Я и сам толком не понимал, какая нелегкая занесла меня к Уткиной Заводи. Откуда пришла идея на ночь глядя снова прикатить в эти места… Однако прикатил, и уже час мотался здесь без цели и смысла.

Наташа с племяшкой сегодня ночевали у нас – спевшийся каникулярный квартет все никак не мог расстаться, и они уже строили на завтрашний день великие планы.

После ужина мы с сестрой сели на кухне, не мешая детям устраивать в комнатах ад, бедлам и царство подушечного террора. Поговорили обо всем, часа полтора, давненько не выпадала возможность всласть наговориться… Но к исходу разговора я понял: что-то не так. Какое-то сомнение шевелилось в душе, какое-то шило покалывало в задницу: я не там, где должен быть, и занимаюсь не тем, чем надлежит заниматься… Надо куда-то пойти, что-то сделать… Но куда? Что? Я никак не мог расшифровать свой смутный инстинктивный порыв…

Начал терять нить беседы, отвечать невпопад, Наташа поглядывала странно…

Я потянулся под столом к запястью, аккуратно и незаметно прижал палец к отверстию микрофона Даны, чтобы та ничего не услышала. И решительно соврал:

– Извини, должен сейчас отъехать по делам службы…

Наташа посмотрела еще более странно, но вопросы задавать не стала: разговоры о моих служебных делах у нас жестко затабуированы.

И вот, после бесцельного вроде бы круженья по вечерним окраинам, я оказался рядом с Уткиной Заводью. Рулил по плохо освещенным и плохо заасфальтированным улицам Русановки – когда-то пригородного рабочего поселка, давненько поглощенного городом. Не понимал: зачем я здесь? Чего ищу? Что со мной творится?

Когда проезжаемые пейзажи начали повторяться по третьему разу, я уступил водительские функции Дане. Решил, что вождение отвлекает, а мне надо сосредоточиться, помедитировать, разобраться в себе…

– Куда поедем? – тоном матерого «бомбилы» спросила моя неразлучная напарница.

– Покрутись пока здесь, командир… Надумаю, куда ехать, – скажу.

Итак, что со мной творится?

Мандраж в ожидании супруги?

Хилая версия… Не первый раз жду, и не второй, и собственные эмоции в дни перед возвращением Нейи хорошо мной изучены. Мандраж начнется после получения сигнала и достигнет пика на рассвете, на берегу Венерина пруда… И, опять же, при чем тут Уткина Заводь?

Уткина Заводь очень даже при чем, в свете назревавших днем служебных неприятностей… Но как раз они-то к вечеру начали рассасываться… Эпохальное открытие Властимира сдвинуло дело с мертвой точки – все громадные возможности Института получили наконец конкретный объект для приложения.

Биохимики торопливо заканчивали работу над ядом генетического действия – безопасным для любого существа, кроме бычьей акулы. Технари тоже не остались в стороне, обещая в двухдневный срок выдать что-то убойное, но избирательное – после применения кверху брюхом всплывет один-единственный обитатель Невской дельты.

В общем, в Институте царил оптимизм – цель определена, за уничтожением дело не станет.

Меня же смущали кое-какие моменты… Например, такой: над записью и ее реставрацией, без сомнения, работали профессиональные эксперты. Почему же успеха добились не они, а Властимир – по сути дилетант, хоть и весьма продвинутый? Случайное везение? Или скрытый саботаж экспертов-профи? Тирады г-жи Лернейской о вредителях и изменниках, окопавшихся в Институте, все вроде как позабыли… Но только не она, Лернейская никогда и ничего не забывает.

Свои сомнения я никому не сообщал. Ни к чему будить лихо… Ну вдруг и вправду введут режим тотального контроля за всеми и каждым…

Упаднические эти мыслишки пришли мне днем. И явно не они подвигли меня скомкать разговор с Наташей и двинуть в сторону Уткиной Заводи в поисках не пойми чего.

Наташа… А что, если охватившее меня во время разговора беспокойство как-то связано с ней?

Мысль показалась дикой. Но я не отступался, вертел ее в голове так и сяк…

И вспомнил-таки! Допер! Дотумкал!

Быстро набрал номер, спросил:

– Не спишь, Натали?

– Вообще-то уже легла… Но пока читаю.

– Вы ходили сегодня в океанариум на Марата, так? Там, ты говорила, должны были демонстрироваться какие-то крупные акулы… Их название не помнишь?

– Не помню, разумеется… Где-то лежит их буклетик, могу поискать… Но они немного наврали: обещали двух акул, оказалась всего одна…

– Одна… Любопытно…

– Так поискать буклет?

– Спасибо, не стоит… Не так уж это важно, просто побочная версия… Извини, что потревожил. Спокойной ночи.

