«Мы с Никитой связаны», – сказала она Маше и не соврала.

Поначалу, когда прошел первый шок от страшной находки в подвале, Катя приободрилась: подумала, что все закончилось.

Артура и маму не вернуть, с этим придется справляться, учиться жить, но это хотя бы вещи ясные и понятные. А то, что пугало ее и мучило, о чем нельзя никому рассказать без риска загреметь к психиатру или прослыть чокнутой, – закончилось, осталось позади.

В фильме «Звонок» главная героиня Рэйчел Келлер говорит, что чудовищная Самара хотела быть услышанной, желала привлечь к себе внимание, поэтому и убивала даже после смерти, и Катя думала, что Никита хочет примерно того же. Она решила, что он присосался к ней, желая, чтобы правда вышла наружу.

Катя прочла горы детективных романов, а в них часто встречалась мысль о том, что любой маньяк подсознательно желает быть пойманным, остановленным и совершенно осознанно жаждет славы. Поэтому и оставляет улики, рисует на стенах устрашающие надписи и всевозможных «черных кошек», хранит дома сувениры вроде отрезанных у жертв пальцев.

Никита не исключение. Он тоже хотел, но не успел – умер.

«Почему Господь оказался милосерден к этому зверю? За что даровал столь легкую смерть?»

Кате выпала роль вытащить зловещую историю на свет божий, рассказать миру о том, кем в действительности был обаятельный интеллигентный сотрудник издательства; талантливый художник-оформитель, погруженный в нарисованный компьютерный мир; человек с разбитым сердцем, преданный другом и любимой женой.

Она это сделала, и теперь Никита должен успокоиться. Упокоиться с миром.

Только этого не случилось. Видимо, ему нужно было совсем другое.

Катя поняла, что ничего не кончилось, спустя примерно пару суток после обнаружения тайной комнаты в подвале дома.

Их троих – Катю и Машу с Леней – не оставляли в покое: бесконечные расспросы, беседы, звонки, досмотры, подписки слились в вереницу, которой не было конца и края. Все это время Катя продолжала ночевать в доме подруги, иное даже не обсуждалось: ей было невыносимо оставаться одной, а Маша с мужем считали для себя невозможным отпустить ее.

Как-то вечером Катя с Машиного компьютера проверила «электронку», заглянула на свою страницу в Фейсбуке. Привычные для каждого современного человека действия – все равно что зубы почистить.

На почте и в соцсети ее ждали сообщения от Никиты.

«Мне снова пишет маньяк, который в прошлом году умер от сердечного приступа», – почти спокойно, без эмоций подумала Катя, вглядываясь в строки, которые вполне предсказуемо пропали сразу после того, как она прочла их.

«Теперь ты все знаешь. Тебе страшно, и я не стану уговаривать тебя не бояться. Бойся, дорогая, страшись. Пойми, что судьба бывает жестокой и что с этим ничего не поделаешь. Ты осталась одна, и я один. Всегда один. Важно лишь то, что мы связаны».

Катя выключила компьютер, оделась, собрала свои вещи и поехала домой.

Ничего не понимающая, расстроенная Маша просила остаться, задавала вопросы, призывала мужа в помощники, требовала объяснить, в чем дело.

Но что и как Катя могла ей объяснить? Что она чувствует себя заразной, зачумленной? Что ее присутствие, скорее всего, опасно для Маши и ее семьи? Уже пострадали мама и Артур, разве этого недостаточно?

Пока ехала в метро, Катя прокручивала в голове слова Никиты про то, что они связаны. Она догадалась, каким образом установилась эта связь, и сейчас искала доказательство, подтверждение своей догадки в Интернете.

Ей нужна была фотография мертвого Никиты в кресле перед компьютером-моноблоком с огромным экраном. Этот снимок она уже видела: одетый в футболку и джинсы, мужчина лежал ничком: одна рука, с неестественно вывернутыми пальцами, – на столе, вторая свесилась к полу. Фотография, сделанная, наверное, врачами со «Скорой», а может, соседями или даже полицейскими, облетела весь Интернет, хотя обнародование ее вряд ли было законным.

Найдя снимок на одном из сайтов, Катя прочла подпись: «Верный компьютер умер вместе с владельцем».

Да, именно так и было, ей говорил об этом Артур, со слов наследника Никиты. Тогда она не обратила на эту деталь внимания. Мощный компьютер превратился в груду бесполезного железа, восстановлению он не подлежал. Все платы и схемы оплавились, будто под воздействием высоких температур, хотя никакого возгорания не было.

Итак, Никита умер, сидя за компьютером. Катя полагала, что дух его непостижимым образом оказался затянут в виртуальный мир, продолжая жить в бесконечном информационном пространстве. Должно быть, блуждал там, не находя дороги обратно в мир живых и не имея возможности уйти в мир мертвых.

Почему это произошло? Об этом она, как знаменитая Скарлетт, подумает потом. Сейчас значение имело другое.

Флешка. Катя смотрела на фотографию на экране смартфона и видела ее, торчащую в одном из разъемов мертвого моноблока Никиты. Это был тот самый черный прямоугольничек с серебристой цепочкой и кольцом, который она по неосторожности вставила в свой ноутбук.

