День двенадцатый

Ночь, слава богу, прошла без происшествий. Пока я спал, Якут с Прапором допросили пленных, и те подтвердили подозрения, которые возникли во время осмотра хутора. Этот хутор на самом деле был создан для фильтрации и временного содержания тех пленных, которых захватывали передовые отряды мутов. Здесь пленных сортировали, при необходимости оказывали первую помощь и отправляли дальше на восток. Правда, только тех, что были нужны новым хозяевам. Остальных отправляли на корм наиболее отличившимся отрядам мутов. Награда такая. Своеобразная. В принципе, ничего особо интересного от пленных узнать не удалось. Оба были простыми исполнителями, рангом чуть выше рядового, и элементарно не владели информацией. Из полезного смогли сообщить только место, где расположен следующий перевалочный пункт, куда они и отправляли гонца, перехваченного егерями. Поэтому обоих «хуторян» просто пристрелили и бросили в сарай к остальным трупам.

Контейнер тоже получили без осложнений, егеря его уже притащили на хутор, распаковали, осталось только поделить подарки. Чем мы и занялись сразу после завтрака. Процесс уже был отработан и надолго не затянулся, ровно в 7:30 наша экспедиция тронулась дальше по маршруту. Хутор мы решили не трогать, только все нормальное оружие и боеприпасы упрятали в схрон, а в сарай заложили заряд термита с таймером на два часа. Остальные постройки от огня пострадать не должны, а трупы со следами насильственной смерти лучше уничтожить, пусть муты ломают голову, что же случилось с их перевалочным пунктом.

Двигались мы привычным порядком: егеря, Прапор и сталкеры в головном и фланговых дозорах, Михалыч с Лесным прикрывают тыл, остальные в основной группе. Скорость держали довольно высокую, четыре-пять километров в час по лесу это немало, но за прошедшие дни все бойцы неплохо освоили навыки передвижения по разным типам местности. Причём, по сравнению с началом похода, сейчас мы двигались практически бесшумно. Конечно, до уровня наших егерей нам ещё ой как далеко, но и на стадо слонов, как было в начале, мы уже тоже не походим. По пути удалось незаметно разминуться с тремя довольно большими группами мутов и одну маленькую уничтожить. Можно было и эту обойти, но решили, что делать крюк в три километра из-за пятёрки уродов не стоит, и егеря их положили из бесшумного оружия. Чисто положили, даже контроль не потребовался. Пять выстрелов – пять трупов. Ничего ценного у убитых не нашлось, так что трупы в овражек, стволы у дробовиков погнуть, патроны забрать – практически рутина. Кто бы мне сказал месяц назад, что уничтожение группы вооружённых мутов станет рутиной и чуть ли не стрелковым упражнением, ни за что бы не поверил.

Так мы и шли почти до полудня. Я дал егерям приказ присматривать место для дневного привала, Михалыч попытался отпроситься «взять кабанчика, должон тут быть, ага», но я не дал – у нас ещё мяса, что с хутора взяли, достаточно, а тушку кабанчика кому-то тащить надо, при том, что все нагружены боеприпасами до упора.

– Командир – Голове! – Похоже, егеря нашли место.

– Здесь командир.

– Обнаружен человек. Один. Вооружён. Но это надо видеть своими глазами.

– Принял, двигаюсь к вам, встречайте.

Я остановил группу, где-то на краю сознания отметив, как спокойно и уверенно бойцы занимают позиции, разбирают секторы и готовятся к любому варианту развития ситуации. Как говорится, хоть бежать, хоть лежать. Решил взять с собой только Якута и уже двинулся в сторону головного дозора, но именно в этот момент штаб разразился целой кучей документов, так что мне пришлось остаться.

Лейтенант, облагодетельствованный почтой из штаба, остался разбираться с документами, и я в одиночку отправился посмотреть, что же так удивило головной дозор. Идти тут всего метров двести, неожиданностей быть не должно, но по уже въевшейся в кровь привычке я внимательно прислушивался ко всем звукам. Зрение в лесу не самый главный орган чувств, гораздо больше информации можно услышать и даже унюхать. Именно благодаря слуху, не доходя метров сто до дозора, просто вынужден был остановиться. Причиной стали звуки, услышать которые в глухом лесу я никак не ожидал. Даже мысль о галлюцинации проскочила.

– Голова, что делает человек?

– Сидит на пеньке и, не поверишь, играет на губной гармошке, что-то варит в котелке.

– Итить-колотить! Он точно один?

– Больше никого не обнаружено. Чижик обошёл поляну по кругу, если уж он никого не заметил, значит, или нет никого, или так прячутся, что нам не найти.

– Принял, – вот ведь цирк со слонами, от таких новостей обалдели все, неудивительно, что процедура радиообмена была забыта.

Через пару минут я дошёл до кустарника, где затаились егеря, и смог своими глазами увидеть волшебную картину. На пеньке посередине поляны сидел мужчина, одетый в какой-то совершенно бесформенный серо-зелёный плащ, под правой рукой у него удобно разместился АК-12 с неизвестным мне обвесом, а перед ним парил на обычной туристской плитке пятилитровый котёл. Но самое большое внимание привлекала шляпа – с широкими полями, того же оттенка, что и плащ, но вся какая-то обвислая и помятая, как будто не то по ней ходили, не то на ней сидели. Короче, судьба у головного убора была явно непростая. Тут человек закончил играть, музыка была странная, очень похожа на ритм-энд-блюз, но периодически в ней слышалось что-то очень похожее на татарские национальные мотивы – был когда-то у нас в учебке татарин Рамиль, очень он уважал свою национальную музыку и активно стремился и нас с ней познакомить, так что я даже «Туганьяк» напеть могу. По памяти. Итак, мужчина закончил играть, убрал губную гармошку в карман плаща, вытер губы рукавом, пробормотал что-то – я расслышал только «стиральная доска» – и повернулся в нашу сторону.

