#7. Евандер

Судьба всегда была благосклонна к Евандеру. Она не дала раненому воину потерять сознание во время битвы, послав Алерайо привести стража в чувство своим криком. Ее же усилиями воды реки принесли нуждающегося в помощи стража к дому доброй целительницы, которая помогла ему поправиться, а внук спасительницы оказался тезкой Евандера и должен был присоединиться к отряду Силиуса, но не хотел браться за неугодную ему работу. Так судьба помогла Евандеру найти прикрытие.

Появившаяся процессия, без сомнения, была замешана в нападении на настоящую принцессу. Евандер находился в стане врага, но не собирался бежать. Все и раньше играло стражу на руку: к процессии с настоящей монаршей дочерью он присоединился в последний момент, и вряд ли среди окружения поддельной принцессы найдется человек, который видел его в замке во время отбытия настоящей. Ничто сейчас не мешало использовать сложившуюся ситуацию с выгодой – как раз то, что и планировал Евандер, преданный своему делу.

Уже несколько дней он наблюдал за лжепринцессой. Стараясь не высовываться, лишний раз ни с кем не говорить и не обращать на себя внимания, он словно превратился в тень, преследующую самозванку. Ею была невысокая девушка, которая хорошо вжилась в чужую роль: чаще всего она гордо держала голову и умело задирала нос. В ней действительно была внешняя схожесть с настоящей принцессой, и только тот, кто видел Адалин, мог уличить ее в обмане. Евандер не верил, будто Силиус и Феликс настолько слепы, что признали в этой девчонке дочь короля.

Он очень удивился, узнав «по секрету» у одного из охранников, что госпожу зовут Агата. Тот в свою очередь узнал имя от служанки лжепринцессы, которой посчастливилось услышать, как монаршая дочь сквозь сон величала себя «Ее Высочеством, принцессой Агатой». Евандер не сомневался, что имя дочери короля знает уже половина процессии, однако и стражи, и слуги неизменно обращались к первенцу монарха со всем почтением, но не упоминая имени. Что было верным решением – узнай Силиус или Феликс о подобной осведомленности, виноватым не сносить головы. Имя будущей жертвы они обязаны скрывать и от рядовых охранников, и от простого народа, вплоть до ритуала. И только после того, как магия наполнит воды реки, имя объявят народу, предоставив ему молиться за покой отданной души.

Агата, которую облачали в роскошные королевские наряды, порой вела себя как деревенская девчонка: сейчас лжепринцесса, придерживая подол шелкового платья и откинув прочь туфли, не стеснялась прыгать по камешкам на мелководье реки. Пару раз босые ноги соскальзывали, и «ее высочество» во всем великолепии распластывалась на камнях.

Страж, задумавшись о лжепринцессе, пнул один из камешков под ногами – он с глухим стуком угодил в сапог Феликса, наблюдающего за новеньким.

Евандер напрягся. Ему благоволили добрые Санкти, помогая убедить Силиуса в том, что он был зачислен в сопровождение принцессы приказом короля и прибыл, как было оговорено предварительно, из ближайшего населенного пункта. Но Феликс не спешил следовать примеру своего доверчивого напарника. Все нутро Евандера вопило об одном – не говори рыцарям правды. Он знал, что, если скажет хоть слово о настоящей процессии, если позволит себе открыть даже намеком то, что он не верит в спектакль, разыгрываемый для целого королевства, – он больше не увидит рассвета.

Феликс не был счастлив появлению Евандера в отряде, несмотря на добродушный настрой Силиуса. В тот же день, когда прибыл новый страж, к процессии присоединилось еще двое воинов, посланных королем Антонием в качестве дополнительной охраны для принцессы. Феликс знал, что король волнуется, и в какой-то мере разделял его страхи. Но Евандер не вписывался в общую картину, и Феликс намеревался рано или поздно вывести его на чистую воду. Или попросту убрать, избавив себя от лишней головной боли.

– Отдыхаешь? – поинтересовался рыцарь, посчитав прилетевший в сапог камень прямым намеком на безделье. Компания стражей, собравшихся около палаток, бросала заинтересованные взгляды в их сторону – наблюдать, как командир отчитывает новенького, у воинов считалось хорошим развлечением.

Погода, подобно сварливой старухе, что на выходные закрывает детей дома, с самого утра заволокла небо тучами, едва позволяя редким лучам солнца проникать через плотную завесу. Колено Феликса давным-давно пережило встречу с тесаком, и теперь, будто бы откликаясь на безобразное поведение погоды, оно ныло, и рыцарю едва хватало сил сохранять спокойствие – желание поворчать боролось в нем с рыцарской дисциплиной.

Новичок же являлся идеальной мишенью для разрядки.

