Глава 18
К весне Бэннон пришел к выводу, что царящий в Белом доме беспорядок мешает всем и ему в том числе. «Ты здесь главный, — сказал он Прибусу. — Теперь я буду действовать через тебя. Хватит делать что захочется». Бардак в Белом доме, где глава аппарата не чувствовал себя главным, был чересчур даже для такого закоренелого нарушителя порядка и игрока-одиночки, как Стив Бэннон.
Прибус знал, что ждать такой же добровольной уступки от Джареда и Иванки не приходится. Они были сами по себе в Белом доме. Он не мог загнать их в рамки. Такое положение дел вредило всем. Вредило ему. Вредило им.
«Ты думаешь, им не следует здесь находиться?» — несколько раз спрашивал Трамп у Прибуса.
Не следует, каждый раз отвечал он. Но ничего не менялось. Прибус не видел, как можно выжить дочь и зятя президента из Западного крыла. Он не мог уволить его семью. С этим приходилось мириться.
Несколько раз в разговоре президент замечал: «Джаред и Иванка — умеренные демократы из Нью-Йорка». Это была больше констатация, чем жалоба.
Бэннон считал, что именно Джаред слил в британскую Daily Mail недавнюю историю о том, будто Трамп устроил ему и Прибусу взбучку и запретил лететь вместе с ним на уик -энд во Флориду. Это было не так — в тот день они сами отказались от поездки. «Это ты, сукин сын, подставил меня, — сказал он Кушнеру. — И приплел к этой истории Райнса. Я знаю, это твоих рук дело».
Кушнер категорически отрицал и, казалось, был оскорблен обвинением. Сам же он не сомневался, что это Бэннон сообщил New York Times о его встрече с российским послом в декабре 2016 г. и подлил масла в огонь нарастающей истерии вокруг связи избирательной кампании Трампа с русскими.
Однажды во время совещания в угловом кабинете Прибуса между Бэнноном и Иванкой вспыхнула ссора.
«Ты, черт возьми, всего лишь сотрудница! — набросился на нее Бэннон. — Ты — обычная сотрудница!» Ты должна действовать через главу аппарата, как и все остальные. Нужно соблюдать хотя бы элементарный порядок. «Ты не можешь шляться где захочешь и вести себя так, будто ты здесь главная. Ты не главная. Ты просто сотрудница!»
«Я не сотрудница! — выкрикнула она в ответ. — И никогда ей не буду». «Я — дочь президента, — это было произнесено как титул, — и никогда не буду какой-то там сотрудницей!»
Отношения обострились еще больше.
Босси, заместитель главы избирательного штаба Трампа, поддерживал тесный контакт с Бэнноном, хотя и не получил назначения в Белый дом. Бэннон развернул полномасштабную кампанию против присутствия Кушнера в Белом доме, и Босси поделился с ним своим мнением.
«Стив, — сказал Босси, — один из вас — отец президентских внуков. Если бы ты был на месте президента, чью бы сторону ты занял?»
Бэннон тоже доставлял Прибусу проблемы, но он хотя бы соблюдал дисциплину и заботился о командной работе на порядок больше, чем Джаред или Иванка.
Прибусу никак не удавалось наладить отношения Трампа и Макмастера. Когда советник по национальной безопасности являлся в Овальный кабинет на запланированные встречи, президент зачастую встречал его со словами: «Это снова вы? Мы же разговаривали совсем недавно». Трампу не нравились брифинги Макмастера, его манера общения. Тот был полной противоположностью Трампу почти во всех отношениях. Макмастер был воплощением порядка и дисциплины, иерархического подхода и линейного мышления. Трамп постоянно перескакивал с A на G, затем на L и на Z, после чего возвращался к D или S. Макмастер же был не способен перейти от A к C, не пройдя через B.
Вместе с тем Прибус обнаружил у Макмастера и Трампа одну общую черту — советник тоже был горячей головой. В июне премьер-министр Индии Нарендра Моди, которого старательно обхаживал еще Обама, прилетел в США встретиться с Трампом. Индия выполняла роль противовеса Пакистану, который был для новой администрации такой же головной болью, как и для старой, продолжая служить прибежищем для террористов всех мастей. Моди выразил желание отправиться в Кэмп-Дэвид, чтобы поужинать и пообщаться с Трампом в неформальной обстановке.
Мы не сможем этого сделать, — сказал Прибус Макмастеру. «Президент хочет, чтобы мы устроили ужин здесь».
«Вы совсем охренели! — взорвался Макмастер. — Это Индия, парень. Индия!» Он понимал стратегическую важность Индии как заклятого врага Пакистана. Соединенным Штатам необходимы хорошие отношения с этой страной, влияние на нее.
