Декабрь
воскресенье 1 декабря
Через месяц закончится год и этот дневник. Вчера перечитал несколько кусков и нашел там много печального. Прошу прощения. А ведь я затевал его, чтобы противостоять вечному здешнему нытью.
Но по-другому не получается: каждый день навещаю Эверта с ампутированной ногой, впадающую в слабоумие Гритье и лежащую в прострации Эфье. Наш процветавший краткое время клуб СНОНЕМ дышит на ладан. Что отметил в своем комментарии господин Пот:
– Так вам и надо. Мы для вас были недостаточно хороши. Вот и подавитесь своими несчастьями.
– Что они вам сделали? Чем помешали? – удивленно спросила госпожа Ауперс.
К счастью, многие из соседей и персонала сочувствуют горестям нашего клуба.
Не хочу ли я прокатиться? Господин Хоогдален из никогда не существовавшего скутмобильного клуба “Антилопы” пришел как раз вовремя, чтобы развеять мое мрачное настроение. Еще как хочу! Он на своем роскошном “Люксе”, я на своем “Элегансе”.Он сказал, что знает отличный маршрут, а мне нужно только следовать за ним (“Зови меня Берт!”).
Через час мы причалили у кафе, где заказали по чашке супа.
Берт – человек немногословный и считает законченные предложения излишеством.
О маршруте: “Хорошо!”
О супе: “Вкусно!”
При отъезде: “Давай?”
И на прощанье: “Держись. И… это… пусть болтают”.
Я ощущаю блаженную легкость в голове.
понедельник 2 декабря
Я редко получаю почту, а если получаю, то письмо, где сказано, что я должен немедленно получить чек на 8990 евро, к каковому письму прилагается заявка на означенный чек. Заодно я должен заказать шесть пар запредельно дорогих термостелек. Таково условие участия в лотерее.
Можно подумать, что я уже выиграл эти деньги. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что я получил только шанс на выигрыш. Розыгрыш происходит “под надзором нейтрального лица”, так что здесь не придерешься. Я как бы невзначай поинтересовался, кто еще из здешних обитателей получает эти почтовые посулы? Куча народу. Многие жильцы не устояли перед соблазном, и вот результат: никто не выиграл никаких призов, зато за очень крупные деньги приобрел настойку конского каштана для лечения сосудов, бамбуковые лечебные носки или активный бальзам из колокольчика. Я не выдумал эти продукты! Они рассованы по ящикам во многих комнатах нашего заведения. Большинство покупателей предпочитают о них не говорить. Кто станет кричать на всех углах, что его обвели вокруг пальца. Старики – благодарные жертвы. Я не отказываюсь от получения этой рекламы, чтобы ввести врага в почтовые расходы.
среда 4 декабря
В нашем заведении нет ни одного китайца. Что достойно сожаления, так как в противном случае Эверт, который даст сто очков вперед телеведущему Гордону, наверняка отмочил бы несколько соленых шуточек, чтобы обострить ситуацию. Здесь некого дискриминировать: все живущие в доме иностранцы всегда так любезны, что никто не станет делать им обидных замечаний.
Страна, где самая большая проблема – шутки над китайцами и суета вокруг черных Черных Питов, совсем не так плоха, как здесь часто утверждают.
Разве я обижаюсь, когда смуглый, желтый или чернокожий человек говорит о бледных мордах, сырных башках или жмотах? Нет. Стану ли обижаться, если Синтерклаас окажется черным, а все Питы – белыми дураками-посыльными с тонкими губами и чересчур сильным амстердамским акцентом? Нет. Это потому, что мой прадед никогда не был рабом, а зарабатывал хлеб насущный, вкалывая на фабрике по шестьдесят часов в неделю? Нет.
Я сам собираюсь немного поиграть в Синтерклааса и уже купил подарки для моих друзей. К вашему сведению: флакончик духов для Эфье, перчатки для Эверта, книгу о шампанском для Рии и Антуана, отрывной календарь для Гритье, обучающее видео об игре на бильярде для Эдварда и раскладные рождественские ясли для Граме. Для себя я купил пуловер. Продавщица сказала, что фасон мне вполне подойдет.
Сегодня заверну все в подарочную бумагу с ангелочками. И завтра пойду от двери к двери творить добро.
четверг 5 декабря
Любезная кассирша в супермаркете “Алберт Хейн” не смогла дать Граме сдачу. А у него не было мелочи.
– С вас двадцать четыре евро десять центов.
– Пусть будет двадцать пять евро, – сказал Граме и протянул ей купюру в пятьдесят евро.
