Глава 11

Конгресс – штука хорошая. Хотя бы тем, что позволяет наряду с основной заявленной целью добиваться и других, официально не объявленных. Основная задача была в заключении мира, и с этим всё было приемлемо. По сути мирный договор был почти готов, оставалось лишь согласовать несколько второстепенных вопросов и официально его подписать. Зато другие цели…

С Испанией в лице вице-короля Прима нам удалось договориться о взаимовыгодном сотрудничестве после завершения мексиканской возни. С Российской империей тоже хотелось бы выйти на ещё более глубокий уровень взаимопонимания, дающий обеим странам новые возможности влиять на мировую политику. Именно по этой причине Хуану Приму и Александру Михайловичу Горчакову были посланы предложения встретиться для обсуждения важных вопросов в таком вот узком составе. Благо заметно снизившийся уровень напряжённости позволял отвлечься и на иные дела, помимо мирного договора.

Встретились. Люди, опять же, были умные. Понимали, что это не просто разговоры, а предварительное зондирование почвы на предмет заключения важных соглашений. Причём тех, о которых другим участникам конгресса знать не требуется.

Горчаков был не слишком доволен подобной затеей, но и отказаться не мог. Как я понимаю, Александр II мог заранее приказать своему министру не отказываться от внимательного изучения того, что будет предложено. Ну, а в том, что всё услышанное будет передано без искажений, я не сомневался. Не по причине доверчивости, а лишь потому, что это же, но в письменной форме, будет доставлено императору Александру II уже по чисто дипломатическим каналам. В случае же несовпадения письма и того, что будет излагать Горчаков…Комментарии, я думаю, тут не требуются.

– Мы собрались здесь – ради чего? – Горчаков этим вечером особенно был похож на одетого во фрак и благоухающего изысканным французским парфюмом сатира. – Мир между США и Конфедерацией заключён, цель Гаванского конгресса достигнута.

– Да, достигнута, – охотно согласился я. – Но кто сказал, что только ради этого мы все тут собрались? Каждая сторона решает не одну свою проблему, а множество. Взять, к примеру, Британию. Лорд Пальмерстон так явно показывал, что США теперь под покровительством Британской империи, что я не удивлюсь, увидев лет через семь-десять, как над Белым домом звёздно-полосатый флаг меняется на знамя Британской империи. И ведь у нас нет особенных возражений. Пусть подавятся.

– Вы напоминаете мне одного моего знакомого, Станич…

– Неужто этот человек Отто Эдуард Леопольд фон Бисмарк-Шёнхаузен? Если да, то я искренне благодарен за подобную аналогию.

– Вы, как и он, склонны говорить то, что думаете, и выражаете свои мысли в чересчур откровенной для дипломата форме.

– Так мне можно, князь, я не дипломат, а министр тайной полиции. В моём деле без определённой доли грубости не обойтись.

– А если вернуться к цели нашего собрания?

Хочешь цель? Да не вопрос, князинька! Будет тебе цель, да не одна.

– Парижский трактат. Тот самый, об отмене которого говорили и посланнику Российской империи у нас в Ричмонде, да и уже наш посол в Санкт-Петербурге императору Александру II намекал. Конфедерация считает неправомерными и не обязательными к соблюдению как пункт о нейтрализации Чёрного моря, так и лишение России протектората над Сербией, Молдавией и Валахией. Мы готовы подписать декларацию о намерениях, чтобы придать словам официальный статус.

– Королева Изабелла согласна со сказанным, – подтвердил Прим. – И готова оказать Российской империи политическую поддержку в денонсации хоть отдельных статей Парижского трактата, хоть его всего.

– Как госсекретарь Конфедерации я подтверждаю полномочия мистера Станича, данные ему лично правителем Борегаром.

Вот и Тумбс сказал то, что и должен был, оставив Горчакова в оригинальном положении. Официальное предложение, последовавшее за неформальными намёками. То самое, от которого было невозможно отказаться, не получив от императора Александра II пинок не просто с поста министра, но и вообще со службы.

– Я обязательно передам императору ваше предложение, которое не оставит его равнодушным.

– Будьте в этом уверены, князь, – ухмыльнулся я, понимая выигрышность занимаемой позиции. – Тем более общая обстановка в Европе явно начинает клониться к шторму. Один только датский ребус чего стоит. И наивное стремление датчан удержать Шлезвиг и Гольштейн в составе своего королевства. А там… карточный домик. Особенно если этому не препятствовать. И в интересах как России, так и Испании, чтобы началось что-то серьёзное, отвлекающее внимание от всех от нас.

