21
Не уходи

«Не уходи», – вот что я сказала бы, разбуди она меня. Но когда я проснулась от лучей солнца, которые разогнали тени со стен, очнулась ото сна на огромной кровати со скомканными, как после урагана, простынями, то кроме меня в комнате никого не было.

Было утро, и она исчезла.

На подушке рядом со мной лежала блестящая волосинка. У нас с Руби был одинаковый цвет волос, несмотря на то, что отцы у нас разные – глубокий, темно-коричневый оттенок с красноватыми всполохами. Но эта волосинка была не нашего цвета. Она была белой, как будто из нее выкачали весь пигмент. И когда я вытянула ее, она оказалась одной длины с моей рукой.

В телефоне было одно непрочитанное сообщение – я так и представила, как она сидит в этой комнате, в нескольких дюймах от меня, и печатает его, вместо того чтобы разбудить меня и сказать лично. Оно было лаконичным:

Я не знала, куда она подевалась – это был очередной ее секрет.

Сначала я выглянула в окно, чтобы проверить, всё ли еще мы затоплены, но на дворе остались лишь лужи и пятна грязи. Водохранилище невинно поблескивало через дорогу, уровень воды все еще был высоким, но не настолько, чтобы затопить дорогу.

Спустившись к кухне, я услышала, как Джона и Пит тоже недоумевали по поводу того, куда пропала Руби. Я выглянула из-за двери. Парни смотрели друг на друга так, будто, если она вдруг вернется и объявит, что выбирает лишь одного из них, они сейчас же откинут стол и сцепятся в схватке.

– Ее машины нет, – сказал Пит.

– Я видел, – ответил Джона. – Она забрала все свои вещи из гостиной. И еще все, что было наверху.

– Вода спала. Значит, ей не понадобилась помощь, чтобы уехать.

– Видимо, нет.

Она оба уставились на меня, когда я вошла, но ни один из них не пожелал мне доброго утра.

– Она оставила здесь Хлою, – сказал Пит, как будто я сейчас не доставала сладкие хлопья из шкафчика в двух шагах от него.

– Я уверен лишь в одном – она сбежала, оставив мне пятнадцатилетнего подростка, – сказал Джона.

– Шестнадцатилетнего, – поправила я, поедая хлопья прямо из коробки.

– Шестнадцатилетнего подростка, – исправился Джона.

– Чувак, не смотри на меня так, – сказал Пит. – Она не может остаться со мной. Я живу с родителями.

– Ну, здесь она тоже остаться не может, – ответил Джона.

– Хватит, – вмешалась я. – Она вернется домой. Она мне так сказала.

И она должна была вернуться, вот только я не знала, когда именно.

День проходил, а Руби не отвечала на сообщения. Приближалась ночь, а она так ни разу и не взяла трубку. К дому не приближался с ревом белый «Бьюик». Когда Пит вытащил свою машину из грязи и сказал, что может подвезти меня, я поехала с ним в город, чтобы отыскать ее. Но никто ее сегодня не видел.

По странному совпадению никто не видел сегодня и Лондон.

Я стояла на Грин вместе с друзьями Лондон, когда вдруг поняла, что мне нужно вернуться. Кто-то должен был отвезти меня. Прямо сейчас.

Я быстро придумала предлог.

– Сегодня так жарко, – невинным голосом объявила я. – Мне хочется поплавать. Давайте поедем на водохранилище.

Кэт, Дэмьен, Аша и Ванесса поддержали мою идею.

– Ну что, переплывешь его снова? Как в прошлый раз? – спросила меня Кэт, то ли находясь в полном неведении, то ли под кайфом, то ли всё вместе.

– Я думала, ты спросишь ее, не собирается ли она переплыть время, – сказала Аша.

– Вау! – ответила Кэт. – Это же невозможно.

– Ага, точно.

И они не ждали ответа – переплыву ли я его в этот раз, переплывала ли я его вообще. Мы поехали за машиной, но сначала каждому надо было где-то да остановиться, и на каждой такой остановке кто-то приглашал кого-то еще, и наша компания становилась все больше. Вскоре были собраны закуски, сигареты, фонарики и дешевое пиво, купленное в каком-то месте, где не спрашивали возраст. Слух облетел весь город, и количество подростков, которым захотелось поплавать, росло и росло. Их стало так много, что я сбилась со счета. Некоторых из них я даже не знала. Получилось, что я нечаянно устроила вечеринку.

Когда мы добрались до камней у берега, я даже не могла заставить себя посмотреть на воду. Я повернулась к водохранилищу спиной, взяла первое попавшееся протянутое мне пиво и, хотя оно было теплым и вспенилось после прогулки по лесу, попробовала сделать глоток, но облилась. Позади меня, в воде, слышался шепот, голоса бормотали что-то нечленораздельное, вряд ли даже это были слова. Я заметила, что вода подобралась необычайно близко к деревьям, казалось, она была темнее самой ночи, если такое вообще возможно, и такой глубокой, что там внизу были не просто города, а длинная дорога, ведущая дальше вниз, где кое-кто, кому не нужны легкие, чтобы дышать, мог, расплескивая воду, выйти из другого озера, в другом конце мира.

