Глава 19
Татьяна жила только своей любовью. Утром она летела на работу в банк, а вечером возвращалась в номер к Фёдору. На работе у нее всё ладилось, прислали нового управляющего, совсем еще молодого человека, но очень дельного, и Татьяна понимала, что дела банка пойдут в гору.
Как-то вечером, уютно устроившись перед телевизором, по которому шёл концерт, Татьяна мечтательно сказала:
– Вот это и есть счастье! Мы с тобой поженимся, и каждый наш день будет похож на праздник.
Она не почувствовала тогда, что Фёдор напрягся, она вообще ничего не чувствовала, пребывая в любовной эйфории.
На следующий день она пошла в магазин, а Фёдор позвонил Юрию Владимировичу, с которым был очень дружен. Фёдор пригласил его в пивной ресторанчик. Они сели за столик, заказали по бокалу полутёмного нефильтрованного пива и венские шницели из телятины.
– Ну, зачем звал? – спросил Юрий Владимирович. – Случилось что на личном фронте? Я думал, что у тебя всё в порядке. Жил-был бобылём, а тут такую красавицу отхватил! Сногсшибательная блондинка и умница притом. Завидую, честное слово, завидую. Ты это заслужил! Ты чего молчишь-то? Я ему тут комплименты отвешиваю, а он ни гу-гу…
Фёдор опустил голову.
– Я чувствую себя подлецом и подонком. Таня – самая чудесная и чистая девушка, что я встречал на своем пути.
– Я же говорю – повезло!
– Ты думаешь, что я не вижу, как на неё смотрят другие мужчины? Молодые, красивые, – продолжал Фёдор.
– Но любит-то она тебя, дурака. Это же видно. Девушка просто светится вся от счастья.
– Меня это пугает. Юра, я не привык к такой привязанности, к какой-то возвышенной любви. Один раз я влюбился, расслабился и получил по рогам. Я не готов к серьёзным отношениям, а она хочет наши сегодняшние отношения перевести на новые рельсы – супружеские. И уже начала разговоры на эту тему. Что делать? Я в полной растерянности. Понимаешь, я не могу обмануть ее ожиданий, я Тани недостоин, ей будет со мной плохо, я это чувствую…
– Ну, пошёл-поехал… – ответил Юрий Владимирович. – Ведёшь себя как баба, честное слово. Люблю – не люблю… Тебе сколько лет ты помнишь? Может, пора остановиться? Тебе судьба такой шанс подкинула. Ты что, не хочешь семьи, детей?
– Я не знаю, Юра! Она давит, и я не вижу пути к отступлению. Я привык жить один! Я привык отвечать только за себя и ни перед кем не отчитываться. Мне будет трудно перестроиться…
Официант поставил перед ними тарелки с телятиной. Юрий Владимирович поблагодарил его кивком головы и сказал, когда тот отошёл:
– То, что ты дурак, это мне понятно. Это не лечится. Но твои дальнейшие действия? Ты бросишь Татьяну?
– Не брошу, а освобожу. Она достойна лучшего. Я сделаю так, что она кинет меня сама.
– Вот как? И что же ты для этого предпримешь? – спросил Юрий Владимирович, отправляя в рот кусок сочного шницеля.
– Ты узнаешь, – ответил Фёдор и отпил пиво из высокого стакана.
– Есть ли смысл уговаривать тебя, чтобы ты этого не делал? На правах хорошего знакомого? Знаешь, со стороны, как говорится, виднее. А я вижу, что ты готов совершить идиотский поступок, о котором потом горько пожалеешь.
– Нет, я точно знаю, что так будет лучше для нас обоих.
– Твоя правда… Зачем ты начал с ней отношения?
– Ты что, не понял? Я не думал, что у нас будут отношения! Я думал – ночка, другая…
– И испугался, когда что-то пошло не так? Ты же не был трусом!
– Юра, мне до сих пор снятся сны, что с меня снимают кожу и жгут калёным железом. Я ору по ночам и не готов ни к чему человеческому. Вся моя нормальная жизнь осталась до плена и до предательства жены. Я хочу уберечь Татьяну от психически неуравновешенного спутника жизни. Она этого не вынесет. Таня достойна любви. Чистой и открытой. Понимаешь? Чем больше я ее узнаю, тем более чувствую, что погублю ее жизнь.
