Глава 32

- ... а ты изменился, господин Марк.

Голова Бьенки лежала на груди Альваха. Он приобнимал девушку за плечо, несмотря на то, что дочь велльского кузнеца была сейчас выше самого романа не менее чем на полголовы.

Теперь, когда грозный Инквизитор явился в облике женщины, Бьенка смогла преодолеть смущение перед ним. Альвах же чувствовал прильнувшее к нему девичье тело и впервые за долгие месяцы на короткое время забыл, что он сам не заступник, а жертва.

Последние слова Бьенки заставили его даже усмехнуться.

- Что, заметно? - пошутил он. Девушка, впрочем, ответила ему только короткой улыбкой.

- Ну, я не только... тело имею в виду. Ты... ты сам чуть-чуть другой. Взгляд у тебя тот же, но... но смотришь ты иначе.

Альвах приопустил голову, посмотрев на девушку. Бьенка сидела, прижавшись к нему и прикрыв глаза.

- Хотя если не смотреть, а только нюхать - ты... пахнешь ты собой. Женщины... ну, они пахнут по-другому.

Роман дернул щекой.

- Да, в женской шкуре я размяк, - согласился он, прочистив горло. Ему было мучительно стыдно за его вину перед Бьенкой, но еще более - за те мгновения слабости, свидетелями которой ей пришлось быть.

Дочь кузнеца помотала головой.

- Нет, я не то хотела сказать. Когда мы встретились в первый раз... ты... ну... у тебя из глаз смотрела тьма. Или... как ты говоришь - хаос? Ты был словно на распутье. А теперь... теперь ты будто выбрал путь. И... ну... мне кажется... выбрал правильно.

Альвах невесело усмехнулся.

- Лучше расскажи, как попала сюда, - попросил он, облизывая разбитые губы. - Кто-то из моего отряда выжил?

Бьенка кивнула, вновь утыкаясь лицом в его плечо.

- Да, человек по имени Килух. Он... он пришел к воротам поздно вечером. Один. И рассказал, что все вы... ну, все мертвы. Поутру капитан отправил людей. Но они не нашли даже тел. Только кровь... и кости.

Она помолчала.

- Капитан выделил этих... сопро... сопровождающих, и твой человек уехал. О нем не было слышно несколько седмиц. А потом вдруг он... ну, вернулся. И с ним... в общем, они забрали меня.

Она остановилась вновь. Альвах ее не торопил, понимая, что, должно быть, эти воспоминания причиняли девушке муку.

- Капитан Вилдэр... тот, который главный в нашем поселении, он... ну, очень рассердился, - Бьенка вновь подняла лицо, заглядывая Альваху в глаза. - Батюшка был сам не свой после исчезновения Бертольфа, а тут вовсе запил... так мне сказали. А другого кузнеца нету. Прочие... ну, возле Прорвы жить не соглашаются. Боятся. Помнится, солдаты привозили к нам других, но все... ну, сбегают. Капитан, он еще и... мой отец в свете перед Леем. Они с батюшкой всегда были дружны, и когда родилась я, они решили - будет лучше, если господин Вилдэр сделается моим заступником. И провели обряд...

Она вздохнула.

- В общем, капитан рассердился. Он отправился в Ивенотт-и-ратт и добился... добился приема в Секретариате. А потом даже сделал так, чтобы духовнику из нашего поселения... ну, разрешили повидаться со мной. Мне потом... потом сказали, что это неслыханно, но у капитана - заслуги перед Ромом... ведь он сдерживает тварей там, у Прорвы. И не только он. Все воины, что вверены капитану, подписали прошение. Ну, как подписали... поставили на нем отпечатки. И все прочие жители Котлов тоже, - она несмело улыбнулась. - Я... знала, что люди в нашем поселении дружны, но чтобы... ну, спорить с Инквизицией... В общем, меня еще не... ну, не допрашивают. Ты... ты как будто умер, а господина Килуха тогда не было в подвале, помнишь? Он не знает, в чем ты обвинил меня. А я... я наврала будто ты рассердился, что я отказалась вести твой отряд к Прорве и сказал, будто я помогаю ведьме. И все жители подтвердили, что я никогда... ну, не колдовала и будто... будто я болею головой.

- Ты молодец, - прервал ее Альвах, с изумлением слушавший ее историю. - Допросы с пристрастием запрещены к применению над теми, кто... кто болен на голову. Считается, что они не властны над собою.

- Ну... вот, - Бьенка пожала плечом, на котором лежала рука романа. - Скоро... скоро будет суд. Так сказал духовник. Тогда... тогда все и... ну, решится.

Альвах сузил глаза. Некоторое время он молчал, собираясь с мыслями. Потом заговорил уверенно и спокойно - как не говорил ни разу с тех пор, как заново обрел голос.

- Послушай меня, - он тщательно обдумывал каждое слово, потому что впервые в жизни ему приходилось использовать знания и опыт не для того, чтобы погубить обвиненную в колдовстве, а чтобы спасти ее. - У тебя... благоприятные... обстоятельства. Такое бывает редко, но бывает. С заступничеством капитана судьи... могут тебе поверить. Поэтому слушай очень внимательно. Сделаешь все так, как скажу, и сможешь выбраться отсюда. Получится еще раз переговорить с духовником, пусть он передаст капитану - тебе обязательно полагается защитник. Если подписавших прошение жителей, которые могут подтвердить твое благочестивое поведение, будет более, чем дважды по две дюжины...

- Их больше, - несмело прервала его Бьенка, с удивлением заглядывая в глаза. - Почти десять дюжин и... ну, еще чуть-чуть. Поселок у нас большой...

