приглядом персонала, но спокойнее, когда хирург рядом. Сам же уселся за протокол операции. Продумывал каждое слово, потому как его будут тщательно изучать и следователь и судмедэксперт.
Домой Никита вернулся поздно, но с чувством хорошо исполненного дела. Лена спросила:
– Что так поздно? Хоть бы позвонил.
– Не мог, в операционной был, случай тяжёлый.
Только встал из-за стола, звонок. Посмотрел на номер – Матвей. Сразу неприятное чувство появилось.
– Что случилось?
– Леньков умер.
– Чёрт!
– Реанимационные мероприятия результата не дали.
– Пиши вместе с реаниматологом посмертный эпикриз. Лучше сначала черновик. Сам понимаешь, следователь читать будет.
– Понял, отдыхайте.
Ну да, уснёшь после такого. И пациента жалко, хоть и не знал его и своих трудов. Были и раньше летальные исходы, но не часто, можно по пальцам пересчитать. Никита всех их помнил. Медики – циники, про хирургов поговорка есть: у каждого врача своё кладбище. Многие врачи тяжело переживают гибель пациента, только вида не подают. Для родственников смерть близкого всегда беда, для врача – удар по репутации. Бывают болезни или осложнения после операций, когда медицина бессильна.
Придя утром на работу, Никита по телефону сообщил следователю о смерти потерпевшего.
– Жаль. Мы заберём тело в судмедэкспертизу.
Обычно умерших в стационаре отправляли в патологоанатомическое отделение, но этот потерпевший из криминальных случаев.
На сегодняшний день операций назначено не было – перевязки, процедуры. К вечеру позвонил следователь.
– Судмедэксперт вашей вины в смерти потерпевшего не усматривает. Большая кровопотеря, тромбэктомия лёгочной артерии. По заключению – гемостаз выполнен правильно, в полном объёме.
– И на том спасибо.
– До свидания.
– Лучше – прощайте.
Встреча с силовыми структурами – всегда неприятности, хотя не личного плана. Почти сразу звонок от главврача.
– Результаты вскрытия известны?
– Только что следователь информировал. Нашей вины нет.
– А мне судмедэксперт звонил, ввёл в курс дела. Мы с ним давно знакомы, лет двадцать. Ладно, желаю всему отделению удачи.
– Спасибо.
Как камень с души упал. Во время операции всё сделали правильно, но червячок сомнений был. Ошибиться может каждый, но ошибка хирурга дорого стоит пациенту.
Через несколько дней после утреннего обхода в дверь кабинета постучали, и на пороге появился Крастиньш. После выписки неделя прошла, а изменился. Живот исчез, это понятно, но лицом посвежел, двигается быстро, без одышки.
– День добрый, доктор!
– Здравствуйте. Случилось что-нибудь?
– Тьфу, тьфу. Чувствую себя хорошо. На фирме, как появился после операции, смотрели как на явление Христа. Думали – до последней черты дошёл, а я как новый пятак.
– Рад слышать и видеть.
Никита посмотрел на часы, не демонстративно, просто плановая операция на одиннадцать назначена, десять минут осталось. Крастиньш понял по-своему.
– Никита Алексеевич, я понимаю, вы человек занятой, у вас пациенты, потому буду краток. Вашему отделению что-нибудь надо?
– Не понял, поясните.
– Ну, я не знаю – оборудование, лекарства. Должен же я как-то отблагодарить.
– Хм! Пожалуй – радионож, если такое желание есть.
Крастиньш подсел к столу, достал из сумки ежедневник, записал название.
– А где его продают?
– Сейчас фирм много, мы обычно берём…
Никита назвал фирму.
– Погодите, телефон найду. Да и визитка где-то была.
Никита нашёл визитку, протянул.
– У них цены реальные и аппаратура новая.
Указание на новую не для красного словца. Жуликоватые бизнесмены ухитрялись покупать в Европе или Америке поношенное оборудование, меняли корпус на новый, а иногда только потёртые ручки, кнопки, переключатели и продавали как новое. Надо ли говорить, что работало такое оборудование недолго. Да и характеристики его были ниже заявленных.
– Меня не проведёшь! – поднял палец бывший пациент. В штате компьютерщик есть, очень толковый и дотошный, серьёзные деньги плачу, чтобы конкуренты не переманили. Он и проверит. Всё, не буду отрывать.
