12
Я расскажу тебе
– Я расскажу тебе, что произошло, если хочешь, – сказала Лондон.
Она отошла на несколько шагов от всей компании и теперь лежала на земле рядом с каменным основанием склепа и играла с травой, окружающей позабытую могилу.
– Давай, – ответила я.
Я вытянулась рядом с ней, подставив лицо теплому солнцу, скинула ботинки Руби и спрятала пальцы в прохладной траве.
– Я не помню никакой «Скорой». Но помню кое-что странное. – Она в нерешительности умолкла. – Думаю, ничего страшного, если я расскажу тебе. Руби сказала никому не говорить, но…
– Руби так сказала?
И тут мы услышали крик. Время тянулось медленно, как в тумане, но сейчас на вершине холма поднялся настоящий переполох. Топот. Визг. Откуда-то сверху доносился пьянящий, затхлый запах.
– Лоурен пнул склеп, и дверь открылась! Там внутри целая комната! – прокричала Аша.
Вскоре все мы были там, расталкивая друг друга, а немного погодя уже покидали маленькое темное помещение, где было полно паутин, пахло плесенью и не было ничего ценного. Я выходила последней и вдруг увидела выгравированные на внутренней стороне стены слова.
Пыль пыталась спрятать их от меня, но мне все равно удалось прочитать:
Горячо любимый мэр Олив
Внизу были даты: 1851–1912. Имя мэра почти обсыпалось, некоторые буквы потерялись за столько лет, но я осторожно вытерла те, что остались, и прочла:
У…лт…р Уинчелл
Покойся с миром
Мэр Уинчелл, последний мэр Олив, управляющий городком до того, как его затопило. Так говорила Руби. Теперь же его имя ассоциировалось лишь с перекрестком на светофоре.
Я вернулась к тому маленькому слову, пальцем стерла с букв вековую пыль, обвела им сначала О, потом лив – название городка, существования которого не могла себе представить, но он стоял когда-то здесь, до тех пор, пока водохранилище не затопило его. Руби рассказывала мне об этом, но теперь я знала наверняка: погребенный здесь человек действительно жил в нем.
Я потерла глаза, думая, что, может, выкурила слишком много травки, и даже если нет, ее дым просочился в мои мозги, я надышалась им, и теперь у меня галлюцинации. Это мое сознание вырезало слова на стене, глаза читали то, чего не было.
Я снова коснулась букв пальцами, а потом заметила Лондон, которая топталась у проема склепа.
Она медленно начала двигаться через пыльный, удушливый воздух, не останавливаясь, приближалась ко мне. И как только Лондон встала рядом со мной – достаточно близко – я ощутила исходящий от нее холод, протянувший свои морозные пальцы прямо из ее обледеневших костей.
Я вспомнила, как она смотрела на меня на дне бассейна. Как хотела, чтобы я узнала, какой она стала.
– Что случилось? – спросила Лондон, хотя прекрасно все понимала. Должна была понимать. Теперь уже ее длинный тонкий палец очерчивал контуры букв в названии городка, как совсем недавно мой. Он был ужасно холодным и обжег мою руку, которую я не успела опустить.
Она прочитала слово, но даже глазом не моргнула.
– Это такой городок, – неожиданно для себя самой заговорила я. – Тот самый на дне водохранилища, о котором все время говорит Руби.
– Я знаю, – ответила Лондон.
– Знаешь?
– Я кое-что знаю, – сказала она. – Руби говорила мне.
Она прислонилась к стене, и мне сразу же показалось, как вокруг нее задвигались тени, согнувшись к ее ногам, словно хватаясь за них. Может быть, мы были здесь не одни; может быть, у нас была компания, которая вышла подслушать нас.
Мои собственные ноги становились тяжелее. И тут я ощутила его – знакомый рывок за лодыжку, но, прежде чем он смог унести меня назад, вернуть в ту ночь, которую мы с Лондон вспоминали совершенно по-разному, в склеп заглянула ее подруга.
– Эй, девчонки, нам скучно! – задыхаясь, прокричала Аша. – Знаете, что мы сделаем? Поедем на качели! К стадиону!
Тут же подбежала Ванесса.
– Точно-точно! Что думаешь, Лон?
