11

Совет оказался не малым, а расширенным. Во главе стола, как и положено, восседал царь Иван Шестой. Первое кресло по правую сторону от него осталось не занятым. Как я понял, это было место царевича Федора, являвшегося главой Воинского приказа. Далее справа располагался глава Казенного приказа граф Ипполит Матвеевич Липницкий, потом царевич Алексей, я и князь Григорянский. Первое место по левую руку от монарха занимал канцлер Алексей Сергеевич Зернов, далее – глава Сыскного приказа Никита Андреевич Глазков. Как я понял из объяснений Алексея, Глазков являлся другом детства государя и пользовался его исключительным доверием.

За Глазковым восседал руководящий Посольским приказом князь Иван Александрович Губанов. Далее места заняли престарелые генералы, доставшиеся Ивану Шестому в наследство от предыдущего царствования: толстенький краснолицый Александр Кириллович Зубарев и сухой, словно щепка, Сергей Данилович Веремеев. Крайнее кресло по правой стороне досталось командиру Клинцовского драгунского полка графу Воронцову.

То есть к наследникам престола и начальникам главнейших приказов добавились уважаемые военные советники и командиры всех полков, расположенных в данный момент в непосредственной близости от Ивангорода.

Суть дела была уже всем известна. Тимландский генерал Освальд, воспользовавшись занятостью царевича Федора с основным войском улаживанием силирийского конфликта, перешел реку и осадил Бобровск, отрезав всю область от сообщения с другими частями страны. Шаг наглый и вероломный, особенно учитывая заключенный шесть лет назад «вечный мир» между Таридией и Тимландом. Оно понятно, что вечный мир существует лишь в мечтах, но как-то тут было принято объявлять войну заранее. Глупо ожидать благородства от врагов, но что поделать – традиции.

Ситуация усугублялась еще одним штрихом, выбивавшимся из местного уклада. Дело в том, что маленькое, но очень много мнящее о себе островное королевство Фрадштадт по всем монаршим дворам континента разослало ноту с утверждением законности действий Тимланда. Якобы несчастные тимландцы просто реализуют свое законное право на свободную торговлю по реке Нарис, которую нагло прибрали к своим рукам бобровчане. Вот так, ни больше ни меньше.

Ох, что-то это мне напоминает. В моем мире ряд государств уже отточили до совершенства искусство оправдывать любые выгодные им действия, выдавая при этом ложь за правду, а правду за ложь. И здесь происходит то же самое, только пока в зачаточном состоянии. Воистину, разные миры – одни пути развития.

Реакция тоже была предсказуемой и до боли знакомой. Все советники, кроме Глазкова, Липницкого и меня, были просто вне себя от праведной ярости. Ударялись кулаки по столу, звучали презрительные обвинения в незнании «островными крысами» истории, согласно которой Бобровск не менее пятисот лет является таридийским. Звучали призывы немедленно двинуть войска на Бобровскую область и выкинуть наглого агрессора за Нарис, а может, даже и весь юг у Тимланда «оттяпать». Все обещали жизнь положить на алтарь победы, а Алексей бил себя в грудь с обещанием возглавить поход.

Отвечающий за финансы государства граф Липницкий только обреченно вздыхал да то и дело утирал лысину белоснежным платочком. Глазков углубился в чтение какого-то документа, а может, только делал вид, что читает, потому что глазки его то и дело постреливали по сторонам, изучая реакцию присутствующих. Я же просто ждал, когда страсти улягутся и совет перейдет в конструктивное русло. И дождался.

– Довольно! – повысил голос государь. – Это все эмоции. Я жду от вас дельных советов.

– Можно прояснить несколько вопросов? – набравшись смелости, подал голос я, как только в помещении установилась тишина.

– Да, Михаил, – царь удивленно воззрился на меня, как и остальные присутствующие. Да, видимо, не баловал прежде князь Бодров заседания совета подобными «глупостями».

– Фрадштадт ясно дает понять, что поддерживает нашего врага, – я обратился к главе Посольского приказа, ведающего международными делами, – означает ли это, что он вступит в войну, если мы атакуем Тимланд? Или чего они от нас ожидают?

– Поддерживает – это мягко сказано, – Иван Александрович несколько раз кашлянул, прочищая горло. – Острова и подтолкнули Тимланд к этому нападению.

– Но не ждут же они, что мы вот так просто возьмем и отдадим Бобровскую область?

– Конечно, не отдадим! – воскликнул царевич Алексей.

– Тогда в чем смысл петиции? Для чего-то же это им понадобилось?

