Доктор Мейерс проснулась рано. На часах было пять пятнадцать. За окном серое небо уже начинало окрашиваться размытыми неуверенными мазками в бледно-розовый цвет. Первые девственные лучи восходящего солнца зажгли еще один день, заставив ангелов на Небесах открыть новую страницу в Книге Жизни.

Вставать не хотелось. Всю ночь ее мучили кошмары, о которых ничего не осталось в памяти. Общее угнетенное состояние и головная боль потянули ее магнитом на кухню за анальгетиками. Приняв обезболивающие препараты, предусмотрительно оставленные личным врачом Белуджи, которого вызвал ночью Трейтон, девушка тихо, чтобы не разбудить спящего на диване Шона, прошла в ванную комнату. Пуля задела лишь мягкие ткани и прошла навылет. Тем не менее плечо нестерпимо ныло. Мысленно воссоздав в памяти точную картину того, как все произошло во время выстрела, она сделала вывод, что снайпер целился прямо в сердце Шона. В последнюю долю секунды он резко наклонился, пытаясь поймать бокал, и пуля попала в нее, поскольку Марта выглядывала из-за спины Майлза, пытаясь рассмотреть Пирсона в машине.

Девушка сполоснула лицо холодной водой, почистила зубы и, вернувшись на кухню, заварила кофе, стараясь при этом не напрягать ноющее плечо.

«Хорошо хоть левое, а не правое, иначе все движения были бы затруднены. Почему они хотели его убить? Если такое указание дал Белуджи, то почему они просто не отравили Майлза еще на вилле? Неужели — Орден? Если это так, то конференцию тем более необходимо провести сегодня же. После того как фотографии этих артефактов увидит весь мир, нас убивать будет уже абсолютно бессмысленно».

Взяв чашку с горячим эспрессо, она подошла к окну. Запах кофе понемногу возвращал ее в реальность. Одинокий велосипедист проехал по пустынной улице, украшенной пожелтевшими листьями каштанов, которые приняли свой натуральный цвет, освободившись от хлорофилла. Свет от тускло мерцающих светофоров лениво пробивался сквозь серую пелену тумана, который не успел раствориться в лучах еще дремлющего одним глазом солнца.

Марта бесшумно проскользнула в свой кабинет и подошла к письменному столу, на котором лежала гора почты, скопившейся за время ее отсутствия. Вчера она успела просмотреть лишь самую важную информацию. Отдельно она отложила письмо, отправленное профессором Хатсоном из Дании. Он выслал ей фотографии, сделанные со спутника в инфракрасном спектре излучения, на которых четко был виден периметр фундамента колоссального сооружения — предположительно библейской Вавилонской башни. Крестиками вдоль всего периметра были отмечены места, где ученые из Дании обнаружили древние захоронения. В этом же конверте была фотокопия текста клинописных вавилонских глиняных табличек. Марта сразу же узнала хорошо знакомые заклинания и проклятия, с которыми ей постоянно приходилось в последнее время иметь дело, работая над книгой, которую раскритиковал профессор Штейман.

Мельком бросив взгляд на текст, Марта уже хотела вложить его обратно в конверт и снова заняться изучением фотографий, сделанных в гробнице, как вдруг ей показалось, что клинопись едва заметно вибрирует. Она подумала, что это всего-навсего побочный эффект от обезболивающих препаратов. Протерев глаза, она склонилась над фотокопией, чтобы получше ее рассмотреть. Древние угловатые письмена невероятным образом начали медленно соединяться друг с другом, постепенно видоизменяясь в текст, схожий с тем, который безуспешно пытался расшифровать профессор.

— Да что же это такое, черт возьми, — прошептала доктор Мейерс, потянувшись за фотоаппаратом.

