25

Высокую цену заплатила таридийская армия за эту победу: порядка двенадцати тысяч солдат и офицеров навсегда остались в степях близ села Грушовка, да еще две с половиной тысячи тяжело раненных, тех, кто в лучшем случае останется калекой на всю оставшуюся жизнь. Таковы были печальные итоги битвы. И все-таки это была победа. Первая полноценная победа в большом сражении за неизвестно сколько лет, да еще над противником, наводившим страх на весь континент и, по всеобщему признанию, имевшим на то время лучшую сухопутную армию в мире, под командованием признанного гения военного дела.

У меня, правда, сложилось собственное мнение на этот счет, но я не спешил его афишировать. Ну никак не впечатлили меня действия так называемого короля-победителя на грушовском поле. Словно технически ограниченный боксер-нокаутер, не мудрствуя лукаво, он пытался решить исход боя несколькими мощными ударами. При этом Янош излишне полагался на несокрушимость своей пехоты и пробивную мощь тяжелой кавалерии и совершенно не считался с возможными потерями. Стоит ли говорить про недооценку противника и пренебрежительное отношение к артиллерии, в которой мы имели почти двойное превосходство? Одним словом, король Улории действовал нахраписто, решительно, но чересчур прямолинейно. Потому-то я и не склонен был переоценивать ни полководческий дар Федора, ни свой вклад в победу. Будь моя воля, по-другому бы действовала таридийская армия, по полной программе используя преимущества нашей артиллерии. Впрочем, все мы крепки задним умом – перед битвой я лишь молча смотрел на приготовления царевича Федора, пытаясь ухватить смысл подобной расстановки и не имея ни малейшего представления, как будет происходить столкновение двух огромных по численности армейских масс. Все-таки опыт – великая вещь, а имевшаяся за моими плечами победная тимландская кампания по масштабу была никак несопоставима с Грушовской битвой.

Ну, да ничего, бесценный опыт я получил, сумел внести ощутимый вклад в победу и, самое главное, остался жив и почти невредим. Теперь у нас будет время осмыслить всё произошедшее, обсудить, сделать выводы. Ох, чувствую, много придется общаться с оружейниками! Еще не знаю как, но я все соки из них выжму, чтобы добиться качественного скачка в нашем вооружении. Пусть в прежней жизни я не был ни инженером, ни изобретателем, ни военным, но я, по крайней мере, знаю, в какую сторону двинулось развитие огнестрельного оружия. А это уже немало. Даст бог, натерпятся еще от нас враги Таридийского царства!

Однако не зря говорят: «хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах». Так вышло. Я вместе с нашей дружной компанией упивался победой: мы гарцевали на лошадях вдоль общего строя армии под громогласное «ура!», устраивали общевойсковой праздник, пировали со своими и пленными улорийскими офицерами. Наконец, мы рассуждали о дальнейших действиях. Янош Первый был разбит, его армия фактически уничтожена, Корбинский край лежал у наших ног. Все сходились на мнении, что более благоприятного случая вернуть эти земли в состав Таридии трудно представить. И царевич Федор отдал приказ армии готовиться к выступлению на Корбин, а сами мы с обоими наследниками престола и Григорянским решили воспользоваться возможностью перед новым походом побывать в столице. Кто-то жаждал получить свою минуту славы, кто-то просто хотел повидаться с близкими. Именно в дороге меня и настиг очередной удар судьбы.

Я долго не мог уснуть в эту ночь, в голову лезли всякие глупые мысли, никак не удавалось отключиться и найти удобное положение для тела. Плотные занавески ограждали комнату от яркого света полной луны, и на постоялом дворе давно уж воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерно похрапывающим у противоположной стены Игнатом, а я всё ворочался в постели. Лишь далеко за полночь удалось-таки забыться коротким беспокойным сном с сумбурными сновидениями, которые на утро невозможно вспомнить. Разбудил меня шум прибытия новых постояльцев. Как-то чересчур громко захлопали двери, на лестнице и в коридоре раздался топот множества ног, тут и там слышались чьи-то возбужденные голоса. В крайнем раздражении приоткрыв глаза, я заметил, как безмолвной тенью выскользнул из комнаты Игнат – а я и не заметил, когда он перестал храпеть.