Премьер-министру Моди пришлось довольствоваться коктейль-приемом «без излишеств» и рабочим ужином в Белом доме.
Утром во вторник, 4 апреля, министру обороны Джеймсу Мэттису в Пентагон позвонил президент. Шел третий месяц его пребывания в Белом доме. Трамп был взбудоражен. Он только что видел фотографии и видеорепортажи с места химической атаки на сирийских повстанцев.
Это была чудовищная, варварская атака, унесшая десятки жизней. В числе погибших оказались женщины и дети — младенцы, прекрасные младенцы. Он видел задыхающихся детей с идущей изо рта пеной и видел убитых горем родителей. Это был отвратительный акт насилия, совершенный сирийским диктатором Башаром Асадом против собственного народа.
«Убейте его на хер! — разъяренно заявил президент. — Войдем туда. И разнесем их всех к чертям собачьим».
Он знал, что у военных есть возможность нанести обезглавливающий воздушный удар по Сирии.
Казалось, Трамп воспринял атаку как личный выпад. Асад утверждал, что уничтожил все химическое оружие, подписал конвенцию, и теперь вероломно нарушил свои обязательства.
Хорошо, сказал Мэттис, я займусь этим. И повесил трубку.
«Ничего такого мы делать не будем, — сказал он своему старшему помощнику. — Нам нужны более сдержанные шаги».
Они занялись разработкой трех вариантов воздушного удара — ограниченного, среднего и масштабного.
Мэттис считал, что новой администрации представилась прекрасная возможность сделать что-либо, не заходя слишком далеко, но определенно больше, чем Обама.
В 2012 г. Обама объявил, что применение Асадом химического оружия будет означать пересечение красной линии. В следующем году правительственные силы провели еще одну газовую атаку, в результате которой погибло 1400 гражданских лиц. Обама приказал военным подготовить план удара, но медлил. Он не хотел втягиваться в очередной — и потенциально затяжной — вооруженный конфликт.
Помощь Обаме пришла оттуда, откуда ее ожидали меньше всего. Российский лидер Владимир Путин выступил посредником в переговорах с Асадом, убедив того согласиться на уничтожение всех имеющихся запасов химического оружия. Из Сирии были вывезены шокирующие 1300 т химических боеприпасов.
Обама наслаждался успехом. В 2014 г. он заявил: «Мы добились важного достижения в предотвращении распространения оружия массового уничтожения — ликвидации задекларированного Сирией арсенала химического оружия». Госсекретарь Джон Керри пошел еще дальше: «Мы уничтожили 100% химического оружия» в Сирии.
Секретные разведывательные данные не подтверждали этого. В 2016 г. директор Национальной разведки Джеймс Клеппер публично объявил: «Сирия раскрыла не все элементы своей программы по химическому оружию».
Гражданская война в Сирии стала стратегическим поражением для Обамы. Конфликт стремительно разгорался, число погибших превысило 400 000, миллионы были вынуждены бежать из страны.
После химической атаки Макмастер и Дерек Харви, директор по вопросам Ближнего Востока в Совете национальной безопасности, в срочном порядке принялись разрабатывать варианты ответа.
Бэннон узнал о происходящем. Это невозможно было не заметить. Когда Трамп загорался чем-то, волны жара расходились по всему его окружению. Бэннон столкнулся с Харви в коридоре Западного крыла.
«Что за хрень вы там затеяли?» — спросил он.
«Разрабатываем варианты для президента, — ответил Харви. — Он затребовал их, и мы запустили процесс».
Процесс выработки предложений в Совете национальной безопасности был именно тем, что ненавидел Бэннон. По его убеждению, этот процесс с его устаревшей доктриной «Америки как мирового жандарма» был явно перекошен в сторону жесткого ответа, военных действий. Мы должны вмешаться и навести порядок — было их мантрой. А они даже не ответили на вопрос Трампа, зачем Соединенным Штатам такое масштабное присутствие на Ближнем Востоке.
Бэннон видел в этом руку Иванки. Она лучше других знала, как манипулировать отцом. Она приносила ему в резиденцию фотографии страдающих или мертвых детей. Газовая атака была вопиющим преступлением, с этим Бэннон был согласен, но военный ответ был именно тем, чего Трампу следовало избегать любой ценой.
Дерек Харви был прямо противоположного мнения. Он устал от политики национальной безопасности, которая не давала убедительных результатов. Сирия была классическим примером словесной войны и полумер, которые не столько решали, сколько усугубляли проблему. Это был шанс дать максимальный военный ответ.
