Глава 9
Синие тени в углах
(4-й уровень, 63-я улица, дом 24)
Прежде чем отправиться в ванную Блум заказал ужин и свежее белье.
Бросив снятые с себя вещи в мусороприемник, он открыл кран с горячей водой и встал под душ. Закрыв от наслаждения глаза, он подставлял то одно, то другое плечо под упругие струи, разбивающиеся о кожу и широкими потоками стекающие вниз по телу. Сейчас ему не хотелось ни о чем думать. Он просто наслаждался покоем, полностью отдавшись во власть охватывающих его, подобно кокону, потокам воды. И он не имел ничего против того, чтобы это волшебное состояние умиротворения и блаженной истомы длилось без конца.
Однако спустя какое-то время в глубине его отрешенного от всего сущего сознания зародилась черная точка беспокойства. Блум пока ещё и сам не мог понять причины её появления. Вернее, ему попросту не хотелось сейчас этим заниматься. Но тревожное ощущение, подобно однажды возникшему зуду, не желало исчезать до тех пор, пока ему не будет уделено определенное внимание. Покой и гармония, возникшие было в результате погружения в потоки воды, ломались и выворачивались наизнанку под воздействием проедающей их червоточины, трансформируясь в свои полные противоположности.
Блум почему-то вдруг отчетливо вспомнил приступ омерзительной тошноты, скрутивший его возле кабины инфора. Ему даже показалось, что он вновь чувствует неприятный кислый привкус во рту.
Беззвучно выругавшись, Блум закрыл кран и, накинув на плечи широкое полотенце, вышел из душа.
Наскоро обтеревшись, он натянул свежее белье, которое достал из ячейки доставки.
В другой ячейке, расположенной рядом со столом, на подносе с подогревом его уже ждал заказанный ужин.
Блум переставил блюдо на стол и снял с него крышку.
И вновь, в который уже раз за сегодняшний день, у него возникло мерзкое ощущение тошноты, стоило ему только взглянуть на выложенный на блюде натюрморт. Слегка недожаренная яичница из трех яиц, желток одного из которых частично растекся, была похожа на уродливую маску искаженного нестерпимой болью лица. Розоватые кусочки ветчины сворачивались и изгибались, словно клочья содранной кожи. Мелко нарубленная зелень, которой была приправлена сверху яичница, придавала всей картине окончательно отталкивающий сюрреалистический вид.
Прихлопнув тошнотворное видение крышкой, Блум левой рукой сдавил себе горло. Другой рукой он схватился за стакан с соком и торопливо, давясь и проливая питье на грудь, сделал несколько судорожных глотков.
Поставив стакан на стол, он с трудом перевел дыхание и вытер ладонью подбородок.
Краем глаза он опасливо поглядел на прикрытую крышкой тарелку и прислушался к своим ощущениям.
Хороший ужин был бы сейчас совсем не лишним.
Секунду подумав, Блум схватил тарелку и швырнул её в мусороприемник.
Он не мог понять, что с ним происходит, почему привычная пища вызывает вдруг омерзение, но твердо знал, что, несмотря на голод, не сможет заставить проглотить себя ни кусочка из того, что находилось на блюде.
Почти без сил упав в кресло, Блум закинул ноги на край стола.
Машинально взгляд его скользнул по циферблату настенных часов. Было без десяти десять. Обычно в это время он уже ложился спать.
Но сейчас ему было не до сна. Он не смог бы заснуть, так же, как не мог заставить себя есть. Что было тому причиной? Нервное перевозбуждение? Чрезмерная, непривычная усталость?…
Нет. Здесь было что-то другое.
Блум посмотрел по сторонам.