– Грохот орудий заглушает скрип гусиных перьев, – рассмеялся вице-король Прим. – Мы это уже успели понять.

– Бесспорно. Но не Парижским трактатом единым. Думаю, что и Испанию, и Россию заинтересует возможность долевого участия в постройке трансконтинентальной железной дороги через территорию Конфедерации. Нужен внешний капитал, без него будет довольно сложно реализовать проект в приемлемые сроки. Конечно же, более половины акций будет у правительства КША, зато остальные хотелось бы распределить между теми, с кем у нас дружественные отношения.

Привлечение иностранного капитала, но с политическим уклоном. Причём в строго отмеренных дозах, так, чтобы контроль оставался у государства. Довольно новый подход, но сулящий неплохие перспективы. Ведь железные дороги – по сути главные артерии страны в этом времени, именно по ним перемещаются войска, стратегические грузы, да и прибыль от них более чем существенная.

Отказываться от подобного? Нет уж, это вряд ли. Можно было быть уверенным, что хотя бы небольшое, но непременное участие обеих стран гарантировано. Хотя Горчаков и тут попробовал было вильнуть хвостом в плане расширения участников:

– Участие французского капитала могло бы значительно увеличить объём привлекаемых средств.

– Могло бы, – не стал спорить я. – Зато с политической точки зрения это было бы очень большой ошибкой. С учётом грядущей денонсации Парижского трактата особенно.

Проглоти пилюлю, князинька. А заодно уясни, что интересы Наполеона III на территории Конфедерации будут быстро и безжалостно пресекаться. Ведь где он, там и Британия появится. Да и сама по себе нынешняя Франция опасна ещё и тем, что внутри неё таятся болезни под названием «либерализм», «свобода, равенство, братство» и прочая зараза, на пути которой надо ставить жёсткий и надёжный карантин. С непременной высылкой. А порой и превентивным отстрелом особо опасных бациллоносителей.

Однако это ещё не всё. Была иная важная тема, которую хоть и обсуждали с представителями Испании, но и представителю Российской империи знать надобно. Я про доктрину Монро.

– Парижский трактат будет денонсирован в удобное императору Александру II время. А вот доктрина Монро лишилась силы уже сейчас. Испанское королевство, как я понимаю, уже готово использовать это к своему благу. Но то же самое мы предлагаем и вашему императору, князь. Я думаю, что несколько баз для флота России не помешают. Островные или же города-порты на побережье – это уже частности.

– И снова повторюсь. Я передам предложение императору.

– Даже не сомневаюсь, князь. Проблема в другом – Британская империя может получить доступ к Латинской и Южной Америке со стороны США. С точки зрения международного права они могут это сделать. США тоже неотъемлемая часть доктрины Монро. Предстоит сложная борьба за влияние к югу от Мексики, господа. И позиции Британии сильны, особенно финансовые.

– Сперва Мексика. Остальное потом, – сверкнул глазами Хуан Прим. – У испанской короны есть планы, как следует действовать. И мы готовы поделиться ими с теми, кто нас поддержит.

– А Россия продвигается в пески Туркестана, – напомнил я всем известный факт. – Пока осторожно, но я надеюсь, что перевооружение армии, особенно пулемётами, поможет ещё более эффективно наводить страх и ужас на дикарей. И беспокоить милордов, ведь приближение Российской империи к Индии, жемчужине британской короны, не останется незамеченным.

– Не боитесь, что хлопок Средней Азии обрушит цены на ваш?

Горчаков, чтоб ему пусто было. Вроде и в болевую точку укол, а мимо. Я не из тех людей, которые ставят финансы превыше всего. Это на англосакса могло бы подействовать да на француза. Ты ж знаешь, князь, что даже у моего тела славянские корни, что Станичи родом как раз из России и от корней не думали отказываться. Неужто надеялся, что я обамериканился? Зря.

– Досадная, но мелочь. В Конфедерации начинается переход экономики, связанный с частичным замещением экспорта сырья на экспорт готового продукта. Переработка хлопка, выгонка керосина из нефти, добыча золота и серебра с доставшихся рудников – всё это позволит не только не уменьшить доходы, но и существенно нарастить их в ближайшие годы. И, как уже было сказано, в некоторые проекты мы готовы пригласить союзные нам силы.

– Вернёмся к интересам Британии, – вздохнул Горчаков. – Я соглашусь с вами, что США может в скором времени частично, а то и полностью утратить независимость. Не при Линкольне, при следующем президенте.