– Фрадштадт ничего не делает просто так, – усмехнулся царь.

– Совершенно верно, – подтвердил Губанов, – Фрадштадт просто так ничего не делает. Это так же верно, как и то, что Фрадштадт предпочитает воевать чужими руками. Поэтому их войск под Бобровском мы не встретим. Ну, а разосланная по всем государствам нота – не что иное, как приглашение всем желающим вступить в коалицию, поддерживаемую нашими островными «доброжелателями».

– Значит, они уже озаботились нашими планами строительства флота в Южноморске, – князь Григорянский задумчиво потеребил ус.

– Для создания коалиции нужно время, – снова включился в разговор я, – значит, нужно осадить этого самого Освальда до того, как враги собьются в стаю.

– Вопрос в том, как нам это сделать, – тяжело вздохнул Глазков и отложил документ, обведя нашу сторону стола внимательным взглядом.

– Алешка, – прошептал я, склонившись к уху царевича, – спроси о численности тимландцев!

– А есть ли сведения о силах войска Тимланда? – тут же выпалил Алексей.

– Наконец-то правильные вопросы пошли, – довольно кивнул головой Иван Федорович. – Освальд привел около пяти тысяч пехоты и полторы-две тысячи кавалерии.

– У Нилова в Бобровске, – подхватил глава Сыскного приказа, – около полутора тысяч солдат, плюс ополчение поможет в случае штурма.

– Как я понимаю, – подал голос граф Воронцов, – из свободных войск у нас только три полка.

Как я и предполагал. Не густо, всего около трех с половиной тысяч человек. Хотя если учесть, что этот самый генерал Освальд вынужден будет не менее трех тысяч солдат оставить у стен Бобровска, то силы будут примерно равны. А вот если город скоропостижно падет, то нас просто задавят числом. Не очень хороший расклад, неужели нельзя выделить больше войск, вопрос-то не рядовой?

– Но ведь в Усолье тоже стоит полк, почему не взять людей и оттуда? – Алексея не особо радовала перспектива возглавить слишком маленькую армию с небольшими шансами на успех.

– Нет, Усолье трогать не будем! – категорически заявил его отец. – В случае вашей неудачи Усолью придется держать удар. Мы не можем ослабить город. Поэтому идти придется тремя полками, под общим командованием генерала Веремеева. Под Витюгами вас ожидает третий Ивангородский пехотный полк. Опытные, прошедшие проверку боем ребята полковника Крючкова. Послезавтра к вечеру вы должны привести свои полки к деревне Витюги. Ты, Алексей, возьмешь два эскадрона улан и пойдешь при Сергее Даниловиче заместителем.

– Как правильно заметил Михаил, – видя, что Алексей готовится возразить, царь повысил голос и пресек недовольство младшего сына на корню, – действовать нужно быстро и эффективно. Вести сразу две войны чрезвычайно обременительно для государства.

С чего я, собственно говоря, взял, что с нами здесь будут советоваться? Нас собрали, чтобы довести до нашего сведения политическую обстановку и раздать заготовленные приказы. Ну, может, еще посмотреть на правильность реакции, не зря же Глазков так внимательно наблюдал за нами. А и ладно! Вообще-то грех жаловаться, пусть все устроилось не совсем так, как мы с Алешкой ожидали, главное – вырваться из столицы. Подальше от интриг и всевидящего ока Никиты Андреевича и поближе к простым людям. Не знаю, как царевичу, а мне в поле точно будет легче дышаться, нежели во дворце. Кстати, если считать, что я попал в местный аналог петровской эпохи, то откуда уланы? Вроде бы они попозже появились? Хотя какая мне разница? Не стоит забивать голову параллелями, нужно принимать этот мир таким, какой он есть, и стараться «встроиться» в него. Благо, что в тело князя попал, а не землепашца – как ни крути, а бонус солидный.

С такими мыслями я направился к выходу вместе с остальными участниками совета, но не тут-то было:

– Алексей, Михаил, задержитесь!

Ага, «а вас, Штирлиц, я попрошу остаться!». Пока не сильно страшно, но легкий озноб по спине пробежал, ибо в кабинете остался не только государь, но и глава Сыскного приказа. Впрочем, чего это я? Лично моя совесть чиста, ничего предосудительного я не совершил, а если у кого-то есть претензии к «раннему» Бодрову, так я ни при чем, я ничего этого не помню.