– Да… – сказал Юрий Владимирович. – Я понял тебя. И хочу дать совет: не руби с плеча. Подумай. А сейчас давай лучше говорить о футболе, а то у меня начал аппетит портиться.
Фёдор кивнул, и больше в этот вечер они о Татьяне не говорили.
Вечером Фёдор встретил Татьяну у дверей банка, и они, как всегда, поехали к нему. Татьяна была оживленна и весела.
– Слушай, – сказала она, – давай поедем в субботу на озеро. Лето проходит, а я в этом году еще ни разу не купалась.
– Неохота ехать на электричке, – ответил Фёдор.
– Почему на электричке? А на твоей машине?
– Я её взял напрокат. Срок истекает. Не вижу смысла продлевать.
Татьяна удивилась, но видя, что он не в духе, промолчала.
Они вошли в номер, и первое, что увидела Татьяна, это чемодан Фёдора.
– Это что? – не поняла Таня. Сердце ее сжалось от нехорошего предчувствия.
Фёдор повернулся к ней и поцеловал.
– Танечка, ты самая лучшая, ты неземная, ты достойна самого лучшего. Я хочу подарить тебе подарок на память о днях, проведенных вместе.
– Что значит «о днях»? Ты уезжаешь?
– Да, прости. Я возвращаюсь домой. – Фёдор положил чёрную бархатную коробочку на стол. – Это тебе.
– Спасибо, – прошептала Татьяна. – Что случилось? Мы могли бы уехать вместе…
Фёдор закрыл ей рот поцелуем.
– Таня, пойми, мы не можем быть вместе. Ты слишком хороша для меня. Я не хотел серьёзных отношений. Извини меня. Ты самое светлое, что было у меня в жизни, я не уверен, что хочу выйти из сумрака. Если ты когда-нибудь позвонишь – мы встретимся. Нам ведь было хорошо вместе, правда?
– Федя, ты бросаешь меня? – Глаза Татьяны наполнились слезами. Одна слезинка прочертила влажный след по ее щеке.
– Не плачь. Право, я не стою твоих слёз.
– Ты понимаешь, что убиваешь меня?
– Танюша, к чему этот разговор? Я так решил. Решил – и точка. Так будет лучше для нас обоих, пойми. Ты встретишь молодого, красивого парня, который не даст тебя в обиду и будет достоин тебя. Я искренне тебе этого желаю.
– Желаешь?! – В глазах Тани загорелись яростные огоньки. – Ты желаешь мне счастья с другим? Может быть, скажешь с кем? Я тебе не кукла, со мной нельзя так – поиграть и выбросить! Ненавижу тебя!.. Не-на-вижу!!! – Татьяна толкнула Фёдора в грудь.
– Таня, не надо… – попытался обнять ее Фёдор, но встретил резкий отпор.
– Не трогай меня! Никогда больше не трогай меня! – Таня отпрянула от него.
– Да, я понял… Всё правильно. Я подлец. Прости, – сказал Фёдор. – Номер оплачен до конца месяца. Можешь здесь жить.
Прощай.
Он взял чемодан и вышел из номера, тихо закрыв дверь.
Таня, где стояла, там и опустилась на пол. Полчаса она пыталась восстановить дыхание, полчаса выла, лежа на полу, а потом позвонила Баркову.
Александр застал Таню в невменяемом состоянии. Она словно теряла сознание и снова приходила в себя. Она напоминала рыбу, выброшенную на берег, которую периодически окатывали холодной водой, давая вздохнуть.
Саша не знал, что ему делать. Он бросился к ней.
– Златовласка! Коньяк? Теплая ванна? Прыжок с парашютом? Что? Что мне сделать для тебя? Приди в себя!
– Он бросил меня… Понимаешь?..
– Сволочь он, твой Федька. Он мне всегда не нравился. Не знаю, как с тобой так можно было поступить. Ты самая яркая и красивая, у нас все хотели быть с тобой, ты всем отказала.