Еще раз склонившись над странными знаками, она сделала несколько снимков, как вдруг острая боль пронзила ее голову и прошила насквозь весь позвоночник. Марта выронила фотоаппарат из рук, почувствовав, как какая-то могущественная сила в мгновение ока овладела ее разумом, сразу же заставив читать вслух этот видоизмененный текст. Она инстинктивно пыталась сопротивляться, как могла, и попыталась встать на ноги, но на деле у нее ничего не получалось. Спустя пару секунд девушка не в силах была даже пошевелить пальцами рук и ног. По характерным фонетическим особенностям Марта догадалась, что произносит утерянную аккадскую речь, хотя она понятия не имела, как она вообще должна звучать, поскольку даже шумерологам это было неизвестно по сей день. Слова, состоящие по большей части из согласных букв, сами по себе выливались из ее уст, и чем больше доктор Мейерс прочитывала, тем слабее становилась хватка невидимого демона, сжавшего ее шею, как будто он давал тем самым ей понять, что больше от нее ничего и не требуется. На последних словах магического заклинания перед глазами у девушки все поплыло. Почувствовав, что реальность безвозвратно ускользает от нее, Марта в отчаянии, из последних сил, закричала:

— Шон, помоги мне!

Но вместо крика о помощи из ее горла вырвались только хрипящие, бессвязные звуки. Марта сползла с кресла на пол, и ее тело забилось в конвульсиях. Глаза начали беспорядочно вращаться, а на губах выступила белая пена.

Услышав шум, Майлз и двое охранников Трейтона ворвались в кабинет. Они быстро подхватили девушку на руки и, невзирая на ее активное сопротивление, отнесли на кровать в спальню. Марта отталкивала крепких парней ногами, пытаясь исцарапать их лица ногтями. Затем она вдруг притихла, и все отчетливо услышали слова, произнесенные низким мужским голосом на древнем иврите:

«И поместил Бог в его уста слова благословения, и придет из Себасты сын Ангела Света. Он разрушит церковь Христову до основания и даст людям свободу».

Доктор Майлз инстинктивно оглянулся по сторонам, но в комнате никого из посторонних не было. В то время, пока один из охранников разговаривал по телефону, а другой побежал на кухню за успокоительными, Шон вернулся в кабинет Марты и беглым почерком записал по памяти в блокнот услышанные слова. Увидев на столе фотографии, сделанные в гробнице, проявленную пленку и смятый лист с иероглифами, доктор Майлз спрятал их в карман пиджака и поспешил обратно в спальню.

— Шеф, у нас тут снова проблемы с доктором Мейерс. С ней творится что-то неладное. Боюсь, что у нее приступ эпилепсии, — доложил Пол Трамонто, беседуя по телефону с Трейтоном.

Заметив, как Марта с легкостью отшвырнула в сторону его стокилограммового напарника и набросилась на него с кулаками, он добавил:

— Извините, шеф, но проблема выходит из-под контроля. Я думаю, вам срочно нужно приехать, и без психбригады здесь точно не обойтись!

Закончив разговор, он быстрым шагом подошел к взбеленившейся девушке. Поймав ее за обе руки, Пол с трудом надел на нее наручники. Второй охранник поднялся с пола и схватил Марту за лодыжки, не давая ей возможности наносить удары ногами.

Не прошло и минуты, как конвульсии прекратились, и напряженные до предела мышцы девушки обмякли. Она посмотрела на окружающих осмысленным ясным взглядом. От неожиданности Майлз даже слегка отпрянул. Этот неестественно внимательный испытывающий взгляд показался ему совсем чужим и холодным, словно на него смотрело какое-то существо, наделенное необыкновенной способностью повелевать людьми. Заметив испуг, проявившийся на лице ученого, демон оставил на время свою жертву. Придя в чувство, Марта умоляющим голосом обратилась к Майлзу:

— Шон, если я тебе небезразлична, то сделай все в точности так, как они скажут. Все это гораздо серьезней, чем может показаться на первый взгляд. Они считают, что наступило их время.

Наконец из коридора донеслись голоса поднимающихся по лестнице людей. Дыхание девушки стало ровным, она закрыла глаза и тут же заснула с легкой, почти детской улыбкой на лице. Охранники, удивившись такой резкой перемене в ее поведении, вышли из комнаты вместе с Майлзом, оставив Марту одну. Первым в квартиру вошел Трейтон, а бригада психиатрической помощи ожидала его указаний в коридоре. Бессонная ночь выбила Тома из колеи и на его заросшем щетиной лице явно угадывались следы раздражения.

— Что с ней? — лаконично спросил он, наливая минеральную воду в бокал.

Охранники снова переглянулись, решая, кто из них будет отвечать первым.

— С ней что-то неладное, шеф. Она швыряет нас в разные стороны, как котят, и разговаривает, как мужик, на арабском языке. Если честно, на эпилепсию это не очень похоже, — в двух словах описал ситуацию Траменто.

