Глава 18
…Я стоял в прихожей своей квартиры и старался унять бешеное сердцебиение. Честно говоря, я даже в мыслях не допускал, что когда-либо вновь перешагну порог родного гнезда. Я ведь умер в этом мире два дня назад. Во время эксперимента в меня вонзилась зеленая молния. Ее сполох и чудовищная боль – мои последние ощущения здесь, в этом мире и этом времени.
Сняв сапоги, шагнул в комнату. Все вещи, мебель, книги в шкафу, мамины безделушки на полках, мой ноутбук были на месте. Только пылью покрылись. И не удивительно. Я, здешний Илья Стрельцов, был в этой квартире чуть больше месяца назад, тогда и уборку делал. Потом профессор перевел весь коллектив института на «казарменное» положение перед генеральным запуском установки. Покидать территорию было запрещено, но я ее все же покинул. Не по своей воле и не физически, а в виде чистого сознания. И очнулся совсем в другом мире, времени и теле. Все было чужим, кроме имени и отчества: Илья Георгиевич. Полным тезкой оказался несчастный боярин, погибший в один день и час со мной, но только в конце шестнадцатого века. Мир душе его!
Рука по привычке сотворила крестное знамение. Подошел к тумбочке, включил телевизор. В нем шел какой-то сериал с потугами на юмор и обязательным закадровым смехом. Смотреть не стал, хоть по телевизору и соскучился. Пощелкал пультом. Нашел чей-то концерт и оставил его музыкальным фоном. Чтобы не так одиноко было в доме, где был когда-то счастлив. Так, тосковать некогда! Сначала надо легализоваться для соседей, а то на площадке живет бдительная старушка, а я на себя прежнего ну никак не похож. Залез в Интернет, скачал и заполнил договор аренды квартиры. Дважды расписался: за себя прежнего и за себя нынешнего. Паспортные данные себя нынешнего пришлось выдумать. Чем плох век двадцать первый, так это тем, что паспорт в любой момент может потребоваться. Надо озаботиться его появлением в моем кармане, и только настоящим. Но этот вопрос я уже продумал. Главное, пока я его буду добывать, не вляпаться во что-либо, потребующее его немедленного предъявления.
Теперь переодеться, благо моя здешняя одежда в шкафу висит. Быстро скинул свое боярское облачение, достал, осмотрел и вновь засунул на место джинсы и футболку. Молодежный стиль сейчас мне, бородатому и беспаспортному, не подойдет. Первый встреченный полицейский стойку сделает. Потому меняю имидж: надену отцовскую тройку, если налезет, белую рубашку и галстук. Только костюм с брюками погладить надо, да запонки найти где-то в ящике отцовского стола. И отцовский демисезонный плащ. Все-таки последние числа ноября, холодно уже.
Приняв душ и переодевшись – брюки пришлись впору, а пиджак оказался тесноват в плечах. Надел вместо него джемпер, а сверху – тоже тесноватый плащ. Надо одежду купить по размеру, но сначала в парикмахерскую. Предварительно пополнив через Интернет деньгами карточку. Благо, в последнее свое появление дома забыл ее в кармане джинсов. На счете в банке у меня довольно приличная сумма: платил профессор щедро, а тратил я мало, находясь на полном институтском обеспечении. Выскользнув на улицу, зашел в находившуюся рядом с домом парикмахерскую. Из нее вышел с гладко выбритой головой и окультуренной бородой. Нырнул в соседнюю дверь, в фотоателье. Сфотографировался на паспорт, заплатил за «очень срочно». Следующим пунктом был магазин одежды. Прикупил серый костюм в тонкую полоску и там же переоделся. Второй, темно-синий, взял на смену. Купил неплохое пальто, синтепоновую куртку, кожаную шляпу и зимнюю шапку. На улицу вышел с фирменными пакетами, в которые довольная моей щедростью продавщица упаковала несколько рубашек, галстуков, трусов с майками и носков. В соседнем магазине поменял обувь. В следующем – прикупил предметы личной гигиены и две бритвы, механическую и безопасную.
Прибарахлившись, вернулся домой на такси. Попросив водителя подождать, поднялся в квартиру. Бросил пакеты на кровать, а сам стал косяки прятать – одежду боярскую, пару кремневых пистолетов, кошели с золотыми монетами, алмазами и изумрудами, и шкатулку с ювелиркой. А то побросал где ни попадя. Золото и камни – это, конечно, хорошо. Но мне их еще в американские рубли обратить надо. А это уже криминал!