Комнату освещал единственный тусклый ночник, закрепленный на стене возле окна. Большая часть помещения была скрыта полумраком. Чуть синеватые тени, кажущиеся густыми и вязкими, как кисель, лежали по углам, возле самого пола…
Блума передернуло, когда он представил себе, как вся комната превращается в клубок тьмы, которая обволакивает его тело со всех сторон, присасывается к нему, растворяет в себе его тело…
Блум вскочил на ноги, прыгнул к стене, затем метнулся к журнальному столику и, схватив дистанционный пульт управления, включил верхний свет. Тени, испуганно шарахнувшись в стороны, спрятались в углах. Но они никуда не исчезли. Затаившись, они терпеливо ждали.
– Проклятие…
Блум обеими руками взъерошил волосы на голове.
Сомнений не оставалось, – его пугала собственная квартира.
Это был панический, ничем не объяснимый и не мотивированный страх. Пища, предложенная в этом доме, казалась опасной. Постель становилась похожей на смертный одр. Впору было бы посмеяться над собой, но Блуму было совсем не до смеха.
Его подмывало вновь оглядеться по сторонам, чтобы убедиться, что в помещении кроме него больше никого нет.
Быстро глянув через плечо, Блум с облегчением вздохнул и провел ладонью по внезапно покрывшемуся испариной лицу.
Ничего подобного прежде с ним не случалось. А, следовательно, объяснение невесть откуда навалившейся на него фобии следовало искать в событиях сегодняшнего дня.
Да! Именно так!
Чтобы победить страх, ему нужно найти объяснение!
Самым простым, лежащим на поверхности объяснением была психотронная атака, которой они с Шейнисом подверглись возле кабины инфора. Страх, который Блум испытывал сейчас, мог быть всего лишь остаточным явлением.
В чрезвычайном возбуждении Блум сделал несколько быстрых шагов по комнате. Он чувствовал, что подошел вплотную к какому-то чрезвычайно важному открытию, которое должно было объяснить многое из того, что произошло с ним сегодня. Нужно было сделать всего лишь одно последнее усилие, чтобы взять его в руки. Как в старой детской игре: теплее – ещё теплее…
Психотронный удар обрушился на них сразу же после того, как инфор предложил прислать автоэл, а Блум, в ответ на это, разорвал с ним контакт. Если это послужило поводом, то источником неизвестного воздействия, приковавшего людей к месту и тем самым заставившего их дождаться посланного за ними автоэла, мог быть только инфор.
Но ведь и сейчас инфор находится рядом с ним!
То, что был выключен экран, ровным счетом ничего не значило! Инфор несомненно обладал множеством других способов наблюдения за каждым из обитателей огромного каменного улья, называемого Городом!
И он обладал возможностью воздействовать на их психику!
В любую минуту! Когда пожелает!..
То, едва ли не шоковое потрясение, которое испытали сегодня на себе Шейлис и Блум, явилось результатом грубого воздействия со стороны инфора, продиктованное внезапно возникшей форс-мажорной ситуацией. Фактически это была ошибка, срыв. В тот момент, когда инфор узнал о том, что на 5-м уровне появились два человека, которых там не должно быть, он, совершенно определенно, запаниковал.
Но ведь с таким же успехом инфор мог действовать и незаметно, исподволь, забираясь в черепную коробку к человеку в тот момент, когда тот меньше всего этого ожидает. А где ещё человек может чувствовать себя в большей безопасности, как не у себя дома?..
Нервозное состояние и беспричинный страх, которые испытывал сейчас Блум, были не остаточными явлениями, а результатом прямого сиюминутного воздействия инфора на его психику.
Но где?..
Блум быстро огляделся по сторонам… Где скрывается этот змей, отравляющий своим ядом все, к чему только мог прикоснуться?
Прожив в своей квартире более десяти лет, Блум имел только самое общее представление об её электронной начинке. А то оборудование, которое было намеренно спрятано, искать было и вовсе бесполезно.
Что делать?.. Начать крушить и ломать все подряд? Сдирать со стен обивку и рвать все попадающиеся на глаза провода?.. Глупо и бессмысленно.
Чего именно хочет добиться от него инфор?.. И насколько далеко простираются его возможности?.. Что он способен сделать с психикой человека?..