Насчёт компьютерного специалиста – это хорошо. Всё современное оборудование имеет диагностические разъёмы. Подключившись, можно узнать год выпуска, фирму, технические параметры. Медперсонал умеет обращаться с техникой, этому учат, но «потроха» аппаратуры – тёмный лес, всё же не технари, гуманитарии. Стоит инструмент медицинский или аппаратура очень дорого, особенно после скачка доллара. Тот же аппарат УЗИ на уровне стоимости недешёвой иномарки, особенно если экспертного класса.
После разговора с Крастиньшем прошло два месяца, Никита уже о разговоре забыл. Или не получилось, либо денег жалко стало. Но в один из дней звонок по стационарному телефону, его номер в телефонном справочнике есть.
– Никита Алексеевич?
– Да.
– Добрый день, Крастиньш беспокоит. Надо полагать, вы в отделении.
– Как вы только догадались? – пошутил Никита.
– Тогда мы выезжаем.
И сразу повесил трубку. Никита озадачился – почему «мы»? Через час звонок по внутреннему телефону от охраны.
– Никита Алексеевич, тут какой-то ящик привезли, говорят – в ваше отделение.
– Сейчас подойду.
Рядом с постом охраны двое крепких ребят, сам Крастиньш и рядом с ним «ботаник», молодой парень в очках, с серьгой в ухе, небритый и с непонятной причёской на голове. Увидев Никиту, Крастиньш расплылся в улыбке.
– Никита Алексеевич, принимайте оборудование, как обещал. Самый лучший купил, навороченный.
Грузчики подняли ящик на второй этаж, в отделение. В предоперационную ящик внесли уже хирурги. Сергею и Матвею интересно, что внутри. Распаковали, «ботаник» аппарат включил, показал, как пользоваться.
– Поподробнее представитель фирмы-поставщика объяснит, моё дело – техническая сторона. Как включить, регулировать мощность, – пояснил ботаник.
Крастиньш, сияющий от удовольствия, передал Никите документы.
– Пойдём, надо немного отметить, – подхватил дарителя под руку Никита.
Для него, как заведующего отделением, это первое приобретение, причём не за счёт клиники. В кабинете Никита разлил по рюмкам коньяк.
– Ваше здоровье! Спасибо за аппарат.
Выпили, закусили шоколадкой. Никита проводил Крастиньша к выходу. Никита к главврачу направился. Всё же надо о приобретении похвастаться.
– Знаю, знаю! Молодец! – встретил его Артём Витальевич.
– Откуда?
– Охрана уже стуканула. Говорят – ящик в хирургию доставили. Был бы ящик коньяка, я сам бы за долей пришёл, – пошутил главврач. Рассказывай.
– Можно сказать – спонсорская помощь. Бывший пациент, если помните – оперировали с огромной кистой, алаверды сделал, радионож купил.
– А откуда он узнал, что в отделение нужно?
– Месяца два назад приезжал узнать, что необходимо.
– А ты молчал.
– Вдруг пустая болтовня?
– Чувствуется, настоящим заведующим стал, молодец.
Разговор прервал звонок. Артём Витальевич рукой махнул – иди, мол, не мешай.
У Лены уже стал появляться животик. Никита, договорившись с коллегами, привёл жену на обследование. Анализы, УЗИ – отклонений не обнаружили. Не спеша, через знакомых коллег он стал подыскивать хороший роддом и опытного акушера-гинеколога. Не все медучреждения одинаковы, как и врачи, уж он-то знал медицину изнутри. Когда пойдут схватки, искать будет поздно. А «Скорая» привезёт роженицу в роддом по территориальности.
Между тем в отделение стали приходить пациенты не профильные. Никита осматривал, не так много времени потратит, не отказывал.
– Да откуда вы взяли, что это наш профиль? Этажом выше отделение пластической хирургии, вам туда надо обращаться.
Пациент сбросил вес, ранее был тучным, живот провис, образовав так называемый «фартук».
– Мне сказали, что на вас можно надеяться, чудеса делаете.
Кто-то говорил уже Никите похожие слова, вспомнить бы – кто?
– Это кто же?
– Не могу назвать, один из ваших пациентов.
Уж не Крастиньш? В принципе – методику операции Никита знал, но зачем лезть не в своё дело, отбирать хлеб у специалистов?