Плюхнулся на заднее сиденье заждавшегося такси и поехал в паспортный стол УФМС. Думаете, я там буду заявление писать по утрате паспорта? А на чье, интересно, имя? Нет! Я поехал оглядеться, провести рекогносцировку на местности, узнать расписание работы, заглянуть в интересующий меня кабинет. Проделав все это, доехал до ближайшей парикмахерской и сбрил бороду, оставив только усы. Следующим было еще одно фотоателье. Снова «за срочность» три цены, и конверт со свежими фото в кармане. Частник-бомбила подвез до драмтеатра. Мне нужен был гример, вернее, накладная борода, один в один похожая на мою. Данный специалист стопудово в штате театра имелся. С ним, вернее с ней, дамой бальзаковского возраста, свел за мзду малую гардеробщик. Маргарита Леопольдовна, так представилась дама, подобрала мне роскошную бороду, один в один моя сбритая. Стоило это всего пять тысяч рублей. К бороде был приложен и тюбик с клеем. А бесплатно я получил консультации по подбору и наложению грима и где этот грим приобрести. Милая женщина, эта гримерша! Прощаясь, я ей в карман халата еще тысячную сунул. Пусть порадуется!
Пообедал в ресторане. Откровенно говоря, не понравилось. После натуральных продуктов шестнадцатого века то, что мне принесли, было малосъедобно и неудобоваримо. Но ничего не поделаешь, надо привыкать. Командировку я себе долгую выписал. Чтоб и вечером не остаться голодным, зашел в гастроном, затарил два больших пакета всякими полуфабрикатами. Купил еще и упаковку баночного пива. Для расслабления перед телевизором. Хочешь, не хочешь, но смотреть его мне придется, как и газеты читать. Надо же быть в курсе происходящего в этом мире.
Ближе к вечеру решил прогуляться по городскому парку. Брел по знакомым с детства дорожкам и сам себя ругал. Чуть ли не каждый куст или скамейка напоминали мне о родителях. Вот здесь, возле скульптурной группы семейства оленей отец меня фотографировал, поставив возле передних ног рогача. А вон то дерево, с раздвоенным стволом, служило фоном фотографии моей матери. Она была в ситцевом платье в мелкий цветочек, молодая и улыбающаяся. А вот здесь я, уже усвоивший, как держать кадр, чтобы на фото люди получались целиком, а не частями, снял папу и маму вместе, обнявшимися. Радостными. Живыми.
Из тяжких воспоминаний меня грубо выдернула полицейская дубинка, упершаяся в грудь. И голос:
– Стоять, блин! Куда прешь? Кто таков? Дукументы!
Я поднял глаза на владельца дубинки. Передо мной стоял худой низкорослый полицейский, судя по бляхе на груди из ППС. Форменное кепи сдвинуто на левое ухо. На почему-то небритом лице злые глазенки буравчиками. Форма как будто с чужого плеча и явно велика ее надевшему. Из нагрудного кармана торчит носимая рация. Пояс с кобурой пистолета перекошен. Штаны, больше похожие на шаровары, и нечищеные берцы добавляли неопрятности стоявшему передо мной «представителю закона».
– Чаво вылупилси, дукумент давай!
ППСник ткнул меня дубинкой в солнечное сплетение. Второй, стоявший чуть левее меня, поднял автомат и передернул затвор. Не имитировал, дернув при включенном предохранителе, чтоб только лязгающий звук получить, а именно загнал патрон в патронник. Вот придурки! Они что, на голову больные? Я промолчал, быстро сканируя их сознание. Мелкому надоело ждать, и он поднял дубинку для удара. Да так с поднятой и замер. Моя короткая ментальная команда лишила обоих способности двигаться. А заодно и слышать, видеть и вспомнить, что с ними было за последние пятнадцать минут. Я быстро огляделся. Смеркалось, и на дорожке уже небыло гуляющих. Ментально проверил пространство в радиусе ста метров. Излучений человеческих сознаний не наблюдалось. И это было хорошо!
Я посмотрел на обездвиженных полицейских. Хотя какие это полицейские! Какие из них стражи порядка, защитники от насильников и грабителей? Все мысли, прочитанные мной в их сознании, вертелись вокруг «как срубить бабла». Вот и из меня они хотели элементарно вытрясти денег по наработанной схеме: задержали пьяного дебошира. А чтобы дебошир был пьяным, в кармане автоматчика припрятана бутылка дешевой водки с клофелином. Притащат накачанного таким коктейлем человека в отделение, а тот утром вспомнить ничего не сможет. Где пил, что делал и были ли у него при себе деньги и ценные вещи. А на него в дежурке рапорт от этих «постовых» лежит: выражался нецензурной бранью, оправлял естественные надобности в общественном месте, оказал злостное неповиновение и т. д. и т. п. В общем, административный арест гражданину корячится. А подлецы после смены разделят добычу, отдохнут, оттянутся на ворованные денежки, и снова заступят «на охрану общественного порядка».