Катя сказала Артуру, что с этого все и началось. Он не поверил, но она была убеждена, что права, помнила, как мелькали на экране папки, словно кто-то открывал их, просматривая содержимое.

«Музыка», «Фото», «Книги». Неудивительно, что Никита так много знал о ней, так хорошо ее понимал. Он собирал информацию точно так же, как и о других своих жертвах, проникая в их компьютеры и аккаунты.

У Кати в голове не укладывалось, как это оказалось возможным, но, видимо, с помощью флешки протянулась невидимая нить от Никиты, где бы он ни находился, к ней самой. С того момента, как она решила взглянуть, что записано на флешке, Никита незримо присутствовал рядом. Даже когда она вытащила флешку, значок съемного диска никуда не делся и ноутбук продолжал фиксировать подключение.

«Бред. Бессмыслица. Скажи кому, не поверят».

Что ж, она и сама до конца не верила и понять не могла. Но, с другой стороны, что любой рядовой пользователь знает о виртуальном мире, о законах функционирования глобального информационного поля? Люди, не задумываясь, пользуются возможностями, которые предоставляют высокие технологии, общаются с тем, кого никогда не видели, совершают массу действий в Интернете, даже зарабатывают с его помощью, но разве им до конца понятна магия происходящего? А ведь она, если вдуматься, куда загадочнее любых чудес.

Мог ли человек уйти из реальной жизни и возродиться в виртуальной? Как известно, атомы лишь на крошечную долю процента состоят из материи, а на девяносто девять – из энергии. Выходит, человек, его душа и тело, и все, что нас окружает, весь мир и вся Вселенная – вовсе не твердая и понятная материя, а невидимые энергетические поля и информационные частоты. А энергия может перейти из одной формы существования в другую, так что…

«Так что мои рассуждения о призраках можно подогнать под научную основу», – усмехнулась про себя Катя.

Подходя к дому, она точно знала, что собирается делать. Имеется ли в ее умозаключениях хоть капля здравого смысла, или это фантазии, над которыми человек, сведущий в квантовой физике, только расхохочется, – не важно. Но если ее преследует привидение, дух, сгусток энергии, то убить его невозможно. В нашем мире он уже мертв, а в ином – обречен на вечную жизнь. Единственное, что можно сделать, – закрыть ему путь сюда.

Разорвать связь!

Катя пришла домой около десяти вечера. Не снимая обуви, вихрем пронеслась по комнатам – нашла флешку, схватила ноутбук и снова вышла из квартиры. Не мешкая ни секунды, направилась к мусорным контейнерам в дальнем конце двора.

Народу не было. Моросил дождик, и люди попрятались по домам. Асфальт блестел в свете фонарей, как лакированный, стоящие вдоль тротуаров машины были похожи на спящих животных.

Обогнув угол дома, дойдя до площадки, где помещались контейнеры, Катя швырнула на асфальт флешку, раздавила ее каблуком и топтала до тех пор, пока от нее не осталась бесформенная жалкая кучка обломков.

Затем пришла очередь ноутбука. Подняв его над головой, Катя со всей силы ударила им о невысокую кирпичную стену, которая огораживала площадку. А потом принялась бить, еще и еще, рыча и задыхаясь.

Если бы кто-то вышел и увидел Катю в ту минуту, то решил бы, что она ненормальная. Ей было плевать. Она не ноутбук уничтожала – убивала своего врага.

Тем временем дождь усилился, превратившись в ливень, но Катя, быстро вымокшая до нитки, только радовалась: чего не сделает она, то завершит вода. Восстановить ноутбук станет невозможно. Никита заблудится, затеряется где-то там, сгинет в своем темном мире.

«Может, хватит?»

Катя откинула треснувшую, искореженную крышку ноутбука, разломила лэптоп пополам. Потом снова била и колотила, сначала экран, потом клавиатуру. Наконец, решив, что все кончено, выбросила обломки в мусорный контейнер и отправилась домой.

Придя, обошла квартиру, приглядываясь, прислушиваясь к внутренним ощущениям – изменилось ли что-то? Так и не поняла.

«Конечно, изменилось. Должно было измениться. А как иначе?» – сказала себе как можно тверже.

Прошла ночь, которую Катя провела на диване в гостиной. Вряд ли она когда-то сможет спать на кровати, где умер Артур. Наступило утро. Днем Кати не было дома: она ездила на кладбище, потом зашла в церковь, бесцельно бродила по улицам, заходила куда-то перекусить.

Снова вечер, снова ночь на диване.

Катя боялась радоваться тому, что ее жизнь возвращалась к ней.

А следующим утром надежды на избавление рухнули. Она была на кухне, готовила завтрак. Колдовала с кофеваркой, жарила яичницу с сыром. Закончив, переложила ее в тарелку, налила кофе в любимую кружку и, держа все это, повернулась к обеденному столу.

Руки разжались. Тарелка опрокинулась, кружка тоже полетела на пол и разбилась. Горячий кофе выплеснулся, ошпарив лодыжку. Катя прижала ладони ко рту, чтобы не закричать.

