Глава 25
Володя ехал за рулем своей машины, боясь повернуть голову вправо. Ведь там – справа от него, на пассажирском сиденье, сидел человек, который стал в их отделе легендой. О нем много и восторженно говорили. Его собирались восстановить на службе и в звании. Он подслушал, как Ломов говорил об этом с полковником. Высший чин пока ничего не обещал, но работа велась.
– Работа ведется, лейтенант, – произнес полковник с легким раздражением. – Есть уже положительные подвижки. Ты, главное, не надоедай.
Но Ломов словно и не слышал. Он продолжал надоедать. И Володя подозревал, что вскоре ему придется освободить стол, который он занял.
Сейчас вот Ломов навязал ему в спутники своего друга. Как Володя подозревал, сделал он это для того, чтобы друг за ним шпионил. Он ведь толком не сказал лейтенанту, куда собирается. А он до того момента, как Журенков уселся рядом, собирался навестить Анастасию Лугову.
Как он станет распоряжаться информацией, которой его снабдил пожилой мужчина, проживающий этажом выше погибшей Илоны Високосных, он пока не знал. Не мог пока явиться к Луговой и вывалить все, что знал о ней. Она же станет отказываться. А доказательств у него: всего лишь слова пенсионера, которые никто не может подтвердить. Нужно было что-то, что прижало бы ее к стенке. Какая-то информация. Факты. Мотив для убийства.
У Володи ничего не было.
Заручиться поддержкой Ломова он тоже не мог. Он от него многое скрывал. То, например, что Лугова в ночь убийства своей сестры побывала у нее в гостях. Он это выяснил и промолчал. Решил ее обезопасить от нападок Ломова. И кажется, зря.
Лугова ведь побывала там дважды. Зачем?
Сейчас все внимание сконцентрировалось на Воробьевой Вере Ивановне. Следствие считает, что именно она стоит за всеми убийствами, и теперь стремительно пытается это доказать.
Один Володя думал иначе. Но мысли свои никому пока не обнажал.
– Куда едем, Владимир? – неожиданно подал голос Журенков и закрутил головой. – Мне кажется, или мы третий раз проезжаем это место?
– Да? – Он нервно улыбнулся и покусал губы. – Простите, еще не очень хорошо ориентируюсь в Москве.
– Недавно тут? – покосился на него Журенков.
– Не настолько давно, чтобы знать все направления, – ответил он туманно.
И пропустил взгляд, которым его наградил Сергей. А он посмотрел на него с интересом.
– Так куда мы едем, Владимир?
– Я… – Он снова принялся терзать губы зубами.
Дурацкая привычка, за которую ему в детстве не раз влетало. Бабушка частенько шлепала его по губам ладонью и грозилась рассказать все матери.
– Отведет тебя к психологу, так и знай.
Мать сама очень любила посещать психологов и настоятельно рекомендовала это и бабушке. Та отмахивалась и уверяла, что у нее с мозгами все в полном порядке. Володю она матери на растерзание не давала. Но не раз угрожала, что сделает это.
Видела бы она его сейчас.
– Так, Владимир, давайте по-другому. – Журенков повернулся к нему. – Я вижу, что вы что-то скрываете от Валеры. Что-то, возможно, очень важное. Так вам кажется. И вы пока не желаете этим ни с кем делиться. Боитесь, что вас высмеют. Так?
Володя неопределенно повел плечом. Признаваться, что боится насмешек, было как-то не очень, не по-взрослому.
– Обещаю вам, что смеяться не стану. Даже попытаюсь понять. Итак, что вам известно на сегодняшний день?
– Вы собираетесь на ходу меня допрашивать?
Он криво ухмыльнулся. Вернее, попытался, чтобы вышло так. На самом деле гримаса была жалкой.
– Я не допрашиваю, упаси бог. Просто мне важно знать, какую версию вы скрываете ото всех. Самостоятельно, тайком ее разрабатываете. Мучаетесь. И боитесь.
– Я ничего не боюсь! – вспыхнул он, незаметно съезжая в направлении офиса Луговой.
– Вы боитесь, что, утаив информацию, вы не сделаете хорошо. Ни себе, ни ходу следствия. А рассказав, навредите тому человеку, о котором так печетесь. Кто это, Володя?
А он и правда, хорош. Тонко, с подходом, уложил его на лопатки. Даже не напрягался особо. Просто, походя, и в самую точку.
– Это… Это Лугова Анастасия Витальевна.
– Так. Уже хорошо. И кто это? Фамилия вроде бы знакомая.
