В 1971 году психиатр Университета Джонса Хопкинса Джон Мани описал необычный случай раннего детского аутизма. После госпитализации с тяжелой формой свинки в возрасте двух с половиной лет Томми перестал выражать эмоции, стал «крайне скрупулезным в игре» и начал отставать в развитии. Что больше всего поразило Мани в случае Томми, так это более широкий семейный контекст. Члены семьи страдали различными аутоиммунными заболеваниями. У матери был язвенный колит, у двух старших братьев — гипотиреоз, болезнь Аддисона, тотальная алопеция и аутоиммунный диабет.

Многие все еще считали аутизм психологической проблемой — другими словами, обвиняли в его появлении воспитание. Мани также придерживался этой точки зрения, связывая аутизм Томми с «постоянной угрозой близкой смерти», присутствовавшей в его среде. Однако, учитывая распространенность аутоиммунной реакции среди близких родственников мальчика, Мани допускал также, что аутизм может быть следствием «образования аутоантител, влияющих на центральную нервную систему». Иначе говоря, иммунная система Томми могла выступить против его головного и спинного мозга.

Тридцать лет спустя Энн Коми из Университета Джонса Хопкинса провела формализованный опрос семей с детьми-аутистами. Она обнаружила, что почти в половине случаев два или три члена семьи страдали аутоиммунными заболеваниями, в отличие от одной четверти в контрольной группе. Чем больше аутоиммунных заболеваний присутствовало в семье, тем выше была вероятность аутизма у одного из членов семьи. Если аутоиммунным заболеванием страдал один член семьи, эта вероятность была почти в два раза выше. Однако если в семье было три случая аутоиммунных заболеваний, вероятность развития аутизма у одного из членов семьи увеличивалась почти в шесть раз. Наиболее неожиданным было то, что самым важным фактором оказалось аутоиммунное заболевание матери, которое увеличивало вероятность развития аутизма у ребенка почти в девять раз.

Это было небольшое исследование, охватившее 61 пациента с аутизмом и 46 членов контрольной группы; кроме того, оно проводилось методом анкетирования, что было еще одним слабым звеном. Тем не менее это исследование пробудило интерес к связи между аутизмом и аутоиммунными заболеваниями. Наличие этой связи было подтверждено в ходе более крупных исследований, проводившихся на основе усовершенствованной методики. На данный момент самым авторитетным считается исследование, проведенное в Дании. Датские ученые проанализировали медицинские карты всех детей, родившихся в период с 1993 по 2004 год, — всего 689 000 детей. Врачи поставили диагноз «расстройство аутического спектра» 3300 детям. Ученые обнаружили, что матери детей-аутистов страдали ревматоидным артритом и целиакией чаще, чем матери детей из контрольной группы. Ревматоидный артрит повышал вероятность развития аутизма на две трети, а целиакия — в три раза. Отцы не были исключением. Наличие диабета первого типа на треть повышало вероятность развития аутизма у ребенка.

Все это не стало большой неожиданностью для генетиков из Университета штата Юта. Начиная с конца 80-х годов они отмечали как иммунные нарушения у самих детей-аутистов, так и увеличение количества вариантов генов, связанных с аутоиммунными заболеваниями, у детей-аутистов и их близких родственников. Здесь наличие этих вариантов генов у матери также оказалось самым важным фактором, и это наблюдение привлекло внимание к взаимодействию между матерью и плодом. Может ли аутизм быть следствием иммунологического «перемирия» между ними? Возможно, дело не в том, что аутоиммунная реакция матери вызывает аутизм у будущего ребенка; скорее аутоиммунное заболевание матери (например, целиакия) свидетельствует о наличии иммунной дисрегуляции на более глубоком уровне, и этот дисбаланс повышает вероятность того, что она предпримет атаку на развивающийся плод. В таком случае именно этот «дружественный огонь» вызывает аутизм.

Ученые действительно обнаружили у матерей аутистов особые антитела, которые атакуют белки нервной системы будущего ребенка. Исследователи из института MIND при Калифорнийском университете в Дэвисе пришли к выводу, что наличие таких антител у матери почти в шесть раз повышает риск регрессивного аутизма у ребенка. Для того чтобы продемонстрировать наличие причинно-следственной связи, ученые ввели нацеленные на эмбрион антитела (иммуноглобулины, выделенные из крови матерей детей-аутистов) четверым беременным макакам-резусам. Обезьяны из контрольной группы получили антитела матерей нормальных детей. Как и следовало ожидать, у детенышей обезьян, получивших «аутические» антитела, возникли проблемы с поведением. Они были гиперактивными, выполняли повторяющиеся действия, напоминающие симптомы обсессивно-компульсивного расстройства, и им было трудно общаться с другими обезьянами группы.