– Давайте, – с ничего не выражающим лицом ответила Лондон.
Может быть, на самом деле ей хотелось остаться наедине со мной, здесь, в этом темном склепе, где были только мы. Но все-таки она уступила своим друзьям и пошла за ними.
Я не могла успокоить свое бешено колотящееся сердце еще несколько минут.
Мы вышли из склепа, и оказалось, что на улице уже совсем темно. На мгновение мне показалось, что мы пробыли внутри целую вечность. И тут же я решила проверить, не писала ли Руби.
Экран начал вспыхивать, на нем один за одним появлялись сообщения сестры:
мне приснилось, что мы ели грибы, которые росли с потолка, и у тебя было всего 4 пальца
по 4 пальца НА КАЖДОЙ НОГЕ! не всего 4! боже, а что, если у тебя было бы всего 4 пальца???
это ты спрятала хорошие хлопья? хочу глазировку, хло
мигрень прошла. тебе лучше вернуться домой
возвращайся сейчас же. скучаю по тебе
начинаю волноваться. почему не отвечаешь? почему еще не дома?
волнуюсь
волнуюсь
волнуюсь
думаю, мне нужны новые ботинки, надо ехать по магазинам
может, прихватишь по дороге хлопья?
– Ничего себе! Они все от Руби? – наклоняясь ко мне, спросила Аша.
– Я должна ей позвонить, – ответила я.
– Пожалуйста, не надо! – быстро сказала Кэт и тут же закрыла рот рукой, как будто не хотела говорить этого, не при всех.
Ванесса решила заступиться за нее, пытаясь поправить ситуацию:
– Она хотела сказать, что, может, ты не будешь звонить ей прямо сейчас? Давайте сначала перейдем дорогу к качелям? А потом ты ей позвонишь?
– Тогда мне хотя бы нужно написать ей, – выбирая ее номер в телефоне, ответила я.
Но вдруг его выхватил Дэмиен, потом передал Ванессе, она – Лоуренсу, а тот снова Дэмиену.
Оуэн не захотел связываться с моим телефоном – или со мной – и стоял в стороне, убрав руки за спину, чтобы никто не заставил его взять мой мобильник, но вдруг он открыл рот и обратился прямо ко мне:
– Ты обязана докладывать ей о каждом своем шаге? Она же тебе не мать.
– Нет, – ответила я, – не обязана.
И никогда не была. Она ни разу в жизни не принуждала меня ничего рассказывать, не ворошила мне душу, чтобы выманить у меня какие-нибудь секреты, да ей и не нужно было – она все их уже знала.
– Вот и хорошо, – сказал Оуэн.
На него, похоже, чары Руби никогда не действовали. Как если бы эпидемия тифа уничтожила целую деревню, пощадив лишь одного-единственного человека, и им был Оуэн. Даже у меня не было иммунитета. Я не могла доверять ему, но все же, вопреки здравому смыслу, а значит, вопреки всему, что Руби вбивала мне в голову, он от этого нравился мне лишь больше.
– Ладно, – сказала я и даже не стала просить вернуть мне телефон, а начала спускаться вслед за всеми с холма, чтобы пройти к стадиону через дорогу.
Была ночь, я перешла пустынную темную улицу, перебежала через лужайку к качелям. За проволочной оградой рядом находилось новое кладбище, и может, там, если бы я знала, где именно искать, среди могильных плит, в траве, я увидела бы пустой участок на месте могилы Лондон.
Аша, Ванесса и Кэт уже заняли все три качели, и остальным пришлось стоять в траве.
– Отстой какой-то, – сказал Оуэн.
Он собрался было уйти, но я, должно быть, отвлекла его, когда повернулась к вспыхнувшему свету, он остановился и развернулся.
Свет шел из кармана штанов Дэмиена – там лежал мой мобильник. И это было не новое сообщение от Руби, Руби звонила мне, а такое случалось совсем не часто.
Я вытащила телефон из его штанов и ответила на звонок.
– Руби?
– Хлоя! – закричала сестра. – Ты хотела заставить меня думать, что тебя похитили? Вызвать поисковых собак? Дать сигнал всем постам? Чем ты думала, Хло!