– Выходите уже, хватит в кустах прятаться. Я тут один, километра на три в любую сторону нет никого, кроме вас. Опасаться вам нечего, кстати, вон и чай уже заварился.

Пришлось выходить. Тем более, никакой угрозы от странного незнакомца не чувствовалось, скорее наоборот, весь его образ вызывал необъяснимую симпатию, что ли. При ближайшем рассмотрении любитель губной гармошки оказался худощавым мужчиной лет сорока пяти, загорелым и явно проводящим большую часть времени на свежем воздухе. А ещё он был чем-то неуловимо похож на Деда, Филипп Андреевич который.

– Ну что, ребята, давайте присаживайтесь, выпейте моего чайку. Сам травы собирал, сам сушил, такого чая вам больше нигде не попробовать. Меня можете звать Снусмумриком, имя и фамилию свои я уже и сам забывать начал. Давайте, давайте, рассаживайтесь – чай надо пить вовремя, раньше начнёшь, так он ещё не настоялся, позже – уже остыл, – мужик тараторил со скоростью пулемёта, не давая нам даже рта открыть.

– Спасибо за приглашение, уважаемый Снусмумрик, – мне удалось вклиниться в паузу. – Я сержант Якут, это сержант Енот и сталкер Эдди, экспедиция двенадцатой бригады.

– О! Армейцы наконец научились дружить с вольными искателями! Это радует, очень хорошо, просто прелестно! Давненько я не был этих краях, вон как все изменилось. И автоматы у вас тоже интересные. Девять миллиметров? А патрон как у ВАЛа или тоже новый? Кстати, сержант, позови своего пластуна, который у меня за спиной шкерится. Молодец парень, я его только случайно почувствовал, вначале даже за зверя принял, – мужик продолжал разговаривать с той же скорострельностью, похоже, ответов на свои вопросы он и не ждал. Кстати, есть у него какой-то очень лёгкий акцент, как будто он много времени говорил не на русском, а на каком-то другом языке. А вот когда к нам вышел Чижик, товарищ аж подпрыгнул от избытка чувств.

– Ох, твою ж мать! Молодой человек, вы не будете возражать, если я повнимательнее рассмотрю вот этот интересный значок? – И, не дожидаясь ответа, разрешения или любой другой реакции, Снусмумрик одним текучим движением переместился к нашему разведчику и аккуратно, даже с опаской притронулся к маленькой серой звёздочке на груди Чижика. Этот значок вручил Филипп Андреевич перед самым нашим уходом из его избушки. «Вреда от него не будет, а польза запросто может случиться, хотя может и не случиться». Кстати, второго значка удостоился лейтенант, остальные остались без подарков. Вот эта неприметная звёздочка и произвела такое впечатление на нашего нового знакомого. – Жив, значит, ещё Железный Дровосек!

– Кто? – я наконец вспомнил, где же слышал слово «Снусмумрик». Это персонаж такой из детской сказки. Бродил себе чудак по миру, в шляпе и с губной гармошкой. А вот теперь и ещё один сказочный песонаж. И куда это мы попали?

– Дедуля, наполовину железный и с зубами как из рекламы зубной пасты… – Очень точное описание Деда. – Встречался вам такой? Ага, вижу, встречался! А кошак его жив ещё? А щенок? Вырос, небось? – Я только кивал, отчаявшись вставить хоть слово в этот монолог. – Ясно, надо будет навестить старую железяку. Сержант, расскажешь, как до него добраться? Мне все равно в ту сторону, грех не заглянуть к старому другу. Надеюсь, он ещё не весь стратегический запас коньяка израсходовал. Эх, хороший коньячок, да под старый блюз… Как же я по этому скучал… – Тут Снусмумрик к чему-то прислушался и сразу посерьёзнел. – Сержант, ваши уже идут сюда, через пять минут будут. Давай отойдём на пару слов. Это важно.

– Конечно, не вопрос. – Мы отошли на край полянки, и я поразился, как изменился мой собеседник. Исчез балагур и трещотка, вместо него рядом стоял собранный и насторожённый боец. Даже шляпа перестала быть смешной, превратившись из нелепого головного убора в очень органичную деталь экипировки.

– Слушай внимательно. Не перебивай. У вас двадцать минут допить чай, после этого уходите. Через километр примерно увидите сухое дерево. От него примите правее, будет овраг. Муты в него почему-то не суются, даже близко не подходят. Это первое. – Вот ведь актёр! Минуту назад трещал, как пулемёт, а сейчас доводит обстановку как опытный офицер. – Второе. Пузырьки, которые вашему командиру дала колдунья в деревне, сами не используйте, отдайте в посёлке. И третье. Самое главное. Когда командир обратится к вам «братцы», убеди его отдать самую ценную вещь, которую вы несёте, разведчику со значком Железного Дровосека. Все. Вопросы задавать бессмысленно, – тут он снова улыбнулся, возвращаясь к первоначальному образу, – ответов я все равно не знаю. Все запомнил? Повторить не смогу.

– Запомнил. Двадцать минут. Через километр сухое дерево. От него правее, в овраг. Далее. Бабкины зелья не пить, отдать в посёлке. После обращения «братцы» убедить командира отдать посылку Чижику. Правильно?

– Наверное, я свои предсказания помню хуже окружающих. Такая вот фигня, сержант. Ну что, расскажешь мне, как добраться до моего другана из нержавейки?