Извините, нет. Тогда вечером не сойдется касса. Граме терпеливо предложил поставить рядом с кассой кружку для мелочи. И сам пришел в восторг от своей нечаянной шутки. А стоявший за ним сердитый субъект не пришел:
– Нельзя ли побыстрее?
Граме ушел ни с чем.
Эверт сразу же предложил вариант – торговаться.
“Сударь, с вас двадцать четыре евро десять центов”.
“Предлагаю восемнадцать евро”.
“Что?”
“Ну, пусть двадцать евро, но больше не дам”.
“Сударь, с вас двадцать четыре евро десять центов”.
“Нет, для меня это слишком дорого. Тогда ничего не надо”.
А потом оставить все покупки на транспортере у кассы и удрать.
Эверт собирается завтра опробовать свой вариант. И надеется, что у него найдутся последователи.
Согласно прогнозу, скоро выпадет первый снег. Я не люблю позднюю осень и зиму. Хорошо бы погрузиться в спячку и проснуться только в начале марта. Какая досада, что у меня бессонница, я не могу проспать и шести часов подряд. Никудышный из меня медведь.
Вообще становится слишком холодно для поездок на скутмобиле. На нем сидишь неподвижно и потому одеваешься так тепло, что едва можешь шевельнуться. Но три месяца сидеть на стуле у окна и ждать первых крокусов – тоже невеселая альтернатива.
пятница 6 декабря
Умер Нельсон Мандела. Один из моих последних героев. Человек, который никогда не падал со своего пьедестала. Все мировые лидеры отдадут Манделе дань глубокого уважения, но очень немногие чему-то у него научились.
Вчера мои друзья обрадовались неожиданным подаркам. Мне стоило труда убедить их, что я не имел в виду получить что-то взамен. Мы слишком погрязли в отношениях типа “ты – мне, я – тебе”.
Эфье я сказал, что у меня для нее есть маленький подарок, распаковал его у нее на глазах и дал понюхать. И в тот же миг сообразил, что не знаю, сохранилось ли у нее обоняние. Но она кивнула, когда я спросил, нравятся ли ей духи.
Я немного опрыскал духами ее шею и втер несколько капель в запястье. Момент был интимный, а я не силен в интимных моментах. Отчего и был страшно неловок. Так что большая часть духов пролилась мимо.
К счастью, я сразу приступил к чтению “Одиночества простых чисел”. Три раза спрашивал у нее, не находит ли она эту книгу слишком мрачной. Она каждый раз отвечала отрицательно. Через полчаса она заснула как младенец.
Потом я обедал внизу в столовой. Гороховый суп был очень вкусный, но сопровождался непрошеными историями о том, что в старое время, у матушки и бабушки, суп был намного вкуснее. Вечно это старое время. Да поживите вы хоть чуть-чуть сегодня, мумии!
суббота 7 декабря
Все-таки отстрел гусей вызывает эмоции.
– Гусь знать не знает, что его ждет, застрелят его или нет, а если застрелят, то когда, – высказалась одна наша дамочка, гусиный эксперт.
Три раза в неделю она покупает полбуханки белого хлеба (полагая, что гуси не любят черного), два куска съедает, два куска замораживает на следующий день, а оставшиеся семь кусков уже десять лет относит тем гусям, которые в свою очередь уже десять лет унавоживают поле неподалеку.
– Если каждая провинция будет разводить гусей по своему плану, это приведет к большому неравноправию для гусей, – считает наша гусиная пастушка.
Мало нам обиженных китайцев и Черных Питов, которым грозит вымирание. Теперь вот на повестке дня свободный отстрел гусей. Сколько еще подобных мегапроблем возникнет в этой стране?
Администрация вывесила краткое объявление, что в сентябре начнется капитальный ремонт здания, о чем уже принято официальное решение. Раньше было обещано согласовать решение с жильцами, но об этом – ни слова. И о том, что конкретно будет происходить, тоже не говорят. Чтобы больше не нервировать людей. Куда уж больше.
– Надеюсь, к тому времени я помру, – сказала госпожа Вергеер. На полном серьезе.
– Нельзя пересаживать старые деревья, – пять раз повторил господин Апотекер. Как же этот господин любит хныкать и жаловаться. Если уж пересаживать его, то желательно вверх ногами, головой в землю.
воскресенье 8 декабря
Я оставил роман, который читаю Эфье, у себя в комнате и спросил ее, более или менее в шутку, не прочесть ли ей для разнообразия что-нибудь из газеты. Она кивнула, как кивает всегда.
Может быть, в ее сознание проникает намного меньше, чем я себе представляю. Может быть, под воздействием лекарств она равнодушна и спокойна. Может быть, она тихо плачет, кто знает. Я понятия не имею.
