Глава 29
В выходные дни в середине августа, в седьмой месяц президентства Дональда Трампа, несколько сотен белых шовинистов спровоцировали кровавые беспорядки в Шарлотсвилле, штат Вирджиния, в очередной раз обнажив застарелый расовый раскол в американском обществе.
Душной ночью 11 августа около 250 человек устроили факельное шествие в духе фашистской Германии 1930-х гг. Они прошли через кампус Вирджинского университета, выкрикивая слоган «Евреи нас не заменят» и нацистский лозунг «Кровь и земля».
На следующий день произошли столкновения между белыми националистами, протестующими против демонтажа памятника генералу Конфедерации Роберту Ли, и их идеологическими оппонентами. Один из националистов въехал на автомобиле в толпу несогласных, в результате чего погибла женщина и 19 человек были ранены. Кадры, показывающие агрессивно настроенных белых мужчин с факелами и дубинками в руках и автомобиль, врезающийся в толпу, облетели все телеканалы.
В субботу 12 августа Трамп смотрел новости на Fox News в своем гольф-клубе в Бедминстере. В 13:00 пресс-секретарь полицейского управления Вирджинии рассказала об уличных столкновениях в Шарлотсвилле: «Толпы противников забрасывали друг друга бутылками, жестяными банками из-под содовой, наполненными цементом, и шарами с краской. Участники протестов атаковали и избивали друг друга. Они кидали химические вещества и дымовые шашки».
В 13:19 Трамп написал твит, в котором призвал к спокойствию. «Мы ВСЕ должны объединиться и осудить все то, что порождает ненависть. В Америке нет места насилию. Давайте сплотим наши силы!»
Позже на тот же день была запланирована церемония подписания закона о помощи ветеранам. Спичрайтеры подготовили для Трампа речь с осуждением событий в Шарлотсвилле. Но он отклонился от текста. «Мы самым решительным образом осуждаем это вопиющее проявление ненависти, фанатизма и насилия, — прочитал он, затем от себя добавил: — Со всех сторон. Да, со всех сторон. В нашей стране это продолжается не год и не два. Это началось не при Дональде Трампе. И не при Бараке Обаме. Это длится давно, очень давно, — после чего вернулся к тексту: — В Америке этому нет места».
Словами «со всех сторон» Трамп задел за живое, фактически поставив знак равенства между неонацистами и теми, кто выступает против идеологии превосходства белых. Это вызвало лавину резкой критики по всему политическому спектру, в том числе и со стороны многих лидеров Республиканской партии.
«Для нации очень важно услышать, как @potus [президент Соединенных Штатов] назовет события в #Шарлотсвилле тем, чем они являются на самом деле: террористической атакой #белых шовинистов», — написал в Twitter сенатор Марко Рубио.
«Господин президент, мы должны называть зло его именем, — отреагировал в Twitter сенатор-республиканец от Колорадо Кори Гарднер. — Это были белые шовинисты, и это был акт внутреннего терроризма».
Их поддержал сенатор Оррин Хэтч, обычно верный союзник Трампа: «Мой брат погиб, сражаясь с Гитлером, не для того, чтобы нацистские идеи безнаказанно процветали у нас дома».
Сенатор Джон Маккейн назвал события в Шарлотсвилле «конфронтацией наших лучших ангелов и наших худших демонов. Белые шовинисты и неонацисты по определению выступают против американского патриотизма и идеалов, которые определяют нас как народ».
Спикер палаты представителей Пол Райан написал в Twitter: «Идеология превосходства белых — это скверна. Нам следует противостоять порождаемой ею ненависти и терроризму и искоренять их». Не промолчал также Митт Ромни: «Расовые предрассудки, затем ненависть, затем примитивные речи, затем агрессивные шествия, затем убийства; это не превосходство, а варварство».
Сенатор-республиканец Линдси Грэм, выступая на ток-шоу Fox News Sunday, заявил, что президенту следует «скорректировать свои слова. Похоже, эти группы считают, что в Белом доме у них есть друг в лице Дональда Трампа. Я бы настоятельно рекомендовал президенту разубедить эти группы в том, что он их друг».
