Ездить по ночному городу – одно удовольствие. Нет пробок, нет водителей, непонятно где купивших права… Светофоры позабыли о красном свете и поощрительно подмигивают желтым: кати, Дарк, не задерживайся.

Мне ночная езда удовольствия не доставляла. Хотелось лечь, вытянуться и провалиться в сон без сновидений. (Непременно без сновидений – они, случается, выматывают почище реальности; не верите – спросите у Хуммеля).

Все мои родные и близкие уже спят. Спит Нейя, утомленная двухчасовым сеансом лечебной магии. Спит Злата Васильевна, спасенная от коллапса и наконец-таки вернувшаяся в человеческий облик, но еще очень слабая. Марат и Маришка мирно посапывают в кроватках. А их, соответственно, супруг, начальник и отец все никак не угомонится.

Потому что сделано лишь полдела… Хотя, если взглянуть с позиции абстрактной математики, в график я укладываюсь: прошел один день из отпущенных двух – одна из двоих пропавших найдена. Но дальше будет сложнее… Икс, играющий против нас, оказался куда более сильным игроком, чем поначалу представлялось.

Разумеется, маргиналы, случайно подбагрившие крючком Злату Васильевну в пруду Парка Победы, ничего общего с Иксом не имели. Даже не действовали по его заданию. Получи они вдруг такое задание – попросту не сумели бы выполнить. Зацепить в большом пруду маленькую рыбку, причем не интересующуюся червяками, насаженными на крючки, – шанс один на миллион.

Вот это-то меня и пугало…

Злату Васильевну привело в кулерную бутыль дикое, непредставимое сцепление случайностей. Но случающееся, уж простите за тавтологию, случается.

Пивная банка, брошенная в сердцах и безадресно Хуммелем, ведь не просто угодила в стенку аквариума. Стекло там толстое, так легко его не разбить. Хуммель умудрился попасть в точку, где пересекались линии нагруженности стеклянного листа. В единственную и внешне незаметную уязвимую точку – целый день можно кидаться банками, не попадешь…

Перемножение даже этих двух вероятностей давало величину, от нуля почти неотличимую. А ведь и другие события в цепочке могли произойти, а могли и нет. Встал бы С. Г. Мишкунец утром с другой ноги – и его молодцы со шлангом заявились бы в ОСВОД не в среду, а в понедельник. «Окна» в нашем перегруженном бассейне появляются, когда кто-то и по каким-то причинам отказывается от очередной водной процедуры, – тоже процесс случайный…

Не нужно возиться с хитрыми формулами, не нужно строить графики распределений, чтобы решить эту задачку из теории вероятностей. Ответ – очень неприятный – лежит на поверхности.

Вот какой: нами занялся кто-то, умеющий управлять вероятностями и строить Порядок из Хаоса.

Икс – не простой посланец одной из космократических Сил, как поначалу казалось. Он прямая креатура, он способен напрямую пользоваться возможностями своего креатора, он его рука в нашем мире…

«Шансов нет, не мой уровень», – реалистично оценил диспозицию Сергей Чернецов.

«Найду, убью, сожру», – пообещал кархародон.

А я, как единая и неделимая совокупность этих двух персон, тем временем доехал до места назначения.

Высотку на Новоизмайловском населяли нормальные люди, предпочитающие ночью спать, а днем бодрствовать: на всем фасаде светились лишь три окна. Одно из них – на шестом этаже, именно там находилась квартира Импи.

Мне доводилось бывать у нее, я помнил, что окна выходят на эту сторону, но не был уверен, что именно за одним из них горит сейчас приглушенный свет…

На всякий случай набрал ее номер – вызов ушел в никуда, Импи в сеть не вернулась… Я достал полученные от Ихти запасные ключи, вышел из машины. И порадовался, что взял с собой пистолет, хотя обычно предпочитаю хранить его в сейфе, а не в кармане или в кобуре. Оружие придает уверенности при внеплановых ночных визитах.

Обзавестись железной дверью Импи не удосужилась. Я позвонил, встав сбоку, за кирпичным пристенком – если кому-то стукнет в голову идея начать пальбу через дверь, пули меня не зацепят.

Пальба не началась. Дверь распахнулась мгновенно, словно моего звонка ждали, держа руку на шишечке замка.

На пороге стояла Ихти.

– Удивлен?