Я читаю ей вслух, включаю для нее музыку и предполагаю, что она это воспринимает. Во всяком случае, ей это не причиняет страданий, а мне приносит облегчение.
Сюжет о газете.
“Можете дать мне газету?” – спросил на прошлой неделе в гостиной господин Баккер. Эверт порылся в картонной коробке с прессой и выдал ему газету недельной давности. Баккер ничего не заметил! Разозлился он только через полчаса, когда Эверт поинтересовался, не показались ли ему новости немного знакомыми. Разозлился не на себя, что было бы логично, а на Эверта. И тем самым доставил моему другу огромное удовольствие. Приятно видеть разъяренного Баккера.
понедельник 9 декабря
Мы с Гритье зашли на сайт Alzheimer Experience. Это интерактивный сайт, где на коротких роликах зафиксировано развитие болезни Альцгеймера у одной старой женщины и одного старого мужчины. Вы можете представить себя в роли пациента или медика. В любой момент можете кликнуть доктора в белом халате, чтобы получить у него профессиональную консультацию.
Для меня было пыткой смотреть эти ролики вместе с Гритье. Но сама Гритье не волновалась. Она с интересом смотрела, что с ней станет через полгода или через год.
Последний ролик был о похоронах.
Я не знал, что сказать.
– Перестань, Хенк, не хандри. Ты думай так: если уж она не приходит в ужас, зачем мне-то переживать. – И продолжила: – Альцгеймер, это и впрямь очень круто. Во всех журналах только и пишут, что об альцгеймере. Адельгейд Рооссен сыграла пьесу о своей слабоумной матери. Ян Пронк разглагольствует о своей слабоумной матери на “Ю-тьюбе”, Мария ван дер Хувен рассказала о своем теряющем разум муже в газете “Фолкскрант”. Если у вас нет слабоумного родственника, вы обычно ничего об этом не знаете. Радуйся, Хенк, что у тебя есть я!
Я зааплодировал.
Сегодня вечером она ведет меня на ужин в ресторан.
вторник 10 декабря
“Глубокая старость”. Кажется, уже есть такая книга. Это книга Эллен Пасман о деле “Виллем Олтманс против государства Нидерланды”. Если мой дневник когда-нибудь станет книгой, не надо называть ее “Глубокая старость”.
Я придумал следующие варианты названия:
1. “Кучка мусора”;
2. “Жизнь кончается”;
3. “Финал и уход”;
4. “Вам не понравится”;
5. “Дом престарелых «Последнее усилие»”;
6. “Пожарная тревога во время урагана” (звучит недурно, но бессмысленно);
7. “Мухи на меду” (звучит так же).
Вчера ужинал с Гритье в “Аисте”, модном рыбном ресторане на берегу Эй. Все никак не привыкну к старым фабричным цехам, переделанным в места для ужина, но еда была хорошей и люди любезными.
Туда добирались на автобусе, обратно на такси. Гритье настояла, что оплатит все.
– Нужно истратить еще семь тысяч евро, пока я не забыла, что такое деньги.
В последнее время Гритье стала откровеннее и непосредственней. Альцгеймер словно раскрепостил ее. Она надеется, что еще успеет в конце весны съездить с нами в дегустационный тур, не слишком нас обременяя. Так что, на первый взгляд, она пока держит все под контролем. Но если присмотреться, заметны признаки распада.
Например, ей явно стоило труда найти обратную дорогу из туалета к нашему столику. И в такси она села на место водителя, который вышел покурить. Тот решил, что она над ним подшутила.
среда 11 декабря
Эфье умирает. Она сильно исхудала и почти целый день спит. Просыпается время от времени, на четверть часа. Я по-прежнему читаю ей вслух и включаю музыку, но ее одобрительные кивки становятся все слабее и слабее. Словно она медленно погружается в смерть. Я сижу рядом и держу ее за руку. Иногда глажу ее старческие щеки. Порой она смотрит так, будто еще что-то узнаёт. Доктор говорит, что это протянется еще неделю или месяц, может, два.
В порыве бунтарства, нарушив правила, я поставил у себя в комнате настоящую елку. Моя елка, включая верхушку, имеет высоту пятьдесят сантиметров, но она все равно запрещена ввиду пожарной опасности. Я провез ее в дом контрабандой на скутмобиле, спрятав в мусорный мешок.
Интересно, донесут ли на меня, и если донесет, то кто.
четверг 12 декабря
Сегодня утром в гостиной ко мне обратилась госпожа Тан.
– Это хорошие таблетки? – спросила она, протягивая мне коробочку.
Я сказал, что ничего не понимаю в таблетках.
– Я тоже, – сказала она. – Но старые таблетки у меня закончились, а эти того же цвета.