– Миша, я искренне рад тебя видеть, – Иван Федорович подошел к нам, замершим на полпути к выходу, и по-доброму, по-отечески положил руки мне на плечи. – Рад, что ты выжил в той странной истории, в которой Никита Андреевич обязательно разберется, и рад, что сумел избавиться от чахотки. Воистину, не было бы счастья, да несчастье помогло. И за ум ты вроде бы взялся, полк хороший сформировал, со штыком просто здорово придумал, пушек по своему усмотрению добавить не побоялся. Молодец, одним словом. Но, Миша, две дуэли за три дня – это перебор! Это никуда не годится!

– Видит бог, ваше величество, меня оба раза провоцировали, – осмелился я сказать слово в свою защиту, – никак нельзя было избежать.

– А ты, значит, изо всех сил пытался избежать поединка? – хитро прищурившись, поинтересовался государь.

– Хотел тихо-мирно жизнь с чистого листа начать, тем более что память ко мне не спешит возвращаться. Да, видимо, прошлое не оставляет в покое.

– Может быть, может быть, – царь задумчиво покачал головой. – А с Ружиной что? Подружился, что ли?

– Так жалко ее. За наши интересы пострадала, а живет тут изгоем.

– За наши интересы, говоришь? – подал голос из-за стола Глазков.

– За наши, за таридийские, – уверенно подтвердил я.

– Ладно, Миша, удачи тебе в походе, – вновь прервал нашу с Никитой Андреевичем маленькую перепалку Иван Федорович, – пришла пора вам с Алексеем взрослеть. Не подведите меня.

Я понял, что на этом моя часть аудиенции окончена, и, отвесив положенный по этикету поклон, поспешил покинуть помещение.

– Фу-х, – лишь добравшись до лестницы, я позволил себе облегченно выдохнуть и украдкой утереть пот. Вроде бы обошлось, не наломал дров, не ляпнул чего лишнего. Но напряжение испытал солидное, только сейчас и понял это. Нет, не по мне такая жизнь, скорее в поля, там всё будет проще: здесь свои, там чужие. Вперед, труба зовет!

Но до отъезда мне следовало нанести визит господину Калашникову. Царевич Алешка всё еще получает целеуказания от своего венценосного родителя, Глазков, которого я на подсознательном уровне опасаюсь, тоже занят, отношения с князем Григорянским выяснили, следовательно, его люди для меня не опасны. Если и имеются еще в наличии суперидейные друзья товарища Воротынского, то две удачные дуэли должны заставить их поостеречься, так что с этой стороны мне тоже ничего не грозит. Следовательно, самое время сделать вылазку в город.

У себя дома бывший купец вел себя совершенно иначе. Сегодня в нем не было ни капли нерешительности или смущения, сплошное самолюбование и выставляемое напоказ чувство превосходства. Нас с Кузьмичом и Игнатом Калашников окинул брезгливо-осуждающим взглядом, мол, целый князь со своими людьми пожаловал, а можно подумать, будто нищета какая-то случайно с дороги сбилась. И свой зад от широкого кресла он оторвал с такой нескрываемой неохотой, что мне мгновенно расхотелось вести с ним дела. Да и Юрий Иванович не горел таким желанием – разрыва помолвки с дочерью он от меня добился, и больше я ему был неинтересен. Плохо. Потому что на поиск других предприимчивых людей нужно время, а значит, реализацию даже тех немногих перспективных дел, которые я смог выжать из своего потребительского сознания, придется откладывать в долгий ящик. Обидно. С другой стороны – раз не получается, значит, время еще не пришло.

Идею переманить или выкрасть из Фрадштадта мастеров-зеркальщиков он с ходу отмел как несостоятельную. А предложение использовать имеющиеся в моих северных землях горячие источники вызвало у коммерсанта лишь равнодушное пожатие плечами – если бы где-то в окрестностях столицы, то может быть, а где-то в районе Белогорска – кому это нужно?

Что ж, по крайней мере, свое обещание найти для меня рудознатцев Калашников выполнил, и в ближайшее время четверо специалистов в области полезных ископаемых из далекого Криола должны будут прибыть в Холодный Удел. Хоть что-то.

Да, вторую половину моего долга, того самого, который он упорно хотел простить всего несколько недель назад, купец молча принял. Да еще с таким видом, словно вот прямо в сей момент пойдет и раздаст эти деньги милостыней у ближайшего храма. Вот такой двуличный олигарх местного разлива оказался: без году неделя, как дворянство получил, а спеси уже столько, словно в родословной с десяток царей да королей. Черт с тобой, Калашников, без тебя обойдемся.