Вице-президент Пенс добавил: «Мы не собираемся проявлять снисхождение к ненависти и насилию со стороны белых шовинистов, неонацистов и ККК. Этим опасным маргинальным группам нет места в жизни американского общества и американском политическом диалоге, мы осуждаем их самым решительным образом».
СМИ обрушились на явное нежелание Трампа осуждать белых шовинистов. Некоторые отмечали, что президент упустил возможность рассеять существовавшие подозрения в том, что он питает симпатии к расистам.
Келли назначил телеконференцию старших сотрудников Белого дома на 8:00 в понедельник 14 августа. Он с несколькими сотрудниками аппарата находился в Бедминстере, остальные в Вашингтоне. Но из-за проблем со звуком, пока настраивали оборудование, начало телеконференции пришлось задержать.
«Твою мать! — взорвался Келли буквально через 30 секунд. — Мы никогда не начнем!» — и выбежал из комнаты, вызвав среди персонала немало пересудов по поводу своего вспыльчивого и неуравновешенного нрава.
На следующий день снова произошел сбой.
«Пошло все в жопу! — опять вспылил Келли. — Отключите людей от конференц-связи. Проведем совещание с теми, кто есть».
Роб Портер находился в Бедминстере вместе с Трампом и присоединился к остальным в попытке исправить последствия субботней импровизации президента. Спичрайтеры написали новое заявление по Шарлотсвиллю — планировалось, что Трамп должен выступить с ним в Белом доме на следующий день, в понедельник 14 августа. Эта речь должна была представить президента как конструктивную, миротворческую силу.
Портер показал Трампу черновик, когда они возвращались в Вашингтон на «Борту номер один». Они вместе просмотрели речь. Президенту не понравился ее тон. Он не хотел создавать видимость капитуляции перед политкорректностью.
Портер и пресс-секретарь Сара Хакаби Сандерс договорились выступить единым фронтом, чтобы убедить президента сделать это заявление.
«Я считаю крайне важным, — сказала Сандерс президенту, — чтобы вы обратились к американскому народу напрямую, без посредничества СМИ, чтобы исключить любое недопонимание. Чтобы люди с CNN, MSNBC и т.п. не могли приписать вам то, чего вы не говорили и не имели в виду. Лучший способ избежать этого… сказать обо всем предельно четко и прямо. Тогда СМИ не смогут исказить ваши слова».
Трамп попытался защитить свою точку зрения: «Так не бывает, чтобы ненависть и фанатизм исходили только с одной стороны. Чтобы вся вина лежала только на одной группе. От этих СМИ не дождешься справедливости. Они будут вопить, что бы ты ни сказал и ни сделал».
«Вам нужно это исправить, — настаивал Портер. — Вы же не хотите, чтобы вас воспринимали так, как воспринимают сейчас. Вам нужно объединить страну». Это ваш моральный долг.
«Вы ничего не выиграете, если не подвергнете открытому осуждению неонацистов и всех остальных, кем движет расовая вражда», — Портер как мог играл на президентском тщеславии и желании быть в центре всего. Он заявил, что президент может выступить главным целителем и главным утешителем.
«Страна надеется на вас — на то, что своими словами вы поможете исцелить раны и укажете путь вперед», — продолжал Портер. Президент должен вдохновлять и воодушевлять. Он в буквальном смысле слова может стать спасителем нации.
Трамп не стал больше возражать. Но и «да» тоже не сказал.
Когда они вернулись в Белый дом, в Западном крыле вовсю шел ремонт. Трамп и Портер поднялись в резиденцию президента. Портер открыл свой ноутбук, и, поскольку принтера у Трампа не нашлось, они принялись переделывать речь на экране. Трамп, который не умел печатать на клавиатуре и никогда ею не пользовался, сидел за столом. Портер устроился рядом, прокручивал текст на экране, и они вместе решали, что удалить, что добавить.
В какой-то момент Трамп сказал: «Насчет этого я не уверен».
В речи говорилось о неприемлемости расизма и о необходимости любви и исцеления общества.
«Мне кажется, это произведет не то впечатление», — сказал президент. Это было не в его духе, слишком мягко. Он не хотел извиняться. «Не знаю, стоит ли это говорить».
Портер видел перед собой двух Дональдов Трампов, движимых противоречивыми импульсами. Президент явно не мог решить, как поступить. Он не хотел снисходить до политической корректности, но ему нужно было сплотить свой народ. В конце концов он принял решение.