– Руби, со мной все в порядке, все хорошо, правда… какой сигнал?
– Не знаю, копы всегда так делают. Без разницы, Хло, это не имеет никакого значения, я волновалась!
– Со мной все хорошо, клянусь тебе.
Я слышала, как она сделала глубокий, долгий вдох, чтобы успокоиться, а потом выдохнула и спросила:
– Ноги целы?
– Обе ноги на месте, – улыбаясь, ответила я.
– И пальцы на ногах? Все десять?
– Все. Как твоя голова?
– Уже не болит. Ты уверена, что с тобой все в порядке? Никто не пытался…
Я перебила ее, прежде чем она скажет что-то, о чем мы бы не хотели говорить.
– Никто ничего не пытался, Руби. Я здесь вместе с Лондон, и, э-э-э, тут еще Ванесса, и Аша… и Кэт. Мы просто потеряли счет времени, вот и все.
– Это не все, там с вами кто-то еще, – сказала Руби, как будто прямо сейчас наблюдала за нами, скрываясь за деревьями.
– Лоуренс, – пробормотала я. – И Дэмиен. И…
– И?
– И Оу, – закончила я. – Оуэн тоже здесь.
По его лицу невозможно было ничего прочитать, я так и не смогла понять, хотел он, чтобы она знала, или нет.
На другом конце повисла долгая пауза, Руби переваривала полученную информацию. Она могла бы накричать на меня так, чтобы все услышали, и я была бы унижена. Но сестра заготовила настоящую реакцию на попозже, а пока сказала:
– Понятно. И чем таким интересным вы занимались, что потеряли счет времени и ты не смогла написать своей сестре, хотя у тебя есть часы на телефоне?
– Ничем.
– И где это вы ничем не занимаетесь?
– Да так… – Я смотрела на Лондон и ее друзей. – Нигде особенно.
– Вы у водохранилища?
– С чего ты взяла? Нет, мы не у водохранилища.
– Точно?
– Клянусь.
Теперь все смотрели на меня.
– Мы были на кладбище, – шепотом ответила я, отойдя к забору.
– Ясно, – ответила Руби, кажется, ничуть не удивившись.
– На старом кладбище, – уточнила я и не успела задать вопрос, который так и вертелся у меня на языке, как она сказала:
– То самое, которое раньше находилось в Олив. Мое любимое.
– Значит, ты знала об этом?
– Конечно. Часть жителей Олив переехали до наводнения. Дороги перестроили, какие-то дома перевезли в другие места, а тут еще кладбища, и они… уверена, я уже рассказывала тебе об этом. Думаешь, все это время мы плавали над могилами людей?
– Я… я не знаю. – Она сказала это таким тоном, как будто я действительно так и думала.
– О нет, – продолжала Руби. – Перво-наперво переместили все кладбища. Некоторые люди завели свои семьи… и ты можешь себе представить? Что одной из нас пришлось бы выкапывать нашу мать?
– Нет, – ответила я. Я не могла – и не хотела – представить себе это.
– Значит, вы были на кладбище. Я рада, что вы послушались меня и остались в городе.
– Да, но когда мы были там… я видела… мэра.
– В смысле, ты его видела?
Я повернулась и увидела, что все по-прежнему смотрели на меня. Они не могли знать, о чем мы разговаривали. Может, думали, что я приглашала к нам Руби или что Руби сама себя пригласила. В их глазах что-то было, но я не могла расшифровать, что именно, потому что ни один из них не был моей сестрой, а я привыкла читать лишь в глазах Руби. Что-то… типа я должна была всеми силами отговорить Руби приезжать к нам.
– Руби? – сказала я в телефон.
– Не волнуйся, Хло. Я знаю, о чем ты думаешь, так что перестань. Я не хочу, чтобы ты боялась. Ничто здесь не сможет причинить тебе вред. Я об этом позаботилась.
Услышав эти слова, я подумала, что, значит, когда-то она считала, что что-то все-таки могло причинить мне вред. Что, значит, когда-то Руби по-настоящему испугалась и, не удосужившись предупредить меня, решила действовать и нашла путь избежать этого.
– Лон все еще с тобой? – спросила сестра.
– Да.
– Ты присматриваешь за ней, как я просила?