– Вообще-то не очень… Прежде чем приехать сюда, я побывал у тебя дома. Не застал, и рассчитывал, что ты можешь оказаться здесь…

Надо заметить, что я несколько исказил истину… К Ихти я не ездил. Но объяснять, почему я изначально искал ее здесь, у сестры, не хотелось. Самому бы разобраться, отчего так получилось…

– Пустишь внутрь? – спросил я. – Или будем говорить через порог?

Она шагнула назад.

Похоже, она здесь в одиночку ностальгировала. Сидела на диване, разглядывала семейный фотоальбом (снаружи он действительно выглядел как самый обычный альбом, переплетенный в тисненую кожу, но внутри скрывались не усеянные снимками страницы, а плоский экран).

Я не стал ходить вокруг да около, сразу взял быка за рога:

– Ты ведь отдавала себе отчет, что, как только вернется Злата Васильевна, весь твой обман с магазином и ее поручением раскроется?

Ихти пожала плечами.

– Как я понимаю, история с магазином была заготовлена заранее… – продолжал я. – В расчете на то, что Злата Васильевна в нужный момент будет находиться на своем рабочем месте. Потому что она находится там всегда. Ты рассчитывала подойти к ней, сказать, что в ОСВОДе закончилось… за чем ты там якобы ездила? Не важно… Короче, ты рассчитывала получить деньги и поручение… А покупку и чек из магазина тебе обеспечил кто-то другой. Куда ты ездила на самом деле?

Она молчала. Я еще раз взглянул на альбом и высказал догадку:

– Провожала сестру? И в последний раз пыталась ее отговорить… Так?

– Это ты сказал… Сам придумал, сам сказал.

– Я про эти свои догадки пока еще никому не говорил… Для начала поехал к тебе.

– Зачем? Позвонил бы сразу боссу, к чему лишние разговоры…

– Затем и к тому, что всегда считал нас с тобой друзьями. Знал, что любого порву за тебя на куски, а ты всегда прикроешь мне спину… Возможно, ты права и этого слишком мало.

– Мало, Дарк, мало! Пес, если спустить его с поводка, тоже порвет за тебя любого… Но дружбы между вами не будет, даже если ты в минуту умиления назовешь его «мохнатым другом». Дружба возможна между людьми. А я…

Она безнадежно махнула рукой и не стала завершать фразу.

– Присядь, в ногах правды нет, – попросил я и сам опустился на диван. – И послушай меня очень внимательно.

Ихти посмотрела на диван, но уселась в кресло, – сесть дальше от меня, оставаясь в пределах комнаты, было невозможно.

– Так вот, Ихти… Я не делю тех, кто мне дорог, на людей и не людей. Нет у меня такого критерия для определения человечности, как наличие жабр или чешуи. Сам, знаешь ли, провожу часть жизни в рыбьей ипостаси… И люблю женщину, у которой человеческих генов в лучшем случае половина, и никто не знает, в какую сторону начнут меняться наши дети, вырастая… Среди моих коллег в Институте – а многие из них мои друзья – почти нет никого с чистыми, без примеси человеческими генами. Я не знаю, где граница, где та тонкая линия, что отделяет человека от не человека. Но мы с тобой с одной стороны… Или мы оба люди, или оба не совсем.

– Не убедил… Вы все – и ты сам, и те, кого ты упомянул, – рождались у родителей. Или по любви, или от случайной связи, не так важно, – в любом случае не в результате запланированного эксперимента… И не в результате ошибки препаратора. Ты никогда не жил на свете – никогда, Дарк! – зная при этом, что кто-то по небрежности не проткнул ястык с икрой, прежде чем залить его спиртом… А кто-то другой полтора века спустя обнаружил две жизнеспособные икринки: а давайте-ка их инициируем, интересно же, что вырастет. Мне кажется, что я до сих пор плаваю в банке с формалином, только размер ее увеличился, а босс и другие с интересом наблюдают… Рано или поздно интерес пропадет. И банка вновь станет тесной. Чуть больше моего тела.

Ихти никак не должна была узнать историю с двумя жизнеспособными икринками, случайно найденными среди биологических экспонатов в запасниках институтского музея. Я и сам узнал ту историю только сегодня утром, а официальная версия происхождения Ихти и Импи совершенно иная… Похоже, совсем недавно кто-то «конкретно присел на уши» сестричкам, как выражается Катя Заречная… И я подозревал кто.

Ихти поднялась с кресла, шагнула ко мне.

– А если ты считаешь меня человеком, Дарк… Если действительно считаешь – докажи.

Она взялась за ворот блузки. Рванула в стороны. Пуговки расстегивались и отрывались, одна запрыгала по полу.