— А вы что скажете, доктор Майлз? — обратился к нему Трейтон, растворив таблетку аспирина в бокале с водой.

— Безусловно, она вела себя странно, но вполне вероятно, что это последствия болевого шока. Сейчас доктору Мейерс стало намного лучше, и она даже уснула. Впрочем, двойная доза транквилизатора со снотворным ей бы не повредила. Во всяком случае, серьезных причин для беспокойства нет, и, на мой взгляд, можно вполне обойтись без врачей.

Не успел он договорить, как вдруг истерический смех раздался из спальни Марты. Майлз резко встал с дивана, но Трейтон остановил его движением руки.

— Я полагаю, будет лучше, если специалисты взглянут на нее первыми. Прошу вас, Николо, приступайте, — пригласил он внутрь психбригаду.

Когда врач и санитары в сопровождении охранников вошли в спальню, они остолбенели от увиденного. Марта сидела на корточках в тонком трико на мраморном подоконнике, крепко вцепившись в него пальцами рук и ног. Ее растрепанные взъерошенные волосы торчали во все стороны, а глаза пылали лютой ненавистью. На полу повсюду валялись клочки синтепона из разорванной подушки и наручники, которые девушка умудрилась каким-то образом снять. Санитары попытались осторожно к ней приблизиться, держа шприц наизготове, но девушка злобно оскалилась и зашипела, словно дикая кошка, а затем резко прыгнула на того, что был без шприца. Вцепившись ногтями в лицо, а зубами в горло, она с легкостью повалила его на пол.

От неожиданности Майлз и Трейтон невольно попятились к двери. Санитар взвыл от боли, и в тот момент, когда охранники бросились отрывать от него Марту, она резко отпрыгнула в сторону, выскользнув из их рук. Взобравшись на комод, девушка с легкостью оттолкнулась от него ногами и одним прыжком перелетела через кровать. Схватившись за верхнюю крышку высокого бельевого шкафа, она ловко, как обезьяна, подтянулась на руках и, присев на корточки, снова зашипела, переводя абсолютно дикий взгляд то на охранников, то на санитаров.

— М-да… надо признать, случай довольно редкий, такая хрупкая девушка, а сила в ней невероятная, — задрав голову, удивился врач. — Кстати, как давно это у нее началось?

Шон растерянно пожал плечами:

— Честно говоря, час назад она была еще в норме.

— Вы приходитесь ей мужем?

— Э… я ее брат, — на ходу соврал Шон.

— М-да, случай за-га-дочный, — задумчиво протянул врач. — Обычно подобные заболевания развиваются постепенно, можно проследить симптомы. А в данной ситуации все это выглядит весьма странно, если не сказать больше…

— Надо же, какой педик догадливый! Надел белый халат, и теперь думаешь, что можешь умничать, — неестественно низким даже для мужчины голосом произнесла Марта.

Шон вздрогнул от неожиданности. Испачканный кровью санитара рот девушки расплылся в улыбке, мышцы во всем теле напряглись до предела, казалось, еще секунда, и она бросится сверху вниз прямо на врача.

Словно предугадывая ее действия, он вставил шприц в пневматическое ружье и, отойдя на безопасное расстояние в противоположный от шкафа угол комнаты, быстро прицелился и выстрелил. Тонкий шприц с нервным паралитиком вонзился Марте в ногу ниже бедра. Не почувствовав боли, она продолжала внимательно наблюдать за санитарами и охранниками, переводя взгляд с одного на другого, пытаясь определить, кто из них мог представлять наибольшую для нее угрозу.

— Глазам своим не верю, да вы же в нее выстрелили, как в какое-то дикое животное, — возмутился поведением врача Шон.

— Не волнуйтесь, это мое персональное ноу-хау, и работает оно куда безопаснее электрического шокера. Главное — вовремя ввести антидот, иначе вполне возможен летальный исход.

— Подойдите к ней ближе, препарат очень сильный и уже начинает действовать. Она вот-вот упадет! — скомандовал врач санитарам.

Марта снова зашипела на них, но мышцы во всем теле уже начали расслабляться, зрачки глаз закатились вверх и, потеряв равновесие, она сорвалась со шкафа вниз головой. Санитары вовремя подхватили ее на руки и, положив на кровать, надели смирительную рубашку.