Какие удивительные совпадения случаются, а? Петербургский океанариум анонсирует двух акул, но в наличии только одна, вторая непонятно куда подевалась… А в водах Невы никто акулу не анонсировал. Но она там появилась, непонятно откуда. Как забавно все совпало… Не удивлюсь даже третьему совпадению. Если в океанариуме была обещана публике, но отсутствует бычья акула, она же тупорылая, – не удивлюсь.

Вот и появилась работа для профессионального дознавателя… Телефон до сих пор оставался у меня в руке, я попытался вспомнить: вбивал ли туда номер Соколова? Я в тот момент еще немного тупил, и факт этот не отложился в памяти…

Телефон зазвонил сам. «Ротмистр» – высветилось на экране. Значит, все-таки вбивал.

– Извини за поздний звонок, – начал он с оправданий. – Но ты сам говорил: если появится что-то важное, звонить в любое время суток.

– Пустяки… Я еще не сплю. И только что собрался сам тебе позвонить. И вообще, я не дома, а в Русановке, это рядом с Уткиной Заводью.

– Серьезно? Так ведь и я здесь. Заканчивал начатое днем. Один тип ведет исключительно ночной образ жизни, ну и…

– Тогда зачем болтать по телефону? Скажи куда, и я подъеду.

Через несколько минут Ротмистр подсел ко мне в машину.

Судя по многозначительному виду Соколова, результаты у него имелись в загашнике значимые. Да только сейчас они меня не интересовали. Даже если он отыскал очевидцев нападения на рыбака, дело это прошлое. Акула из океанариума – вот что сейчас занимало все мысли и требовало немедленных действий.

– Доложишь после, – сказал я. – Сначала задание на завтра. Меня в любой момент могут загнать под воду, так что будешь опять действовать автономно. Знаешь океанариум на улице Марата?

– Вообще-то я не местный…

– Я местный, но номер дома тоже не помню… Прогуглишь. Они рекламировали новых звезд сезона – двух крупных акул. Сейчас в наличии только одна… Ты должен узнать об этих акулах все, и об оставшейся, и об отсутствующей. Название вида, размеры, фото… А самое главное, надо выяснить: куда подевалась вторая? Не исключено, что попытаются на сей счет впарить какую-нибудь фальшивую историю. Надо докопаться до настоящей. Как – не мне тебя учить, ты лучше знаешь. Вопросы есть?

– Да все понятно…

– Отлично. Теперь выкладывай, что накопал за сегодня.

Он выложил. Не в фигуральном смысле, в самом прямом. Вынул результат из кармана и положил на торпеду.

Я тупо уставился на экшен-камеру. Потом сообразил. Мне показалось, что сообразил.

– Затеваешь следственный эксперимент? Бросить в том же месте в воду точно такую камеру и проследить, куда вынесет течение?

– Это не точно такая. Это та самая.

Немая сцена длилась несколько секунд. Соколов явно наслаждался моментом. Я прикидывал, какова вероятность, что он в первый же день стажировки затеет глупый розыгрыш.

– Объясняй, – оборвал я паузу. – Где ты раздобыл сосуд с джинном, исполняющим желания? Только не рассказывай, что с детства увлекаешься фридайвингом и решил немного понырять в Неве. И нашел там джинна. Или камеру.

– Никуда я не нырял… Подумал: если две команды матерых профессионалов не сумели найти камеру в реке, может, ее и не было там никогда? Так и оказалось. Камера свалилась с головы пострадавшего в суматохе, когда его вытаскивали на берег, никто и не заметил. Подобрали ее двое местных маргиналов, отиравшихся неподалеку. Прикарманили, позже отнесли скупщику. А у него камеру забрал я. Вот и вся история.

На словах – легко и просто. Пошел и забрал. Я не стал выпытывать технические подробности сыска. Но стал лучше понимать, как Ротмистру удалось «вскрыть деятельность» Черноморского филиала. Хватка у него бульдожья…

– Утром бы цены этой камере не было, – сказал я в педагогических целях, чтобы стажер не слишком возгордился. – Но теперь Властимир восстановил вторую запись…

Я повертел камеру, пытаясь разобраться, как просмотреть последние видеофайлы.

– У этой модели нет встроенного экрана, – пояснил Соколов. – Можно раздобыть адаптер и посмотреть на внешнем. Либо надо вынимать память, но я не стал ковыряться.

Ротмистр уехал – отдыхать и отсыпаться.

А я сидел в машине, вертел в руках камеру и не понимал, что со мной происходит.

Чувство беспокойства, стремления куда-то (куда?) двигаться и что-то (что?) сделать не исчезло… Даже усилилось.