Подождав минуту-другую, я вновь уронил голову на подушку и тут же провалился в сон. Мы путешествовали с вполне достаточным эскортом, чтобы переживать за свою безопасность. Да и верный Игнат сумел бы предупредить в случае тревоги, так что я не придал происходящему на постоялом дворе особого значения – мало ли кого еще ночь застала в дороге.

Не знаю, сколько времени мне удалось проспать на этот раз, по моим ощущениям – так минуты две всего, как я был разбужен своим денщиком, активно трясшим меня за плечо.

– Михаил Васильевич, ваша сиятельство, проснитесь, беда!

– Чего тебе, Игнат? – пробормотал я сонно.

– Наталью Павловну похитили!

Вот тут уж весь сон с меня как рукой сняло! В мгновение ока я оказался на ногах посреди комнаты, да еще изловчился вытащить шпагу из висевших на спинке кровати ножен.

– Миша, успокойся! – раздался от порога голос старшего царевича. – Нужно всё обдумать на холодную голову!

– Что случилось? – с трудом выдавил я из себя, возвращая шпагу в ножны.

А случилось ни много ни мало нападение на эскорт царевны Софьи! Дело было примерно так. Переполняемые желанием скорее увидеть новоиспеченных победителей Улории, царевна Софья со старшей дочерью, графиня Ружина и наставница детей царевича баронесса Энхвальд выехали нам навстречу, но к вечеру первого же дня пути попали в засаду. В ожесточенном, но скоротечном бою все тридцать человек охраны оказались перебиты троекратно превосходящими силами противника, после чего царевну с ребенком бесцеремонно высадили из кареты, а Наталью с баронессой увезли в неизвестном направлении. София Александровна два часа шла в сгущающихся сумерках в поисках ближайшего жилья, но место для засады было выбрано чрезвычайно удачно, и брести бы супруге наследника престола еще столько же, кабы не случайный всадник. Он помог царевне с ребенком добраться до постоялого двора и поднял тревогу. Курьеры помчались и в столицу, и в ближайшие населенные пункты. Уже рано утром местные дворяне организовали погоню за разбойниками, которых София Александровна, несмотря на маскарад и намеренное немногословие, уверенно называла улорийцами.

Взять след не составило труда, нападавшие и не думали его прятать. Но вел он кратчайшей дорогой к границе с Корбинским краем. На следующий день на берегу Титовицы была обнаружена брошенная за ненадобностью карета. Естественно, пустая.

Очуметь! Просто очуметь можно! Сотня улорийцев менее чем в дне пути от Ивангорода устраивает нападение на карету семьи наследника престола! Безопасность на высшем уровне! Того и гляди по столице нужно будет ходить с оглядкой. Я обхватил голову руками в попытке сдержать рвущиеся наружу эмоции. Какой сейчас прок от их выплеска? Нужно думать, что делать. Необходим план действий, а для этого нужно мыслить конструктивно. Но как, скажите, пожалуйста, в такой момент сохранить голову холодной?

– Это еще не все плохие новости, – подал голос из-за плеча Федора полковник Матвеев, один из главных помощников Глазкова по Сыскному приказу.

– Неужели?

– Сегодня утром посол Фрадштадта заявил, что кабинет его величества считает недопустимым нарушение территориальной целостности Улории. Ни больше ни меньше.

– То есть чертовы островитяне хотят запретить нам идти в Корбинский край! – угрюмо подытожил Федор. – Опять они суют свой длинный нос в наши дела!

– И господин Матвеев здесь для того, чтобы остановить нас?

– Его царское величество Иван Федорович всего лишь хочет удержать вас от необдуманных решений. Все мы прекрасно понимаем, что нельзя оставлять Наталью Павловну в руках улорийцев и глупо терять большой кровью добытый шанс вернуть Корбинский край в состав Таридии, но и торговые потери от бесчинств фрадштадтского флота тоже весьма велики. Нужно принять взвешенное решение.

– К черту Фрадштадт! Нужно идти на Корбин! – воскликнул доселе молча стоявший позади Федора и Матвеева Алешка. – Я с тобой, Миха! Я помогу тебе вызволить Натали!