Блум не знал, что делать. Куда бежать, если инфор – это весь Город? Он чувствовал себя напуганным и загнанным в угол. И когда со стороны пульта инфора раздалось попискивание зуммера вызова, он испытал едва ли не облегчение.
Суетливо подбежав к пульту, Блум открытой ладонью ударил по клавише, подтверждающей прием вызова.
– Люц?!..
Почему-то Блум решил, что ему звонит именно Шейлис…
Конечно, они ведь договаривались созвониться!
– Я слушаю тебя, Люц!
– Простите, – ответил ему вежливый и совершенно незнакомый мужской голос. – Ваше имя Стили Блум?
– Да, – растерянно ответил Блум.
– Ваш адрес: Четвертый уровень, Шестьдесят третья улица, дом двадцать четыре, квартира сто десять?
– Да… Но простите…
– У вас не в порядке оптическая система инфора?
– Нет! – на этот раз резко и несколько раздраженно ответил Блум. – Я просто не включил экран!
– Будьте так любезны…
– Кто вы такой, черт возьми?
– Разве я не представился?.. Простите… Я ответственный исполнитель программы интенсивной психокоррекции…
– У меня есть свой врач-психокорректор, – довольно-таки грубо оборвал незнакомца Блум.
– Я знаю, – невозмутимо ответил тот. – Именно он и обратился в отделение интенсивной психокоррекции… Извините, вы не могли бы включить экран? Когда люди видят друг друга, между ними возникают более доверительные отношения.
– Послушайте, – недовольно поморщился Блум. – Сейчас одиннадцатый час. Я уже собирался ложиться спать…
– Но ведь вам необходима помощь, Сти, – бархатисто, почти ласково, произнес голос с противоположного конца линии. – Именно сейчас, когда вы испытываете растерянность, смешанную с острым недовольством собой и окружающими. И, может быть, даже некий беспричинный страх. Мы можем помочь вам, Сти…
– Интересно…
Незнакомый врач поразительно точно описал все его ощущения, в которых он и сам пока ещё не мог разобраться.
Блум щелкнул переключателем, и через пару секунд на экране возникло лицо его собеседника.
На вид психокорректору было столько же лет, сколько и Блуму, – чуть больше тридцати. Лицо его было чисто выбрито, а волосы на голове гладко зачесаны назад. На нем был светло-синий медицинский халат, без единого пятнышка, накрахмаленный и отглаженный с такой невероятной четкостью, что казался вырезанным из плотного листа картона. Да и весь внешний облик врача был настолько аккуратным, гладким и усредненно-приятным, что у Блума невольно возникало подозрение, что перед ним не живой человек, а созданный инфором виртуальный фантом. В реальной жизни не бывает людей, которые нравятся с первого взгляда и сразу же внушают безоговорочное доверие.
Кроме того, когда человек на другом конце линии начинал что-то говорить, Блум явственно чувствовал облегчение. На какое-то едва уловимое мгновение щемящая тоска покидала его душу. Но только за тем, чтобы вернуться снова, едва только голос спасителя умолкал.
– Зовите меня просто Приит, – приветливо улыбнулся человек с экрана.
– Приит… Отлично…
Блум наклонился вперед и потер ладонями колени. Он старался выиграть время, чтобы, пользуясь секундами покоя, постараться прийти в себя и собраться с мыслями.
– Приит, – снова повторил Блум и покачал головой. – Знакомое имя. Мы не могли уже где-то встречаться с вами?
– Не думаю.
Радушная братская улыбка застыла на губах Приита, словно он так вместе с ней и был рожден… Или создан.
– Быть может, на последнем приеме у Шейлисов? – высказал новое предположение Блум. – Насколько я понял, вы ведь знакомы с Люциусом Шейлисом, не так ли?
– Я познакомился с ним только сегодня.
– Странно. Мне казалось, что в Городе люди одной профессии и, к тому же, одного возраста, все знают друг друга.
Блум скосил глаза в сторону.