– Скорее через одного, – вмешался Тумбс. – Продвинуть на этот пост совершенно никчёмного кандидата, который усилит послевоенную разруху, снизит доходы населения, не сумеет ничего сделать с нахлынувшей толпой негров. Следующий президент может быть избран под лозунгом воссоединения с Британией, которая одна только и способна вернуть гражданам США достойный уровень жизни.

Горчаков малость подумал и согласился, что и такое может быть. А затем пошло выяснение тех направлений, куда может сунуться Британия – как лично, так и опосредованно. В конце концов сошлись на мнении, что сначала большая часть сил будет направлена на постепенное заглатывание и последующее переваривание такого большого и вкусного куска, как США. Но это не значило, что остальные направления в Америке, Латинской и Южной, будут полностью заброшены. Вовсе нет. Просто, по своему обыкновению, англичане попробуют сначала использовать силу денег. Благо это они умели делать очень и очень неплохо.

Конкретика? Для неё было рановато, требовалось сначала прощупать обстановку в полутора десятках стран к югу от Мексики, а уж потом делать сколько-нибудь достоверные прогнозы. И вот тут наиболее серьёзные возможности были у Испании. Как ни крути, а в тех местах хватало людей, которые с большой симпатией относились к тем временам, когда те же Аргентина, Боливия и прочие страны были колониями могущественной Испанской империи. Следовательно, могли и поделиться толикой сведений о нынешней обстановке. Как на улицах, как и в коридорах власти.

Хуан Прим обещал задействовать все свои ресурсы. И тут его словам точно стоило верить. Вице-король хотел расширить свое вице-королевство. А там… Чем черти не шутят, когда боги спят. Конечно же, свергать монархию ему и в голову не придёт, зато приблизиться к ней совсем уж вплотную – это другое дело.

Вроде бы всё шло не то чтобы гладко, но без сюрпризов. И тут светлейший князь Александр Михайлович Горчаков изволил взорвать давно приготовленную… не бомбу, а петарду. То есть озвученное им предложение не было направлено против Конфедерации. Но вот неожиданным и шокирующим даже меня оно стало.

– Министр тайной полиции Виктор Станич, госсекретарь Роберт Тумбс, – заговорил Горчаков, предварительно поднявшись, тем самым придавая своим словам особую значимость. – Сказанные далее слова не принадлежат мне. Я лишь передаю то, что повелел мне Божиею поспешествующею милостию Александр, император и самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; царь Казанский, царь Астраханский, царь Польский, царь Сибирский, царь Херсонеса Таврического, царь Грузинский; государь Псковский и великий князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; государь и великий князь Новгорода и низовских земель, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондинский, Витебский, Мстиславский и всея северныя страны; повелитель и государь Иверской, Карталинской и Кабардинской земли и области Арменских; Черкасских и Горских князей и иных наследный государь и обладатель; наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Голштинский, Сторнмарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая.

Полное титулование государя Александра II – точно не просто так. И во время того, как Горчаков произносил титул государев, все собравшиеся вставали, согласно протоколу. Понятно было, что раз такой торжественный зачин, то и продолжение последует соответствующее.

– Что желает передать Конфедерации его императорское величество? – спросил я, жестом показывая Тумбсу, что тут уже больше моя компетенция. – Я уполномочен генералом Борегаром для решения очень многих дел, даже чрезвычайно важных.

– Император Александор Николаевич понимает, кто вы на самом деле, министр тайной полиции Станич.

– И кто же?

– Второе лицо после Борегара, его главный советник и, простите за откровенность моего императора, серый кардинал. Надеюсь, вас это не обижает?

А по глазам вижу, что князь очень хочет, чтобы я именно это и сделал. Что? Оскорбился или затаил обиду, как могли бы многие. Не на того напал, чтобы уязвить человека родом из XXI века, надо нечто большее. Подобное же недавно прозвучавшему меня нисколько не расстраивает, скорее даже воспринимается в качестве комплимента.

– Отнюдь. И я со всем вниманием слушаю то, что его императорское величество поручил вам, князь, передать мне, чтобы я сообщил об этом моему другу и соратнику, генералу Пьеру Гюставу Тутан де Борегару.

– Императору понятно ваше стремление преобразовать Конфедерацию в монархию. Понятно и то, что корона готовится на голову генерала Борегара. Это естественное и разумное желание, но оно будет сопряжено с огромными трудностями. Угодно ли вам выслушать, с какими именно?