Я подозвал медсестру, за что госпожа Тан пронзила меня злым взглядом.
Чтобы избежать скандалов, начальство каждую неделю вывешивает расписание телепередач, где указано, какой канал в какой день недели будет включен в гостиной. Предпочтение обычно отдается футболу. Во время матчей “Оранье” с “Аяксом” большинство жильцов пялится в экран. Далеко не все из них болельщики. Некоторые смотрят телевизор всегда, что бы ни передавали. Другие ровно ничего не смыслят в футболе. Госпожа Слёйс, например, считает вслух, сколько раз избранный ею футболист плюнет на землю.
– Как часто они плюются, – недоуменно говорит она всякий раз.
– Да, бильярдисты значительно реже, – замечает Эверт.
пятница 13 декабря
Пятница тринадцатое – самый подходящий день для покупки билета государственной лотереи. Всегда должна оставаться последняя надежда. Если выиграю джек-пот, куплю маленький частный домик для себя и своих престарелых друзей. И там не будет никакой дирекции, никакого консьержа и никакого надзорного совета. Не будет отдела кадров, не будет бухгалтера и завхоза. Никаких правил проживания, статутов и инструкций. Это сэкономит кучу денег и избавит от вечных жалоб. В таком доме хватило бы места для здравого смысла, вежливого персонала и хорошего повара по вызову, если бы нам расхотелось готовить самим в нашей удобной кухне. Это был бы дом с большими, светлыми комнатами, где можно держать кошку, или собаку, или новогоднюю елку, если вы их любите, если вам это необходимо. В сущности, все просто.
Перестань грезить, Хендрик.
В сегодняшней почте – срочное послание с непереводимыми на человеческий язык документами и специальным конвертом, куда я могу вложить чек на 7450 евро и заказ на капсулы с папайей.
суббота 14 декабря
В аквариуме на пятом этаже сдохли все рыбы. На этот раз не обнаружено никаких следов пирога. На всякий случай я зашел к Эверту и спросил, не бросал ли он в аквариум, разнообразия ради, порошок для прочистки труб, но он клялся и божился, что знать ничего не знает.
Рыбы могли подхватить ту или иную болезнь, но после двух предыдущих покушений на аквариум в это уже никто не верит.
– Дирекция проводит тщательное расследование и ждет отчета от ветеринара, – сообщили нам.
Думаю, аутопсия неоновых рыбок не такое простое дело.
Полицию на этот раз не вызывали. Что свидетельствует о способности нашей директрисы усваивать уроки.
На коврике у двери лежит приглашение на рождественский ужин у Эверта, организуемый Рией и Антуаном. Для всех членов клуба минус Эфье. В маленькой квартирке Эверта будет тесновато, и Маго придется выставить за дверь, чтобы его пуканье не испортило гостям аппетит, но перспектива приятная. Дом Эверта выбран потому, что там можно готовить. Праздник состоится в первый день Рождества, что не случайно совпадает с рождественским ужином в нашем доме. Так что у каждого будет уважительная причина, чтобы туда не явиться.
воскресенье 15 декабря
Наше заявление, что мы не явимся на официальный рождественский ужин, не встретило благодарности. Вчера вечером, во время десерта, пришел повар и стал при всех выяснять, так ли уж плохо он готовит. Я был немного смущен.
– Почему плохо?
– Потому, что вы предпочитаете у меня не питаться.
– У нас ужин en petit comité, – сказал Антуан.
– Чего-чего?
– В узком кругу.
– А наш круг чем плох? – встрял господин Баккер.
– Ничем.
– Ну так какого черта?
Повар все принимает на свой счет. Если кто-нибудь оставит на тарелке картофелину, повар готов лично запихнуть ее в глотку нарушителю. Он полон профессиональной гордости, хотя готовит так себе, а для повара это недостаток. Возможно, я как человек честный должен был так прямо и сказать, но момент показался мне не слишком подходящим. Вдобавок я мог бы схлопотать нож под ребро. Как говорит Карел ван хет Реве, “ужасно противно быть зарезанным”. Обстановка уже была довольно враждебной. Всеобщий ропот вызвал тот факт, что мы сочли общество не слишком веселым. В такой момент толковать о завышенной самооценке повара было совершенно неуместно.
понедельник 16 декабря
Люди оглядывались на меня с состраданием: ах, бедный старик на таратайке под проливным дождем. Но я получил огромное удовольствие. Дождался проливного дождя и опробовал свою новую плащ-накидку из “Хемы”. Он не такой непромокаемый, как обещает рекламная упаковка, потому что швы немного протекают. Ну да ладно, главное – не хныкать, а ездить.