На стуле в углу лежали скомканные куртка и брюки защитного цвета, брошенные поверх полупустого рюкзака. Что могло бы понадобиться ему в случае, если вдруг возникнет необходимость спешно покинуть квартиру на неопределенный срок?.. Странно, почему вдруг эта мысль пришла ему в голову?
– Вы неважно выглядите, Блум, – произнес между тем доктор Приит. – И внешний вид у вас довольно-таки неопрятный… Почему вы не пользуетесь имитаторами?
– Я не ожидал, что в столь поздний час кто-то может мне позвонить, – ответил Блум. – Я собирался ложиться спать.
– Я могу подождать, пока вы приведете себя в порядок.
– Что вам, собственно, от меня нужно? – с неприязнью глянул на доктора Приита Блум. – Я не собираюсь болтать с вами всю ночь.
– Дело в том, Блум, что к нам обратился ваш врач-психокорректор…
– Люц?
– Да, тот самый Люциус Шейлис, которого вы уже упоминали в беседе. Как врач, постоянно наблюдающий за вами, он высказался за то, что вам крайне необходимо пройти курс интенсивной психокоррекции. Во время нашего разговора я сделал несколько замеров основных показателей вашего психического состояния и вынужден признать, что Шейлис принял правильное решение…
– Да подите вы к черту! – не дослушав речь врача до конца, выпалил Блум. – Я прекрасно себя чувствую! А если мне вдруг потребуется помощь психокорректора, я обращусь к Шейлису!
– Не пытайтесь обманывать самого себя, Блум, – улыбка даже не дрогнула на губах доктора Приита. – Вы сейчас испытываете весьма неприятное, а, быть может, даже и мучительное, чувство неуверенности, связанное с раздвоением вашего сознания.
– Раздвоение сознания? Вы хотите сказать, что я шизофреник!
– Нет, пока что ваши проблемы не столь серьезны. Говоря общедоступным языком, причины вашего недуга связаны с тем, что некая небольшая часть вашего сознания, создает яркие фантастические образы, которые основной его частью воспринимаются как реальные события. Кстати, и страх перед реальностью, который вы, как мне кажется, тоже испытываете, связан именно с тем, что фантастические образы вашего сознания, накладываясь на окружающую вас действительность, искажают её.
– Послушайте, я не хожу во сне, не охочусь на розовых драконов и не прячусь с головой под одеяло, спасаясь от ночных призраков. Я абсолютно адекватно воспринимаю окружающую действительность.
– Вам только так кажется.
– Я обращусь к вам за помощью, как только у меня начнутся видения, – Блум протянул руку, собираясь нажать клавишу отбоя.
– Как вы провели сегодняшний день? – среагировав на движение Блума, быстро спросил доктор Приит.
Рука Блума повисла в воздухе. Затем он медленно положил её на колено.
– Почему вас это интересует?
– Хочу, чтобы мы с вами вместе сопоставили то, что вы считаете действительностью, с тем, что происходило сегодня с вами на самом деле.
– Вам-то об этом откуда знать? – набычившись, недобро посмотрел на Приита Блум.
На лице у доктора Приита не дрогнул ни единый мускул.
– Я позаботился о том, чтобы собрать необходимую информацию, – ответил он.
Глядя на невозмутимо спокойный вид врача, можно было сделать вывод, что соглядатайство является неотъемлемой частью его основной специальности.
– Вы находите это этичным? – спросил Блум.
– Что именно? – не понял, о чем идет речь, Приит.
– Подглядывать за потенциальными пациентами.
– Мы не подглядываем, а собираем информацию, – поправил его врач. – Такова уж наша работа. Как говорится, нельзя приготовить яичницу, не разбив при этом яиц.
При упоминании о яичнице Блум вновь почувствовал приступ тошноты. Схватив со стола полупустой стакан с соком, он несколькими торопливыми глотками допил его.
– Вам нехорошо? – участливо спросил Приит.
– Просто захотелось пить, – переведя дыхание, ответил Блум.
