Глава двадцать вторая. В чреве Кронштадта
Пустота и тишина – спутники смерти. Когда человек уходит, то от него остаются только воспоминания и некоторые вещи – сам же он растворяется для осязаемого мира. Потому что тело его истлеет рано или поздно, а самого его забудут, если почивший не озаботился оставить свой след в истории человечества. Но пустота и тишина ещё и спутники покоя, вечного хранителя доказательств нашего прибывания здесь. Сохраненные временем вещи могут тысячелетиями быть нетронутыми и оставить свой первозданный вид. Наверное, потому смерть является некого рода хранителем, даря нам вечный покой и вечное сохранение в бесконечном ничто.
– Слава, да что же ты… – запекшимися губами Виктор горько прошептал что-то ещё, но никто его не услышал. Открыв глаза, шкипер увидел лишь слабую полоску света в темноте – луч сразу отозвался болью в голове и он зажмурился. «Господи, как же глупо все вышло…» – моряк весь сжался на холодном полу и закрыл лицо руками. Лишь сейчас дошло осознание всего произошедшего. Славу застрелил кто-то из дозорных. Запаниковал или произошла осечка. Невозможно, чтобы человека убили за одну чужую фамилию.
С жестяным скрежетом открылась дверь и в комнату кто-то вошел. Две фигуры были еле различимы из-за яркого света в проходе, но по грустному голосу одного он узнал офицера.
Как дикий зверь, не взирая на боль, шкипер широко открыл глаза и одним рывком прижал к стенке командира блокпоста, подняв того за воротник по стене.
– Что, сука, страшно? – закричал он в лицо человеку, который со страхом вцепился в его руки, удерживая от удушения – Славу убили, выродки! За что?! За что, офицер?!
Виктор тряс военного, держа на вытянутых руках и бил об стену. Тот не сопротивлялся, лишь пытался не дать себя задушить воротником гимнастерки, крепко впиваясь пальцами в кулаки дозорного. Шкипера обхватила сильная рука сзади и отдернула от военного – он упал на бетонный пол и закашлялся. Виктор бессильно отошел к противоположной стене и съехал на пол. Обхватив руками голову, он снова стал раскачиваться, уже не предпринимая попыток напасть на офицера. Второй человек, защитивший его, помог подняться капитан-лейтенанту на ноги и спросил о самочувствии, тот, закашлявшись, ответил утвердительно. После военный вышел, а второй, которого не разглядел шкипер, сел на корточки рядом.
– Виктор Михайлович, мы просим Вас не нападать больше на людей. Капитан Савченко не стрелял в Вашего друга и не отдавал приказ стрелять. Виновный уже наказан и заключен под стражу, его ожидает справедливый народный суд и поверьте, решение будет суровым. Вы можете просить перед комиссариатом и рабочими о высшей мере наказания – сказал человек с тонким, тихим голосом.
– За что, мил человек? За что старика стрелять? Мы не воры, не убийцы, не больные, пришли только поговорить, а Славу убили – Смутьянов не мог сдержать слез – За что?
– Думаю, Виктор Михайлович, не имеет смысла Вас более удерживать здесь, а объяснит Вам все лучше уполномоченное лицо – человек встал и подал моряку руку – Мы все сожалеем о случившемся. Я искренне Вам соболезную.
– Глупо все вышло – покачал головой шкипер, поднимаясь на ноги – Сделанного не поправишь. Горько.
– Понимаю, Виктор Михайлович. Пойдемте – человек вышел из темной комнаты на свет и Виктор шагнул следом. На секунду зажмурившись, он разглядел под ногами сине-зеленую плитку, а в нос тут же ударил резкий запах больницы.
– Где мы? – спросил он у молодого человека в белом халате и очках, щурясь на свету.
– Военно-морской госпиталь города Кронштадта, Виктор Михайлович – доктор двинулся по коридору – Здесь штаб и научно-медицинский корпус города. Следуйте за мной.
Опустив голову, Виктор медленно побрел за доктором, слушая как в длинных коридорах раздаются эхом шаги. Больница всегда навевала на моряка тоску, а сейчас это было вдвойне тяжелее. Пройдя по всему этажу, они вошли в крыло с надписью на входе «Неврологическое отделение». Здесь было тихо и прохладно, по сторонам располагались палаты, окошки которых закрывали небольшие занавески. Виктора пригласили в кабинет на левой стороне от медицинского поста, доктор открыл дверь. Внутри, за массивным столом сидел человек в военно-морском кителе и вел запись в каком-то журнале.
– Товарищ комиссар, это Виктор Михайлович, он один из… – доктор не успел договорить, его прервал военный.