Журенков наморщил лоб, будто пытался вспомнить. Но Володя подозревал, что тот все прекрасно помнил, просто давал возможность ему открыться.
– Лугова Анастасия Витальевна – хозяйка туристической фирмы, где в последние годы работала погибшая Илона Високосных. Она же генеральный директор.
– А Илона Високосных была при ней замом. Я ничего не перепутал?
– Совершенно верно. Более того, несколько лет назад она подарила часть своих акций Илоне. А совсем недавно их у нее выкупила.
– Почему? – выстрелил вопросом Журенков.
– Выкупила почему?
– И это тоже. Но для начала: почему подарила?
– Потому что Илона оказалась ее сестрой по отцу. Приехала к ней. Упала в ноги, расплакалась, рассказала трогательную историю жизни подкидыша. Ну и… Лугова сжалилась и взяла ее в долю.
– Сжалилась, поверив на слово?
– Нет. Сначала сделала генетический анализ крови.
– Вот. Молодец.
Кого он похвалил: Лугову или его – Володю, оставалось только догадываться.
– И зажили они счастливо, в любви и согласии, – рассеянно проговорил Журенков, было видно, что он напряженно размышляет. – А потом Лугова решила сделать своей сестре еще более щедрый подарок и выкупила у нее акции, которые сначала подарила. Почему?
– Потому что Илона собиралась их продавать. Все равно кому. А Лугова не хотела чужих людей в бизнесе. Поэтому выкупила их.
– А продавать-то зачем? Илоне понадобились деньги? На что?
– Она купила какой-то загородный клуб. То ли спортивный, то ли охотничий. Не знаю, какой. Документы видел, но пока там не был, все некогда.
– Так, понятно. Ей понадобились деньги. И она собралась продать акции. Все равно кому. Сестра выкупила.
– Да.
– И? – Журенков снова закрутил головой. – Володя, мы снова кружим на одном месте. Остановись, что ли, где-нибудь.
Володя послушно съехал на обочину. Включил «аварийку». Колесить дальше смысла не было. Журенков не отстанет. Смысла не было, да и бензина тоже.
– И что тебе во всем этом не нравится, Володя? Где тебе видится подвох? Покупка акций не состоялась? Лугова убила сестру, забрав акции бесплатно?
– Нет. Сделка была оформлена за несколько дней до ее гибели. Нотариально. Я проверил.
– Ух ты! – Журенков прищелкнул языком. – Зачет, стажер! Так что тебе не нравится? Что с ней не так?
– Она… – Володя укусил себя за нижнюю губу и поморщился, уже больно. – Она врет.
– Все люди врут, поверь.
Сергей ободряюще потрепал его по плечу, как старого знакомого. Будто и не был приставлен Ломовым шпионить за ним.
– Ее ложь она… Она опасна.
– Ух ты! Это как? То есть, когда и в чем она соврала?
– Официально запротоколировано, что в ночь убийства она не доехала до своей сестры.
– А на самом деле?
– А на самом деле она там была. Я установил ее пребывание там по камерам через дорогу на кинотеатре. Она не ставила под них машину. Она поставила ее в стороне. Но она отразилась в витрине с афишами. Номер считался великолепно.
Его передернуло. Он впервые произнес это вслух. И это прозвучало чудовищно.
– Но после ее визита Илона была жива. Есть свидетель, который слышал, как она от нее выходила. Разговаривала с ней. Та ей отвечала. Они смеялись, – поспешил он тут же оправдать свой непрофессионализм.
– То есть ты Ломову не сдал ее не напрасно. Сначала убедился в ее невиновности, а потом решил вообще ничего не рассказывать. Чтобы ей не мотали нервы. Чтобы ее не таскали на допрос. Чтобы ее не подозревали.
Сережа присмотрелся к притихшему стажеру.
Неловкий, не очень симпатичный, наверняка с массой комплексов. Да еще место рабочее ему так неудачно подобрали. Это все равно, что на мавзолей посягнуть. Наверняка все косятся.
– Она… Она тебе так понравилась, что ты решил пока ее уберечь от полицейского произвола? – догадался он.
Стажер покраснел снова. Он только и делал, что краснел. Идиот, мать его! Утаил от следствия информацию, а теперь мучается.
– Она не то, чтобы мне понравилась. Но Ломов, он… Простите, лейтенант Ломов, он камня на камне не оставил бы от ее показаний. А то, не разобравшись, и в СИЗО ее отправил.
Володя видел, что его доводы не бьют в цель, они пролетают мимо. Ломов и Журенков были друзьями. У кого он хотел добиться сочувствия?