Свежие разведданные, которые прислал штаб, меня совсем не порадовали. Похоже, впереди нас ждёт череда непрерывных боев, такое ощущение, что все муты с востока решили мигрировать на запад и для своей миграции выбрали именно тот маршрут, которым движется на восток наша экспедиция. Однако, несмотря на высокую вероятность встречи с многочисленными группами мутов, нам предписывалось продолжать движение. Была в этой бочке дёгтя и ложка мёда: бригада сегодня оборудовала аэродром подскока и нас продолжат снабжать боеприпасами и свежими данными разведки. Также на этом аэродроме дежурит звено вертолётов, которое может оказать огневую поддержку. К сожалению, вертолёты только ударные, так что десанта не будет, да и вызывать их можно, только убедившись в полном отсутствии у противника средств ПВО. Вертушка нынче вещь очень дефицитная. Вооружить мы их можем, ремонтировать худо-бедно можем, а построить новый уже никак. А ещё больший дефицит – пилоты, вот они точно бесценны. Говорят, эти две «Акулы» Батя обменял у кого-то на одного пилота. Может, и врут, но звучит убедительно.

Ко всему прочему нам немного изменили маршрут – примерно в тридцати километрах от нашего текущего местоположения находится довольно крупный анклав, в который рекомендовано заглянуть и наладить с жителями связь. Ладно, раз командование считает, что нужно продолжать движение, будем продолжать, наше дело солдатское. Пока что нам везёт, а ну как этого везения хватит до конца маршрута, чем черт не шутит.

Разобравшись с документами, я дал команду на выдвижение к той полянке, где головной дозор обнаружил незнакомца. Там и устроим привал, тем более что Якут дал отбой тревоги, а место для привала вроде бы подходящее. Но все мои расчёты нарушил тот самый незнакомец. Они с Якутом стояли на краю поляны и что-то обсуждали, водя пальцами по планшету сержанта.

– О, товарищ лейтенант, здравия желаю! Времени мало, так что наливайте себе чая и присоединяйтесь. Я как раз начал доводить сержанту оперативную обстановку.

Мне, собственно, ничего не оставалось, кроме как послушаться совета человека, который явно пришёл из тех мест, куда мы направляемся. Поэтому, зачерпнув кружкой отвар из котелка, я махнул рукой, приглашая Енота и Прапора присоединиться к обсуждению.

– Здравствуйте, я лейтенант Никель, это прапорщик Нехаев.

– Очень приятно, Снусмумрик. – Мужчина слегка приподнял шляпу. – Итак, коротко о том, что вас ждёт дальше. Минут через десять – пятнадцать здесь появится группа мутов. Рыл двадцать. Идут медленно из-за раненых. Вожак и несколько бойцов. В десяти километрах восточнее был бой. Люди, организованное подразделение. Люди потеряли двоих, есть несколько трехсотых, но смогли оторваться.

– Вооружение у людей и мутов не запомнили? – Прапор на доли секунды опередил меня с этим вопросом.

– Запомнил. У людей стандартно калаши, один РПК и один дробовик большого калибра. Не разглядел, то ли КС-23, то ли что-то охотничье под четвёртый калибр. У мутов десяток дробовиков, три калаша, судя по звуку китайских, это из огнестрела. Зато в банде два пращника, и это намного страшнее. Зря улыбаетесь. Стограммовый камешек в руках умелого пращника уже страшное оружие. А теперь умножьте это на силу двухметрового мута, у которого руки толще моих ног… Во! Практически артиллерия. Да ещё и почти бесшумная. Кстати, тех двоих людей как раз пращники положили.

– Понятно. Спасибо за предупреждение. Честно, сам бы никогда не подумал, что нужно бояться урода с ремешком и горсткой камней.

– Ладно, дальше. Этих вы обойдёте по оврагу, Якуту я показал где. За ним нормальный лес, с вашими следопытами пройдёте без проблем. Дальше вам куда?

– Примерно сюда, – я показал на планшете расположение посёлка из нового приказа.

– Тут не скажу, я проходил немного севернее, извиняйте.

– А что там дальше на востоке?

– Да жопа там на востоке, извиняюсь за выражение. Все как будто взбесились. Появился какой-то придурок, кинул клич, и муты бросились строить империю. Империя мутантов! Как будто в голливудский боевик попал, мать его! Вы не представляете, все, кто может воевать, идут на запад, остальным задание «крепить обороноспособность». Вскрывают склады НОАК, раскапывают развалины оружейных заводов, ищут нефтехранилища. И все это не считаясь ни с какими потерями. Десять трупов за цинк семёрки – нормально, б…дь! И ведь крышу сорвало даже у вполне нормальных, ну раньше нормальных, я имею в виду. Кое-как вырвался из этого дурдома. А ведь ещё год назад была мысль там остаться… Вот такие, б…дь, дела. Извините, что-то я сорвался. Давно с нормальными людьми не говорил, наверное. А теперь по оперативной обстановке. – Настроение Снусмумрика менялось как в калейдоскопе: раз – весёлый бродяга, раз – разведчик-профессионал, раз – злой и раздражённый мужик в годах, раз – и снова холодный и сосредоточенный разведчик. – Первую волну мутов, самую плохо вооружённую и слабо управляемую, человеческие анклавы практически перемололи. В потерях с нашей стороны большая часть мелких деревень и хуторов – короче, все, кто не смог обеспечить необходимую плотность огня. Остальные отбились. Сейчас идут бои с передовыми группами второй волны. Будет сложнее: у противника мизерное количество тяжёлого вооружения, но стрелковки уже достаточно. Основная часть второй волны ожидается где-то через полтора-два месяца. Кстати, у Дровосека, в смысле Филиппа, есть связь с вашим командованием?