Я не стала заходить в воду. Потому что в последний раз, когда сделала это, обнаружила там мертвую девочку.

Но сегодня ее нигде не было. Как и моей сестры.

– Не надо! – закричала Кэт откуда-то из темноты, напугав меня. Но она всего лишь дурачилась со своими друзьями, в последний момент избежав падания в воду. Она говорила с кем-то из своих друзей, не со мной.

Дэмиен нырнул первым. Аша прыгнула с таким всплеском, будто ее вес был сто килограммов, хотя на самом деле она не весила и половины, и никто не мог понять, как она умудрилась наделать столько шуму. Ванесса возилась со своим лифчиком. Какая-то девушка, совершенно мне незнакомая, быстро разделась и прыгнула в воду, но потом я ее больше не видела. Кто-то толкал лодку; по берегу в беспорядке валялась обувь.

Здесь было так много людей – слишком много.

Я поддалась общему настроению. Стянула с себя обувь, сбросила футболку и шорты. Я могла прыгнуть в воду «бомбочкой», так нырок получался мощнее – я могла бы удариться о поверхность воды и пойти ко дну. А оказавшись под водой, оставалась бы там столько, сколько смогла. Я бы открыла глаза в надежде увидеть кого-нибудь. Может, жителя Олив, который рассказал бы мне, где моя сестра.

Я была уже у самой воды, когда вдруг раздался голос, эхом отскочивший от воды, камней и гор, обрамляющих звезды и луну в небе. Он доносился сразу отовсюду и из одного определенного места. И принадлежать он мог лишь одному человеку.

– Хлоя!

Все застыли на месте. Тишина накрыла ночь, исчезли звуки громких всплесков, и можно было услышать лишь журчание водохранилища, его дыхание – вдох-выдох, вдох-выдох. Я поняла, что все смотрят на меня. Потом захлюпала грязь, и она вышла из своего укрытия из камней и деревьев. Теперь все смотрели на нее.

У нее был фонарик, одна из тех промышленных моделей, которыми пользуются следователи для осмотра места преступления. Его луч нашел Ашу и Кэт, Дэмиена и Ванессу. Они были мокрыми, без одежды, и прикрывали руками все, что могли прикрыть. Но луч продолжал освещать их, то, как они дрожали в ставшей вдруг неприятной, враждебной ночи.

Я решила подать голос.

– Привет. Руби. Я здесь.

Луч ее фонарика еще раз пробежался по друзьям Лондон. Потом прилип к другим ребятам, которые присоединились к нам – кого-то из них я знала, кого-то нет, кто-то был в воде, а кто-то на камнях – лиц было слишком много, чтобы сосчитать. Такое ощущение, что здесь собрался весь наш городок, и только потому, что я предложила искупаться.

Руби осветила фонариком каждое лицо, пока не добралась до меня. Тогда она опустила фонарь, показав всем мой черный лифчик и синие, в цветочек трусы, не подходящие к верху и хлопковые, как у маленькой девочки.

– Ты забыла купальник, Хло, – сказала сестра. Она вышла на берег и махнула рукой на место рядом с собой – я должна была подойти туда. – Но у меня есть один с собой, в кармане. Давай, иди сюда и возьми.

Я видела, как она улыбается. И мне тут же захотелось никогда не видеть эту улыбку, потому что Руби ни разу в жизни мне не так не улыбалась. Эта улыбка предназначалась парню, который хотел узнать ее поближе, но ему не суждено было. Эта улыбка предназначалась девчонке, которая хотела быть похожей на нее, но никогда не станет, как она. Это была улыбка для идеального незнакомца.

Я слезла с валуна и пошла к ней. Все наблюдали за мной. А потом, подойдя к ней, я почувствовала, как все отвели глаза, как будто им больше не позволено было смотреть. Я похлопала карман Руби. Сначала правый. На ней были джинсы, подвернутые до колен. Было необычно видеть ее в джинсах. Ее ноги были мокрыми снизу: она была в воде, но не плавала.

В ее правом кармане оказались ржавый гвоздь, четвертак, пятак, пенни, зажигалка с голой гавайской танцовщицей, разломанная клубничная конфета и смятая пачка с одной сигаретой. Я забрала ее: сестра знала, как я хотела, чтобы она бросила.

Руби пожала плечами, продолжая улыбаться.

Я проверила ее левый карман и нашла там флакончик фиолетового лака для ногтей, тюбик губной помады винного цвета и ключ от машины. Честное слово, ума не приложу, как все это уместилось в ее карманах, ее джинсы были очень узкими. Купальника я так и не нашла.

– Где ты была? – прошептала я. – Где пропадала?

– Продолжай искать, – сказала она, не понижая голоса.

Руби развернулась – из заднего кармана ее джинсов выглядывал купальник. Но он был не мой, а ее. Ее любимое белое бикини, которое она прежде ни разу не разрешила мне надеть.

– Я же сказала, что вернусь, – тихим голосом ответила она. – Тебе следовало оставаться дома.

Я вытащила бикини, и Руби повернулась ко мне лицом.