– Бесспорно. И может, вы присядете, князь? Правила уже позволяют.

Горчаков согласился. Понимаю, возраст не самый юный, а тут ещё путешествие через океан, на Кубу, где климат, мягко скажем, не самый хороший для того, кто был урождён в России, да к тому же не в южных её губерниях. Тропики-с, что тут ещё сказать!

А после него и все остальные приняли более комфортное положение, нежели по стойке «смирно». Меж тем слова министра иностранных дел Российской империи зазвучали вновь, уже более конкретные:

– Генерал Борегар, невзирая на все его бесспорные заслуги, это представитель одной из пары сотен влиятельных в Конфедерации плантаторских семей. Он воспринимается ими благосклонно как президент, который скоро уйдёт, а на его место сядет кто-то другой. Но стоит ему надеть корону – он сразу станет объектом зависти. Они спросят: «Почему он? Чем мы хуже?» И по-своему будут правы. Это грозит новой смутой, уже со стороны вчерашних сторонников.

– Вы думаете, мы не примем меры, князь?

– Я уверен, что вы, господин министр тайной полиции, их уже принимаете. Не исключаю, что вам удастся не только короновать генерала Борегара, своего друга и соратника, – эти слова Горчаков выделил особо, так, что всем стали понятны его мысли и эмоции на сей счёт, – но и подавить смуту в зародыше. Зато Конфедерация станет слабее, чем могла бы быть. А император всея Великия и Малыя и Белыя Руси Александр Николаевич Романов предлагает вам лучший выход.

– Какой же?

– Тот, который собираются использовать в Мексике. Пригласить на создаваемый престол представителя одного из правящих домов Европы.

– Представителя императорского дома Романовых, я полагаю.

– Конечно, – теперь улыбка Горчакова наводила на мысли не о сатире, а об ожившей горгулье. – Именно это вам предлагает император Александр II. И ждёт ответа.

Да уж, это явно не идея самого Горчакова, тот бы на подобное просто не пошёл. Тут исключительно амбиции самого Александра Николаевича, вдохновлённого как неизбежным созданием монархии в Мексике, так и победой консервативного начала в войне между США и Конфедерацией.

И ведь логично всё излагает Горчаков, чего греха таить! Как сам Борегар, так и я, и иные из нынешней властной верхушки понимали, что без крови и смут корону на Борегара возложить не выйдет. Понимали, но условились считать это печальной, но неизбежной платой за уничтожение республиканской формы правления. Теперь же… появился иной вариант.

Обсуждали ли его? Было такое. Вот только решили, что побираться по дворам Европы было бы как-то недостойно страны, побеждающей в тяжёлой и опасной войне с изначально превосходящим противником. Но теперь на нас вышли желающие расширить влияние своего императорского дома тем, что один из его представителей займёт вновь создаваемый престол. И тот явно будет котироваться куда выше, чем мексиканский.

Предусматривалось ли подобное теоретически? Да. Здесь и сейчас? Конечно нет. Но правильно заметил Горчаков – по сути я действительно был тем самым серым кардиналом. И данные полномочия простирались достаточно широко. Принять предложение – нет. А вот выслушать и проработать гипотетический вариант – это вполне.

Однако! Это не мы просим, это нас просят, пусть и делают это в максимально парадном варианте. Следовательно, должны будут за это заплатить. Не деньгами, они не нужны. Системой сдержек и противовесов, которая позволит связать Россию и Конфедерацию прочными союзными отношениями, но вместе с тем не позволить монарху взять всю власть, пусть и в пределах планируемой конституционной монархии. Следовательно…

– Решать не мне. Не только мне, – уточнил я этот нюанс, о многом говорящий собравшимся. – Зато я имею право выслушать конкретные предложения и даже обсудить возможные встречные предложения уже с нашей стороны. Думаю, вы, князь, понимаете – восшествие на создаваемый престол представителя императорского дома Романовых, если таковое состоится, будет обставлено рядом условий. Император Всероссийский Александр не мог этого не предусмотреть.

– Он осознаёт, что монархия будет конституционной.

– Это само собой. Но лица, которые имеют реальную власть в Конфедерации, потому и решили менять форму государственного устройства, что не хотят лишиться власти в результате, прошу прощения за это слово, всенародных выборов. Нужны весомые гарантии.

– Милость государя, взошедшего на престол…

И многозначительная пауза. Дескать, вдруг представитель второй договаривающейся стороны такой болван, что купится на это.