– Что вы, Феликс! Слежу за Ее Высочеством, как и приказано, – отчеканил Евандер, преданно глядя на командира. Бдительность рыцаря необходимо было усыпить – это страж усвоил, едва попал к нему в подчинение.

– Скажи мне, Евандер, чем ты занимался до призыва короля? Где служил? – Феликс не пытался свести допрос к дружеской беседе, и молодой воин напротив него отлично это понимал. Евандер не зря чувствовал себя мишенью, в которую для разогрева кидают гнилые яблоки, и в любой момент плод мог обернуться ножом.

– По распоряжению начальника королевской стражи я долгое время охранял одного из приближенных милордов короля. Как верноподданный слуга Его Величества я не смею разглашать эти сведения, поэтому, боюсь, большего сказать не в силах, – ответил Евандер, стараясь говорить с как можно большим сожалением в голосе.

– Думаю, раз ты охранял знатную особу, то наверняка встречался с милордом Кальясом? Он часто собирает высокородных гостей у себя в поместье – своего рода развлечение для тех, кому скучно от самой жизни.

Евандер не мог понять, куда клонит командир, и это настораживало его.

– Несколько раз бывал. В качестве охранника, разумеется.

– Тогда ты знаком с Винсентом, стражем Кальяса? Он долгое время работал на лорда. Говорят, отличный был воин.

– Почему вы говорите в прошедшем времени? – Евандеру не удалось скрыть волнение в голосе. Он понимал, что рыцарь забавляется с ним, как бы ни хотелось молодому стражу этого избежать.

– Говорят, погиб парень. Возле Южных ворот, во время работы. – Наконец, яблоко, вращаясь в воздухе, обернулось ножом. – Если знал его, то соболезную. Странный он был. Винсента нашли в пустыне, если верить слухам. Возможно, судьба, что не достала его среди песков, пришла за ним у ворот. С большой отсрочкой, но все же нашла того, за кем охотилась. Эй, Евандер, тебе плохо, что ли?

Молодой страж, пряча сжатые в кулаки руки за спиной, через силу старался не скрежетать зубами. Гнев благодатной рукой подсовывал памяти картины из прошедшей битвы: горящие кареты, ужас на лице принцессы и ищущего спасения у стремительной реки Винсента. О дальнейшей судьбе своего друга он ничего не знал. Только надеялся, что командир, который всегда находил выход из любой тупиковой ситуации, спасся и в этот раз. Но страшные образы мертвого друга, принцессы и охранников стояли перед глазами Евандера, как ни пытался он их отогнать. Напоминая себе в очередной раз, что Винсент просто так не погибнет, Евандер спрятал рокочущее недовольство.

– Мне жаль Винсента, – выдавил он, надевая маску сочувствия. – Я видел его всего пару раз. Нелюдимый охранник, преданный своему лорду.

– Не печалься, – ответил Феликс, но в голосе рыцаря не было ни капли сочувствия. – Такова его судьба. Она для всех написана, даже для тебя. Кто знает, что с тобой случится во время путешествия? Принцесса, она ведь драгоценный груз. Ее охрана – превыше всего, никто из нас не выживет, если она умрет раньше времени.

После этих слов Феликс удалился на поиски Силиуса – он хотел еще раз послушать разумные доводы в пользу нового стража, что раскисал даже при малейшем упоминании о смерти. Феликс знал, что информация о командовании Винсента отрядом настоящей принцессы засекречена и что удачливый страж, скорее всего, жив. Жалкие остатки наемников, переживших пожар, доложили о лодке, на которой Адалин перевозили через реку, и Феликс уже отправил людей за ними в погоню. У принцессы было то, что необходимо самозванке, – серебряные когти, без которых ритуал превратится в игру в песочнице.

Евандер не мог забыть свое знакомство с поддельной дочерью короля, после которого у него остался неприятный осадок. В тот день он оглядывал лагерь в поисках принцессы, испытывая странное нетерпение. На большой поляне среди палаток суетилось с десяток слуг – мелкой работы хватало на каждого. Евандеру эта беготня напоминала суматошное муравьиное сборище, вот только «царицы» нигде не наблюдалось, и страж, ускорив шаг, усиленно вертел головой в надежде заприметить Агату. Наконец он ее увидел: юная самозванка стояла подле корзин с грибами, где усердно распекала кухарок, в запале размахивая руками.

Страж отметил, что на ее тонких пальцах не было серебряных когтей. Реликвия, обязательная для жертвоприношения, сейчас вполне могла быть на дне реки вместе с настоящей принцессой. Пусть о когтях знали только причастные к ритуалу, но их пропажа – общая проблема. У короля есть еще один ребенок, которого можно принести в жертву, а замены когтям не существует.