– Есть и связь и возможность организовать транспорт, если понадобится.

– Отлично! Надо будет подробненько пообщаться, наверняка у вас никто так далеко на восток, как я, не заходил. Теперь конкретно по вашей экспедиции: старайтесь не ввязываться в бои с большими группами, а мелкие нужно уничтожать моментально. Поясняю. Мало того что у многих мутов фантастический слух и засечь перестрелку они могут с расстояния в несколько километров, так ещё имеются особи с чем-то вроде телепатии. Их мало, но есть. Сами понимаете, чем это грозит. И ещё. Дальше на восток, когда незнакомые люди хотят поговорить, показывают руку. Без перчатки и с растопыренными пальцами. Типа «я человек и я без оружия». Это необязательно и не всегда правда, но вроде как вежливость.

– Спасибо за совет про телепатов, мы уже и сами начали догадываться о чем-то подобном. Ну и за прочее, конечно, тоже спасибо.

– Да не за что. Ну все, парни, вам пора. Возвращайтесь живыми! – Снусмумрик пожал нам руки и вдруг, словно что-то вспомнил, залез в карман и вынул оттуда меленький значок в виде губной гармошки, сделанный из такого же серого металла, как и значки, выданные Дедом. – Лейтенант, отдайте, пожалуйста, эту штуку Чижику. Хорошо?

– Конечно, без проблем. – Интересно, какой смысл в этих значках, кто такие Дед, Снусмумрик и другие «сказочные персонажи» – явно же должны быть ещё, и по какому принципу распределяются «награды»?

Быстро попрощавшись, мы отправились в путь. Кстати, чай, которым нас угостил старый бродяга, оказался совсем не простым – пятнадцатиминутный привал и кружка отвара подействовали как полноценный отдых. По крайней мере, я себя чувствовал отлично отдохнувшим и полным сил. Судя по виду моих спутников с ними было так же. В расчётное время мы вышли к оврагу, и если бы не подсказка, вряд ли его бы обнаружили. Первым в овраг ушёл Чижик и через пару минут вышел на связь. «Можно двигаться. Особой опасности нет. Енот проведёт вас по моим следам, идите след в след, плотной группой. Ничего не трогать, особенно воду. Подробно расскажу после выхода».

Мы спустились по пологому склону, и я сразу понял, почему следопыт предупредил «ничего не трогать». Овраг напоминал сказку: по дну журчал на мелких камешках прозрачный ручеёк, по сторонам росли кусты с яркими спелыми ягодами, а берега ручья заросли изумрудной мягкой травкой. После обезображенных очагами заражения и следами боев мест этот пейзаж выглядел просто раем. Или ловушкой, что гораздо более вероятно. Кажется, я понимаю, почему муты обходят такое чудесное место по большой дуге.

Овраг мы прошли без происшествий. После выхода я решил не останавливаться, просто на ходу перестроились в уже привычный походный порядок. А Чижика расспрошу попозже – раз уж ничего не случилось, то и срочности никакой нет. Потянулись километры пути по обычному смешанному лесу. Головной дозор вёл нас по звериным тропам, что позволяло двигаться без особых трудностей, и за два часа мы не встретили ни одной живой души. Даже свежих звериных следов и то не видели, и это меня беспокоило. Если звери, которые ещё недавно здесь жили, – кто-то же протоптал эти тропы, – неожиданно попрятались или ушли, то мало хорошего. Тем не менее, усиливать дозоры я не стал, а бдительность мы и так не теряли. Сразу вспомнились первые дни похода – тогда большая часть экспедиции, за исключением, пожалуй, егерей и Якута, совершенно не обращала внимания на окружающую обстановку. Велика мудрость командования, которое приказало начать путь в почти безопасном месте и дать нам возможность адаптироваться и научиться самостоятельности. Я, не выдержав, улыбнулся, вспомнив, как плюхнулся на задницу Шило при первом боестолкновении. А сейчас вполне справный боец, уж точно не хуже многих рядовых в линейных частях.

– Командир – Голове!

Стоит подумать о хорошем, и неприятности тут как тут.

– Здесь командир!

– Наблюдаю группу людей. Триста метров на северо-восток. До десяти единиц. Калаши, один РПК и один дробовик. У двоих арбалеты. Очень похожи на описание бродяги. У них привал, бинтуют раненых.

– Принял. Рации у них есть?

– Так точно. Вижу рацию у командира. Стоп! Ещё новости. Приближается группа мутов. До двадцати единиц. Должны пройти между вами и неизвестной группой.

– Командир, здесь Чижик. Наблюдаю за мутами. У них есть следопыт, и они определённо преследуют людей. Время до контакта не более двадцати минут. Три калаша, девять-десять дробовиков. У двоих рации.

Вот так. С людьми однозначно нужно установить контакт, но рацией пользоваться нельзя. Наши переговоры обычной рацией услышать невозможно, сигнал идёт микропакетами и в эфире звучит как обычные разряды статики. А вот если муты услышат переговоры на открытой волне и поймут, что обнаружены, получится большая свалка в лесу с огромным преимуществом мутов и неизвестным фактором в лице незнакомых людей. Единственный наш шанс на победу – использовать внезапность. Позвал Якута и Карабаса посовещаться. Общая картинка у меня уже сложилась, но эти двое намного опытнее меня и точно смогут дать полезный совет или заметить ошибки в плане предстоящего боя. Надо ещё и Енота подключить в режиме конференции.