«Окей, хорошо, — сказал он, когда Портер внес все одобренные им коррективы. — Мы это сделаем».
Портер видел эту внутреннюю борьбу. Поскольку Трамп был не из тех, кто привык скрывать эмоции и мысли, его явно не радовало предстоящее выступление. Но в то же время он не был откровенно недоволен или раздражен. Портер спустился в Дипломатическую приемную и загрузил окончательный вариант речи из 12 абзацев в «Телепромптер».
После 12:30 Трамп появился в приемной и подошел к трибуне, установленной между американским и президентским флагами. Он вцепился в нее обеими руками и выглядел напряженным и мрачным. Сообщив, что сегодня в Вашингтоне он встречается со своей экономической командой, чтобы обсудить вопросы торговой политики и налоговой реформы, он похвастался хорошими экономическими показателями, ростом фондового рынка и низким уровнем безработицы, после чего перешел к Шарлотсвиллю.
Министерство юстиции начало расследование инцидента в Шарлотсвилле на предмет нарушения гражданских прав, сообщил он национальной телевизионной аудитории. «Каждый, кто был замешан в преступных действия во время разгула расистского насилия в эти выходные, — сказал Трамп, — будет призван к ответу».
Скованный, явно не в своей тарелке, как заложник, которого заставили говорить на телекамеру, президент продолжил свою речь: «Какого бы цвета ни была ваша кожа, мы все живем по одним и тем же законам, под одним и тем же великим флагом. Мы должны любить друг друга, проявлять терпимость и заботу и объединиться в осуждении ненависти, фанатизма и насилия. Мы должны заново открыть для себя узы любви и преданности, которые сплачивают нас как американскую нацию».
«Расизм — это зло», — сказал он и перечислил, кого он имеет в виду: KKK, неонацистов, белых шовинистов и другие расистские группы.
«Мы будем защищать и отстаивать священные права всех американцев», чтобы каждый гражданин «был волен следовать зову своего сердца и дарить любовь и радость, которые живут в его душе».
Это была пятиминутная речь, которую вполне могли произнести Рейган или Обама.
«Обязательно скажите ему, как круто он звучал», — предупредил генерал Келли всех сотрудников Белого дома. Он был главой аппарата менее трех недель.
Стив Мнучин и Гэри Кон встретили Трампа в лифте, когда тот поднимался в свою резиденцию. Они рассыпались в похвалах. «Это была превосходная речь, — сказал Кон, — одна из ваших лучших речей на посту президента». Она была в духе великой традиции единения нации и указывала путь к исцелению общества. Позже они сказали Портеру, что не представляют, как ему удалось убедить Трампа.
Портер чувствовал себя триумфатором: наконец-то он сумел сделать что-то действительно полезное для президента и для страны в целом. Это стоило бесконечных часов адского труда на посту главы секретариата.
Трамп отправился посмотреть реакцию на свое выступление на Fox News. Роб О’Нил, бывший командир Шестого отряда «морских котиков» ВМС США, похвалил Трампа за конкретность, но добавил: «Фактически это признание: окей, я был неправ. Я пересмотрел свою точку зрения».
Корреспондент Fox News Кевин Корке высказался еще хуже: «Спустя всего 48 часов после того, как он столкнулся с самым серьезным вызовом за все время своего недолгого президентства, г-н Трамп скорректировал курс».
Трамп был в ярости — они восприняли его речь как признание неправоты и признак слабости! «Это самая большая ошибка, которую я совершил в своей жизни! — раздраженно сказал президент Портеру. — Никогда не нужно идти на уступки. Никогда не нужно извиняться. В конце концов, я не сделал ничего ужасного. Зачем показывать слабость?»
Как ни странно, хотя именно Портер уговорил президента выступить с этим заявлением и именно он заставил его потратить целых четыре часа на редактирование текста, Трамп не считал его виноватым. «Не могу поверить, что мне пришлось это сделать, — пожаловался он своему секретарю, не обвиняя, а просто выпуская пар. — Это худшая речь в моей жизни. Я никогда больше не сделаю ничего подобного». Он еще долго не мог успокоиться по поводу этого выступления, считая его огромной ошибкой.