Средний вариант предполагал нанесение удара 60 ракетами Tomahawk по одной авиабазе.
«У нас есть возможность сделать гораздо больше, — убеждал Харви Макмастера. — Нужно ударить сразу по нескольким аэродромам». Такой удар мог оказать реальное воздействие. «Мы должны лишить их авиации, потому что это одна из основ силы режима. Мы должны попытаться переломить ситуацию и усилить давление на режим, чтобы подтолкнуть его к политическому урегулированию».
Харви считал, что они должны «лишить его [Асада] не 15 или 20% военной авиации, а порядка 80%». Это означало, что им нужно использовать 200 ракет Tomahawk, а не 60, как предполагал средний вариант.
«Дерек, я все понимаю, — сказал Макмастер, — но мы должны учитывать позицию Мэттиса… он уже обвинил меня в том, что мы идем в опасном направлении».
Мэттис ратовал за осторожность. Военный ответ в любой форме был сопряжен с риском. На сирийских аэродромах работали русские. Если погибнут русские, это будет совершенно другая игра — конфронтация или катастрофа.
Чтобы обсудить варианты, было назначено заседание Совета национальной безопасности. Бэннон воспользовался своей привилегией свободного доступа в Овальный кабинет, чтобы поговорить с Трампом с глазу на глаз. Он сказал, что нанесение ракетного удара, как рекомендовали советники, никак не вписывается в стремление Трампа покончить с дорогостоящими зарубежными обязательствами и войнами, которые взвалили на себя США.
Приходи и изложи свою точку зрения, сказал Трамп.
В публичном заявлении от 4 апреля Трамп обрушился как на Асада, так и на Обаму: «Эти отвратительные действия режима Башара Асада являются следствием слабости и нерешительности предыдущей администрации США. В 2012 г. президент Обама заявил, что устанавливает “красную линию” в отношении применения химического оружия, но так ничего и не сделал».
На заседании Совета национальной безопасности были представлены три варианта ответа: жесткий, умеренный и слабый. Первый — удар 200 крылатыми ракетами по основным сирийским аэродромам; второй — удар 60 ракетами; третий предполагал минимальный удар или же вообще отсутствие такового.
Выбор потенциальных целей был большим. В 2013 г., когда Обама пригрозил ракетным ударом, он утвердил целый список, включая правительственный комплекс в Дамаске, служивший базой для программы химического оружия. Но Мэттис и Пентагон считали необходимым максимально ограничить масштабы удара.
В результате Мэттис оставил только один аэродром, по которому планировалось выпустить 60 ракет Tomahawk. Жилой комплекс на аэродроме также был исключен из списка мишеней, поскольку там могли находиться члены семей.
«Если это стандартный ответ, — заявил Бэннон, — то позвольте показать вам фотографии из Центральной Африки. Ок? Или напомнить вам о том, что происходит в Гватемале и Никарагуа. Если вы называете этот гребаный ракетный удар стандартным ответом, давайте наносить их повсюду. Давайте делать это во всех странах». Он считал, что президент на его стороне.
«Это будет очередной мелкий укол», — продолжал Бэннон. Если вы хотите ударить, то сделайте что-то впечатляющее, саркастически добавил он. «А это в стиле мадам Клинтон, — выдал он самое тяжкое оскорбление. — Сбросить пару крылатых ракет на взлетно-посадочную полосу, которую они отремонтируют за день-два».
Но затем за президента взялись сторонники умеренного варианта. По мнению Бэннона, это была вероломная манипуляция. Они утверждали, что удар не должен начать войну. В действительности цель этой операции — послать сигнал, чтобы избежать войны.
В пятницу Трамп вылетел в Мар-а-Лаго, а вечером состоялось заседание Совета национальной безопасности в помещении для работы с секретами. На нем присутствовали 14 человек, включая Тиллерсона, Прибуса, Макмастера, Кушнера, Бэннона, Кона и заместителя советника по национальной безопасности Дину Пауэлл. Мэттис был на видеосвязи. Обсуждался средний вариант — удар 60 ракетами морского базирования. Целью должна была стать сирийская авиабаза — стоянка авиационной техники, ангары, топливохранилища, склады боеприпасов, системы противовоздушной обороны и радиолокационная станция.
Трамп отказался от своего первоначального намерения уничтожить Асада. Его как никогда заинтересовали детали операции. Он задавал массу вопросов по поводу рисков. Что, если одна или несколько ракет отклонятся от курса? Что, если мы попадем в школу? Или в больницу? Или в любую другую цель, по которой мы не планируем нанести удар? Какова вероятность гибели мирных жителей?