Я-то подумал, что мое подсознание бьет тревогу из-за позабытых слов Наташи об акулах в океанариуме, – и, похоже, ошибся…

Пока я ломал голову, руки делали свое дело без участия мозга. И вскоре в пальцах у меня оказалась пластинка – чип памяти, извлеченный из видеокамеры… Девять шансов против одного, что никакой информации он не содержит, что скупщик краденого провел предпродажную подготовку и стер все видеофайлы. Но надо будет проверить…

Продиктовал Дане модель камеры, попросил ее порыться в Сети, в каталогах профильных магазинов: какой адаптер или же переходник для памяти потребуется? Надо оформить заказ, чтобы завтра доставили…

Дана поразмыслила, проконсультировалась в Интернете и предложила альтернативный вариант, без приобретений и ожиданий: я вставлю чип в музыкальный центр «Дискавери», соответствующее гнездо там есть, однако нет возможности посмотреть видео. Но не беда – она, Дана, проверит содержимое памяти камеры, а при наличии файлов скачает их и раскодирует для просмотра… Так и сделали, не откладывая.

– Семнадцать файлов, – доложила Дана. – Посмотришь последний?

– Посмотрю… Только промотай все не важное, начни сразу с появления акулы… А потом домой. Хватит странствий и раздумий, не то завтра не встану…

Вода объектив этой камеры миновала. И оскаленная пасть, заснятая с очень близкого расстояния, предстала на крохотном экранчике Даны во всей своей зловещей красе…

– Останови воспроизведение… – попросил я деревянным голосом.

Вышел из машины, сделал несколько шагов… Ноги едва сгибались, казались бесчувственными протезами… Ночная прохлада чуточку отрезвила. Я вновь поднес запястье к глазам. Ошибки не было. Не показалось и не примерещилось…

Каяк туристов атаковала не бычья акула – но кархародон. В первый миг показалось, что на записи я сам и арестовывали меня тем утром не зря…

Потом понял: очень похожая, с нетипично темной окраской брюха, не встречающейся в природе, – но все же другая акула.

Другая акула-оборотень…

Пазл сложился. Я понял, что со мною происходит.

Кархародонов осталось в мире очень мало. По одним оценкам две тысячи, по другим три – в любом случае это капля в море, вернее, в Мировом океане.

Большая белая акула – рыба-одиночка, в стаи не собирается. И не привязана к постоянному ареалу обитания, запросто и бессистемно совершает путешествие от берегов Южной Америки к Новой Зеландии, потом еще куда-нибудь…

При таких вводных вид не имеет шансов сохраниться: у производителей вероятность случайно встретиться среди безбрежных океанских просторов и зачать потомство – практически нулевая.

Однако кархародоны, вопреки всему, не вымирают. Радиомаячки, которыми метят акул, показывают интересные вещи: самец, словно получив неведомый сигнал, вдруг перестает кормиться и устремляется в путешествие – целенаправленно, по прямой, порой за сотни миль. И где-то в открытом море его путь пересекается с траекторией самки, готовой к зачатию… Механика таинственного зова, отправляющего самца в путь, не изучена, даже физическая природа его не ясна.

Я заподозрил, что нечто похожее притащило меня сегодня к Уткиной Заводи – воздействуя помимо сознания на акулью часть личности, сейчас крепко спящую.

До сих пор таких казусов со мной не случалось… Ни в Питере, ни во время командировок в далекие моря, хотя большие белые акулы там водились. Но я ведь не был обычным кархародоном. Я считал себя уникальным и неповторимым существом…

И вот теперь нашелся второй кархародон-оборотень. Самка, нет сомнений – иначе с чего бы «акулий зов» сорвал меня с места?

Этого не могло произойти, если генная теория вкупе с теорией вероятностей хоть чего-то стоят.

Это произошло. Фатум… Рок… Судьба… Как ты ни называй силу, управляющую случайностями, но она сделала так, что редчайшая и неповторимая комбинация генов повторилась.

Ах да, Властимир… Он, конечно же, не занимался преднамеренным вредительством. Он ошибся и сумел убедить в своем ошибочном мнении других. Его подвела, как это ни странно, привычка к дотошному и скрупулезному анализу… Обдумав все, что нам стало известно о подводной хищнице, он решил: самый вероятный кандидат в подозреваемые – именно бычья акула… И занимался реставрацией записи, уже имея готовое решение. Что-то подрисовывал, что-то убирал, в общем, подсознательно, без злого умысла, подгонял задачку под ответ. Подогнал, но ответ оказался неверным.

– Сереженька, с тобой все в порядке? – голос Даны звучал тревожно, и я понял, что это уже не первый ее вопрос, но предыдущие скользнули мимо сознания.

– В порядке, – подтвердил я, возвращаясь в машину.

– Поедем домой?

– Чуть позже… Дана, а выведи-ка на экран картплоттера траекторию нашего движения по Русановке. Вернее, моего, до того, как отдал тебе управление.