– Методы лейтенанта Ломова не тебе судить, Вова, – в точности скопировал Журенков манеру друга называть стажера по имени. – А вот то, что ты скрыл от следствия важную информацию, тянет на полное служебное несоответствие.
– Я знаю.
– А ты сейчас на испытательном сроке.
– Я помню.
– И… И как ты собираешься исправлять ситуацию?
– В каком смысле? Я не понял.
Он почувствовал во рту неприятный солоноватый вкус крови. Он все-таки прокусил нижнюю губу. Зря бабушка оберегала его от посещения психологов. Ему бы не помешало. Не выглядел бы таким слабаком сейчас.
– Чего ты не понял, Вова? – шлепнул себя по коленкам ладонями Журенков. – То, что ты не поделился со следствием информацией, которую утаила ото всех Лугова, это еще полбеды. Ее непричастность к убийству была тобой установлена. Беда в том, что ты теперь узнал что-то еще, и это не дает тебе покоя. Что ты знаешь, Вова? Что ты знаешь такого, что заставляет тебя кусать губы в кровь?
Володя поднял руки, развернул на себя зеркало заднего вида.
На кого он похож! Лицо белое. Губы красные, как у вампира. Лоб в испарине. Словно это он убил Илону Високосных, а не…
– Вчерашней ночью я узнал, что она дважды приезжала к своей сестре, – выпалил он. – Сначала приехала она. Потом по очереди мужчины, молодой и в годах. Думаю, это муж и сын ее подруги Ларисы Галкиной.
– У которых странным образом появилось алиби. Именно на ночь убийства. Будто везде они были вместе.
– К Илоне приходили по очереди. Сначала молодой человек. Думаю, это Галкин Игорь. У него были отношения с Илоной.
– Совершенно верно. Были, – кивком подтвердил Сергей. – Он к тому же по ее просьбе на ее деньги купил одну из машин, которую впоследствии сам же и перегнал в отель за полторы тысячи километров. Но когда узнал подробности этой мошеннической схемы, отказался делать это в дальнейшем. Что и послужило причиной их публичного скандала. Видимо, в ночь убийства он приходил мириться.
– Она выгнала его. Он вылетел из ее квартиры расстроенным.
– Потом был кто?
– Потом был его отчим. Он пробыл недолго. Думаю, привозил ей деньги за молчание. Она знала о нем что-то.
– Возможно. И что было дальше, Володя?
– А под утро снова приехала Лугова. И все повторилось, почти как в первый ее визит, но с небольшой разницей.
– С какой же?
– Она, уходя от сестры, вышла на лестницу, дверь квартиры была открыта. Она что-то говорила, смеялась, потом дверь закрыла. Сама. Так рассказал мне мой свидетель.
– И что тебе не понравилось в этом рассказе?
– То, что он не слышал, как говорит и смеется Илона. В первый визит ее сестры он Илону слышал отчетливо. И дверь она сама закрывала. А во второй ее визит он ее не слышал, – произнес Володя и затих.
Журенков тоже молчал.
Они просидели так минут десять. Володя со странным ощущением подавленности и облегчения. Распознать чувства Журенкова было сложно. Он вытянул ноги и полуприкрыл глаза. Губы его беззвучно шевелились.
– Ты не знаешь, чем припереть ее к стенке. Показания пожилого соседа, страдающего бессонницей, любой адвокат высмеет.
– Да! – обрадованно подхватил Володя. – У меня нет мотива!
– У тебя нет мотива. – Сережа покосился на него. – Но он же должен быть. Непременно должен. Не просто же так она вернулась к ней под утро. Должна быть причина. Достаточно веская. Она ее не шантажировала?
– Ее инициалов в записной книжке нет. Даже похожих нет, как в случае с Хорошевым.
– Тогда это что-то другое.
– А что?
– Послушай, Володя, а ты помнишь адрес загородного клуба, который приобрела Илона?
– Да. Наизусть.
– Молодец, – с кислой улыбкой похвалил его Сережа. – Поехали туда.
Они добрались странно быстро. Адрес совпадал, но клуб никак нельзя было назвать загородным. Он располагался в черте города.
Они свернули с проезжей части, проехали по узкой дороге вдоль редкой березовой посадки и через пятнадцать минут остановились возле высокого невзрачного забора. Ворота были заперты. Вывеска отсутствовала.
– Стучим? – спросил Сережа, останавливаясь под камерами. – Удостоверение у тебя с собой?
– Так точно.
– Демонстрируй.