Нет, ублюдки. Это ваша последняя смена. Завтра вас уже следователь терзать будет! Я подошел к автоматчику. Тот, таращась незрячими глазами, стоял, вцепившись в рукоять автомата. Указательный палец замер на спусковом крючке. Я щелкнул флажком предохранителя, исключая случайный выстрел.
– Пошли за мной, оба! – скомандовал я ППС-никам и сошел с дорожки в кусты. Они двинулись следом. За кустами была небольшая полянка, посередине которой росла старая яблоня. Дойдя до нее, я скомандовал:
– Стоять. Быстро разделись!
На траву полетел автомат, ремни с пистолетами, форменные куртки, бронежилеты скрытного ношения, берцы и пузырястые штаны, выродки чьего-то ненавидящего полицию дизайна. Последними на кучу одежды шлепнулись трусы с майками. Их я стволом автомата отбросил в сторону, а все остальное скатал в тугой узел, предварительно сунув в него автомат и пистолеты. Потом приказал голышам выпить их водку, сесть спинами к яблоне и, мысленно попросив у нее прощения, приковал двумя парами наручников ублюдков вокруг дерева. Не удержался – пнул каждого по ребрам. Отошел в сторонку, открыл портал и шагнул в свою комнату. Бросил узел с трофеями на пол, разделся и нырнул под душ, стремясь побыстрее смыть ту мерзость, с которой столкнулся на дорожке парка своего безмятежного детства.
Первое – документы, второе – экипировка. Итак, паспорт. Стою перед входом в здание Управления федеральной миграционной службы. Двери в него покоя не знают: одни посетители входят, другие выходят. Европейских лиц мало, в основном азиатские. Даже пара негров, громко балабоня по-своему, с силой распахнув стеклянную дверь вывалились на улицу. Радостные! Видимо, гражданство получили. И что, нам их теперь не неграми, а «афророссиянами» называть? Не дождутся!
Дверь покорно пропустила внутрь «присутственного места» и меня. В коридоре, подпирая стены плечами из-за отсутствия стульев, стояли посетители. Гул разговоров на чужом языке и специфический «азиатский» запах. Небритые лица и натянутые почти до бровей лыжные шапочки. Зачем вы здесь, «гости» незваные? Голодно вам в ваших суверенных кишлаках и аулах? Так и у нас нет молочных рек в кисельных берегах. Даром вас кормить никто теперь не будет, работать придется. Вот только работа и нам, гражданам России, нужна! А ушлые «бизнесмены» быстро прочухали свою выгоду: на деньги, которые он платит россиянину, можно нанять троих-четверых узбеков или таджиков. Так зачем платить больше?! Как они работают, и что из-под их рук выходит – другой вопрос.
Дверь в кабинет выдачи документов распахнулась, из нее вышел очередной «россиянин». Я, плечом оттеснив его соплеменника, шагнул в кабинет, отсекая закрытой дверью возмущенное клекотание. Поздоровался. На меня глядели удивленно-недовольные глаза дамы весьма рыхлой конституции. Но сказать ее раскрывшиеся губы ничего не успели. Дальше – дело техники. Под моим ментальным воздействием дама выписала мне два паспорта гражданина России и два загранпаспорта. Все использованные для моей легализации бланки документов строгой отчетности провела по соответствующим журналам учетов как выданные в соответствии с законом. Только так. Мне не нужно, чтобы номера моих документов фигурировали в каких-либо списках похищенных, утерянных или испорченных. Нарваться можно, где и не заподозришь. Зачистив память дамы, а при выходе – и возмущенного джалдаса, я отправился на поиски экипировки. Это оказалось не трудно. Магазинов, торгующих всевозможной «снарягой», в городе хватало. Затарился по полной. В салоне сотовой связи прикупил недорогой мобильник, отвергнув предложение приобрести айфон последней модели. Мне мобила нужна для дела, а не для тупых понтов и игрушек.
Доехал до дома. На площадке перед дверью в квартиру столкнулся с соседкой, Серафимой Ильиничной. Вежливо поздоровавшись, открыл дверь и вошел. Соседка проводила меня подозрительным взглядом, но ничего не сказала. Я бросил сумки в прихожей и метнулся к компьютеру. Быстро скачал и заполнил новый бланк договора аренды жилого помещения, внеся в него данные нового паспорта. Потом занялся пакетами. Разложив вещи по шкафам, решил приготовить обед. Особо не углубляясь в кулинарные изыски, пожарил картошки с грибами, запил ее молочком. Скусно! Грибы кое-какие в Уругвае есть, но их никто не собирает. По крайней мере, я их на рынке Новороссийска в продаже не видел.