– Товарищ Смутьянов, я народный комиссар города Кронштадт и от лица всех рабочих и крестьян приношу Вам, как товарищу погибшего, искренние соболезнования. Стрелявший был сразу задержан и отправлен под арест на гауптвахту – его ожидает суд рабочих и матросов. Вы имеете право просить о высшей мере наказания по закону военного времени или о помиловании подсудимого. Вина его уже доказана, так что… – военный смущенно потер руки.
– За что? – спросил Виктор, глядя прямо в глаза. Военный явно смутился.
– Присядьте, Виктор Михайлович – указал он рукой на стул у своего стола.
– Я постою. Ответьте: почему один из вооруженных постовых выстрелил в безоружного старика? – шкипер стоял твердо напротив комиссара. Тот сел, и не смотря на моряка, закурил папиросу.
– Харитонов – наконец произнес военный.
– Что Харитонов? – нахмурился Смутьянов, чувствуя как земля уходит из-под ног. Вячеслава застрелили за упоминание одной лишь фамилии. Абсолютный абсурд.
– Капитан первого ранга Харитонов и семнадцать членов экипажа подлодки были казнены народным судом за применение экспериментального типа вооружения, что привело к гибели людей на территории Советского Союза. – прозвучал тонкий интеллигентный голос доктора – По первым полученным нами данным, эпидемия неизвестного вируса началась со стороны Германии, Индии и территорий Соединенных Штатов Америки. За трое суток вирус охватил территорию Старой Европы, Южной Африки, Ближнего Востока и СССР. Республики так же пострадали, но точных данных не имеет никто – связь практически сразу прервалась после первой волны ядерных ударов. Электромагнитное излучение вывело из строя практически всю радиотехнику и связь оставалась лишь в единичных точках по территории Евразии. Больше нам ничего не известно.
– Харитонов… он? – раскрыв рот, Виктор повернулся к военному. Тот сморщился и покачал головой, вновь затягиваясь папиросой. Доктор поправил очки и продолжал, стараясь констатировать все как простой факт.
– Ядерных ударов по Ленинграду осуществлено не было. Для нас это остается загадкой, но, возможно, сработала система ракетного щита и ядерного заражения в городе не было. В первые сутки не планировалась даже эвакуация, пока не было объявлено о химической атаке – как я предполагаю, химическое оружие могли применить диверсионные отряды, работая на земле. Много людей успело тогда эвакуироваться в Кронштадт, но… – доктор замолчал и закрыл рот рукой.
– Чума, Виктор. Питерцы и другие принесли за собой вирус в город. Нас осталось меньше половины – из сорока тысяч выжило около восемнадцати – потушив бычок, офицер посмотрел шкиперу прямо в глаза – Белые люди с белыми волосами и белками вместо глаз – ты видел таких?
Смутьянов кивнул и содрогнулся. Картина падения мира разворачивалась гигантским полотном перед его внутренним взором. Теперь ему все понятно. Но стало лишь тяжелей.
– Зараженные, Виктор Михайлович. Заражение начиналось с обычного кашля, перерастало в асфиксию в течении десяти минут и заканчивалось смертью человека. У нас люди падали прямо на мосту от острова, все было телами завалено. Скорее всего, вирус распространялся воздушно-капельным путем, но имел краткий срок консервации, так как мы имеем данные, что зараженные территории сейчас безопасны. Вы тому прямое доказательство.
– Я… понимаю – Виктор наклонил голову и смотрел в стену перед собой.
– Очевидно, расчет биологов был на освобождение больших площадей от живой силы противника, чтобы после применения оружия была возможность безопасно захватить пораженные территории. Но мы зафиксировали побочный эффект – доктор нервно обернулся и заходил по кабинету.
– В городе голод, Смутьянов. Хуже чем при блокаде – у нас нет практически ничего, а людей много. Мы делали рейды на берег, но их недостаточно. Появился… – военный скривил рот, как при больном зубе – Каннибалы, Витя. Те, кто начал есть мертвечину – животных или людей – сходили с ума, менялись на глазах, нападали на других людей. Доктор отвечает за сектор наблюдения за ними и уже потерял двух ассистентов. Вирус живет в них, попав из трупов, что дает нам надежду вывести вакцину не только из выживших.
– Товарищ комиссар абсолютно прав: вирус мутирует даже в умершем организме, паразитирует на мертвых тканях и клетках, а при прямом попадании в пищеварительную систему полностью поражает мозг. – доктор снова прикрыл рукой рот – Пигментация сразу же нарушается, что приводит с побелению тканей, волос, ногтей и пигментов зрачков.