Мэттис заверил, что ничего этого не случится. Они задействуют лучшие корабли и лучших людей.
Трамп сказал, что хочет переговорить по линии секретной связи с капитанами двух ракетных эсминцев Porter и Ross. Сегодня ночью я собираюсь нанести удар, сказал президент. Ваши парни действительно лучшие в программировании ракет?
Оба капитана дали свои гарантии. Затем Трамп обошел комнату и попросил каждого высказать мнение. Что вы думаете? Если у кого есть сомнения, я хочу услышать их здесь и сейчас, а не потом. Он обнаружил единодушное согласие вплоть до активной поддержки.
Разведданные говорили о том, что русские находятся на авиабазе только на одном объекте. Время удара — 4:40 по местному времени — фактически гарантировало, что их не будет рядом с самолетами. Примерно за 15 минут до пуска ракет Tomahawk американские военные предупредили русских о готовящейся атаке. Русский военнослужащий, который снял трубку на авиабазе, казалось, был пьян.
Трамп дал добро на первую значимую военную операцию в своей президентской карьере. Пятьдесят девять ракет Tomahawk поразили свои цели; одна ракета упала в Средиземное море сразу после пуска.
После заседания Трамп отправился на ужин с китайским президентом Си Цзиньпином, который посетил Мар-а-Лаго в рамках двухдневного визита в США, посвященного обсуждению вопросов торговли и Северной Кореи. Когда подали десерт, Трамп как ни в чем не бывало сообщил Си: «Мы только что выпустили по Сирии ракеты из-за их газовой атаки».
«Пожалуйста, вы можете повторить?» — попросил Си через переводчика. Трамп повторил.
«Сколько ракет?» — спросил Си.
Пятьдесят девять, ответил Трамп.
«Пятьдесят девять?» — снова переспросил Си.
Пятьдесят девять, подтвердил Трамп.
«Хорошо, — сказал Си, — понимаю. Они это заслужили».
На этом ужин был завершен.
Впоследствии Бэннон назвал Харви «поджигателем войны». «Ты и Г.Р. пытаетесь развязать войну».
Около полуночи Трамп позвонил сенатору Линдси Грэму.
«Я вас разбудил?» — спросил Трамп.
«Да», — ответил Грэм.
«Извиняюсь».
«Нет-нет, я рад вас слышать, г-н президент».
«Готов поспорить, вы — самый счастливый парень в городе».
«Счастливый — не то слово. Я горжусь своим президентом». Казалось, Трамп на том конце трубки затаил дыхание. «Вы сделали то, что следовало сделать уже давно».
«Мне звонили из сотни стран», — похвастался Трамп.
На взгляд Грэма, их было от силы 10.
«Они звонят и говорят, что поддерживают меня. Знаете, что сказал китайский президент? Когда я сообщил ему во время десерта, что мы только что выпустили по Асаду 59 ракет Tomahawk? Хорошо, он это заслужил!»
Все усилия Бэннона коту под хвост, подумал Грэм.
«Обама, — продолжил Трамп, — слабак. Он никогда бы этого не сделал».
«И его неспособность это сделать стоила 400 000 человеческих жизней», — поддакнул Грэм, ссылаясь на число погибших за время сирийской войны.
Трамп заговорил о детях, погибших мучительной смертью и получивших ужасные травмы.
«Господин президент, — сказал Грэм, — я могу показать вам такие же фотографии со всего Ближнего Востока». Он не знал, что повторяет слова Бэннона о чудовищных преступлениях против человечности по всему миру. «Ваше решение было правильным не только из-за того, как он убил этих детей. Это был вызов. Он сказал всему миру: пошли в жопу. Вы сказали ему: а мы посылаем тебя еще дальше!»
Грэм знал манеру Трампа посылать в ответ еще дальше. «Именно так вы и сказали ему: а мы посылаем тебя еще дальше. Но вы должны быть начеку. Что вы будете делать, если они восстановят этот аэродром и снова начнут летать оттуда и сбрасывать бочковые бомбы на детей? Вы должны быть готовы к этому. Потому что это будет плевок в лицо перед всем миром».
Проблема даже не столько в химическом оружии, сказал Грэм, сколько в бомбардировке гражданского населения. Убивать мирных жителей недопустимо любым оружием.
«Если вы не скажете об этом, — настаивал Грэм, — то потеряете все, чего добились, потому что он просто скажет: “Окей, я убью их другим способом. И идите вы в жопу”. Именно так Асад вам и скажет. Это тест. Одного раза здесь недостаточно. Вы должны показать этому ублюдку: если его самолеты снова взлетят с этой базы и будут бомбить детей, вы его уничтожите».