Помыв посуду, сел за ноутбук. Как-то, еще в прежней жизни, мне на глаза в городском парке попался аттракцион: мужик в костюме кузнеца с молотом в руках предлагал всем желающим отчеканить сувенирную монету из меди или алюминия. Слово за слово, разговорились. Мужик оказался довольно общительным: мелкий предприниматель, по Интернету купил комплект несложного оборудования и вот теперь таким образом зарабатывает себе на жизнь. Технология производства достаточно проста. Нужно взять штамп для чеканки монет. Заготовку монеты вложить в штамп. Установить его в пресс. Молотком нанести удар по форме. Монета готова. На производство одной монеты тратится в пределах 2-х минут.
Тогда я просто проявил интерес, и все. А сейчас вспомнил о той встрече, и родилась мысль: заказать оборудование, но с клише монет, имевших хождение в конце 16-го века. Это эскудо, который начали чеканить в Барселоне в 1535-м году – одна из самых уважаемых монет в Европе. Дублон или двойной эскудо, появившийся в Испании с 1566-го года. За пределами Испании дублон получил другое, неофициальное, название – «пистоль». Ну и, конечно же, серебряный песо. Эта монета была широко распространена в испанских владениях в Америках, и там же чеканилась, получив прозвище «макукина» – «неправильная». Монеты весьма корявого исполнения из кусочков серебра угловатой формы. В Европе эти монеты называли «корабельными песо», намекая, что их чеканили прямо на кораблях во время плавания. По причине плохого качества их нередко сразу направляли на переплавку. Но самое знаменитое название серебряного песо – «пиастр». Так называли его в большинстве стран Европы.
Золото и серебро у нас есть, а вот монет остается все меньше и меньше. Ближайший монетный двор в Лиме, столице вице-королевства Перу. Там его в 1565-м году по королевскому указу открыли. Но не везти же наше золотишко на тамошний монетный двор с просьбой денежек нам начеканить! Решено: эскудо, дублон и серебряный песо, такой же корявый, что и оригинальный, чтоб не возбуждать подозрений. Набрал запрос в поисковике, нашел продавцов. Уже через них вышел на производителей оборудования для аттракциона. К моему удивлению, представительство одного из них оказалось в городе, буквально в двух кварталах. Созвонился, договорился о встрече, собрался и пошел, прихватив несколько монет как образцы для клише. Симпатичная девушка, оформлявшая заказы, обрадовала новостью о запуске Интернет-ресурса «Конструктор монет». Она же помогла мне зайти на этот ресурс, и мы быстро и просто в режиме Online по сделанным тут же фотографиям создали модели интересующих меня монет. В легенде к заказу я указал их точные размеры и особые пожелания к матрице и пуансону. Посчитав расходы, заказал по четыре комплекта оборудования на каждую монету. Разбогатею местными деньгами, закажу больше. Предупредил приемщицу о такой перспективе сотрудничества, получил квитанцию и пошел домой. Заказ обещали выполнить через месяц. С доставкой на дом, благо мастерская тоже в городе.
Пока заказывал оборудование для фальсификации монет, наступил вечер. Я шел по тротуару и думал о гигантских возможностях, что открыл мне Модуль пространственно-временного перемещения. Вот стал бы я искать граверов в 16-м веке для изготовления денежных клише – и вряд ли кто из них на это согласился бы: фальшивомонетчикам в те простые времена отрубали руки и заливали в глотку расплавленное олово. Или, не мудрствуя лукаво, просто варили в кипящем масле. И никого не волновало бы, что монеты по существу-то настоящие, из настоящего золота и серебра. А здесь… Плати денежку, и никто не задает вопросов, хотя могли бы: а для каких целей мне нужны штампы ужасно дорогущих старинных монет?
В приподнятом настроении от удачно сделанного заказа весьма необходимых в Русском Уругвае инструментов вернулся домой. Включил телевизор и под монотонное бормотание телеведущего новостного канала принялся ревизировать содержимое своего письменного стола и книжных полок. Интересовали географические атласы, книги технического содержания, учебники. Нашел семейный альбом, но открыть его не смог. Руки трястись начали и сердце заколотилось. Прижал альбом к груди, крепко зажмурился. Постоял так некоторое время. Нет! Не могу я снова взглянуть на родные, навсегда потерянные лица, на себя, счастливого! Проглотив комок в горле, положил альбом на место, сел в кресло и тупо уставился на экран телевизора.
Там показывали какое-то шествие. В колонне шли старики и молодые, несли флаги и что-то скандировали. Я с удивлением заметил свастику! Прибавил громкость. Оказывается, шел сюжет о возрождении фашизма на фоне разгула национализма в Прибалтике. А показывали ежегодный марш ветеранов СС в Риге, прошедший 16 марта.