Стол, который несколько минут назад был пуст, сейчас оказался накрыт к завтраку. На нем стояли тарелка и чашка, лежали столовые приборы. Кто-то собрался составить ей компанию.

– Что тебе нужно? – вне себя заорала Катя. – Что тебе нужно от меня, ты, мразь? Оставь меня в покое!

Повисшая в кухне тишина казалась издевательской.

В спальне зазвонил телефон, и Катя бросилась туда.

«Это он?! Он ответит?»

Но звонила Маша. Хотела узнать, как дела, говорила, что волнуется. Катя послушала минуту, а потом не выдержала и крикнула:

– Отстань от меня! Не лезь в это дело!

Как была, в желто-розовой шелковой пижамке, выскочила из квартиры. Несколько часов просидела на лавочке в небольшом парке по соседству.

Молодые мамочки с колясками, собачники и пенсионеры косились на неподвижно сидящую, уставившуюся в одну точку Катю, опасливо обходили ее стороной. Чего хорошего можно ожидать от человека, который сидит в городском парке почти в исподнем и домашних тапочках на босу ногу?

В голове у Кати не было ни одной мысли – только страх и непонимание, что делать дальше. Она не могла сосредоточиться, и спросить совета было не у кого.

В конце концов к ней подошел полицейский. Ему сказали, сообщил он, что Катя сидит тут уже не первый час.

– Разве я кому-то мешаю? – заплетающимся языком выговорила она. – Нарушаю общественный порядок?

Мужчина что-то объяснял строгим начальничьим тоном, требовал предъявить документы. Катя отвечала, что живет в соседнем доме, вышла подышать воздухом и документов, разумеется, с собой не взяла. Чтобы отвязаться от назойливого стража порядка, даже сообщила, что потеряла мужа и мать и находится в депрессии. Не помогло. Полицейский оказался дотошным, и они вместе отправились к ней «для установления личности», поднялись в квартиру.

Навстречу им попалась Лилия Ивановна, и по алчному блеску в глазах соседки Катя поняла, что ее появление в пижаме в сопровождении полиции будут долго обсуждать все окрестные сплетницы.

Полицейский убедился, что документы в порядке и ушел. Перед уходом он сочувственно посмотрел на Катю, реабилитированную в его глазах наличием паспорта и регистрации, и спросил, не может ли чем-то помочь.

«Если вы экзорцист и умеете изгонять духов, тогда, конечно», – чуть не брякнула Катя, но вовремя удержалась и лишь покачала головой. Помявшись еще пару минут в прихожей, полицейский, наконец, убрался восвояси, оставив ее в покое. Но как только дверь за ним закрылась, Катя почувствовала, что сожалеет об этом.

Она постояла немного, потом рывком сбросила с себя пижаму, пинком отшвырнула ее в угол. Переоделась, натянув легкие брюки с рубашкой и пошла на кухню.

Там все было так же, как и утром, до ее ухода. На полу валялись осколки кружки, перевернутая вверх дном тарелка, коричневая лужица разлитого кофе. Стол по-прежнему был накрыт к завтраку.

Катя смотрела на все это, чувствуя, как в ней зарождается безумие, и почти желая, чтобы процесс пошел быстрее, тогда ей больше не пришлось бы ни о чем беспокоиться.

Метнувшись к столу, она сгребла стоящую на нем посуду. Подошла к шкафчику, где стояло мусорное ведро и, распахнув его ногой, так что дверца едва не слетела с петель, швырнула все туда. Печальный звон, глухой стук о дно ведра… Если бы так же легко можно было избавиться от всего остального!

Следом за чистой посудой в мусорку отправилась и та, что лежала на полу. Катя наскоро вытерла пол, помыла руки, а потом полезла в холодильник. Там должна быть выпивка. Артур всегда держал дома на всякий случай бутылку водки. В гостиной, в баре, есть и вино, и еще какие-то благородные напитки, но Катя за ними не пошла.

Водка была холодная, но обжигающая. Сделав глоток прямо из горла, Катя задохнулась, на глазах выступили слезы. В желудке стало горячо, как будто туда влили раскаленного масла. Она прижалась ладонью к холодильнику, отдышалась.

Взяла с полки стакан, налила вторую порцию туда. В вазе для фруктов притаилось неизвестно с каких пор завалявшееся яблоко, мягкое, подпорченное с одного боку. Поморщившись, Катя закусила им водку и поняла, что уже пьяна. Перед глазами поплыло, голова слегка кружилась. Зато теперь на нее снизошло спокойствие: фальшивое, алкогольное, но лучше такое, убогое, чем вовсе никакого.

– Пошел ты, Никита, – ухмыльнулась она и через силу выпила еще немного. – Пошел ты знаешь, куда… – Не договорила, встала, покачнувшись, и пошла в комнату.

Хотелось спать. Катя не знала, какого эффекта ожидала от своего спонтанного пьянства. Но достигнутая возможность провалиться в сон, отключившись от всего на свете, подходила как нельзя лучше.

Добравшись до дивана, она рухнула на него и вскоре уже крепко спала.