Если бы улыбка не являлась частью лица Приита, можно было бы сказать, что в этот момент он с пониманием улыбнулся.
– Итак…
– Вы хотите знать, что я сегодня делал? – покосился на изображение Приита Блум.
Допрос, который пытался учинить ему доктор Приит, или кем там был на самом деле тот тип, изображение которого неподвижно висело на экране, вызывал у Блума подозрение и тревогу. Он так до сих пор и не понял, кому и что от него было нужно? Что за игру пытались вести с ним?.. Кто?.. Инфор?.. А разве есть ещё кто-то, помимо инфора, способный на подобные штучки?..
И вместе с тем определенную тревогу вселяло в Блума и то, как уверенно говорил доктор Приит о его расколотом надвое сознании. Блум, конечно же, и мысли не допускал, что это могло быть правдой. И все же…
Что, если на мгновение представить, будто доктор Приит никакой не агент инфора, а самый что ни на есть обыкновенный врач-психокорректор, всерьез обеспокоенный состоянием одного из пациентов своего коллеги… Тогда выходит, что Блум и в самом деле болен.
Но Приит не мог оказаться прав уже хотя бы потому, что весь сегодняшний день Блум провел в обществе Шейлиса! У него был самый надежный свидетель, какого только можно себе представить, – врач-психокорректор!
– Пожалуйста! – с неожиданной для самого себя лихой решимостью выпалил Блум. – Сегодня я целый день гулял по улицам! Вас устраивает такой ответ?
– Вполне, – слегка наклонил голову доктор Приит. – Он полностью укладывается в схему поставленного вам диагноза.
– Что это значит? – настороженно спросил Блум.
– Это значит, что прогулка по улице, о которой вы говорите, не более, чем плод вашей больной фантазии, – ответил Приит. – По данным инфора вы весь сегодняшний день не выходили из своей квартиры.
– По данным инфора, – презрительно фыркнул Блум. – Да кого они интересуют, эти его данные?
– На мой взгляд, данные инфора являются наиболее объективными свидетельскими показаниями, – все так же улыбаясь, но теперь уже довольно-таки строгим голосом произнес Приит. – Если бы вы хотя бы только открыли дверь вашей квартиры, то запись об этом событии сохранилась бы в памяти инфора.
– А что, если он просто не хочет вам об этом говорить? – перебил врача Блум.
– Инфор? – удивленно переспросил Приит.
– Он самый!
Приит слегка качнул головой из стороны в сторону.
– Подобное заявление, Блум, вынуждает меня пересмотреть заключение о состоянии вашего здоровья. По-видимому, потребуется более продолжительное лечение, чем можно было предположить вначале.
– О каком ещё лечении идет речь! – возмущенно воскликнул Блум. – Я не болен! Сегодня я целый день гулял по улицам и, между прочим, компанию мне составлял ваш коллега Шейлис! Можете сами у него спросить!
– Я всего лишь полчаса назад разговаривал с вашим врачом, – мягко и деликатно прервал Блума Приит. – По его словам, сегодня, в течение дня вы несколько раз связывались с ним по инфору и утверждали, что находитесь на улице, хотя определитель номера показывал, что вы звоните из дома. Именно после этого Шейлис принял решение препоручить вас заботам отделения интенсивной психокоррекции.
– Подождите, – растерянно развел руками Блум. – Вы хотите сказать, что Шейлис сегодня не выходил из дома?
– Именно так, – плавно кивнул Приит.
– Бред… – Блум тряхнул головой и откинулся на спинку кресла. – Бред! – уже куда более уверенно, нежели в первый раз повторил он. – Мы вместе были на улице!
– Чуть позже вы сможете сами поговорить с Шейлисом и спросить его об этом, – заверил его Приит.
– Почему позже, а не сейчас? – вновь насторожился Блум.
– Потому что сейчас нам более необходимо провести первый сеанс интенсивной психокоррекции, предваряющий собой весь курс лечения.
– Прямо сейчас? – удивленно поднял бровь Блум.
– Да, – подтвердил врач.