Десять минут пролетели незаметно. За это время мы обсудили план боя, и все мои бойцы выдвинулись на позиции. На месте остались только Михалыч и Лесной – пусть прикрывают тыл. В нужный момент Чижик дал команду, и Прапор, наблюдавший за людьми, громко хрустнул веткой и начал потихоньку смещаться в старону. Будем считать, что союзников мы предупредили, больше все равно сделать не сможем. Прошло ещё пять минут, и муты начали втягиваться в подготовленную нами ловушку. Это тяжело, лежать и смотреть, как мимо проходит противник, а тебе не то что пошевелиться, даже вздохнуть нельзя. Неделю назад я бы на такую авантюру точно не подписался, а сейчас уверен в своих бойцах на сто процентов. И вследствие этой непоколебимой уверенности лежу в вонючей луже и смотрю, как в двух метрах проходят цепочкой муты. В этом бою нужен каждый ствол, руководство как раз не требуется. Или мы кладём всех, именно всех, мутов с первого залпа, или получаем затяжной бой в лесу с непредсказуемыми последствиями. Мы, конечно, как всегда победим, но, в отличие от уродов, не можем позволить себе потери. Особенно раненых. Вспомнились слова Михалыча: «Сдохнуть можно, а вот облажаться нельзя». Очень правильный лозунг для нашей экспедиции.

Время! Сухо щёлкает винтовка Гудвина – это сигнал. Я аккуратно трехпатронной очередью раскалываю голову ближайшему муту, переношу огонь левее, ещё очередь – ещё труп. Все, бой закончен. Сигнал «Чисто» от всех стрелков. Самое сложное было спланировать засаду так, чтобы на каждого стрелка пришлось не больше двух, максимум трёх целей и чтобы каждая следующая цель находилась левее предыдущей – переносить огонь влево намного быстрее. Конечно, в качестве резерва был пулемёт Малого, но очень хотелось сделать все без большого шума. И получилось! У нас потерь нет, противник даже не успел понять, что начался бой. Союзники, кстати, тоже – вон, присели, головами крутят. Пора с ними пообщаться. Чтобы не нервничали зря.

– Люди на поляне, приём! – Никакой реакции. Я сейчас наблюдаю за ними через оптику Гудвина. Попробую ещё раз. – Здесь лейтенант Никель, двенадцатая бригада, приём!

Не слышат. Скорее всего, отключили рации – гарнитур у них не видно, а звук из динамика в лесу может демаскировать не хуже цветного дыма. Попробуем действовать по совету Снусмумрика. Вот это дерево на краю поляны вполне подходит, и людям его видно, и от пуль прикроет, если что. Снимаю перчатку с правой руки и, высунув ладонь из-за ствола, слегка помахиваю.

– Эй, люди! – Ага, услышали. Сразу три ствола в мою сторону повернулись. Но не дёргаются и не стреляют. Молодцы. – Я лейтенант двенадцатой бригады Армии России. Поговорим?

– Поговорим. – Один из людей, видимо самый старший, сделал какой-то знак рукой, и все стрелки повернули оружие в сторону от дерева, за которым я стоял. Сам он аккуратно положил на землю изрядно потёртый АК и сделал десяток шагов в мою сторону. Я тоже снял с плеча автомат, поднял забрало и вышел ему навстречу.

– Борис, – протянул руку невысокий мужчина лет тридцати. Одет в довоенную «горку», то ли армейскую, то ли коммерческую, не разберёшь. Под мышкой кобура с пистолетом, на поясе что-то вроде мачете. Смотрит насторожённо, но без злобы, скорее даже с любопытством.

– Лейтенант Никель, экспедиция двенадцатой бригады. – Жму руку. Рукопожатие у Бориса крепкое, рука мозолистая, и мозоли больше похожи на трудовые, от лопаты или топора, а не от автомата.

– Это вы сейчас шумели?

– Так точно. За вами шли муты, семнадцать особей ровно. Похоже, увидели кровь и встали на след.

– Спасибо, брат. У нас, вон, двое раненых, хрен знает, отбились бы или нет.

– Да не за что. Давай соберёмся на поляне, поговорим по-человечески. Вы нам расскажете, что тут в ваших лесах происходит, а мы вам новости с запада. Как?

– Годится, зови своих. Дозоры лучше сам выставь, твои бойцы покруче моих охотников будут. Мы-то этих мутов и не заметили, бляха-муха.

Вышли на поляну, присели на поваленное дерево. Когда садился, опёрся на руку, и плечо протянуло знакомой болью. Странное дело, в бою боль вообще никак не проявлялась, ни на скорость, ни на точность не повлияла, а в спокойной обстановке постоянно о себе напоминает. Но это так, лирическое отступление. Поговорили мы хорошо. Люди оказались из небольшой деревушки Николаевка, которая расположена километрах в двадцати севернее нашего маршрута. Населения там всего ничего – меньше двух сотен жителей. Занимаются в основном охотой – вокруг сплошные леса. Ну и всякие грибы-ягоды, само собой. Есть и огородики, конечно, но это сущая мелочь. А чуть южнее нашего маршрута расположена деревушка Дмитриевка, тоже не сильно большая – где-то под две с половиной сотни населения. Дмитриевцы, наоборот, землепашцы и хлеборобы. Вот и наладили селяне взаимовыгодный обмен: из Николаевки везут мясо, шкуры и прочие дары леса, а в обратную сторону зерно, картошку и тому подобное. Я в сельском хозяйстве не силён, да и вдаваться в такие подробности смысла нет.