Володя достал удостоверение, принялся стучать кулаком в ворота, не забывая демонстрировать документ объективу камеры.
Открыли не сразу.
– Слушаю вас, господа полицейские, – из распахнувшихся ворот выкатился низкий толстый человек в униформе охранника. – Мы закрыты, знаете.
– Знаем, – кивнул Володя, хотя они могли лишь догадываться. – Этот клуб принадлежит Илоне Високосных?
– Да. Принадлежал, пока не померла. Убили ее вроде, так? – заплывшие глазки охранника забегали. – Только мы ничего об этом не знали. Неделю назад только и узнали.
– Кто рассказал? – Сергей обошел охранника, заглянул за ворота. – Ух ты! Красиво у вас тут.
– Да. Красиво. Только вам туда без ордера нельзя. – Охранник выкатил живот навстречу Журенкову. – Без ордера не пущу.
– Как вы доблестно служите покойнице! Похвально, похвально. Она вам заплатила за год вперед? – Сергей склонил голову набок, пристально рассматривая потрепанные ботинки охранника, надетые на голые ноги, без носков.
– Почему за год? Ничего и не за год. Она вообще последний месяц забыла оплатить. Хотя и обещала.
– И как же теперь? Пропала зарплата? – Сережа оглянулся на Володю, отчаянно потеющего за его спиной.
– Почему пропала? Новая хозяйка все выплатила.
– Новая? Хозяйка? И кто же она, если не секрет? Вы поймите нас правильно, уважаемый. – Сережа доверительно тронул охранника за толстый локоток. – Нам просто необходимо увидеться с хозяевами. Дело в том, что я из налоговой службы. К прежней владелице очень много вопросов у нашей службы. Шокированы известием о ее гибели. Не знаем теперь, как быть. Придется арестовывать это заведение.
– Зачем? Зачем арестовывать?
– До выяснения.
– Да чего тут выяснять-то!
– Хотя бы то, кто теперь является владельцем? С кем хотя бы мы должны теперь вести переговоры.
Он блефовал по-черному и даже не смущался нисколько. Так убедительно, так авторитетно это делал!
Круто, подумал Володя. Ему лично еще такому мастерству учиться и учиться. А он только и может, что губы кусать, да потеть в сторонке.
– Наследница теперь хозяйка этого клуба, – нехотя буркнул толстый охранник.
– Наследница чего?
– Не чего, а кого. Наследница покойной Илоны Альбертовны теперь тут всем владеет. И клубом, и землей, и картинами.
– Какими картинами? – вкрадчиво произнес Сережа, улыбаясь во весь рот охраннику.
– Так Илона Альбертовна, как клуб купила, картины сразу сюда перевезла. По всем стенам развесила.
– Одна перевозила?
– Нет. С этим… Бойфрендом своим. Такой хлипкий, штанишки в обтяжечку. Тьфу, – сплюнул охранник себе на ботинки, обутые на голые ноги. – Носильщик из него, скажу я вам. А там некоторые картины огромные, рамы тяжелые. Он чуть не гнулся, пока по стенам их развешивал.
– А можно на картины те взглянуть?
Сергей с Володей переглянулись.
– Так нет их.
– Чего нет? Картин?
– Ну да.
– А куда же они подевались, уважаемый, раз их по стенам развесили?
– Так наследница вывезла пару дней назад. Все до последней, самой крохотной.
– Выбросить собралась? – вставил Володя. И с пониманием кивнул. – Зачищает здание после прежней хозяйки. Так бывает. Новая метла и все такое.
– Не знаю насчет метлы, а что картины ценные, это точно. Анастасия Витальевна просила перевозчика о специальной упаковке. Сама следила, чтобы не повредили, когда упаковывали и грузили. Нет, вряд ли так на выброс готовят. А там не знаю…
Охранник простоял с ними недолго. Сослался на селекторную перекличку, которая вот-вот должна была начаться, и скрылся за воротами, загремев замками.
– Вот тебе, Володя, и мотив, – проговорил Сережа, когда они уже возвращались.
– Картины?
– Картины. Папашка-то у них был художником, я ничего не путаю? Во-от… Кто знает, во сколько теперь его мазня оценивается.
– А давайте спросим.
– Она не скажет.
– Не у нее. У Игоря Галкина. Он их в клуб перевозил вместе с Илоной. Что-то может знать. Наверняка знает. И скрывать не станет. Не в его интересах молчать после того, как мы узнали о его похождениях в ночь убийства его любовницы. Алиби-то они себе с отчимом состряпали липовое.