Всякий раз, когда главнокомандующий принимает решение нанести удар, пусть даже всего 59 ракетами Tomahawk, политическое и общественное мнение активно сплачивается вокруг него. Этот раз не стал исключением. Почти все в один голос хвалили президента за быстрый и решительный ответ.
На следующее утро сенатор Джон Маккейн появился на утреннем ток-шоу Morning Joe. «Сигнал, который был подан вчера вечером, как вы сказали, действительно очень, очень важен».
Ведущий Джо Скарборо заявил, что этот сигнал важен не только для России и Асада, но и для Китая и Северной Кореи. «И для наших друзей тоже, — добавил Маккейн. — Многие арабские страны с нами лишь до тех пор, пока уверены, что на нас можно положиться».
Скарборо заметил, что при Обаме арабы-сунниты считали, что США «от них отвернулись. Прошлая ночь изменила это?»
«Ситуация начинает меняться, — сказал обозреватель Washington Post Дэвид Игнатиус, один из участников дискуссии. — Но они хотят видеть больше».
Маккейн похвалил команду президента по национальной безопасности и самого Трампа за то, что он прислушался к ее рекомендациям: «Для меня наиболее обнадеживающим является то, что он уважает мнение Мэттиса. И мнение Макмастера».
Как ни странно, самые громкие похвалы раздавались со стороны экспертов по внешней политике. Энн Мари Слотер, которая два года занимала пост директора по вопросам политического планирования в Госдепартаменте при Хиллари Клинтон, написала в Twitter: «Дональд Трамп сделал в Сирии правильный шаг. Наконец-то! После стольких лет бесполезных стенаний перед лицом ужасающих зверств».
Несколько недель после этого Трамп не раз говорил своим помощникам в Западном крыле, что удар по авиабазе кажется ему недостаточно сильной мерой. Не замахнуться ли Соединенным Штатам на большее? Он носился с идеей нанести обезглавливающий удар по Асаду.
Кто-то рассказал ему или он сам прочитал в газетах о том, что нервно-паралитический газ делает с человеческим телом. «Вы хотя бы представляете, что это такое?» — однажды спросил он. И нарисовал яркую картину. Легкие наполняются жидкостью. Дыхание останавливается, изо рта идет пена. Начинаются неукротимая рвота, мочеиспускание, дефекация. Тело сводит судорогами, особенно кишки, отчего вы испытываете невыносимую боль. Затем наступают слепота, паралич. Мозг перестает контролировать тело. После 10 минут невыносимых мучений — смерть. Они делают это с детьми. С младенцами.
Он хотел еще вариантов. Их было много. Вооруженные силы Соединенных Штатов обладают всеми мыслимыми средствами уничтожения. Что он может сделать? Он хотел знать.
Министр обороны Мэттис был встревожен тем, что Трамп может отдать приказ о нанесении второго удара, и прилагал все силы, чтобы умерить его пыл и не допустить еще одной военной акции в Сирии.
Спустя несколько недель гнев Трампа поутих, и он постепенно, хотя и не быстро, переключился на другие вопросы.
Макмастер пожаловался Джареду, что у него нет никаких реальных полномочий. Как и большинству других госсекретарей и министров обороны, Тиллерсону и Мэттису сильный советник по национальной безопасности был ни к чему.
Спустя какое-то время после вышеописанных событий президент захотел получить информацию о последних российских и иранских провокациях в Сирии. Недавно американские военные уничтожили подразделение финансируемой Ираном группировки «Хезболла» на дороге к востоку от Пальмиры и сбили иранский боевой беспилотник. У Трампа было несколько вопросов к Макмастеру. Что произойдет, если убьют американцев? Что мы можем сделать? Какие есть варианты?
Макмастер позвонил Тиллерсону и Мэттису, но не смог с ними связаться. Он вызвал Харви и спустил на него собак. Он не стеснялся в выражениях. Это твоя работа, иди и разберись со своими коллегами.
Прошло девять часов, но Тиллерсон и Мэттис по-прежнему молчали.
Из Пентагона прибыл представитель Объединенного комитета начальников штабов, чтобы проинформировать Харви. У министерства обороны имелись варианты нанесения ударов, но военный ответ в случае гибели американских военнослужащих в Эт-Танфе в Сирии, где находилась база международной коалиции, не предусматривался, как и в случае подрыва корабля ВМС США на мине.
Макмастер и Харви не верили своим глазам. Ни госсекретарь, ни министр обороны так и не ответили на запрос Белого дома. Но Трамп вскоре забыл о своих вопросах.