Две с небольшим недели назад отправили из Николаевки обоз из трёх телег. С обозом ушли пятеро охотников – обычно такого количества хватало, чтобы отбиться от зверья или пары-тройки диких мутов. Ехать им два дня, ещё пару дней на торговлю и столько же обратно, то есть за неделю должны были обернуться. Конечно, в дороге может разное случиться, но такие неожиданности никогда не задерживали обоз больше чем на три дня. Поэтому, когда прошло две недели, было решено отправить на поиски группу охотников во главе с Борисом. До Дмитриевки охотники добрались без приключений. Правда, чем дальше на юг, тем меньше было в лесу зверья, но иногда такое случалось и особого беспокойства не вызвало. В самой деревне обнаружились следы недавнего боя и эвакуации. А в доме старосты нашли записку от земляков. Обозу повезло: они успели войти в Дмитриевку за день до нападения мутов. Конечно, само нападение к везению никак не отнесёшь, но лучше в этот момент оказаться в хоть как-то, но укреплённой деревне, а не впятером в лесу. К тому же за день до обоза в деревню пришёл патруль из посёлка Угловой (дурацкое название – какие углы могут быть в лесу, но в российской топонимике и не такое встречается). Патруль принёс предупреждение о скором нападении большой стаи мутов и предложение эвакуироваться в посёлок. Деревенские долго не думали, загрузили весь наличный транспорт скарбом и провиантом, посадили детишек и под охраной баб и стариков отправили в Угловой. Тут надо сказать, что Угловой был неофициальной столицей местных земель. Населения имел несколько тысяч, какие-то небольшие производства и даже содержал профессиональную армию из остатков мотострелкового батальона, застигнутого Войной в этих местах. Так что, шансы выжить в посёлке были намного выше, но и запасы продовольствия, хозяйственно прихваченные деревенскими, лишними не будут.

Итак, колонна беженцев ушла в Угловой, а дмитриевские мужики вместе с охотниками из Николаевки и патрульными приготовились дать бой подходящим мутам. Стаю надо было задержать хотя бы до утра и отвлечь от преследования колонны. С поставленной задачей сводный отряд справился, в основном благодаря наличию лишнего десятка стволов и, что не менее важно, десятка людей, знающих, как с этими стволами обращаться. Дмитриевка продержалась до утра, отбив три штурма, и утром защитники, потеряв в бою троих убитыми и погрузив на специально оставленную телегу десяток раненых, начали тактическое отступление в Угловой. Муты, потеряв в ночных атаках большую часть стаи, организовать толковое преследование не смогли, к тому же, отступая, защитники Дмитриевки оставляли за собой растяжки, а охотники ещё и оборудовали ловушки, так что преследование заглохло уже через несколько километров.

Пока мы с сержантами и Борисом обсуждали приключения дмитриевцев, его охотники убрали трупы мутов и собрали трофеи. Куча оружия и всякой полезной амуниции выросла на краю поляны, но её никто не трогал. Как же – закон фронтира – это наши трофеи, и только мы можем ими распоряжаться.

– Вот что, Борис, выберите из этой кучи то, что вам нужно. Патроны, оружие, короче, смотрите сами. Нам все это точно не пригодится – оружия своего достаточно, а патроны у нас другого калибра.

– Спасибо, лейтенант. У нас-то с патронами совсем не густо, вон, видишь, арбалеты приспособились делать, хоть такая, но стрелковка.

– Давай команду своим, а мы с тобой пока карту посмотрим. – Я решил выдать охотникам пару ретрансляторов – у нас их все равно с запасом, а накрыть сетью ещё один кусочек местности будет совсем не лишним.

– Давай посмотрим, только я в картах не очень, нет их у нас, вот и привыкли ориентироваться по приметам. Все как при царе Горохе, б…дь.

– Ничего, разберёмся как-нибудь. Вот смотри, эта горка на месте? – я показал охотнику приметную горку, идеально подходящую для установки оборудования.

– Так, это значится от Кривого ручья, вот тут где-то белый камень, ага, вот тут должно быть болотце, нет его на карте, – Борис забормотал какие-то местные ориентиры, водя пальцем по планшету и время от времени почёсывая шрам на правой брови, – есть тут горка, лейтенант. Только южный склон у неё уже давно сполз, так что высота, наверное, стала поменьше. Вот с этой стороны можно подняться.

– Отлично. А вот эти холмы знаешь?

– Знаю. Плохое место, – увидев мой вопросительный взгляд, охотник пояснил: – Мураши там мигрируют. Так что, когда идут, лучше держаться подальше, а в остальное время там не растёт ничего. И зверя тоже нет. А зачем тебе эти горки?

– Вот, смотри, – я достал из своего рюкзака ретранслятор, – модуль ретрансляционный автономный комбинированный МРАК-2М. Не знаю, почему их так назвали, может подземники их в темноте клепают, а может, там мрак какие технологии используются, может, просто слово понравилось. Обеспечивает ретрансляцию радиосигнала в радиусе не менее двадцати километров, срок службы не менее трёх лет, ну и так далее. Короче, нашей экспедиции кроме прочих задач поставлена задача обеспечить связью человеческие анклавы по пути следования. Вот я и хочу попросить вас установить пару таких булыжников по дороге к вашей деревне. А горки выбрал для увеличения, так сказать, зоны покрытия.

– Понятненько. Установим, чего уж там, невелика работа. На горке, да, самое то место, а вот второй лучше воткнуть примерно тут, – охотник ткнул мозолистым пальцем в точку на карте, где был обозначен небольшой лесок. – Тут у тебя не нарисовано, а после Войны, не знаю по какой причине, земля вспучилась и теперь там два холма. Который повыше, метров пятнадцать будет. На глазок, конечно, приборов-то у нас нет.