– Князь, мы же с вами умные люди. Понимаем, что всё переменчиво в нашем мире. Тем более монаршая милость. Нужна крепкая связь между нами и домом Романовых.

Лицо старого дипломата осталось неизменным, но в глазах промелькнуло что-то, похожее на помесь досады и уважения. И одновременно готовность продолжать разговор. Похоже, этот вариант также был предусмотрен Александром II. Значит, и устраивающая компенсация должна быть заранее приготовлена.

– Эта, как вы изволили выразиться, связь будет распространяться лишь на правителя Конфедерации и его серого кардинала, – выложил на стол тот самый разрешённым императором козырь Горчаков. – Не больше.

– С домом Романовых – да. Но наделение подобающими титулами тех, кто играет важную роль в государстве, тоже должно быть обговорено заранее.

– Не составит затруднений, – отмахнулся светлейший князь от подобной, по его понятиям, мелочи, после чего перешёл к главной теме: – У генерала Борегара есть дети, вы, Станич, молоды и не женаты. Внучки покойного императора Николая Павловича ещё молоды, но объявление о помолвке возможно уже сейчас. Как и переезд в скором времени в Конфедерацию, которая станет новой империей.

– Браки не будут морганатическими! Они должны признаваться равнородными.

– Это возможно. Вы и Борегар благородного происхождения. Если переговоры пройдут успешно, в новообразуемом государстве ваши рода получат титулы, которые будут соответствовать законам Российской империи о равнородстве. И всё же?

– Щедрое предложение, достойное самого серьёзного рассмотрения. И сразу же по моем возвращении в Ричмонд Борегар о нём узнает, после чего будет принято решение. Однако мы обсудили связи, но пока не прозвучала кандидатура на создаваемый престол. Дом Романовых довольно многочисленный, есть разные варианты. И вы должны понимать, что некоторые могут показаться нам более привлекательными.

Горчаков понимал. И готов был выложить карты на стол, чтобы была выбрана устраивающая. Как я понял, Александру II было в общем-то не критично, кого именно выберут в качестве кандидата на заокеанский престол. Важен был лишь сам факт подобного выбора. Хотя предпочтения, я уверен, у него были. Ладно, будем посмотреть.

Тумбс, осознающий, что тут уже даже не дипломатия, а игра в престолы, самоустранился. Про планы создания монархии он, как и большая часть нового кабинета министров, знал, отторжения эта идея у него не вызывала, хотя и ярым сторонником тоже не был. Зато готовность работать на благо страны присутствовала, вне зависимости от формы правления. Именно это он, собственно, и делал, к тому же весьма успешно.

Испанцы же во главе с вице-королём Примом присутствовали как свидетели, союзники, но активно вмешиваться даже не собирались. И наверняка в должной мере оценили уровень продемонстрированного доверия.

Недоволен был лишь Горчаков, который выполнял поручение своего императора, но делал это без энтузиазма, лишь по обязанности. Ну, да и бес с ним! В данном случае он не больше чем транслятор воли человека, его сюда приславшего.

Пять кандидатур! Да, целых пять, Александр II явно решил не ограничивать нас в выборе. Три его младших брата, а именно Константин, Николай и Михаил. И родные сыновья, третий и четвёртый по старшинству – Владимир и Алексей. И обо всех я имел более чем достаточные представления.

Константин Николаевич, ныне наместник царства Польского. Человек либеральных взглядов, а одно это ставило жирный крест на его кандидатуре. И его попытка вести примирительную политику по отношению к начинающим бузить полякам… известно, чем обернулась. Не только мне, знающему историю своей родной ветки, но и здешним людям. Ведь его уже чуть не пристрелил один из польских радикалов, но это не повлияло в нужную сторону, великий князь один чёрт продолжал игры в либерализм. Вердикт – однозначно на фиг!

Николай Николаевич – человек известной храбрости, талантливый полководец и просто более чем достойный представитель дома Романовых. Всем был хорош, но… Я помнил, что лет через пятнадцать Николай Николаевич начнёт ударными темпами сходить с ума и остаток жизни проведёт в совершенно невменяемом состоянии. Одни историки винили в этом опухоль мозга, другие это опровергали, склоняясь к классическому душевному расстройству. Лично же для меня это послезнание было более чем достаточным для того, чтобы ни в коем случае не допускать такого рискованного выбора.