– Хорошо, я даю направление на обследование, потом придёте.
– Вот спасибо!
А Никита поднялся в отделение пластической хирургии. Хирург там был единственный, он же заведующий. На планёрках у главного врача встречались, но не более.
– День добрый, Алексей Петрович!
– Какими судьбами?
– Пациент занятный был.
И Никита объяснил суть.
– Вот даже как? И что же вы предлагаете?
– Подмену. Когда в операционную завезут на каталке, я буду там, а как наркоз дадут, оперировать будете вы, я на подхвате.
– Афёра какая-то! Почему он ко мне не пришёл?
– Полагаю – слухи тому виной. Несколько месяцев назад прооперировали мы в отделении пациента с гигантской кистой поджелудочной железы. Долго он с ней мучился. По-моему, я докладывал по этому случаю на планёрке.
– Припоминаю, из разряда казуистики.
– Так вот он своим знакомым раззвонил.
– Мне бы обследование посмотреть.
– Я направил.
– И согласие Артёма Витальевича получить.
– Вместе сходим, мне принципиальное согласие нужно.
– Считайте, вы его получили.
– Всё равно в протоколе операции первым номером вы идёте, я ассистентом.
– Да я как-то сам привык.
Никита не поленился, обговорил с главврачом. Артём Витальевич сначала предложение отверг.
– Зачем забор городить?
– У богатых свои причуды, вы же сами мне говорили несколько лет назад. Проблема у пациента есть? Есть! И операцию будет делать узкий специалист, а уж в какой операционной, какая разница?
В общем – согласие было получено. А через несколько дней и пациент обследование прошёл. Анализы в норме. Никита на всякий случай живот пациента снял на смартфон в фас и профиль. Пригодится показать Алексею Петровичу. Назначил день госпитализации.
– С утра не кушать, чтобы не было осложнений при наркозе.
– Какой наркоз, доктор? А под местной анестезией?
– Да вы что, батенька? Тогда уж к экстрасенсам идите, вдруг помогут.
Наверное, пациент полагал, что сделают банальную липосакцию – откачают жир из-под кожи. При «фартуке», когда на животе отвисают кожа, жир, да ещё и мышцы, можно делать два вида операций. Либо панникулэктомия, как называется резекция кожи и жира, либо вместе с абдоминопластикой, когда убирают жир, излишнюю кожу и подтягивают мышцы. Радикально, надёжно, но стоит изрядных денег.
Никита поднялся в отделение пластической хирургии. Странно было видеть пациентов, а большей частью пациенток с забинтованными головами, синяками в пол-лица. Быть пластическим хирургом Никита никогда не хотел. Многие пациенты этого отделения искренне считают, что стоит изменить внешность, как изменится жизнь. Да разве может силиконовая грудь повлиять на отношение окружающих? Проблема кроется в голове, а не в размере бюста. После операции, поскольку жизнь не изменилась, такие пациентки предъявляют претензии хирургу или делают вторую, третью операцию, улучшая форму носа, губ, ушей. И больше всего жалоб и претензий как раз к пластическим хирургам, зачастую необоснованных. К тому же Никите казалось, что спасти здоровье и жизнь важнее, чем убрать морщины стареющей мадам. Однако – денежная специальность, этого не отнять.
Обсудили с Алексеем Петровичем результаты анализов, Никита фото показал.
– Не он первый, не он последний, – философски изрёк специалист по пластике. Завтра, часа в два пополудни. На утро я уже назначил две небольшие операции – подтяжку лица и блефаропластику.
– Хорошо, хозяин – барин.
Алексей Петрович и в самом деле напоминал барина. Вальяжный, немного высокомерный, привыкший к почитанию со стороны экзальтированных пациенток. Общие хирурги, к коим относился Никита, они проще в обращении. В медицине специальность, особенно если в ней долго работаешь, сказывается на характере. Попробуйте пообщаться с врачом-психиатром, зачастую они сами не понимают своих пациентов. Даже анекдот в тему есть про пациентов психбольницы. Кто первый схватил и одел белый халат, тот и доктор.
А вообще Никита свою работу любил. Сложная, рискованная, приходится возиться с гноем, кровью, зачастую с переработками, неважно оплачиваемую. Но в другой стезе – инженером, пожарным, лётчиком или кем-то иным – себя не видел. Наверное – это призвание.