– Трахни меня. Если я действительно человек, а не забавная водоплавающая зверюшка – сделай это.

Бюстгальтер она не носила, а грудь имела идеальную… И я, клянусь Анубисом, сделал бы это (в конце концов, до июня я человек, свободный от брачных уз), если бы думал, что поможет… Но я так не думал. Ничему не поможет, а вот все испортить можно запросто. А прямой отказ еще хуже… Дилемма.

– По-моему, тебе уже не раз доказывали таким способом твою человечность… – осторожно проговорил я.

– Те не в счет… Они не знали… они изначально считали меня человеком… Так что это был обман с моей стороны, притворство. Ты знаешь всё. Ну так сделай.

Притвориться ей просто: надо очень внимательно вглядываться, чтобы заметить тончайшие линии разрыва кожи неподалеку от подмышечных впадин. Да и заметив, мало кто догадается, что кожа там прикрывает жабры… А рыбий хвост у русалок – миф относительно недавнего происхождения, тех времен, когда российские литераторы начали активно эксплуатировать европейские легенды о сиренах и ундинах.

Я осторожно обнял ее за плечи, заговорил, тщательно подбирая слова:

– Будь я уверен, Ихти, что ты действительно этого хочешь, что это тебе нужно, – сделал бы. Да только несколько минут фрикций никого не превращают в человека… в конце концов, есть такая штука, как зоофилия. То, что определяет человека, – оно здесь… – Я легонько коснулся ее головы. – И ты свой выбор: жить человеком – уже сделала, Ихти, а все остальное не важно… Сделала, потому что говоришь тут со мной, а не отправилась вместе с сестрой. А вот она… Она, мне кажется, ошиблась. Я почти уверен, что ошиблась. Мне очень хочется с ней поговорить, прежде чем она сделает что-то необратимое… Всего лишь поговорить.

Ихти зарыдала и прижалась ко мне… Сквозь слезы и всхлипывания я с трудом разбирал слова, но общий смысл уразумел: она осталась теперь одна, совсем одна на всем свете, да понимаю ли я, каково это, – быть совсем одному? Я утешал, как умел: ты не одна, у тебя есть я, есть все мы… Длилось это достаточно долго и завершилось неожиданно – Ихти отстранилась, бросила взгляд на настенные часы. И произнесла на удивление спокойным голосом:

– Ведь ты искал меня не для того, чтобы утешить или подискутировать о сути человечности, правда? Ты сообразил, что я знаю, где Импи. И тоже хочешь это узнать.

– Ну-у-у… я приехал не только ради этого.

– Она улетела на Байкал.

Точное место Ихти не назвала. И вновь искоса бросила взгляд на часы. Любопытно… Тянула время, а теперь решила, что рассказать можно, все равно не успею?

– Я вообще-то знал…

– ЗНАЛ?!!

Ну да, знал… Когда убирал в сейф пакет с удостоверениями, выписанными на разные фамилии, пришла мысль о том, что сестрички тоже порой получали подобные документы для выполнения тех или иных заданий. Вот и попросил Властимира произвести дополнительный поиск в базах заказанных билетов… И один из псевдонимов там засветился-таки! Обнаружился заказ на имя сестер Харитоненко, причем выкуплен потом был лишь один билет.

– Знал… Тогда зачем ты здесь? Почему не сообщил боссу, чтобы он отправил следом мясников из отдела утилизации?

– Зачем, я уже объяснял… А еще я хотел, чтобы ты сама сказала про Байкал. Иначе нам потом трудно было бы вместе работать.

– Ломал комедию…

– Отчасти да. Но лишь отчасти… К тому же ты первая начала.

– Я не врала и не лицедействовала.

– Верю… Однако с порога повела разговор так, что мне стало не до вопросов о местонахождении Импи. Ладно, проехали… А что касается босса, то тебе полезно узнать одну вещь. Вам с Импи, как понимаю, подкинули много новой информации, но эту едва ли сообщили. Когда вы с сестрой крохотными личинками плавали в аквариуме и не задумывались, кто вы есть на этом свете, потому что задуматься было нечем, – тогда и в самом деле решалась ваша судьба. И один из предложенных вариантов действительно предусматривал серию биологических и прочих экспериментов с последующей утилизацией… На вашей социализации настоял именно босс. Под свою ответственность.

– Думаешь, расчувствуюсь? Преисполнюсь вечной благодарности за милостиво сохраненную жизнь?

– Не думаю… Просто решил, что тебе стоит знать. Раз уж узнала столько всего, знай и это.