Младший сын Николая I – Михаил Николаевич Романов. Тоже более чем достойная и уважаемая историками личность, здоровый консерватор в делах политики, но склонный к использованию новшеств в иных сферах. Боевой офицер, отлично зарекомендовавший себя в Крымской войне. Да и потом, на Кавказе, должен проявить себя более чем достойно. Интересная кандидатура, но есть один нюанс – уже женат на принцессе Баденской и даже успел обзавестись аж тремя детьми.

Братья императора Александра II и его родные дети. Интересно, кого из них он хотел бы видеть на престоле? Меня терзали смутные сомнения, что дети были для него куда ближе и дороже. И если не один из них займёт престол, а двое – это явно будет ему как бальзам на душу.

Двое детей были представлены в качестве кандидатов на престол. И младший из них, Алексей Александрович, явно пролетал, аки фанера над городом Парижем. Отчего так категорично? Просто это был тот самый известный истории генерал-адмирал, получивший звучное прозвище «семь пудов августейшего мяса», являвшийся одной из главных проблем флота России на рубеже XIX и XX веков. Абсолютно бесталанный человек, тем не менее в силу происхождения добравшийся до высоких чинов. И ладно бы просто бесталанный. Именно с его подачи был принят «морской ценз», затрудняющий продвижение вперёд молодых и талантливых морских офицеров. Плюс патологическое неприятие новшеств, если они не были уже до этого обкатаны в других флотах. И нежелание вникать в по-настоящему серьёзную работу. Вообще, единственное, что интересовало этого человека – светская жизнь, да и то в основном вне пределов России. И вот на кой такое семипудовое добро нам нужно? Правильно, совсем не требовалось.

Зато Владимир Александрович – это совсем иной расклад. Пока что ему было пятнадцать лет, но уже сейчас были видны задатки сильного, волевого человека, умеющего повелевать. Чего стоит тот факт, что последний из российских императоров, серый и никчёмный Николай II, при одном лишь виде своего дядюшки впадал в состояние, близкое к паническому. Одна только аура силы и власти, исходящая от этого человека, отмечалась многими современниками.

Его таланты военачальника? Ничего особенного, но и назвать их плохими язык у историков не поворачивался. Держал в кулаке гвардию с 1884 по 1905 год, поддерживая высокую боеспособность и не допуская даже тени либеральных брожений. Что и было подтверждено во время революции 1905 года, когда он без тени сомнения отдавал приказы использовать гвардейские части для подавления мятежа. Не исключено, что если бы не его отставка по весьма надуманному поводу, то и дальнейшие события пошли бы по несколько иному пути.

В общем, для Конфедерации это был наиболее отвечающий требованиям кандидат. Да и отсутствие у великого князя в силу юного возраста не то что жены, но и потенциальной невесты играло на руку. Следовательно, именно он был необходим. Что до Борегара, то был у меня один козырь в рукаве, который позволял получить согласие последнего с ну очень высокой вероятностью.

– Великий князь Владимир Александрович, несмотря на юные годы, успел показать себя умным и талантливым юношей. Я склонен рекомендовать генералу Борегару обратить особенное внимание на его кандидатуру.

Похоже, я выбрал тот вариант, который был предпочтительнее прочих для Александра II, а вот для его министра иностранных дел был как серпом по одному месту. Наверняка надеялся на склонного к либерализму Константина, хотя и не рассчитывал на подобное, зная политические пристрастия новой верхушки Конфедерации.

– Когда император может получить ответ на сделанное предложение?

– В ближайшие недели, – не особо раздумывая, ответил я. – Тянуть в таких делах явно не следует. Не буду заранее обнадёживать, но вероятность принятия предложения императора Всероссийского достаточно велика.

Вот и ещё одни переговоры завершились не просто успешно, а с неожиданным бонусом, который ещё предстояло переварить. М-да, новый поворот относительно наших планов о создании монархии обещал стать очень перспективным и не сулящим серьёзных проблем. Если мне удастся убедить Борегара, в этом случае корона окажется не на его голове, но на голове… его дочери. Именно так, потому как её вполне можно было выдать замуж за будущего монарха, Владимира Александровича Романова. Сделать этот брак обязательным условием занятия тем создаваемого престола. Не абы какого, а по сути новой империи. Уж всяко могущественнее уже существующей Бразильской и вот-вот готовой образоваться Мексиканской.

И необходимость кое-что рассказать Ванессе. Неприятный, однако, выйдет разговор. Пусть я ничего ей в определённом плане не обещал, да и бросать не собираюсь, но… Предсказать поведение женщины в таких ситуациях невозможно. Остаётся лишь надеяться на лучшее.