– Не выходя из дома?
– В этом нет никакой необходимости. Вам даже не нужно будет подниматься из кресла.
– В чем именно заключается процедура?
– Ну, если оставить в стороне специальную медицинскую терминологию, которая вам, скорее всего, все равно ничего не скажет, мы попытаемся оказать определенное воздействие на вашу психику с тем, чтобы участки сознания, являющиеся источниками раздражения, оказались надежно заблокированными.
– Своего рода лоботомия, – мрачно прокомментировал Блум.
– Вовсе нет, – опроверг его заявление Приит. – Заблокированные участки вашего сознания останутся совершенно невредимыми. Они даже будут продолжать выдавать все те же фантазии, которые причиняют вам сейчас столько беспокойства, однако до основной части вашего сознания они доходить не будут. Все равно, как если бы рядом с вами работал монитор с выключенным звуком.
– Меня интересует техническая сторона. Каким образом вы собираетесь забраться ко мне в мозг?
– Никто не собирается покушаться на целостность вашего мозга, – попытался успокоить Блума врач. – Ваш мозг сам выполнит всю необходимую работу после того, как ему на подсознательном уровне будет передан необходимый для этого набор команд. Уверяю вас, вы не почувствуете ничего, кроме облегчения.
– А если вы заблокируете мне не те участки сознания? – поинтересовался Блум.
– Ошибка исключена. Вся процедура будет проводиться под контролем инфора.
– А вот этого вам бы не следовало мне говорить, – мрачно усмехнулся Блум.
– Почему? – край левой брови Приита едва заметно приподнялся.
– Потому что инфору я доверяю меньше, чем кому бы то ни было.
– Это всего лишь следствие вашего заболевания.
– И как же вы собираетесь с ним бороться? Я ведь могу и отказаться от предложенной вами… процедуры.
После недолгого колебания, в течение которого Блум пытался убедить себя, что так поступать не следует, он вдруг игриво высунул язык и показал его своему собеседнику.
Как он и ожидал, Приит на его действие никак не прореагировал.
– Видите ли, Блум, – сказал он. – Если вы сейчас откажетесь от добровольного лечения, то с течением времени ваша болезнь будет прогрессировать. И, в конце концов, когда вы станете представлять собой угрозу для общества, нам придется применить по отношению к вам принудительные методы лечения.
– Кто-то придет ко мне в гости? – изображая радостное удивление, Блум вскинул брови едва ли не к середине лба. – Я буду этому только рад!
– Не советую вам пытаться обратить все в шутку, Блум, – слова Приита прозвучали не как угроза или предупреждение, а всего лишь как дружеская рекомендация. – Вопросу психического здоровья жителей Города придается большое значение. Возможно, вам трудно поверить в это, но вы на самом деле больны. И болезнь ваша постоянно прогрессирует. Пока ещё все проблемы можно снять в течение пяти-шести сеансов довольно-таки простой, абсолютно безопасной, неоднократно апробированной процедуры, уже доказавшей свою эффективность в борьбе с заболеваниями, подобными вашему. Но, если вы станете упорствовать, то тем самым только окончательно себя погубите.
Блум снова бросил быстрый внимательный взгляд по сторонам.
– И что я должен сделать? – спросил он.
– Вы готовы начать сеанс?
– Прямо сейчас?
– Если у вас нет больше никаких возражений.
– А разве вы оставили мне выбор?
– Послушайте, Блум, процесс вашего излечения пойдет гораздо быстрее и эффективнее, если вы сами поймете неизбежную необходимость использования интенсивной психокоррекции. Все что мы делаем, делается исключительно для вашего же блага.
– Это я уже уяснил, – кивнул Блум. – Что дальше?
– Вы должны расслабиться и внимательно следить за тем, что будет происходить на экране.
– А там будет происходить что-то интересное?
– Скоро вы сами все увидите. Вы готовы?
– Одну секунду, – Блум продемонстрировал Прииту свой указательный палец на левой руке. – Я могу сначала поговорить с Шейлисом?