Ну вот, хотя бы кто-то вспомнил о главном! У меня украли любимую, без пяти минут супругу, а господа все о политике да о политике. Правда, вспомнил об этом как раз тот человек, у которого пока голова не очень-то болит о судьбе государства, но и на том спасибо.

Вообще-то нужно отдать должное царевичу Алешке. Он в последнее время стал гораздо серьезнее, возмужал, перестал кичиться своим происхождением и научился подчиняться приказам. Опять же, в битве при Грушовке проявил себя великолепно, за что получил свою порцию похвалы и от меня, и от старшего брата, но воспринял это спокойно. Вроде бы обошлось дело без головокружения от успехов. Но всё же Алексей еще не дорос до государственного деятеля, потому и может себе позволить реакцию простого романтика. Федору же волей-неволей приходится сопоставлять свои желания с нуждами государства. А я… А я бы и рад сопоставить, да уж слишком личные у меня мотивы в этом деле. Хотя… Хотя можно попытаться и свои проблемы решить, и Таридии подсобить.

Фрадштадт – это весьма злокозненное островное королевство, чрезвычайно напоминающее собой Великобританию моего мира. Из островного местоположения и проистекает постулат о необходимости превосходства их флота над любым противником. А потенциальными противниками фрадштадтцы считают все остальные государства на планете. Кто сумел усилиться в данный момент времени, тот уже и противник, ибо представляет потенциальную угрозу. Их островная мечта заключается в том, чтобы все континентальные государства бесконечно грызлись между собой и даже не помышляли о создании военного флота.

Янош Первый воевал со всеми своими соседями, зачастую даже одновременно с несколькими, но всегда это делал на суше, в море не лез. Как-то так у улорийцев исторически не складывались отношения с морской стихией, несмотря на наличие весьма протяженного морского побережья. А вот Таридия напротив, всегда стремилась вести свои дела как на суше, так и на море, для чего неоднократно предпринимала попытки создания своего флота. А поскольку Таридийское царство расположено чуть ли не ближе всех к островному королевству, то фрадштадтцы всегда уделяют ему повышенное внимание.

То есть дело обстоит так: наше государство имеет намерение строить флот, потому его нужно «придержать», создать проблемы на суше, чтобы не оставалось ни времени, ни сил думать о море. Только вот не сложилось у островных стратегов на этот раз – Силирия поставлена на место, Тимланд, получив звучную пощечину, отступил с потерей своих территорий, и даже запасной и самый надежный вариант с Улорией не сработал. Запасной – потому что чрезмерного усиления Яноша тоже нельзя допустить. Вот и приходится фрадштадтскому монарху играть «в беспокойство о справедливости», бряцать оружием и играть мускулами.

Но это всё традиционная точка зрения. А что если убедить островитян в том, что Улория вынашивала планы построить огромный флот и высадить свою непобедимую армию на фрадштадтских островах?

– Спасибо, брат, – поблагодарил я Алешку, сжимая руками виски, ибо мысли в моей голове к этому моменту прыгали, вертелись, путались меж собой и со страшной силой тарабанили о черепную коробку. – Дайте мне немного подумать. Мне нужно уточнить два момента. Исчезновение баронессы Энхвальд – это то, о чем я думаю, или есть другое объяснение произошедшего?

– Все факты указывают на то, что именно через Анастасию Романовну информация уходила к улорийцам, – ответил полковник Матвеев, – муж отказывается верить в предательство, но что ему еще остается?

– Господи, чего не хватало человеку? – пробормотал я, припоминая рассказы о том, что предоставлением места наставницы своих дочерей царевич спас семью баронессы чуть ли не от голодной смерти.

– Человеку всегда чего-то не хватает, – в сердцах бросил Федор.

– Второй момент. Какова судьба коронного маршала Курцевича? – я не слышал имени своего противника по дворцовой дуэли среди улорийских военачальников под Грушовкой, но это еще не означало, что его нет в живых.

– Маршальского жезла пан Курцевич лишился, – опять взял слово красномундирник, – то ли в силу невозможности исполнять свои обязанности из-за состояния здоровья, то ли как не оправдавший доверия своего монарха. Но, несмотря на то, что вы угостили его приличной порцией стали, Курцевич выжил и по-прежнему является корбинским воеводой.

– Ага, – только и сумел вымолвить я.