– Годится. Может, даже лучше получится.

– Ладно, сделаем. А как их устанавливать-то? Специалисты, небось, нужны. Связь ведь, а?

– Ха! Тут как раз все просто. Вот видишь, на плоской стороне два пятнышка? Они ещё шершавые на ощупь, чтобы в темноте не ошибиться, – я продемонстрировал Борису нижнюю часть МРАКа. – Надавливаешь на них до щелчка, кладёшь плоской стороной на землю, слегка ногой придавил – и готово. Дальше он сам все сделает.

– Бля! Вот ведь до чего человечий ум дотумкал, это же проще, чем свечку зажечь! Ну, сила! – восхищению охотника не было предела. – Ты знаешь, лейтенант, вот теперь я вас реально зауважал. Конечно, покрошить за несколько секунд два десятка мутов тоже не каждая команда может, но мы тут с ними уже сколько лет рубимся – привыкли как-то. И умельцы свои есть, так что воинским уменьем нас особо не проймёшь. А вот изобрести да сделать такой булыган – это сила. Реально!

– Это, брат, все подземники. Не представляешь, сколько светлых голов перед Войной в бункеры попрятали. Вот и сидели они там первые годы как мыши под веником. Ну и изобретали всякие вудервафли, чтобы после выхода с голой жопой не оказаться. Нам-то наверху не до того было – то банды, то дикие, то эпидемия какая-нибудь. Да что я рассказываю, сам знаешь – вам уж точно не легче было.

– Ага, до сих пор по ночам кошмары снятся. Б…дь, я-то думал, все налаживается, потихоньку в норму приходит, а тут новая напасть. Не понос, так золотуха!

– Ничего, охотник, прорвёмся! Ладно, давай лирику в сторону. Рация есть?

– Ага, держи, – Борис снял с разгрузки рацию и протянул мне. – Только батареи всего ничего осталось. В дороге держим выключенными, только у деревни включим, опознаться.

– Смотри, я тебе выставил частоту. После установки булыжников, лучше часа через четыре-пять, выйдешь на связь на этой частоте, позывной «Николай». Бригада выдаст новую частоту, позывной, согласуете сеансы и все остальное. Так-то эта система заточена на нашу связь, но и открытые каналы в ней есть. Так что будет связь и с бригадой, и вашими патрулями, но это все вам объяснят. А мы к тому времени доберёмся до Углового, глядишь, и с вашими обозниками поговорить сможешь. Кстати, может, и вам имеет смысл перебазироваться в Угловой? Есть мнение, что это только первая волна мутов. Вряд ли у вас получится отбиться от крупной стаи, да ещё и вооружённой.

– Так-то оно так, да только из всего транспорта в деревне осталась одна телега, а топать пешком до посёлка… С детьми, стариками и бабами. Тут нам и маленькой стаи хватит. Думаю, выведем в лес патрули, тем более говоришь, что связь будет. А если что, так уйдём в тайгу на заимки, там пару дивизий надо, чтобы нас найти. Но это уже как общество решит, я-то всего лишь охотник, хоть и опытный. Но информацию доведу.

Потом Борис показал на карте путь, которым они шли из Дмитриевки, заодно уточнили карту, нанесли пару оврагов, появившихся уже после Войны, исправили русло ручья, ну и ещё всякого по мелочи. Я совершенно не удивился, когда оказалось, что этот посёлок Угловой и есть то самое поселение, с которым нам приказано установить связь. Вот только дополнительно выяснилось, что Угловой с запада и юго-запада прикрывают практически непроходимые болота и подойти к нему можно только с северо-востока. То есть именно там, где идут муты. Теперь понятно, почему командование не стало сбрасывать ретрансляторы с воздуха – в болоте они стразу утонут, а гонять авиацию над армией мутов слишком опасно. А нам теперь предстоит сделать приличный крюк – километров пятнадцать примерно, по пути установить приборы, пробраться через атакующие порядки противника и вступить в контакт с обороняющимся анклавом. Задачка для спецназа или дальней разведки, короче, для суперменов. Но кроме нас никого поблизости нет, соответственно, за неимением гербовой будем писать на туалетной.

Пока мы с Борисом водили пальцами по карте, николаевские охотники навьючились трофеями и, дождавшись командира, тепло попрощались и отправились к себе, а мы выдвинулись дальше по маршруту. На общем совещании было решено приблизиться к посёлку, но сразу не входить, а провести разведку и действовать по обстановке. Тем более что подойдём мы туда уже в сумерках.

Звуки перестрелки мы услышали, километров пять не доходя до посёлка. Бабахало что-то крупнокалиберное, короткими очередями били несколько пулемётов, периодически раздавались взрывы, но явно не артиллерия и не миномёты, скорее подствольники. Судя по звукам, посёлок отбивается и довольно успешно. Скорее всего, первые попытки штурма, самые многочисленные, Угловой отбил, и сейчас муты атакуют небольшими отрядами, изматывая защитников и заставляя тех тратить боеприпасы. Дальше нам без разведки соваться точно нельзя.

Забазироваться удалось в небольшом овражке, точнее даже большой яме, с трёх сторон окружённой непроходимыми кустами. Егеря привычно растворились в ближайшем лесу, образовав внешний круг охранения, пулемётчики расположились на склонах, контролируя ближние подступы, все остальные так же привычно, без суеты начали готовить стоянку. Всё-таки отличное подразделение стало получаться из нашей разношёрстной экспедиции. А может быть, как раз из-за этой самой «разношёрстности» так и происходит? Люди с разным опытом, разными навыками, но готовые учить и учиться. И постоянная опасность в качестве катализатора. Вот такая алхимия и драгоценный сплав на выходе. Но это все лирика, а у нас сейчас есть более насущные задачи.