Евандер добрался до принцессы и последующие несколько минут отчаянно сдерживал смех. Агата, совсем не стесняясь, ругала неопытную девчонку-кухарку за то, что она плохо очистила грибы, оставив на длинных ножках землю. Девушка, все больше паникуя перед выскочкой-принцессой, онемела от испуга, и у Агаты лопнуло терпение – она сама схватила тонкий нож, показывая, как быстро справиться с проблемой. У Евандера, усиленно сдерживающего смех, слезились глаза: на миг он представил Адалин, сосредоточенно и с должным мастерством очищающую ножку гриба от грязи. Нужно было что-то делать, иначе даже глупые слуги поймут, что принцесса не настоящая. Раз это представление подготовлено с таким размахом, то прервать его лучше к финалу. Или по приказу Винсента.

– Ваше Высочество, – отвлекая лжепринцессу от такого важного занятия, страж в поклоне склонил голову. – Я ваш преданный слуга, Евандер. Прибыл из поселения Халцеон возле леса Остракон, по приказу вашего отца, короля Антония. Отныне буду сопровождать вас.

– Отлично! – Лжепринцесса выпрямилась, мгновенно утратив интерес к грибам. Агата какое-то время подозревала, что это Феликс запретил сопровождающим к ней приближаться, ведь стоило ей только попытаться завязать разговор хоть с кем-то из охраны, как они тут же старались исчезнуть, пряча виноватые глаза. Оценив взглядом статную фигуру и внешность нового стража, Агата удивилась длинным волосам, собранным в высокий хвост. Евандер, заметив изучающий взгляд, терпеливо ждал, не испытывая ни интереса, ни восхищения перед ней, и лжепринцессу кольнула обида. – Скажите, Евандер, почему вы считаете, что достойны защищать меня? – Госпожа кокетливо склонила голову набок.

Евандер сквозь зубы ответил:

– Я готов служить вам, готов умереть за вас! – Выдав стандартные заверения, которых обычно хватало, чтобы успокоить господ, мужчина ожидал, что и ей этого хватит.

– Совсем не то. – Лжепринцесса разочарованно топнула ножкой: к чему высокое положение, пусть даже временное, если она не в силах заставить восхищаться собой? – У меня сотни, тысячи слуг и стражей. Что такого умеете вы, чего не смогут дать мне они?

Евандер не ожидал подобного вопроса. Пусть Агата права: все, кто ходит по этой земле, – подданные ее высочества. Ее приказы должны выполняться безоговорочно, несмотря на то, что первенец короля в собственной семье никакого влияния не имел. Повиновение членам королевской семьи – дань уважения, принятая еще во времена, когда песок не простер свои владения до конца мира. Но высокомерие, звучавшее в голосе юной госпожи, было столь пугающе сладким – Агата смаковала полученную власть, не понимая и малой доли ее цены.

Евандера внезапно озарило. Будь Адалин такой, как Агата, даже Винсент не испытывал бы мук совести, ведя ее на заклание. Но сейчас он нуждался в одобрении именно этой принцессы, и ему придется найти способ расположить ее к себе.

– Для вашего сопровождения отобраны лучшие воины королевства. Силиус и Феликс – всем известные, заслужившие славу рыцари, одним своим именем способные обернуть ваших врагов в бегство. По сравнению с ними я – простой человек, который только начинает свой путь. Но все же у меня есть то, чего, возможно, не хватает нашим предводителям. Вера. Я верю в подаренную мне судьбу. Я рожден, чтобы защитить вас. – Евандер опустился на одно колено и медленно вытащил меч из ножен, преподнося его принцессе в знак клятвы, которую рыцарь дает своей госпоже.

Агата ощущала восторг, смешанный с растерянностью. Мечты становились явью, и ее сердце отбивало бешеный ритм. Раньше ей не доводилось видеть столько огня в глазах чужого человека – ее страж, мгновение назад холодный и отрешенный, сейчас, казалось, был одержим клятвой, и принцесса без раздумий приняла ее. Агата робко положила дрожащую руку на плечо Евандера:

– Поднимитесь, мой верный рыцарь. Я принимаю вашу жизнь.

Евандер, убрав меч в ножны, избегал ее взгляда. Воспользовавшись моментом, когда Агату отвлекла служанка, он убрался подальше от новой госпожи. Евандер рискнул нести полнейшую чушь – ни один человек в мире не засвидетельствует эту клятву, услышав о ее проведении. Судя по действиям Агаты, она понятия не имела, как ведут себя принцессы, принимая клятвы подданных. Евандер даже не был рыцарем, и монаршая особа не приняла бы от него меч, но лжепринцесса не знала даже этого. Она не знала ничего, и ее дрожащая рука на его плече вызвала в нем презрение к самому себе. Евандер винил себя, что обманывает невинного человека, игнорируя здравый смысл. «Агата – не невинная овечка», – раз за разом напоминал он себе. Ему нужно разобраться в происходящем, и ради этого он намерен использовать все, что сможет, даже поддержку лжепринцессы, которую он подкупил своим обманом.