– …Тысячи человек съехались в Ригу на ежегодный марш ветеранов СС, который прошел в центре латвийской столицы, – озвучивал происходящее закадровый голос. – Шествие памяти латышских легионеров Waffen-SS, которые во времена Второй мировой войны сражались на стороне Третьего рейха, началось у собора Святого Иоанна, а завершится традиционным возложением цветов к памятнику Свободы…
– На проведение марша было получено официальное разрешение, – продолжил уже другой голос. – Это вызвало в Латвии ожесточенные споры. Некоторые утверждают, что организация мероприятий, посвященных памяти Waffen-SS, равносильна прославлению нацизма. Город находится под усиленной охраной. На улицах Риги также проходят антифашистские демонстрации.
Камера показывала, как вальяжно, с видом победителей шли недобитые и заново вылупившиеся нацистские ублюдки. Шли, скандируя во всю глотку:
– Русские оккупанты! Русские, убирайтесь вон!
Вот в объектив попало несколько стариков с Георгиевскими ленточками на лацканах пиджаков и курток. Тут же к ним подбежали молодчики с фашисткой символикой на рукавах и стали эти ленточки срывать и топтать, бросив на землю. Холодная волна бешенства медленно поглотила меня. Гады! Ответите! Я встал, выволок из шкафа узел с трофеями, снятыми с «блюстителей порядка», вытащил пистолеты и автомат. Разложил оружие на письменном столе, принес с кухни чистые тряпки и бутылку подсолнечного масла – на безрыбье и оно за оружейное сойдет. Быстро разобрал автомат и принялся его вычищать после прежних «заботливых» пользователей. Привычная с армейских дней работа постепенно успокоила, и я, уже более трезво посмотрев на происшедшее, стал планировать свои дальнейшие действия. То что я обязательно должен наказать увиденных в телевизоре ублюдков, сомнения не вызывало. Но это должно произойти не оружием, за которое я в порыве благородного гнева схватился. Появлюсь я в толпе нациков, всажу в них, старых и молодых, весь автоматный магазин. И что? Я-то уйду, а вот последствия моей выходки обрушатся на тех самых людей, за которых заступлюсь. Нет, надо поступить более разумно, хитро и жестоко. Продолжая начищать видавший виды ствол, я думал. А когда придумал, рассмеялся, так мне понравился родившийся в моем мозгу иезуитский ход. Ну, горячие литовские парни, будут вам подарочки, люлями называются!
Закончил с автоматом. По очереди перечистил оба ПМ-а, рассовал по кобурам. Оружие вновь спрятал в шкаф. Для него еще время не пришло. Залез в Интернет, почитал инфу про все, что я увидел на экране TV. Дату и время нацистского шабаша знаю, место – на экране. Ну-ка, что мне Модуль скажет?
– Место точки выхода установлено и зафиксировано, – прозвучал в сознании знакомый голосок.
– Откроешь по требованию, – так же мысленно ответил ему я.
Модуль пискнул в подтверждение принятой команды. А я стал собираться.
На мое появление среди колонны никто не обратил внимание. Только старичок с Георгиевской ленточкой, с которым я столкнулся при выходе из портала, извинился и шагнул в сторону. Я огляделся. В воздухе явственно висела аура тревоги, обиды и недоумения. Казалось, сам воздух этого места говорил: «Что происходит? Почему? Как это стало возможно?». И еще ощущалось густое облако ненависти, наплывавшее на стоявших рядом со мной людей, в страшной войне победивших фашистскую гидру, но не сумевших отрубить и прижечь огнем все ее щупальца. Эх, не доделали вы дело, красноармейцы! А помножили бы на ноль ВСЕХ, кто вскидывал руку в фашистском приветствии, кто с оружием пришел на нашу землю, а когда крепко получил по морде, в плен сдался и не досидел положенные сроки в лагерях, как те же австрийские фашисты. Выпустил их Сталин из лагерей досрочно, так они тут же начали козни строить, в освобожденных кровью русских солдат странах таких же недобитков искать да в стаи сколачивать. А пиндосы с наглами деньгами снабжать да на восстания недобитков с недоумками подталкивать. Венгрия, Чехословакия, Польша… Освобождая Польшу, где фашисты уничтожили каждого седьмого жителя, погиб мой дед. Его вместе с разведгруппой предал поляк! Так какое у меня к ним, предателям, отношение должно быть?! Супостатов – в землю! Не должно быть к ним ни жалости, ни снисхождения. Недобитый враг вдвойне опаснее. Он учтет свои промахи, изучит твои слабости, снюхается с твоими недоброжелателями, найдет рядом с тобой гнилых и тухлых людишек и, выждав удобный момент, нанесет удар. Что мы все и увидели во время так называемой «перестройки».