– Сашка, я этого не выдержу! Это так больно! Да он не пират, он дьявол! Ну, зачем? Зачем? Скажи мне! – Татьяна сотрясалась от рыданий.
– Что зачем? – спросил он, гладя ее по волосам.
– Зачем мы сели с ним в один самолёт, и я его вообще увидела?!
– Ну, я тут не виноват. Ты чего так втюрилась в него? Мужчины мало когда достойны такой любви.
– Казни они достойны! Через повешение! Или отрубления башки их дурацкой! Какие же мы, бабы, дуры! Помани нас словом ласковым и готовы – растаяли! Готовы жизнь свою под их копыта грязные бросить… Давай, топчи, я всё вытерплю!..
– Не казни себя, Танюшка. Пора взрослеть. У всех бывают неудачи, так бывает: ты полюбила – он нет. Больно? Да. Выживешь? Да. Пойдем, развеемся. Иди умойся, а то опухла вся от слез. Что это за коробочка?
– А-а, эта? Мне любимый подарил на память. Чтоб навеки помнила, какой он сволочью оказался. Я не открывала.
Саша открыл коробочку.
– Ого! Ты видела? Ничего себе на память! Танька, да у тебя богачество невиданное! Пару таких встреч «на память», и у тебя квартира с видом на Спасскую башню. Да тут бриллиант в пять каратов, минимум. И оправа из платины. Это же сколько он стоит?..
– А ты прямо такой специалист по бриллиантам? – усмехнулась Таня. – Скорее всего, это обыкновенный фианит. Что еще можно ожидать от этого проходимца?
– Не веришь мне, можем оценить.
– Мне его кольцо носить – только сердце травить. Выброшу, к чёртовой матери.
– Скажи, куда выбросишь, я подберу.
– Да ну тебя, – улыбнулась Таня.
– Ты его быстро не забудешь, а кольцо шикарное. Вот это отступные!
– Я запущу в тебя чем-нибудь сейчас. Хочу домой, к маме.
– Полетим, скоро полетим, дорогая, – сказал Александр, вздохнул и с сожалением убрал кольцо в коробочку. – Дело мы почти завершили, всех спасли, маньяка поймали, с любовью разобрались – можно катиться.
– Я ведь забуду его, да? – спросила Татьяна.
– Я не знаю. У меня было много женщин, и я мужчина. Но в любом случае, тебе со временем станет легче, в этом я уверен. Главное, не наделать глупостей. Слушай, поздно уже. Можно я у тебя останусь? Буду за тобой следить, чтобы ты что-нибудь с собой от несчастной любви не сотворила. Ну, правда, Танька! Так домой идти не хочется, а у тебя тут полный холодильник. Даю честное пионерское, что приставать не буду.
Татьяна только улыбнулась в ответ. Одной сегодня ей было бы совсем плохо. Сашка наелся от пуза, выпил две бутылки шампанского и заснул в кресле. Татьяна прикрыла его пледом и погасила свет.
Ночь Татьяна провела в липком кошмаре. Она засыпала и просыпалась, словно от удара. Тяжёлые мысли не давали ей заснуть, она ворочалась с боку на бок и заснула зыбким сном только под утро.
Утром ее растолкал Александр, который так и дрых всю ночь в кресле.
– Ты ему отомстила, детка! Да шучу я! Ничего не было, ты спала, как заинька, в постельке, а я, как драный пёс, в кресле. Жестокая ты, Танька… – Он поплёлся в ванную, откуда сразу же послышался его голос: – Танька, можно я твоей щёткой воспользуюсь, а то пальцем чистить зубы неудобно!
– Только попробуй, – ответила Татьяна, но от присутствия Сашки ей было легче.
– Встаю. Я сейчас кофе приготовлю, надо на работу. О господи, что же я такая опухшая? Прямо глаз не видно. Подумают, что я пила.
– А я говорил, хватит рыдать! Было бы по кому убиваться. Подумаешь – Иван-царевич! Не оценил своего счастья, еще локти будет кусать соседям! Приложи холодное полотенце к лицу и полежи, я кофе сам приготовлю.