Вот теперь ситуация прояснилась и образ врага приобрел черты конкретного человека. Эх, всё жалость моя! Добил бы тогда товарища, не было бы сейчас проблем. Ах, пан Курцевич, пан Курцевич! Не смог добиться своего прямым путем, так решил пойти путем окольным? Упорный, зараза! И на зависть здоровый – это ж надо умудриться выжить после такого ранения!

– Прав Алешка! С Фрадштадтом потом разбираться будем! – решительно заявил Федор. – Возвращаемся в армию! Если идти форсированным маршем, через две недели можем быть под Корбиным.

– Но ваше высочество! – вскричал помощник Глазкова.

– Я напишу отцу и все объясню!

– Нет, Федя, нет, – медленно произнес я. – Прошу, выслушай меня! Все мы прекрасно понимаем, что две недели – это срок нереальный. Дай-то бог в три уложиться. И все мы понимаем, что может случиться с похищенной девушкой, что за две, что за три недели.

Меня передернуло от одной только мысли о том, что хрупкая Натали оказалась в руках амбала Курцевича. Я вынужден был прерваться, поскольку у меня перехватило дыхание и на минуту потемнело в глазах. Нельзя быть таким беспечным! Раз уж взял на себя обязательства по отношению к графине Ружиной, то нужно было позаботиться о ней в первую очередь. Как оказалось, то обстоятельство, что она находится в самом центре страны, еще не является гарантией безопасности. Вот такой бардак и проходной двор, но могло ли быть иначе в данную историческую эпоху?

Теперь нужно исправлять ситуацию, вызволять Наталью. Только как это сделать, я не имел ни малейшего понятия. Знал только точно, что действовать нужно быстро, гораздо быстрее, чем способна армия.

– У армии и так приказ выступать в направлении Корбинского края. Вы поезжайте в Ивангород, обговорите всё на совете, согласуйте действия всех Приказов – и успеете присоединиться к войску. А мне дайте два драгунских полка и полсотни моих разведчиков.

– Что ты сможешь сделать с таким малым числом людей? – Федор в сомнении покачал головой. – Корбин является довольно мощной крепостью, с горсткой драгун его не взять.

– По крайней мере, я не позволю увезти Натали в глубь Улории. А там посмотрим, что можно сделать на месте.

– Я дам тебе три драгунских полка, – согласился царевич, – но ты пообещаешь мне не делать глупостей!

– Обещаю, – легко согласился я, заранее зная, что лгу.

– Ну-ну, – усмехнулся наследник престола, – Алешка, неси бумагу, приказ буду писать!

– Господин Матвеев, – обратился я к красномундирнику, в то время как командующий был занят писаниной, – найдется у Сыскного приказа ловкий человечек, владеющий улорийским письмом и способный подделывать подписи?

– Странные вопросы задаете, ваше сиятельство, – полковник с интересом посмотрел на меня, – может, расскажете о том, что задумали?

– Одну минуту, полковник, – теперь я обратился к Федору: – ваше высочество, в Воинском приказе найдется пара-тройка корабельных чертежей?

– Найдется, – буркнул Федор Иванович, – давай уже, рассказывай!

И я рассказал о своей задумке, призванной если не сгладить нашу конфликтную ситуацию с Фрадштадтом, то значительно обострить их отношения с Яношем.

– Ну, ты, Миха, змей коварный! – восторженно прошептал Алексей.

– Это не сработает, – уверенно заявил Матвеев, – слишком наглядно. Да и против наших правил такие действия.

– А грабить наши торговые корабли – это по правилам? – холодно возразил я. – А чужих жен воровать – это по правилам?

– Ну, вы же понимаете, что ситуация с графиней не такая уж однозначная.

– Плевать! Нужно сделать всё, чтобы защитить интересы Таридии. Против нас играют без правил, так пусть не жалуются, если мы тоже не станем их соблюдать!

– Мне нравится твоя мысль, – прервал спор царевич Федор. – Мы даже не отдадим фрадштадтцам бумаги, только позволим снять копии. Поверят или нет, но зерно сомнений будет брошено на благодатную почву. Принимается.

На этом и распрощались. Царские сыновья с Матвеевым отправились в столицу, мы же с Игнатом помчались в обратном направлении, в действующую армию. Время поджимало, нельзя было терять ни минуты.