– Лучше будет, если вы сделаете это после сеанса, – ответил Приит.
– С тем, чтобы не ослаблять эффективности воздействия на меня сеанса или чтобы не наносить психическую травму Шейлису? – уточнил Блум.
– И то и другое, – ответил Приит.
В следующее мгновение изображение его стерла с экрана мощная, ослепительно-яркая световая вспышка. Блуму даже показалось, что волна света ударила его в грудь и отбросила на спинку кресла. На секунду у него перехватило дыхание. Боясь упасть, он что было сил вцепился пальцами в подлокотники.
В первый момент поток света, обрушившийся на него с экрана инфора, показался Блуму нестерпимо горячим. Но сразу же после того, как первый шквал миновал и Блум понял, что все ещё жив, он почувствовал, что тело его сковывает смертельный холод. Суставы занемели, мышцы одеревенели, так что Блум не мог пошевелить даже кончиком мизинца. Даже глаза как будто покрылись ледяной коркой, – Блум не мог ни опустить век, ни отвести взгляд в сторону, чтобы не видеть того, что изливалось на него с экрана.
А на экране тем временем происходила безумная пляска световых пятен, сопровождающаяся пронзительно-высоким звоном, от которого у Блума начало ломить виски. Разноцветные блики и всполохи, перемещающиеся по экрану с невероятной скоростью, раздражали взгляд, но одновременно и завораживали его, не давая возможности оторваться и переключиться на что-либо другое. Зрачки безуспешно пытались выловить что-либо осмысленное из безумного месива цветов и форм, а сознание все глубже погружалось в виртуальное болото, ставшее для него ловушкой. Вслед за зрительными образами мысли расплывались, дробились и ломались, превращаясь в бессмысленные, ничего не значащие обрывки. Блум уже почти не помнил, кто он такой, не знал, где он находится, не понимал, что с ним происходит. Удар психотронного воздействия оказался столь неожиданно сильным, что сознание Блума не успело никак на него среагировать. Это было как неожиданный удар под дых, после чего с ошалевшим от боли и нехватки кислорода человеком можно делать все, что угодно.
Внезапно меркнущее сознание Блума уловило что-то смутно знакомое в бессмысленном мелькании разноцветных пятен на экране. Три желтых пятна… Два – почти ровной округлой формы, третье – растекшееся наподобие омерзительной ухмылки… Яичница!
Тело Блума содрогнулось от приступа тошноты.
Непроизвольно подавшись вперед, Блум потерял равновесие и упал на пол.
Оказавшись вне зоны воздействия психотронного поля, он принялся с лихорадочной быстротой сучить всеми своими конечностями, пытаясь уползти подальше, забиться в угол, скрыться от всех, раствориться в тени…
Вначале движения его были чисто инстинктивными. Но очень скоро сознание вернулось к человеку.
Забившись под панель управления инфора, Блум скорчился там, обхватив колени руками. Все тело его сотрясалось от нервной дрожи, поднимавшейся волнами откуда-то с низа живота. До него все ещё доносился пронзительный звон, и он, как ни старался, не мог отвести взгляда от пляшущих по стенам отсветов цветового безумия, растекающегося по экрану. Но он уже мог контролировать процесс своего мышления. Нервный шок тоже уже почти прошел. А воздействие, оказанное на психику одновременным мощным ударом по основным органам чувств, было, скорее всего, недостаточно продолжительным для того, чтобы вызвать какие-либо необратимые изменения.
Подавшись всем телом вверх, насколько позволяла горизонтальная плоскость пульта, Блум дотянулся согнутой в локте рукой до лицевой панели пульта. На ощупь перебирая пальцами, он дергал и нажимал все переключатели и кнопки, какие только мог найти. Наконец под пальцы ему попалась плоская рифленая поверхность большой сетевой клавиши. Ударив по ней ладонью, Блум вдавил клавишу в гнездо. Никакого изменения в светозвуковом оформлении комнаты не произошло. Сетевая клавиша была заблокирована так же, как и все остальные системы управления терминалом.