После кофе они отправились в скупку.
– Белое золото семьсот пятидесятой пробы, пять граммов. Но здесь нельзя оценивать только золото, – рассматривал в лупу подаренное кольцо пожилой мужчина – оценщик скупки. – Бриллиант чистый, пять каратов. Если оценивать камень, то он на миллион-полтора потянет. Но мне камень не нужен, я потом долго буду искать покупателя. Сохраните как вложение денег. Или в Москве найдите ценителя, там легче продать, – дал Тане совет ювелир.
– Мне здесь деньги нужны, я знаю, кому они пригодятся, – ответила Таня. – Сколько вы можете дать?
– Я могу дать пятьсот тысяч, но кольцо стоит много больше.
Татьяна в итоге выручила шестьсот тысяч и поехала в городскую больницу. По дороге заехала, купила билеты на самолёт.
Татьяна постучала в кабинет главврача.
– Добрый день. Можно войти?
– Пожалуйста. Присаживайтесь. По какому вопросу?
– У вас находится на лечении мальчик Вова, внук сотрудника предприятия «Звезда». Я знаю, что лечение дорогое, хотела перевести для него шестьсот тысяч рублей.
– Ваш поступок очень благороден, но лечение Володи уже полностью оплачено, и у мальчика появился хороший шанс для выздоровления. Господин Беляев Фёдор Константинович перевёл деньги.
– Вот как? – неприятно удивилась Татьяна, но сказала: – Я оставлю деньги любому больному ребёнку, нуждающемуся в адресной помощи.
В итоге она пожертвовала деньги шестилетней девочке, которой требовалась операция на почке.
Татьяна поехала в банк, закончила там все дела и попрощалась с сотрудниками. Ей преподнесли большой букет и распили несколько бутылок шампанского за успешное завершение дела.
Александр появился на полчасика, но к спиртному не притронулся, чем очень Татьяну удивил.
– Я приеду прямо в аэропорт, – сказал он Татьяне. – Ты не волнуйся, всё будет в порядке.
– Умоляю тебя, только не опаздывай! Я не хочу здесь больше оставаться ни минуты! И надеюсь, что полёт пройдёт без приключений! – попросила Татьяна.
Александр весело кивнул и умчался по своим делам, как ветер полевой.
Татьяна позвонила Анне. Ей захотелось с ней попрощаться.
– Анечка? Я обещала зайти в гости. Но сейчас мы отмечаем мой отъезд в банке, наверное, я к тебе не успею. Прости. Завтра улетаю. Приезжай в гости, буду тебя ждать.
– Ой, Танечка, так хотелось бы увидеться. Как же так? А ты после банкета приходи. Я пирожковую закрою, а дверь со двора, такую чёрную, железную открою. Я мяска пожарю, а то надоела тебе с пирожками, наверное. Салат сделаю.
– Спасибо, Анюта. Хорошо. Заскочу на пару минут.
Татьяна выпила последний бокал, расцеловалась с коллегами, поставила свою последнюю подпись и вызвала такси. Не успела она сесть на заднее сиденье, как ей позвонил Александр.
– Ты где? Надеюсь, что уже в номере?
– А ты что, следишь за мной? – удивилась Татьяна.
– Нет. Переживаю. Я тут возместил ущерб местному полицейскому отделению. Теперь ко мне никаких претензий.
– Ага! Только вот авиакомпания к тебе имеет претензии, пришлось билеты брать на неудобный рейс.
– Это временно, я исправлюсь. Я уже начинаю исправляться. Так ты дома? Я слышу шум какой-то.
– Сашка, у меня телефон разряжается. Я еду к Анне в пирожковую, попрощаться.
– Ночь на дворе, – напомнил Александр.
– Она ждет. А то неудобно как-то. Человек мне помог, а я уеду, не попрощавшись… – пояснила Татьяна, косясь на молчаливого таксиста.
– Танька, не надо! Отправляйся в отель! Прошу тебя! – вдруг заволновался Александр.
– Да что случилось-то?.. – спросила Татьяна, но связь прервалась. – Всё, сдох телефончик. За себя бы побеспокоился. Я-то не напьюсь, как он.