Через час, промокнув насквозь, я вернулся домой. Консьерж посмотрел на меня со злостью, так как я наследил на полу, а он обязан держать холл в чистоте. Я кивнул ему с подчеркнутой любезностью.
В подобных погодных условиях не забывайте заряжать аккумулятор. Если вы застрянете посреди пути и никто не придет вам на помощь, вы замерзнете насмерть. По воскресеньям в декабре в районе Амстердам-Север на улицах ни души. А если кто и появится, хотел бы я посмотреть, как он остановится рядом со скутмобилем старика, размахивающего руками. Вероятнее всего, просто махнет в ответ. Безопасности ради я всегда беру с собой телефон. Хотя, в сущности, не знаю, приходит ли дорожный патруль на помощь скутмобилистам.
После прогулки на скутере под дождем я заглянул к Эверту на рюмку коньяку. Выпили по три рюмки, позвонили в пиццерию, курьер принес пиццу “Четыре сезона”, которая к тому же слишком долго томилась в своей картонной коробке. Даже Маго она оказалась не по зубам. Дома у меня хватило сил лишь на то, чтобы заснуть перед телевизором.
вторник 17 декабря
– Вы лучше прекратите чтение. Полагаю, госпожа Бранд вас уже не слышит.
Эфье редко открывает глаза и почти ни на что уже не реагирует, так что, может быть, медсестра и права. Но я думаю, Эфье еще способна находить слабое утешение в голосе, звучащем рядом с ее кроватью, что чтение ее успокаивает. Проводя с ней по полчаса два раза в день, я могу читать вслух и включать музыку. Если это не приносит утешения и покоя ей, то мне, во всяком случае, приносит. Невозможно читать вслух и одновременно бесноваться от бессилия.
И потому я взял для чтения новую книжку: “Кошелек или жизнь”. Там идет речь о пятерых стариках из богадельни, которые совершают ограбление. Мне кажется, книжка стоящая, и герои узнаваемы. Старики. По крайней мере фильмы, книги, репортажи и газетные статьи о старых людях имеются в изобилии. Но в нашей повседневной жизни мы не замечаем особого внимания. Напротив. Нам выделяют меньше денег и уделяют меньше заботы, чем несколько лет назад.
Следующее поколение начинает понемногу задумываться о старости, вспоминая своих одиноких отцов и матерей или тех, кого уже похоронили. Нынешние шестидесятилетние, если они богаты и влиятельны, уже не согласятся гнить заживо в домах, подобных нашему.
среда 18 декабря
Господин Толхёйзен ездил на автобусе в Гёзенфельд навестить сына. Для человека, которому стукнуло девяносто три, это целое событие. На обратном пути любезный шофер помог ему сесть в автобус. Старику пришлось забиться в уголок на заднем сиденье, потому что шестеро пожилых пассажиров успели занять передние места.
Поездка была долгой, через Бейлмер и Южный округ Амстердама, и господин Толхёйзен слегка порозовел, так как шофер, в качестве услуги пожилым, включил печку на двадцать три градуса. В какой-то момент Толхёйзен даже задремал.
Проснувшись, он обнаружил, что лежит, скорчившись на заднем сиденье автобуса. И лишь через некоторое время вспомнил, где находится. В автобусе было тихо и темно. Мотор не работал, и Толхёйзен был один. Автобус стоял на тихой улочке в Коог-ан-де-Зан, и все двери были закрыты. Выходя, шофер, наверное, оглянулся через плечо, но Толхёйзена в углу не заметил.
Прошло еще полчаса, прежде чем Толхёйзену удалось привлечь внимание прохожего, а потом еще четверть часа, прежде чем прибыла поднятая по тревоге полиция. За тридцать секунд они легко открыли дверь.
Разыскали шофера, и еще через двадцать минут он явился, встрепанный, в домашних тапочках. Всю дорогу домой он изображал глубокое раскаяние.
– Мне было его очень жалко, – сказал Толхёйзен, который никогда в жизни не вызывал столь повышенного интереса к своей особе.
четверг 19 декабря
Госпожа Трок (“Думаю, я неплохо знаю нидерландский язык”) сделала 37 ошибок в “Большом диктанте по нидерландскому языку”. Уже в первом предложении. Потом ей срочно приспичило в туалет. Она хотела захватить туда свой диктант, но Граме этому воспрепятствовал.
– Я присмотрю за вашим листком.
Четверо других участников отказались от своей затеи сразу после первой читки диктанта.
Сам я слишком ленив, чтобы принимать в этом участие.
Господину Толхёйзену позвонил представитель компании “Коннексион” и утешил его сообщением, что шофер, забывший его в машине, был немедленно уволен. Толхёйзен сразу же сказал, что он сам нарочно спрятался и потом заснул. И собрался после этого звонить шоферу, но “Коннексион” не дала ему номер телефона.
