Грэм Рук пристально смотрит на меня поверх квадратных очков в серебристой оправе, которые как будто навсегда закреплены на кончике его носа. Я приехал к Руку в Университетский колледж Лондона в конце мая, за несколько месяцев до того, как он уйдет на пенсию и отправится жить на юг Франции. На экране ноутбука мелькают фотографии дома, в котором Рук собирается жить: здание из тесаного камня, залитое солнечным светом и окруженное зеленью.

Рук был своего рода крестным отцом гигиенической гипотезы. Он с самого начала выступал в поддержку идей, которые стали с тех пор краеугольным камнем в этой области. В конце 90-х Рук настаивал на ошибочности господствовавшей в то время модели иммунитета: два типа иммунного ответа отвечают за преследование микробов и борьбу с паразитами, осуществляя перекрестное регулирование друг друга. Он считал, что ключевую роль играет третий миротворческий инструмент, предотвращающий как аутоиммунные, так и аллергические заболевания, — точка зрения, которая стала с тех пор общепринятой. Сетуя по поводу разделения медицины на отдельные области, Рук призывал к взаимному обогащению этих областей. Он утверждал, что ученым, изучающим аллергию, необходимо общаться с учеными, исследующими аутоиммунные заболевания, и все они должны советоваться с учеными, занимающимися эволюцией человека.

Рук считал, что акцент на слове «гигиенический» вводит в заблуждение, поэтому придумал новое название для гигиенической гипотезы — «гипотеза старых друзей». Он утверждает, что основные инфекции не помогают иммунной системе. Возможно, острое воспаление даже усугубляет ситуацию. Критериям «старых друзей» отвечает группа весьма специфических организмов, которые сопровождают нас со времен палеолита. К этой группе принадлежат гельминты, а также микробы, подобные тем, которые обитают в коровниках, лактобациллы и наши собственные фекальные бактерии. Однако в эту группу не входят вирус кори и вирус обычной простуды. С эволюционной точки зрения они появились гораздо позже, после одомашнивания животных и после того, как люди начали объединяться в группы, численность которых позволяла переносить заболевания, вызванные этими вирусами. У вирусов кори и обычной простуды нет сформировавшихся в процессе эволюции связей с иммунной системой человека.

Рук на протяжении нескольких десятилетий изучал одну группу «старых друзей» — микобактерии. Существует два знаменитых члена семейства микобактерий: палочка Коха (M. tuberculosis), вызывающая туберкулез, и палочка Хансена (M. leprae), пожирающая плоть проказа. Рук считает, что M. tuberculosis защищает от аллергических заболеваний — не активная форма туберкулеза, а латентная инфекция, присутствующая в организме девяти из десяти человек, столкнувшихся с этим бактериальным паразитом. Исследования, проведенные в Японии, Эстонии, Южной Африке и других странах, подкрепляют эту идею. Дети, у которых тест на латентный туберкулез дает положительный результат, меньше подвержены риску развития аллергии и астмы.

Однако Рука гораздо больше интересуют непаразитические микобактерии и их роль в обучении иммунной системы человека. Такие микобактерии называют сапрофитами, и до наступления эпохи дорог с твердым покрытием и очищенной воды мы поглощали их с каждым глотком воды, съедали с каждым куском фрукта и вдыхали с каждой порцией загрязненного воздуха. В ходе эволюции эти бактерии, живущие за счет разложения органического материала, покрывали нас и внутри, и снаружи. Рук называет их псевдокомменсалами: они не обитают в теле человека постоянно, но по причине их непрерывного перемещения по желудочно-кишечному тракту и неизменного присутствия на поверхности слизистых оболочек иммунная система обращается с ними как с резидентами. Что это означает? На каком-то уровне мы демонстрируем толерантность по отношению к сапрофитам, в противном случае мы уже давно исчезли бы в пламени воспаления. По мнению Рука, природные сапрофиты сыграли важнейшую роль в обучении иммунной системы такой толерантности.