– Приехали. С вас триста пятьдесят, ночной тариф, – сказал водитель, остановив машину.
– Возьмите пятьсот. Спасибо.
Таня вышла на площадь у пирожковой, которую еле освещал покосившийся фонарь. Знакомая собака заняла стойкий пост у дверей пирожковой, в ожидании пирожков с мясом, которые не доели посетители. Увидев Татьяну, она махнула хвостом – привет, мол, ты тоже за объедками?
Татьяна обошла пирожковую с обратной стороны и почти на ощупь нашла железную дверь. На задворках была тьма кромешная – хоть глаз коли.
Она постучала в дверь несколько раз, но ответа не дождалась. Тогда она потянула ее на себя, и та неожиданно открылась. Татьяна вошла и неуверенно позвала:
– Аня, ты где? Это я – Татьяна! Ау! Я пришла! Вот чёрт! – споткнулась она о ступеньки и пошла в полутьме на рассеянный свет впереди. Ее немного настораживала тишина. – Аня!
В кухне горел свет. Она вошла, окинула взглядом длинный стол и печки, и… поскользнулась. Посмотрев под ноги, Таня похолодела. На полу была кровь, широкой полосой уходящая за шкаф. Татьяна подошла к шкафу и увидела женские ноги, одна нога была в туфле, другая босая.
– Аня… – прошептала Татьяна и попятилась. – Анечка…
Анна лежала в луже крови и двумя руками держалась за бок.
– «Скорую…» – прошептала она еле слышно. – Танька, «скорую…».
Татьяна наклонилась к ней, пытаясь помочь и увидела, как округлились глаза у Анны. Она явно увидела что-то позади Татьяны.
– Обернись… – прошептала Аня, и в тот же миг Татьяна провалилась в темноту, получив оглушающий удар по голове.
Таня открыла глаза, вернее один, потому что другой залила кровь, сочившаяся из ее разбитого виска. Перед ней лежала Анна, а рядом стояла Рита с топором в руке и безумными глазами смотрела на них. Со страха Тане даже показалось, что с топора капает кровь, как в замедленной киносъемке, медленными и тягучими каплями.
– Не двигайся, – сказала ей Маргарита. – Ты тут лишний человек.
Таня покосилась на Аню, но та уже не шевелилась, только вздымающаяся медленно и поверхностно грудь говорила о еще теплящейся жизни.
– Рита, Ане нужна помощь. Пожалуйста, давай вызовем «скорую», – сказала Татьяна, держась за голову.
– Я знала, что так будет. Как только ты здесь появилась. Сразу повеяло чем-то. Это ты во всем виновата.
– Я не виновата ни в чем, Рита! Пожалуйста! Положи топор!
– Ты молчи, ты лучше молчи, – безучастно говорила Маргарита.
– Ане плохо, она умрет! Рита! Ну, вы же подруги!
– Я всё делала для нее. Она хорошая, – кивнула головой Рита. – Но она отобрала его. Зачем? Я же всегда была за нее. Гена сказал мне, что убьёт всех девок, я сказала, что Аня хорошая, что она передает ему еду. Я ношу, а передаёт она. Мама говорила, что врать нехорошо, я врала, чтобы Аню не убили. Я так помогала. Я пекла и пекла. А что мне еще оставалось? Я не могла спасти всех, я могла только Гену. Мне приходилось убивать девушек, чтобы они не пожаловались на Гену. Аня согласилась записать разговор Гены. Она его не спасла. Теперь я должна защитить себя. Больше никого не осталось, – она подняла топор.
– Нет! Не делай этого! – закричала Таня, и этот крик заглушил звук выламываемой двери.
– Стоять! Не двигаться!
Ворвавшиеся люди, словно муравьи, мгновенно растащили трёх присутствующих на кухне женщин в разные стороны. Рите заломили руки за спину, отобрали топор.
К Тане и Ане кинулся врач.
– Как вы себя чувствуете?
– Нормально. Со мной все нормально, – сказала Татьяна, и чёрная мгла накрыла ее с головой.