– Да, – тут же ощутив прилив раздражения, ответила я. – Прямо сейчас смотрю на нее. С ней все в порядке.
– Ну ладно, – ответила Руби. – А что касается тебя, Хло, мы поговорим позже, когда Лондон привезет тебя. Ты должна быть дома не позже полуночи. Я сама лично никогда не верила в комендантский час – пусть даже если наша мать установила бы его для меня. – Она рассмеялась резким, пронзительным смехом, и мне даже пришлось отодвинуть телефон. – Но, – я снова прижала телефон к уху, – я решила, что у тебя он будет. Полночь.
И сестра положила трубку.
Я повернулась к своей компании.
– Лондон, мне нужно быть дома к полуночи.
– Не вопрос, – ответила она. – Руби знает, что я подвезу тебя.
Тут Лондон сделала шаг вперед, как будто остальные выбрали ее, чтобы говорить.
– Значит, – сказала Лондон, когда я подошла ближе, – Руби не приедет?
Вдруг она показалась мне такой хрупкой, что я могла бы свалить ее в темную влажную траву одним прикосновением пальца и ей не хватило бы сил подняться.
– Нет, она не приедет.
– Клево, – отозвался Лоуренс.
– Хорошо, – сказал Оуэн.
Но тут заговорила Аша:
– Знаете, что странно? Что твоя сестра перепугалась, подумав, что мы на водохранилище.
Я попыталась ответить небрежно:
– Она просто заботится о безопасности, переживает.
– А о Лон она тоже переживала? Помнишь, о чем мы говорили до этого?
– Нет, она просто не хотела, чтобы я там плавала, вот и все.
Но Аша все не отставала.
– Но почему она переживает, что ты будешь плавать в водохранилище? Это же, типа, не имеет никакого смысла.
Я ничего не понимала.
– Да, – поддакнул ей Дэмиен со своего места в траве, – разве ты уже один раз не переплывала его туда и обратно?
– Прямо посреди ночи, – в восхищении подхватила Аша, – с одного берега на другой и обратно – все до сих пор говорят о той ночи.
– Той ночью я лишь попыталась переплыть его, – поправила их я.
– Ну да, рассказывай, – произнесла она таким тоном, как будто я скромничала. – Я слышала, что это было потрясающе! Все так говорят. Руби сказала, что ты можешь переплыть его, но никто не поверил ей. И она такая: «Смотрите сами», и ты нырнула. И ушла глубоко под воду. А потом доплыла до другого берега, все тебя увидели, ты помахала им и вернулась с типа доказательством, что ли, и это было офигенно, все так говорят.
– Каким доказательством? – спросила я.
Аша смутилась.
– Не знаю. Ты там была. Забыла?
Люди в городе помнили только то, что рассказывала им Руби. Если она хотела, чтобы эту историю запомнили все, то, должно быть, повторяла ее снова и снова, заливала им ее в уши, чтобы они знали ее наизусть. До тех пор, пока не стали считать это правдой.
– Сколько лет тебе тогда было? – спросила Аша.
– Четырнадцать, – тихо ответила я.
– Вау! А ты знаешь, что никто больше этого не делал? Ни до, ни после тебя?
Я могла бы сказать «Подумаешь!», притвориться, что мне ничего не стоит переплыть баттерфляем гигантское водохранилище и вернуться – и даже больше: доплыть до устья реки Гудзон, свернуть в бухту, обогнуть статую Свободы, пересечь океан, проплыв на спине через Ла-Манш, и вернуться домой с крутым средиземноморским загаром и охапкой ракушек с морского дна в качестве сувениров.
Но я не стала этого делать. Пожав плечами, я закрыла тему водохранилища и пошла качаться на качелях. На стадионе мы не задержались – парням быстро стало скучно – но я успела набрать приличную скорость и раскачалась так высоко, как только могла, но потом мне все же пришлось спрыгнуть и отправиться вслед за остальными к нашим машинам.
Меня никак не покидала одна мысль – я была сестрой Руби. В нашем городке я могла бы сделать что-нибудь сумасшедшее и невозможное. И все уже верили, что я совершила нечто фантастическое лишь потому, что их заставила Руби.
Она могла заставить их поверить во все что угодно.