Так, хватит рассуждать, пора действовать! Я высмотрел ближайшего полицейского. Подошел, залез в его сознание, благо пластиковый шлем мне помехой не стал. Тот сначала стоял в расслабленной позе, а после моего с ним контакта резко подобрался. Я подошел к следующему полицейскому, стоявшему в нескольких метрах от первого… Так, от одного к другому, добрался до их командира. С минуту постоял рядом, дождался, когда он даст команду по рации, и отошел. Дело свое я сделал, теперь буду смотреть, как выступает цирк на конной тяге.
Полицейские, демонстрируя беспрекословное подчинение приказу – европейцы, чать, не хрен в стакане! – сомкнули ряды и… начали с упоением колотить нациков, и старых, и молодых, резиновыми палками. Гул людских голосов, сопровождавший прохождение колонны, и истеричные вопли буйствующих фашистов как-то резко прекратились. Все впали в шок от происходящего. Даже нацики, получая палками по плечам и спинам, молчали, от изумления впав в ступор. Но вот кому-то досталось по очень болючему месту, и над улицей разнесся пронзительный визг. Люди пришли в движение. Те, что были с Георгиевскими ленточками, заулыбались, стали выкрикивать: «Молодцы! Бей фашистов!», но сами в свалку не лезли. Возраст уже не тот, да и полиция дубинками работала виртуозно. Специалисты! Засмотришься. Не зря на их подготовку были потрачены деньги Евросоюза.
Постепенно побоище затихало. Нацисты, побросав свои знамена и вовремя не подохших ветеранов, увешанных крестами и медалями фашистского Рейха, разбежались. Кто не успел, того полицейские ловко скрутили и запихали в спец автобусы, которые, загрузившись, тут же отъезжали, завывая сиреной. Красота!!! А Настоящие Ветераны бодро пошагали дальше. Над их головами чей-то молодой чистый голос вывел первые строфы Великой песни: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!..». Эх, дорогие мои старики… Предали вас Меченый с Сорокоградусным! Иудушки!
Настроение опять начало портиться. Я свернул на боковую улочку и пошел, куда глаза глядели. Красивый город Вильнюс, чистенький. А с чего ему иным-то быть? Нашими руками после войны восстановлен. Нам ведь, русским, прежде другим помочь надо. Свои города, в руинах лежащие, подождут! Их потом поднимем, сперва братьев меньших надо обогреть-накормить-приласкать. Мы же можем и в лаптях походить, затянув поясок потуже. Не впервой!
Сразу после войны правительством было принят закон, в соответствии с которым Россия направляла в союзный бюджет 50 % своих доходов, а вот прибалтийские республики все свои доходы оставляли себе, да еще не хилую дотацию из союзной казны получали. Все послевоенное восстановление Прибалтики легло на СССР. Не только деньги, но и всевозможные материальные ресурсы передавались туда на безвозмездной основе. На восстановление инфраструктуры, жилых домов, больниц, школ, коммуникаций были направлены и огромные людские ресурсы. За счет дотаций были построены и оборудованы новые морские порты, самые передовые заводы и предприятия.
Прибалтика во времена Советского Союза играла роль витрины социалистического государства. А на витрине всегда выкладывается самое лучшее. Население Союза считало прибалтийские республики почти что заграницей. Очень многие ездили туда отдыхать, обратно привозя массу впечатлений от такой непохожей жизни и товары, которые невозможно было купить дома. Среди всех республик Советского Союза в Прибалтике был наиболее высокий уровень доходов и одни из самых комфортных условий для жизни. Так что можно понять, почему люди из российских городов мечтали туда переселиться. И переселялись, работая на восстановленных предприятиях и поднимая сельское хозяйство. Что еще в советские времена не очень нравилось «коренным» жителям, но явно показывать свою неприязнь к «понаехавшим и понаостававшимся» русским они опасались. Можно было легко огрести за антисоветскую пропаганду. Зато сейчас в свободнейшей и очень демократичной Латвии 267 000 русских и русскоговорящих жителей, подавляющее число которых здесь и родилось, одним росчерком пера превратили в неграждан. А это 15 % населения. В каком месте у тамошних президентов мозги?
Как взрыв в деревенском сортире грянула перестройка! И вообразили вытянутые за уши из грязи чухонцы себя людьми высшего сорта. Ужасно работящими, беспредельно умными, очень гордыми и… обиженными! Обозвали русских оккупантами, лентяями и пьяницами, лишили гражданства своих карликовых государств и с истерическими визгами кинулись под пиндосов: спасайте от страшных русских, что не спят и не едят, а мечтают их опять поработить. Даже забор на границе строить начали, выклянчив деньжонок у Евросоюза. И тявкают из-за него, слюной захлебываясь.