Повсеместное распространение таких бактерий в грязном, переполненном экскрементами мире прошлого и их потенциальная важность для функционирования нашей иммунной системы — эти факторы попали в поле зрения Рука окольным путем. Со времен создания вакцины БЦЖ от туберкулеза ученые пытаются понять, почему она защищает одних людей, но не защищает других. В таких странах Африки, как Малави, вакцинация БЦЖ почти не принесла пользы. С другой стороны, в Великобритании такая вакцинация сократила вероятность заражения туберкулезом на 80%.

Пытаясь объяснить эти противоречия, ученые обратили внимание на сапрофиты Рука — обитающие в окружающей среде бактерии, которые с точки зрения иммунной системы похожи на бактерию, содержащуюся в вакцине. В тех местах, где люди пили неочищенную воду и жили в домах с земляными полами, имели место постоянные контакты с непаразитическими микобактериями. Ученые поняли, что контакты с этими микроорганизмами либо служат своего рода природной вакциной, порой усиливая иммунитет к туберкулезу, либо (что менее желательно) выступают в качестве толерогенной иммунотерапии. Длительные контакты убеждали иммунную систему в необходимости развития толерантности к БЦЖ — толерантности, которая аннулировала защитный эффект этой вакцины.

В начале 70-х годов наставник и соавтор Рука микробиолог Джон Стэнфорд и его жена Синтия отправились в Уганду, где вакцинация БЦЖ была особенно эффективной. Стэнфорд считал, что, если бы ему удалось найти в этой стране бактерию, которая повысила бы эффективность вакцины, он мог бы разработать вторичную вакцину. На берегах озера Кьога, в среде, которую Рук называет «грязью бегемотов», Стэнфорд выделил непаразитическую бактерию M. vaccae.

Вернувшись в Великобританию, Стэнфорды испытали эту бактерию на себе, чтобы доказать ее безопасность. В итоге произошло нечто странное. Синтия страдала весьма болезненным аутоиммунным заболеванием — синдромом Рейно, при котором кровь не поступает к пальцам рук и ног. Тем не менее, когда были сделаны первые инъекции, следующей же зимой симптомы этой болезни исчезли. Создавалось впечатление, что бактерия M. vaccae устранила нарушение иммунной системы, лежавшее в основе синдрома Рейно. А если эта бактерия купировала аутоиммунную реакцию, какие еще нарушения иммунной системы она может устранить? Оказалось, что инъекции M. vaccae вылечили астму дочери Стэнфордов. Врачи, испытавшие M. vaccae на больных туберкулезом в Индии, обратили внимание на то, что у некоторых пациентов прошел псориаз — аутоиммунное заболевание, сопровождающееся шелушением кожи.

Рук и Стэнфорд создали компанию для официальной разработки «вакцины из грязи». Они считали, что иммунотерапия с применением M. vaccae разбудит ленивую иммунную систему и устранит постоянные сбои в ее функционировании. Однако, когда первое испытание на людях, больных раком, не принесло никакой пользы, этот проект развалился. (Более подробную информацию об этом подходе к лечению рака можно найти в главе 12.) Результаты клинических исследований аллергических заболеваний в конечном счете также оказались неубедительными. После получения обнадеживающих первоначальных результатов более крупное двойное слепое исследование с участием детей, страдающих атопическим дерматитом, не показало никаких различий между группами, получавшими плацебо и вакцину: в обеих группах симптомы улучшились на 50%. Еще одно рандомизированное плацебо-контролируемое исследование астмы не показало никаких улучшений — во всяком случае, поначалу. Однако результаты выполненного впоследствии повторного анализа свидетельствовали, что после внесения поправок на различия между пациентами у тех участников исследования, которые получили большие дозы M. vaccae, произошли существенные улучшения. Примерно так же можно сформулировать итог испытаний на людях, которые проводил Рук: были получены противоречивые результаты, которые после повторного рассмотрения выглядели обнадеживающими.