- Пусть обратятся к роману Галлусу Дуилиусу из законников Секретариата, он лучший среди прочих. И пусть твой батюшка... не скупится на золото. Ты... тебе очень повезло. Килух действительно не имеет представления о том, в чем тебя обвиняют. По правде говоря... я сам не имею. Ты обозначила, что умеешь больше, чем дано простым смертным - я не мог этого упустить. Но пусть думают, что ты просто отказалась помочь. Когда будут спрашивать - утверждай, что было страшно. Говори о своем благочестии, беспрестанно взывай к Светлому и проси его защиты. Обязательно расскажи о своем раскаянье - что смела сомневаться в защите воинов Инквизиции и воле Светлого Лея.

Он помолчал, вспоминая, ничего ли не забыл.

- До того, как судьи удалятся для оглашения приговора, тебе дадут последнее слово, - наконец, медленно произнес он. - Используй его для короткой фразы, "Недостойная дочь Лии Бьенка с радостью и восторгом примет волю Светлого, какой бы она ни была. До свершится воля Лея". Если... если все пройдет, как задумано, они отпустят тебя. Первые годы за тобой будет строгий надзор вашего духовника, но если ты будешь вести себя разумно - со временем он ослабнет. Ты сможешь... жить как жила. Но, во имя Светлого, не говори больше никому о том, что умеешь...

Дочь кузнеца слушала его с изумлением.

- Ты... господин Марк, ты действительно хочешь... ну, помочь мне? Ведь я же... ты сам говорил - я ведьма... ну, то есть, умею что-то такое, что запрещено...

Альвах поморщился.

- Мне теперь известно, что ведьмы - настоящие, те, которые призваны вредить, черпают силу не у Лии, а у самого хаоса. Ты же... родилась с даром Темной. На тебе вины нет.

Он умолк. Внезапная мысль пришла ему в голову.

- Погоди, - остановив начавшую было вновь говорить Бьенку, - постой. Ты... ты ведь умеешь читать судьбу. Ты можешь посмотреть... как сложится дальше моя? Если снова посмотришь ладонь?

Девушка неуверенно пожала плечами.

- Я... ну, не прорицательница, господин Марк. Посмотреть можно... подумать... но читать судьбу... мне кажется, это под силу только Светлому. Или... или Темной.

Тем не менее, она взяла руку Альваха в свою и честно вгляделась в переплетение линий на его ладони.

- Ну? - нетерпеливо спросил роман, внимательно следя за ее лицом. - Ты что-то видишь?

Бьенка извиняющее повела рукой.

- Погоди... погоди, господин Марк. Ты... твои линии. Они... ну, теперь другие. Мне... нужно время.

- Другие? - не понял Альвах, с трудом поднимая к глазам отягощенную кандалами вторую руку и силясь что-то рассмотреть на грязной ладони. - Как это?

- Женские, - дочь кузнеца знакомым жестом разгладила напряженную кожу романа. - И их переплетение... другое. Гляди на свою линию судьбы. Помнишь, какой она была?

Альвах пригляделся. Его "судьба" действительно отличалась от того, что было ранее. Она шла прямее и уже не раздваивалась, как перед обращением в женщину.

- А вот линия жизни, - Бьенка указала еще и вдруг радостно улыбнулась. - Смотри, какая длинная! Куда длиннее моей. Ты... ну, мне кажется, ты будешь жить до очень глубокой старости, господин Марк. Ты не умрешь... ну, не скоро. Очень не скоро!

Она рассмеялась. Альвах глядел на свою ладонь, и ничего не понимал.

- Ты уверена? - переспросил он, недоверчиво глядя на улыбавшуюся девушку. - Меня обвиняют в тяжком преступлении. Мне даже нет смысла запираться - если я перенесу все пытки и не признаю себя ведьмой, они все равно сожгут меня, как нераскаявшуюся грешницу. Только на медленном огне...

Бьенка посерьезнела и помотала головой.

- А вот и нет, господин Марк. Если тебя и сожгут, то... старухой. Линии... они могут меняться... ну, в малом. Но не лгут. Ты будешь жить очень долго. И вот... у тебя... у тебя будут дети... больше одного.

Альвах поднял бровь.

- Это и раньше было на моей ладони?

Дочь кузнеца помедлила.

- Таких линий у мужчин не бывает, - медленно и несмело проговорила она. - Мужчина... у него не бывает детей. Дети бывают у... ну, у женщин. Значит... ой...

Роман понял сразу.

- Ты хочешь сказать... я буду долго жить, но навсегда останусь..?

Ладонь бывшего Инквизитора выскользнула из рук Бьенки. Альвах стиснул зубы. Его лицо, доселе ровное, приобрело злое, почти хищное выражение, внезапно напомнившее дочери кузнеца прежнего посланника Святейшего, который без колебаний взял ее под арест.

- Ты... ты не так... господин Марк! Послушай! Может... ну... мы не знаем. Может быть, там... ну... у тебя сейчас... не... один... ребенок? Тогда... после того, как они появятся на свет...

Голос Бьенки, которая внимательно и встревоженно следила за злым выражением на лице романа, сошел на нет. Не расслабляя черт, Альвах, тем не менее, неизвестно чему кивнул и прижал затылок к камню, прикрывая глаза.

- После того, как они появятся на свет, - он помедлил, не замечая смятенного взгляда девушки. - Благодарю, что избавила меня от сомнений. Ранее я колебался, но теперь... Теперь я знаю, что моя душа все равно уже проклята хаосом, которому я служил так долго, и... Знаю, как мне следует поступить, чтобы... чтобы раз и навсегда прекратить... это безумие и вернуть всему его привычный ход.