– Он хороший человек. Просто плохо умеет считать пассажиров по головам, но ведь за это не увольняют!
В конце концов он все же раздобыл телефон, позвонил шоферу и сказал, что готов подтвердить под присягой, что сам намеренно спрятался в машине.
– Люди всегда готовы осудить ближнего. Но бывают же роковые стечения обстоятельств.
Снимаю шляпу перед Толхёйзеном.
пятница 20 декабря
Эфье медленно и тихо соскальзывает в смерть. Она больше не открывает глаза. Не подает никаких признаков жизни, кроме дыхания. Я перестал читать ей вслух. Просто захожу поздороваться и подержать ее за руку.
У нас было так мало времени.
Я так никогда и не сказал, что схожу по ней с ума.
суббота 21 декабря
– Если кто возражает против диареи, то это я, – сказал господин Баккер. – Меня проносит раза три в неделю. И вот хоть один раз акция для меня.
Некоторые жильцы считают акцию “Серьезная просьба” по сбору средств на борьбу с диареей полной бессмыслицей.
– Можно ведь просто отправить им грузовик активированного угля, и дело с концом. Это ведь обойдется не в десять миллионов? – рассудила госпожа Пот.
Сама она глотает таблеток минимум на тысячу евро в год.
Сегодня заходил к Гритье. У нее стоят очаровательные рождественские ясли, но я заметил, что младенец Иисус облеплен мушками.
– Да, я тоже заметила, – сказала она.
Мушки привели к двум сгнившим бананам, которые она положила за яслями.
– А я их так долго ищу!
Она так долго их искала, потому что они числились у нее в списке покупок, но в конце концов потеряла надежду и махнула на них рукой. Мы посмеялись над этим, и она убрала гниль. Надеюсь, мушки исчезнут сами собой. Вот когда младенец Иисус на себе почувствовал, каково быть бедным африканским негритенком.
Гритье деградирует очень медленно и почти незаметно.
Но: “Каждый хороший день идет в счет”.
воскресенье 22 декабря
Клуб СНОНЕМ начал приготовления к ужину, имеющему быть в первый день Рождества. Второй день Рождества мы отпразднуем с другими жильцами внизу в обеденном зале. Это стоило нам немалых усилий.
– Я исходил из того, что вы, стало быть, не явитесь и на второй день, – сказал повар, держа в руке мою заявку.
– Почему “стало быть”? – спросил я.
Он задумался:
– Что вы имеете в виду?
– Ну, вы сказали: “стало быть” мы не придем на второй день.
– Ах, стало быть.
– Да, стало быть?
Он не уловил юмора.
– Так вы придете?
Как составитель меню я единственный знаю, что подадут в первый день Рождества.
Предвкушаю на первое фаршированную индейку. Это рождественское блюдо фигурирует во всех книжках и фильмах, но еще никогда я не видел, как подают на стол эту раскормленную птицу. С такими поварами, как Риа и Антуан, знаешь заранее, что индюшка погибла не напрасно.
Замечательно также, что вернулись грили-раклетницы. Еще несколько лет назад их было не найти, а теперь в супермаркетах полно наборов для таких грилей. Только бы они не испортились!
Два года назад мы здесь тоже один раз устроили пирушку с таким грилем. Понесенный ущерб: различные ожоги; несколько платьев и костюмов, отправленных в чистку; один сгоревший парик; обугленное мясо и двое пострадавших от взрыва служащих. Полный разгром!
понедельник 23 декабря
Чем не дьявольская шутка: наша самая толстая жиличка, которая как никто другой любила поесть, нет, набить себе живот, умерла за два дня до кулинарного пика года. Она весила сто шестьдесят кило, что при ее росте 1 метр 45 сантиметров было тяжелым бременем. Она ничего не могла с этим поделать, так как страдала синдромом Прадера-Вилли. Поразительно уже то, что она сумела дожить до семидесяти восьми лет.
Почти десять лет она просидела в изготовленном по мерке инвалидном кресле и была занята лишь одним делом: едой. Кроме поглощения пищи, в ней не обнаруживалось уже ничего человеческого. С ней никто не контактировал.
Здешним санитаркам стоило огромного труда годами содержать хоть в какой-то чистоте эту огромную груду жира со всеми ее складками и морщинами.
Для клиентки такого объема похоронных дел мастеру пришлось сколотить гроб в форме куба.
Простите, что занимаю ваше внимание этим феноменом, но я не в силах сделать реальность краше, чем она есть: печальная, жестокая и смешная одновременно.