И ведь твердо знают, что не нужен России этот геморрой – маленькие, но очень гордые народцы, скорее даже племена, выжившие только благодаря России и не растворившиеся в дебрях Истории, но моментально забывшие об этом. Завоевывать их? Для чего? Чтобы они при первом выстреле всей ордой резво в плен сдались? И стали требовать кормежки по нормам каких-нибудь Женевских соглашений, а им предоставить демократическое право на нас дерьмо выплескивать? Не-е! Это мы уже проходили. Так что пусть живут за своим забором как хотят. Взяли суверенитета, сколько захотели, вот и играйтесь с ним, пока вас Европа кормит. Но совсем скоро и эта халява кончится. Что делать-то будете? Россия вас сделали богатыми и такими европеодистыми. Вы же даже то, что вам даром досталось – тот же торговый флот, сохранить не смогли. Чем кормиться-то будете? За все ваши художества Россия вас даже транзита лишила! Не идут по вашим железным дорогам русские поезда, не течет в ваши терминалы русская нефть. Вы, прибалты, по существу ни-ще-та! Так для чего нам вас завоевывать? Чтобы опять вам все строить по-новой? Хренушки! Найдите себе более тупых «оккупантов». Только вряд ли у вас это получится. Настоящие оккупанты придут, только не с востока, а с запада. Вернее, уже пришли. Вы с ними в засос целуетесь, учения проводите и базы предоставляете. Вот и продолжайте сплетаться в экстазе! Самые умные из вас уже свалили на ПМЖ в Европу и Америку, не пожелав жить впроголодь. В начале 90-х в той же Латвии было 2 млн. 600 тыс. человек населения. А сейчас на 700 000 меньше. Разбежался народишко от жизни «сытой и спокойной» на родине своей. И это уже знаковое.
Обидно, что тот, кому отдавал последнюю миску супа, выхлебав содержимое, вместо слов благодарности харкает в нее и одевает тебе же на голову. Досадно, что те, кто власть имел немалую, вовремя нахлебников в чувство не привели. Ну, ладно… И на нашей улице грузовик с мороженым перевернется! А вы еще не раз вспомните, как хорошо было под крылом у России. Вздумаете опять примазаться – не выйдет. Прошли вы точку возврата, да и мы, русские, поумнели. Так что чешите грудь колючей проволокой и стройте свой забор! А я вам от себя лично бяку придумаю.
Вот такие мысли бродили в моей голове, пока я гулял по чистеньким улочкам Риги. Мимо меня проскочил фургон-микроавтобус характерного вида и соответствующей окраски. Инкассация. Проехав еще метров двадцать, он остановился возле довольно презентабельного здания с надписью «Коммерческий банк». Из автомобиля вышли трое охранников в форме с пистолетами в набедренных кобурах. Ковбои, блин! Двое, ухватив по две инкассаторских сумки, пошли к стеклянным дверям, предусмотрительно распахнутым внутренним охранником. Третий остался у автомобиля, картинно положив ладонь на рукоятку пистолета и провожая меня, проходившего мимо, подозрительным взглядом. Да ладно, горячий латвийский парень, расслабься! Прямо сейчас я ваш фургончик грабить не буду.
Мысленно приказал охраннику забыть о моем существовании. Туфли на мягкой подошве позволили бесшумно подойти к фургончику и заглянуть через бронестекло в салон. Внутри увидел две мягкие скамейки вдоль бортов и несколько инкассаторских сумок, лежавших прямо на полу. И никакого внутреннего сейфа, куда эти сумки, если судить по забугорным фильмам, должны помещаться при перевозке. Надо запомнить.
Уходившие охранники вернулись. Я легко отвел им глаза и залез в сознание одного. И вот уже я-охранник, неся инкассаторские сумки, с напарником проходим операционный зал и спускаемся в цокольное помещение. Миновали три поста охраны за решетчатыми дверьми. На четвертом тормознулись. Сумки шлепнулись в никелированную корзину на колесиках, которую напарник пропихнул в маленькую калитку, после чего пошли обратно. Контакт длился несколько долей секунды, потому тот, к кому я влез в сознание, ничего не почувствовал. Взяв еще по две сумки, он с напарником вновь направился в банк.