– Увал, «птичку» на взлёт. Товарищи сержанты, давайте кино посмотрим и будем думать, что делать дальше.

– Есть!

– Прапор, поставь «монку», чтобы смотрела вот на те кусты…

Не нравится мне, что к нашей базе только одна дорога. Конечно, для обороны это очень хорошо, тем более что мутировавший шиповник, растущий вокруг, по прочности не уступает колючей проволоке, но запасной выход иметь надо. Вот, в случае чего, мы можем подорвать «монку», и она моментально выкосит этот кустарник, открывая путь для отхода.

– Подравняй по горизонту на максимальное расстояние разлёта, – добавил я.

– Командир, «птичка» ушла. Есть картинка.

К сожалению, уже наступили сумерки, и камера беспилотника не могла дать качественного изображения, но и того, что было, вместе с данными тепловизора хватало, чтобы оценить ситуацию. Угловой действительно держался. Защитники успешно отбили несколько штурмов, положив порядка тысячи мутов – кучи трупов на подступах не оставляли сомнений. Сейчас стороны довольно вяло перестреливались, поселковые берегли патроны, а муты не давали людям расслабляться и, видимо, ждали подкрепления. Оборона посёлка была организована достаточно грамотно, тут явно чувствовалась рука специалиста, так что у защитников был неплохой шанс выдержать ещё несколько штурмов. Северо-восточная сторона Углового была обнесена стеной из внушительных брёвен, обмазанных глиной. В этой стене были оборудованы доты и стрелковые позиции, а на нескольких башенках, закрытых дополнительно листами железа, разместились расчёты тяжёлого вооружения. Три крупнокалиберных пулемёта, что-то вроде лёгкой пушки и ещё чего-то, что никто из нас не смог опознать. Судя по расположению трупов нападавших, были ещё позиции для флангового огня, но их мы разглядеть не смогли. В общем, по первому впечатлению, вполне серьёзный укрепрайон.

Однако были у обороны и существенные минусы: болота позади посёлка не давали возможности быстро эвакуироваться, а ложбинка, расположенная меньше чем в километре от стен и закрытая от защитников холмиком, позволяла скрытно накопить там несколько сотен нападающих. И самое неприятное для нас в сложившейся ситуации – войти в посёлок мы могли только через ворота, то есть пройти через толпу мутов, умудрившись при этом не попасть под огонь людей.

Пока мы рассматривали театр военных действий с высоты птичьего полёта, сталкеры пытались обнаружить источники радиосигналов в самой крепости и за её пределами. Удалось поймать короткие передачи от четырнадцати маломощных источников, скорее всего, носимых радиостанций защитников, и от двух более мощных приёмопередатчиков, причём один из них находился в крепости, а вот второй был расположен восточнее. Все передачи были шифрованными, а аппаратуры для вскрытия шифров у нас с собой, естественно, нет. Все-таки мы экспедиция, а не отряд глубокой разведки.

Как я ни надеялся, но наше совещание результатов не дало. Никто так и не смог родить идею, как же семнадцати человекам пробиться через несколько сотен, если не тысяч мутов. Вариант с героической гибелью всего личного состава экспедиции мы, естественно, даже не рассматривали. Решили отложить решение до утра, пока всем отдохнуть, а ещё до рассвета снова поднять «птичку» и отправить егерей повнимательнее рассмотреть противника. Может быть, новые данные смогут подсказать какой-нибудь вариант выполнения задания.

Мы поужинали остатками продуктов, захваченных на хуторе, огня разводить не стали, и вместо ставшего уже привычным вечернего чая мне пришлось довольствоваться банкой саморазогревающегося кофе из ИРП. Отряд расположился на отдых, часовые заняли места на склонах оврага, а я сел подводить итоги дня и писать отчёт. Прошли мы сегодня километров пятнадцать, очень уж большой крюк пришлось давать, чтобы выйти к Угловому, да сам посёлок расположен немного в стороне от первоначального маршрута. Хотя мне кажется, что пройденные километры уже потеряли своё значение. Завтра семнадцати стойким оловянным солдатикам предстоит сразиться с полчищами крыс, и, боюсь, на этом наша экспедиция закончится. Ввиду отсутствия наличия личного состава. Но есть приказ, и мы его выполним, пока ещё не знаю как, надеюсь утро принесёт какое-то прояснение обстановки.

Пока писал рапорт, проверял караулы и занимался прочей рутиной, положенной командиру подразделения и дежурному офицеру, незаметно пролетели полтора часа. Ещё полчасика, и пора будить Карабаса, а оставшееся время можно смело потратить на ещё одну кружку, точнее банку кофе и осмотр моей многострадальной руки. Кофе ожидаемо не принёс никаких сюрпризов – стандартная бурда из ИРП, а вот с рукой оказалось не так просто. Во-первых, боль в плече практически исчезла и напоминала о себе, только если завести руку далеко за спину, во-вторых, в районе кисти обнаружились несколько пятен, где кожа посерела, зашелушилась и, кажется, стала чуть твёрже на ощупь. Пятна были небольшие, где-то с ноготь большого пальца, и даже не берусь судить, что бы это могло значить. Да и не сильно важно, может быть, я переживу завтрашний бой, но, скорее всего, нет. Снова вспомнились слова Михалыча: «Сдохнуть можно, а вот облажаться нельзя», которые меня, как ни странно, окончательно успокоили, и я пошёл будить Карабаса.