Мне нанесла неожиданный визит заведующая хозяйственным отделом. До нее дошли слухи, что я нарушил правила проживания, установив в комнате настоящую елку. В этом году она посмотрит на это сквозь пальцы. Ну, ладно, ладно, не подлизывайтесь!
Она не пожелала сказать, от кого до нее дошли эти “слухи”.
вторник 24 декабря
Сегодня я немного попощусь, чтобы завтра ощущать здоровый аппетит. Мой выходной костюм лежит рядом с выглаженной рубашкой и золотой булавкой, купленной некогда в магазине подарков. Туфли начищены.
Я все еще хочу быть в лучшей форме, пока жив. Тщеславию все возрасты покорны.
Придется заново переписать все карточки меню, так как во французские названия блюд вкрались досадные ошибки. К этим тонкостям привлек мое внимание Антуан. А еще я должен отшлифовать свою застольную речь. Дела, дела, дела. Плакала моя прогулка на скутмобиле.
Вчера за чаем я провел социологический опрос и выяснил, что некоторые из жильцов последний раз выходили на улицу в октябре. Большую часть осени и зиму они сидят по своим углам, разве что им позарез понадобится выйти из дому. А выйдя из дому, большинство прерывает свое пребывание на свежем воздухе: они садятся на автобус либо в автомобиль сына или дочери.
А мне нравится время от времени мокнуть под дождем и подставлять ветру свои поредевшие волосы. Последние недели давали мне такую возможность. Впрочем, пока что никаких признаков суровой зимы, обещанной и в этом году, не наблюдается.
среда 25 декабря
Сегодня утром заходил к Эфье поздравить с Рождеством. Стоял у ее кровати и не знал, чего ей пожелать. Быть может, доброго пути.
Она лежала рядом такая спокойная, исхудавшая, белая и все же такая достойная и красивая. Сестра сказала, что, вероятно, ей осталось уже недолго. Потом, чтобы немного отвлечься, зашел к Эверту. Прежде чем я успел что-то сказать, он произнес:
– Твоя прекрасная старая подруга, да? Она скоро отмучается. Пожелай ей этого.
Потом он налил чашку кофе, поставил печенье и посмотрел на часы. Было двадцать минут двенадцатого.
– Все складывается удачно, – сказал он. – По праздникам я всегда выпиваю прежде, чем пробьет двенадцать.
Он налил нам обоим по рюмке коньяку рождественского качества.
– Будем здоровы, милый друг.
Потом я вернулся к себе в комнату, чтобы сделать эту запись. Я еще попробую немного вздремнуть, потом переоденусь и приглажу волосы, чтобы в четыре часа снова явиться к Эверту и забрать его на наш рождественский ужин. Ждем-с.
четверг 26 декабря
Рождественский ужин был трогательным. Риа и Антуан, шаркая в темноте, внесли в комнату огромную индейку с тремя вставленными в тушку звездочками. Когда убирали со стола, большой кусок торта тирамису упал на колени Эверту. И наконец, хоть и говорю это сам, моя застольная речь тоже была весьма недурна. Я превозносил дружбу как способ сделать жизнь приятной.
Пусть я был немного сентиментален (Антуан смахнул слезу), но говорил от всего сердца. Мы подняли бокалы за Эфье, “тихую силу нашего клуба, которая теперь совсем затихает”. Потом выпили за нашу дружбу, пока смерть нас не разлучит. И это для нас отнюдь не пустые слова.
На закуску мы устроили долгую овацию поварам. Следующий рождественский обед состоится в час дня в компании со всеми жильцами, которых дети не забрали домой. Назначение обеда на час дня было встречено вздохами и жалобами людей, не привыкших нарушать свой железный распорядок даже в день рождения Спасителя. Наверняка мы еще не раз услышим: “Собственно говоря, днем у меня нет аппетита на горячее” или что-то подобное.
Через час спущусь вниз в обеденный зал с твердым намерением не злиться. Ни на кого.
пятница 27 декабря
Рождественский обед номер два был неплох. На столе лежали карточки с именами, так как в прошлом году разразился скандал из-за того, где кому сидеть. Кое-кто из жильцов с утра занял стул, оставив на нем свою сумку. Не хватало только распятий с табличкой “Занято”.
Моим соседом оказался Эверт. Вероятно, они побоялись усадить рядом с ним кого-то другого. Дальше за нашим столом сидели Гритье и Эдвард и сестры Эверсен, которые все на свете находят великолепным, веселым, мощным и фантастичным, так что рядом с ними не набьешь шишек.
Повар превзошел сам себя, не стал готовить свиного филе под сметанным соусом, подал рагу из дичи с рисом. С его стороны это был отважный шаг. Чтобы не слишком шокировать публику, он подал на закуску креветочный коктейль, а на десерт – дам-бланш, то есть ванильное мороженое со взбитыми сливками и шоколадным сиропом.