– Я видел их… одного пришлось убить – упершись взглядом в стену, Виктор нахмурился.
– Народный совет решил взорвать подходы и ввести карантин, приказ обороне открывать огонь на поражение по любым лицам с сходными признаками – военный наклонился над столом – Выбора у нас не было, Виктор. Но убийца Симонова будет наказан, мы уже выяснили все.
– Мы не помощники Харитонова и не знали про пуск. Он вышел на связь в Эстонии и направил нас сюда, а Слава не знал… – слабым голосом начал моряк.
– Это мальчик, Виктор Михайлович. Подросток. Его семья погибла от вируса, помогая выжившим, а когда весь город узнал о том, что сделал экипаж лодки «Устюг» – снова прикрыв рот, доктор сделал паузу – Харитонов был казнен на площади. Люди… люди казнили. Он дал признательные показания сразу, как и все члены экипажа, осознавал свою вину.
– Для многих здесь, Смутьянов, это хуже смерти – офицер наклонился прямо к самому уху старика – Эта мразь убила тысячи человек только здесь, в Кронштадте, и каждый из выживших готов за эту фамилию голыми руками растерзать.
– Парень подумал, что вы – часть экипажа «Устюга» или относитесь к ним. Импульсивный срыв, нажал на курок прежде, чем подумал – доктор покачал головой – Нам правда жаль, Виктор Михайлович. Мы знали о Вас по допросам, но не ожидали увидеть вас живыми. Тем более, нам было известно, что вы никаким образом не связаны с пусками ракет. Вы, как единственный друг товарища Смутьянова, имеете право присутствовать на похоронах и взять вещи покойного. Похороны завтра в час дня, на Тулонской аллее, тут рядом.
Виктор ошеломленно сидел у стола, лишь нервно впиваясь пальцами в колени. Вот как все случилось. Теперь ему стало все окончательно понятно – они попали не в то время и не в то место. Что было бы, реши они остаться на берегу? Возможно, долгая и мучительная смерть от голода, холода и лучевой болезни. Или быстрая смерть от пули, прекращающая все мучения. Лишь одно мучило моряка: столько дней, столько ночей они убегали от смерти, чтобы все закончилось так близко к цели. Вячеслава больше нет и завтра они опустят его в последний путь по воде, хотя он меньше всего заслуживал этого. Гибель от руки мальчишки, который так же был обкраден смертью и не смог этого сдержать. Дозорный стал их ключом в город, дорогой для них и, возможно, еще множества выживших, которые могут идти к острову. Путь безопасен и он полит кровью его товарища. Виктор закрыл лицо руками.
– Виктор Михайлович? – доктор осторожно тронул его за плечо – Виктор Михайлович, Вам не хорошо?
– Нет, спасибо, мне уже лучше – шкипер встал – Я могу побыть один?
– Конечно, товарищ Смутьянов: мы обеспечим Вас жильем и кое-каким довольствием, но сегодня придется остаться в госпитале. Ещё раз выражаем Вам соболезнования – военный встал и поправил китель – У Вас есть еще какие-то вопросы?
– Да – шкипер тоже встал и посмотрел на офицера – Когда вы знаете, что путь безопасен и заразы нет, то можете добраться до берега. С нами был третий человек – жена пограничника, Наталья, она на лодочной станции Большой Ижоры, в доме сторожа. Мы не стали ее брать, так как плыли на лодке и это было опасно. Вы выделите транспорт?
– Конечно, организую партию из двух человек завтра утром – комиссар кивнул и снова сел за стол – Доброй ночи, товарищ Смутьянов.
Виктор вышел за доктором и почувствовал как кольнуло сердце – видимо, стареющий организм стал крошиться под постоянным стрессом. Они прошли обратно по длинному коридору и вошли в другое крыло с коричневой плиткой – небольшой склад освещался одной тусклой лампой под потолком, а обеспечивал его матрос. Доктор распорядился выдать шкиперу белье, спальный комплект и матросскую шинель вместо одеяла. Извинившись за занятость, рассказал моряку как добраться до палаты, где он будет размещен и вышел. Получив все необходимое, Виктор как во сне, медленно пошел до временного пристанища. Поднявшись по лестнице, вошел в крыло, поздоровался с дежурившей на посту медсестрой и спросил как ему пройти до нужной палаты. Через десять минут оказался в полной тишине и сел на жесткий матрас, закрыв лицо руками. Моряк беззвучно плакал – все произошедшее навалилось на него снежным комом. Не найдя в себе силы расстелить постель он просто облокотился головой на стопку белья и забылся сном.