«Мы оказались совершенно некомпетентными, когда дело дошло до разработки клинических испытаний», — сказал мне Рук. Сейчас он, будучи крайне самокритичным, избегает испытаний на людях. Тем не менее Рук добился определенных успехов в изучении воздействия M. vaccae на животных. В ходе этих испытаний, которые было гораздо легче контролировать, он обнаружил, что эта бактерия активирует регулирующий рычаг иммунной системы, как и следовало ожидать от организмов, по отношению к которым необходимо проявлять толерантность. У мышей, получивших M. vaccae, было больше регуляторных Т-клеток, а также цитокинов IL-10 и белка, известного как «трансформирующий фактор роста бета, TGF-бета», — сигнальных молекул иммунной системы, которые защищают от аллергических заболеваний. Когда Рук вводил регуляторные Т-клетки мышей, получивших дозу M. vaccae, мышам, которые ее не получали, реципиенты становились более устойчивыми к аллергии. Важно то, что пероральное введение препарата защищает от аллергии так же, как и инъекции. Введение иммунологического препарата непосредственно в кишечник оказывает системное воздействие. При этом результаты исследований, проведенных в разных странах (в том числе во Вьетнаме и в Эфиопии), подтвердили, что люди, которые пьют неочищенную воду из поверхностных водных источников (воду, предположительно изобилующую сапрофитами), меньше подвержены аллергическим заболеваниям.

Рук формулирует свои рассуждения в виде отточенных изречений: «Коэволюция приводит к взаимной зависимости» или «Эволюция превращает неизбежное в необходимость». Он имеет в виду, что, если человек не может избежать того или иного аспекта окружающей среды, он приспосабливается к нему. Со временем человек включает этот неизбежный аспект в свое повседневное функционирование. После этого данный аспект становится неотъемлемой частью жизни человека. «Совершенно очевидно, что вы записываете в свой геном факторы, присутствующие в вашей среде обитания, — говорит Рук. — И становитесь зависимыми от этих факторов».

Рук иллюстрирует этот принцип на примере приматов и витамина С. Витамин С настолько важен для клеточных процессов (помимо других функций, он выступает в качестве мощного антиоксиданта, необходимого для поддержания работы клеток), что большинство животных вырабатывают его сами. Недостаток витамина С приводит к рыхлости и кровоточивости десен, а также к появлению незаживающих ран. Следует отметить, что приматы и морские свинки не вырабатывают свой витамин С. Что же с ними произошло?

По мнению Рука, на определенном этапе нашего эволюционного прошлого, когда мы уже насытились богатой витамином С пищей, перестали функционировать гены, вырабатывающие этот витамин. Однако в той среде обитания эти гены в любом случае были избыточными, поэтому потеря способности вырабатывать витамин С не повлекла за собой негативных последствий. В тот период семейство приматов возложило задачу по производству витамина С на растения. В итоге возникла новая зависимость.

А теперь давайте перенесем эту модель на работу иммунной системы. Контакты с другими организмами (скажем, с сапрофитами) развивают регуляторные цепи иммунной системы. В процессе эволюции способность регулировать работу иммунной системы снижается или исчезает. Тем не менее потеря этой способности не влечет за собой никаких непосредственных издержек. Сапрофиты встречаются повсюду, и контакты с ними неизбежны. Однако при этом вы возложили задачу иммунорегуляции на микробов. Теперь вы зависимы от них.

Говоря об иммунной системе, Рук обращает особое внимание на неизбежность избыточности. Мы не должны поручать выполнение всей работы по обучению толерантности только одному организму. «С эволюционной точки зрения это было бы крайне неразумно, не так ли? — говорит он, перекинув ноги через подлокотник кресла. — Вы же не хотите попасть в зависимость от одного микроорганизма, которого однажды может убить какой-нибудь специфический вирус или что-то в этом роде, совершенно неожиданно оставив людей без всякой иммунорегуляции».

Тем не менее именно это произошло в прошлом столетии, причем речь идет не об устранении одного ключевого организма, а об уничтожении целой совокупности жизненно важных организмов.