Даже вступительное слово госпожи Стелваген было хорошим, то есть кратким. Если вы не оратор от бога, то соблюдайте важное правило: будьте кратки.
Об этом часто забывают, особенно на похоронах. “Я еще хорошо помню, как мы впервые встретились с Питье на собрании общества любителей почтовых голубей «Летучая мышь», и он сказал мне: «Слушай, Ян, а не хочешь ли ты…»” Такое начало означает, что оратор не скажет ничего о покойнике, а все только о себе.
суббота 28 декабря
Наступление Нового года назначено на десять вечера. Предложил это Эдвард, потому что до двенадцати он не досидит, заснет. Никто не возражал. Ведь это вопрос договоренности. Мы всегда в Новый год переводим часы на два часа вперед. Встречаем Новый год у Рии и Антуана.
В Новый год пожилые чувствуют себя почти как собаки: боятся фейерверков и на улицу не выходят. И правильно делают. Местные хулиганы избрали собак и стариков предпочтительной целью своих диких выходок. Однажды швырнули огромную петарду под колеса “канты”, которая после взрыва свернула с дороги и врезалась в какие-то ворота. Владелец до конца жизни не рискнет выехать на улицу в декабре. К счастью, пострадало только зрение старика, а юные смельчаки сбежали с места преступления.
Полицейский патруль отреагировал решительно: сделал лишний круг по району. В назидание хулиганам.
Хотя пострадавший не из нашего дома, этот случай вызвал большое негодование.
В газете опубликован список знаменитых соотечественников, скончавшихся в 2013 году. Но некоторых имен я там не нашел.
Мертвые всегда благодарная тема для стариков. Может быть, потому, что сами они еще живы.
воскресенье 29 декабря
Эфье умерла.
В 11 утра я поцеловал ее в морщинистый лоб и сказал: “До завтра”.
Через час она спокойно уснула навсегда.
Я сразу пошел посмотреть на нее. Она все еще выглядела красивой. Мне бы радоваться за нее. Но на душе еще слишком тяжко.
Мы начинаем 2014 год с похорон. Несчастливый Новый год.
понедельник 30 декабря
Наш клуб готовится к встрече Нового года, хотя встреча будет не слишком торжественной. Здесь у нас отмечают все праздники. Дирекция дома, где столько глубоких стариков, не может позволить себе из-за каждого очередного покойника отменять радостные события. Хоть как-нибудь надо же их отмечать.
Риа и Антуан как раз пекли пончики, когда узнали о смерти Эфье. Они сочли эти пончики неподходящими и решили отнести их в Армию спасения. Позже они об этом пожалели и испекли новые для завтрашнего вечера.
– Она отмучилась. Так было лучше для нее.
Можете повторить это хоть сто раз, мне от этого не легче.
Мы заказали для Эфье красные розы. Похороны в четверг днем. Надеюсь, что будет солнце.
Эфье была вечерним человеком и хотела, чтобы ее похоронили вечером при свете лампионов и факелов. Но это, видимо, не получится. Потом мы соберемся у Эверта и выпьем белого вина с тефтельками. Эфье терпеть не могла пирогов, тем более на похоронах. И вероятно, в аквариумах. Я так и не решился рассказать ей историю о пироге в аквариуме.
вторник 31 декабря
Это последняя запись в моем дневнике. Странно думать об этом. Дневник стал частью моей ежедневной жизни, чем-то вроде ужина. Иногда вы его предвкушаете, иногда у вас нет аппетита, но вы все-таки от него не отказываетесь.
Мне нужно продержаться какое-то время без Эфье и без дневника. Может быть, написать роман.
Этот год мог стать хорошим, в какой-то мере он и был хорошим. Но то, что случилось в конце, служит отягчающим обстоятельством. Я затрудняюсь вынести окончательный приговор. Я встретил кого-то, кого хотел бы встретить полвека назад. Что, ж пусть это длилось не полвека, а восемь прекрасных месяцев и два печальных. Я должен быть благодарен судьбе за каждый счастливый день, как это умеет Гритье, и стараюсь изо всех сил, только их порой маловато. Я не упущу мой новый год. Настанет весна. И мы поедем на дегустационную экскурсию. И будем дрожать от страха, что не выдержим. Дрожь пройдет сама собой. Клуб СНОНЕМ должен сохранить свое название, иначе какой же это клуб.
А после поездки я буду строить новые планы. Пока ты строишь планы, ты живешь.
Днем иду покупать новый еженедельник. И новую записную книжку.
notes