– А говорили, что лоботомии не будет, – Блум криво усмехнулся, только чтобы подбодрить самого себя.
Доктор Приит что-то там говорил о возможности принудительного лечения… Что они намереваются сделать? Подсыпать ему яда в пищу?.. Или заявятся три здоровенных бугая, которые скрутят его, привяжут к креслу и заставят смотреть на взрывающийся экран до тех пор, пока у него пена изо рта не полезет?.. А в курсе ли доктор Приит, что сейчас его подопечный сидит не в кресле перед экраном, а под пультом?..
Как бы там ни было, у Блума не осталось никаких сомнений в том, что его дом перестал быть для него крепостью. И пока дверь этого дома не захлопнулась, как крышка мышеловки, из него нужно было убираться.
Блум на четвереньках подполз к стулу, схватил с него одежду и, снова забравшись под пульт, принялся торопливо натягивать её на себя.
Блум все время мысленно произносил «они», когда думал о тех, кто стоял за образом появившегося в его доме прилизанного доктора Приита, однако никакого определенного смысла он в это местоимение не вкладывал. «Они» для него были все те, кто тупо позволял инфору копаться в своей черепной коробке, а после проделывал то же самое с теми, кто пытался протестовать против насильственного вторжения в свою психику.
Неужели же доктор Приит всерьез рассчитывал на то, что ему удастся убедить Блума в том, что тот внезапно превратился в полного дегенерата и не помнит, чем занимался пару часов назад?.. Или же все предварительные переговоры были всего лишь определенным тактическим ходом, с тем, чтобы дать инфору время настроиться на оптимальные показатели, соответствующие психике данного индивида?..
Блум застегнул последнюю пуговицу на куртке и, встав на колени, одернул её сзади. Теперь – последний рывок.
Блум вскочил на ноги и, по-бычьи наклонив голову, кинулся к выходу из квартиры. На бегу он одной рукой подцепил за лямку рюкзак, а другой схватил со стола трубку компакт-телефона.
С разбега он ударил плечом в дверь и вскрикнул от боли.
Сломав пару ногтей, он вдавил до предела кнопку дверного замка. Замок щелкнул, и Блум вывалился на лестничную площадку.
Стили Блум
«Хорошо… Будем считать, что все пока хорошо… По крайней мере – неплохо…
По счастливой случайности мне удалось увернуться от навязанного мне курса интенсивной психокоррекции. Что дальше? Посидеть часок-другой на лестнице и вернуться в квартиру в надежде, что так называемый доктор Приит остался в неведении относительно того, что ученик прогулял урок, который собирался преподнести ему инфор?..
Или это был не урок, а экзекуция?..
Мне ведь даже ничего не известно о том, какими средствами контроля обладают те, кто решил подрихтовать мою психику в соответствии с утвержденными кондициями… Утвержденными кем?..
Черт…
Ничего хорошего не высвечивает. Теперь я беглец, который, по словам все того же Приита, представляет опасность для окружающих его людей…
А где же те люди, которые обязаны меня окружать?
Ау! Люди!.. Где вы?..
А в перспективе у меня только принудительная психокорреция… Если, конечно, это не было пустой угрозой. Кто и каким образом сможет к чему-то меня принудить, если, скажем, я попросту разобью экран инфора?.. Стоит ли за всеми этими угрозами хоть кто-то живой?..
В чем, собственно, заключается моя вина? Только в том, что я вышел на улицу? Что незаконно пересек условную границу между секторами? Но кто сказал, что это незаконно?..
Каким образом инфор собирается вести за мной охоту? Кого он пришлет, чтобы довершить начатое?.. Или, быть может, инфор станет терпеливо ждать того момента, когда я снова вернусь в свою квартиру, чтобы захлопнуть дверь и больше не выпускать меня из своих любящих объятий?..
Но как быть, если я не желаю отдавать свой разум, свое сознание и свои чувства инфору?..»