А я, отойдя в ближайший скверик, сел на красивую кованую скамеечку и стал анализировать полученную информацию. Итак, за последней решеткой – человек в форме другого цвета и покроя, но так же с пистолетом в открытой кобуре на бедре. Внутренний охранник. Он покатил корзинку с сумками к стоявшим слева от входа стеллажам, на которых таких сумок было много. Пока мой инфодонор был возле решетки, он заглянул вглубь помещения. Там стояли два стола, за которыми сидели две девицы в форме. Тоже охранницы? Нет, вряд ли. Перед ними стояли машинки для счета денег, да и деньги на столах присутствовали. Значит, обычные клерки – считалки, которым работать осталось… Посмотрел на часы. Рабочий день у банковских служащих через два часа должен закончиться.
Мне столько времени здесь торчать не хотелось. Открыл портал с выходом на четыре часа вперед и шагнул к стеллажам с сумками. Свет в помещении был притушен, по углам угнездился сумрак. Это хорошо. Оглядевшись, заметил четыре видеокамеры. А я – невидимка! Кольцо с сапфиром активизировал сразу, как из портала вышел. Представляю рожи охранников, что в операторской сидят, когда заметят на мониторе исчезающие в бездонно-черной дыре сумки с еврами и доллярами. Ха-ха! Прибегут, а все замки на входной решетке закрыты, печати не тронуты и нет никого. Включая бабосы. Вот удивятся!
Смотрю дальше. В уголке притулились железный ящик и небольшой сейф. Вдоль стен – железные шкафы в рост с цифровыми замками. Активировал жуго – кольцо с лазером, быстро вырезал замки у ближайшего. Полки шкафа плотно забиты пачками денег, перетянутыми банковскими ленточками. М-да-а! Вдруг затылком почувствовал чье-то присутствие и резко обернулся. С наружной стороны решетчатой двери с открытым ртом и выпученными глазами стоял охранник. Услышал, видимо, мою возню с замками и пришел с проверкой. А тут шкаф с деньгами нараспашку – и нет никого! Охранник медленно потянул из кармана переговорник, но вякнуть в него не успел. Подчиняясь моему мысленному приказу, он повернулся спиной к решетке и вытащил из кобуры пистолет. Теперь будет охранять дверь в хранилище от тех, кто прибежит узнать, что здесь происходит. И скучать ему не придется, в этом я уверен.
Открыл портал в свою квартиру и стал швырять пачки, сгребая их с полок охапками. Первый шкаф пуст. Вскрыл следующий. Тоже под завязку. Приступил к «обезжириванию». Уже заканчивал, когда у решетки грохнул выстрел. Я обернулся. Охранник, держа пистолет двумя руками, куда-то целился. До меня донеслись голоса, что-то кричавшие. На крики грохнул еще один выстрел. В ответ – хор возмущенных голосов, основным рефреном которых были русские маты. Сказывается все же долгая русская «оккупация»! Хрен с ними. У охранника пистолет многозарядный, а если еще и запасной магазин есть, то соплеменники будут уговаривать его прекратить стрельбу до корейской Пасхи.
С удовольствием послушав еще несколько секунд «смешения французского с нижегородским», продолжил подрывать финансовое благополучие бывших «братьев». Вскрыл еще два шкафа, но денег, и то немного, нашел лишь в одном. Во втором лежало несколько пухлых папок с какими-то документами. После разберусь! Папки полетели в портал. Следом, швыряемые моей могучей рукой, через все невеликое помещение хранилища просвистели четыре инкассаторские сумки. Вскрыл последний шкаф, но брать его содержимое не стал. Не нужны мне монеты. Не имеют они хождения на постсоветском пространстве. Из хулиганских побуждений разрисовал дверцы вскрытых шкафов свастиками, употребив для этого губную помаду, найденную в ящике стола. Пусть местная полиция головенки свои поломает!
Время, отмеренное количеством патронов у охранника, заканчивалось. Вот послышался стук упавшего на пол пустого магазина, щелчок вставляемого в рукоятку полного и лязг снятого с затворной задержки затвора. Тут же раздался выстрел. И тишина. Даже увещевания прекратились. Видимо, придумали тормознутые, как нейтрализовать мой сюрприз. Не вскрывая, торопливо сунул в портал железный ящик и небольшой сейф, что в уголке стояли, и уже думал сам нырнуть в спасительную черноту, но проснулись хомяк с жабой и хором потребовали, чтобы я прихватил хорошую машинку, что так славно бабахает. Согласившись на их требование, я приказал охраннику прекратить стрельбу, бросить пистолет в хранилище, а самому, подняв руки, сдаться осаждающим. Что тот и сделал. А я, подхватив пистолет и (вот же хомяк хренов, как он меня поработил!), просунув сквозь решетку руку, зацепил пустой магазин и побежал к порталу. Огибая стол, увидел, как в хранилище влетел газовый баллон. Из него клубами вырывалось ядовитое облако. Но портал схлопнулся раньше, чем оно меня настигло.