— А что у нее с плечом? — спросил врач, вводя антидот.

— Да ерунда, порезалась стеклом за полчаса до вашего прихода, но к счастью порез не очень глубокий. С рукой все в порядке, — быстро ответил охранник.

— Похоже, что у этой милой девушки далеко не все в порядке, — сочувственно произнес врач.

Приподняв веки, он внимательно осмотрел ее зрачки и продолжил:

— Странно, белок глаза у нее чистый, значит, печень работает нормально, и мозг вряд ли поражен вирусной инфекцией, а для эпилепсии она ведет себя далеко не совсем обычно.

— Скажите, Николо, а вы не исключаете такую возможность, что девушка страдает редко встречающейся в наше время демонической одержимостью? — спросил Трейтон.

— Я бы даже сказал — вообще не встречающейся. Если бы мы жили в Средние века, то я бы с радостью согласился с вашей версией, лишь бы избавиться от такой проблемной пациентки. Но все эти сказки остались в далекой древности, — усмехнулся врач, пытаясь выглядеть невозмутимым.

— То есть, вы хотите сказать, что за все время вашей врачебной практики вы ни разу не сталкивались с подобными случаями? — спросил Трейтон.

— Что-то похожее было пару раз, но, безусловно, не в такой тяжелой форме. Налицо все признаки маниакально-депрессивного психоза в сочетании с приступом эпилепсии запущенной формы. В данном случае пациентке строго регламентировано стационарное лечение. Оставлять ее дома крайне небезопасно. Обычно в первые три дня кризиса у больных прослеживаются стабильные ярко выраженные суицидальные наклонности, — уверенно поставив диагноз, подытожил врач.

Передав папку с прикрепленным к ней стандартным медицинским формуляром, он пристально посмотрел в глаза Шону и полушепотом спросил:

— Прежде чем подписать согласие на стационар, ответьте мне откровенно, как давно ваша сестра начала бесконтрольно принимать ЛСД?

— Почему вы так решили? Она абсолютно нормальная жизнерадостная девушка! И вы меня удивляете столь поспешными выводами. Доктор Мейерс никогда…

Не успел он договорить, как врач грубо перебил его:

— Не рассказывайте мне сказки, молодой человек! Вены на руках у нее чистые — значит, она не колется героином. А от кокаина такого яркого галлюциногенного эффекта, как правило, не бывает. Судя по тому, как она прыгала здесь, как мартышка, и по изувеченному лицу моего санитара, с физиомоторикой у нее все очень даже в порядке. А это может означать только одно — ваша сестра употребляет ЛСД вперемешку с амфетаминами уже на протяжении как минимум двух-трех лет. А вы, вместо того, чтобы вовремя отправить ее на лечение, скрывали от всех истинное положение дел. Я не удивлюсь, если выяснится, что вы сами и доставали для своей сестры наркотики с целью последующего медицинского освидетельствования ее недееспособности. Видимо, у вас для этого есть свои причины. Как правило, они связаны с банальным разделом наследства.

Майлз стоял в полном недоумении, не зная, что ответить. Он уже сжал кулаки, чтобы хорошенько врезать врачу, но Трейтон, заметив это, вовремя вмешался в разговор.

— Не стоит так волноваться, доктор. Нам всем тут пришлось несладко, а в отношении наркотиков — я думаю, что анализ крови все покажет, и вы, Николо, измените свое мнение. Я лично знаю доктора Мейерс, и ничего подобного за ней никогда не замечал.

Похлопав его по плечу, он дал понять, что разговор окончен.

Крепко привязав девушку ремнями к носилкам, санитары погрузили ее в карету «скорой помощи».

Муниципальная психиатрическая больница была расположена в старом районе города в десяти минутах езды от дома Марты. Заполнив все необходимые документы, Шон был вынужден оставить девушку, с которой намеревался связать свою судьбу, на попечение врачей, так как позвонил отец Винетти и сообщил, что понтифик назначил аудиенцию на одиннадцать утра. Времени оставалось впритык, и Трейтон, заверив Майлза, что не покинет палату до его возвращения, тут же отдал распоряжение доставить ученого в Ватикан в сопровождении усиленной охраны. Том был ее должником. Две недели назад только благодаря ее вмешательству он остался жив, поэтому Шон поверил ему.