– Но раз ты здесь, бери, он будет здорово на тебе смотреться. Прости, что так долго сюда добиралась, меня остановили.

– Но как ты узнала, что мы здесь?

– Я в курсе всего, что происходит в этом городке. Уж кому, как не тебе, это знать, Хло. – Она с разочарованием покачала головой. – Но это так мило! Ты только посмотри, сколько народу пришло.

– Я не… – Я не хотела, чтобы пришло столько людей. И тут до меня наконец дошли ее слова. – Руби, ты сказала, тебя остановили? Типа копы остановили?

Она вздохнула.

– Нет, белые медведи. Ну конечно, копы. Вернее, один коп. Усатый сотрудник полиции штата, который сказал мне, что я ехала очень быстро. Он расстегнул свою форму, поднял рубашку и показал мне татуировку – мне не понравилось, что на ней я была голой, но цвета были красивыми и волосы тоже – и я, конечно, подумала, что он отпустит меня. Но он вдруг сделался весь такой деловой и начал не спеша писать что-то на маленьком листочке бумаги, и, знаешь ли, это была далеко не любовная записка.

– Значит, это была штрафная квитанция.

Сестра пожала плечами.

– Коп с татуировкой, изображающей тебя, выписал тебе штрафную квитанцию, и ты… позволила ему?

Она поняла, к чему я клонила: в том мире, где жила Руби, где, как я думала, мы всё еще жили, ей не выписывали штрафов за превышение скорости и, если на то пошло, у нее не было седых волос. У нее не было тех проблем, что бывают у нормальных людей. Ее жизнь была похожа на мечту, воплотившуюся в реальность.

– Татуировка была так себе, – сказала Руби и вздохнула. – Иди и надевай купальник, Хло. Меня чуть не арестовали, пока я ехала сюда.

Она показала на заросли деревьев, где я могла бы уединиться. И тут же улыбнулась мне широкой ослепительной улыбкой, обнажившей все зубы. Что-то было не так, но она не говорила мне что. Вместо этого Руби демонстрировала мне свои зубы. Когда я попыталась проигнорировать ее улыбку и посмотреть ей в глаза, она отвернула фонарик в другую сторону.

Все остальные же замечали лишь эту ее улыбку. Я чувствовала, как они отвечают на нее, расслабляясь и возвращаясь к вечеринке. Как будто теперь у них было ее разрешение.

Я ушла, чтобы переодеться. Мне было все равно, я могла бы купаться и в нижнем белье, но Руби почему-то хотела, чтобы я надела ее бикини. Пришлось долго возиться с узелками и еще дольше нацеплять купальник на себя. И только когда я надела трусики и завязывала веревочки белого верха, меня вдруг осенило. Я ждала, что она отправит меня домой, но вместо этого сестра одела меня в свою одежду и позволила остаться.

Когда я вернулась на берег, Руби там уже не было. Зато я заметила Лондон. Она вышла из-за тех же деревьев, за которыми пряталась моя сестра, ее ноги были по колено в грязи, одежда промокла насквозь, как в тот раз, когда мы вместе попали под проливной дождь.

Она снова тусовалась с моей сестрой, пока меня так удобно не было рядом?

Конечно. Я прочитала это в ее взгляде. Все ее друзья тут же подскочили к ней и стали спрашивать, откуда она пришла и как долго была там, но Лондон смотрела только на меня. Она сказала мне: «Спасибо», как будто я только что сделала что-то для нее. И лишь через несколько секунд до меня дошло.

Однажды Лондон заняла мое место, и теперь настал мой черед занять ее. Мой черед изначально и мой черед снова.

Она где-то пропадала с моей сестрой, и теперь что-то изменилось.

Потом Лондон перешла по камням к компании своих друзей, и они окружили ее, а я осталась смотреть на воду в одиночестве.

Вскоре из воды показалась Руби, она вышла из того же самого скрытого темнотой места, из которого только что вернулась Лондон. Сестра подняла руку ладонью вверх, как будто хотела, чтобы я оставалась там, где стояла, на камнях, и ждала, когда она сама подойдет ко мне. Между нами было метра три воды – темной, неприятной, кажущейся глубже, чем было на самом деле (она едва доставала Руби до колен), – потом расстояние уменьшилось до нескольких сантиметров, и вот она уже стояла на сухом берегу.

– Даже не знаю, как тебе сказать, – начала Руби.

Сестра показала на Лондон, которая уже резвилась в воде со своими друзьями. Которая плескалась и радостно верещала, голая, промокшая насквозь. Которая ныряла в воду с головой и ни о чем не переживала.

Глаза Руби были отвратительного черного цвета, утратив былую яркость. Ночь поглотила все ее краски.

– Она им больше не нужна, Хло, – сказала сестра. – Они хотят то, что когда-то уже принадлежало им, Хло. Они хотят то, чего я никогда им не отдам. – Я никогда в жизни не видела ее такой беспомощной, такой беззащитной. – Хло, ты понимаешь? Я пыталась вернуть ее им, но это не сработало. Они знали, что все это время я обманывала их. Теперь им нужна ты.