– Что это за цирк был? – Силиус появился перед молодым человеком словно из ниоткуда и откровенно забавлялся произошедшей сценой. Жизнь Силиуса длилась уже более полувека, и, видимо, из-за этого сейчас от мужчины совсем не исходило ощущения опасности; переодень его в одежду обычного фермера, и легендарный рыцарь вполне сошел бы за простодушного селянина. Но недооценивать Силиуса было бы ошибкой: он с юности служил личным стражем короля и, будучи человеком эмоциональным, быстро загорался, а все вопросы привык решать с помощью меча. Силиус не любил долгих разговоров на нудные темы и о количестве кухарок в сопровождении принцессы или породе лошадей, отобранных для гонцов, знать не желал. Но вот разговорами о личных делах рыцарь отчаянно грешил и теперь, подметив интересное событие, хотел поделиться впечатлениями.

– Ты, юнец, похоже, о клятвах ничего не знаешь. И наша принцесса растерялась совсем. Не от стыда ли? Обычный страж, городящий чушь, хотя признаюсь, чушь воодушевляющую, но без соблюдений обряда… Ты облажался, сынок, уж прости за прямоту. – Ему стоило больших усилий не рассмеяться в лицо оробевшему Евандеру.

– Я хотел доказать Ее Высочеству всю искренность своих слов… – Отнекиваться было поздно, и стражу оставалось только строить из себя дурачка. – Я знал, что принцесса прекрасна, но не ожидал, что настолько.

– Брось оправдываться, брось, – по-отечески похлопав молодого стража по плечу, сказал Силиус. – Я все понимаю. Все выслуживаются по-разному, и ты сам отвечаешь за свою жизнь, тебе и выбирать, каким путем идти. Выбрал служить принцессе? Не особо дальновидно, ведь правительницей она не станет. Но, раз уж взялся, не разочаровывай ее, понял? Девочке немного осталось.

Не сказав больше ни слова, он не спеша продолжил обход территории. Очередная стоянка подходила к концу, и лагерь собирался в путь. Впереди их ждала легкая дорога, вплоть до второй столицы – прекрасного города над водопадом.

Почти сутки непрерывного движения отряда по открытой местности остались позади. Процессия, напоминавшая ничтожную песчинку среди бескрайней пустоши, замерла, и радостные возгласы наполнили воздух. Евандер, измученный долгой скачкой, поднял к небу уставшие глаза. Каждый миг небо менялось. Заходящее солнце забирало с собой свет, постепенно возвращая пространству глубокие, холодные оттенки синего. Звезды появились, как только последний луч спрятался за горизонт и наступила ночь.

– Привал! – донеслось откуда-то из начала процессии. Голос Феликса звучал ровно и твердо. Привыкший к странствованиям рыцарь был чужд радости в рядах уставших путников. Процессия остановилась, и тотчас закипела работа: лошадей привязывали к редким деревьям вдоль дороги, разжигали костер. Из кареты выпрыгнула Агата, сопровождаемая звоном подвесок в своих волосах, и с любопытством осмотрелась. Следом за ней вышла суетливая служанка. Госпожа, которая была для нее то необычайно приятной, то доставляла множество хлопот, сейчас щурилась от песка, который поднял ветер. Агата, опустив голову, натянула на нее капюшон дорожного плаща, но несколько песчинок все же попали ей в глаза.

Принцесса громко вскрикнула от боли и оттолкнула служанку, что попыталась помочь. Ее фальшивое высочество вполголоса кидалась проклятиями в адрес ветра и всей природы. Феликс, обратив на нее свой цепкий взор, не спешил помогать – на его лице читалось абсолютное пренебрежение к госпоже. Посмотрев, как Агата по совету служанки пытается пальцами оттянуть нижнее веко и вытащить песчинки, рыцарь направился в сторону Евандера, который поил свою лошадь.

– Про остальных лошадей не забудь. У Эйсона узнай, сколько еще ждать наших гонцов из Мурусвальда. Вели слугам дать лошадям овса. И присмотри за принцессой, она сейчас себе глаза выцарапает.

Феликс не стал задерживаться возле Евандера – общество новичка он переносил с трудом – и двинулся дальше, раздавая указания и не сомневаясь, что все его повеления тотчас будут исполнены. Евандер подозревал рыцарей в измене королю, но даже этот факт не мог помешать его восхищению Феликсом. Командир не нуждался в чьем бы то ни было одобрении, его не волновало мнение окружающих, и именно поэтому каждого подчиненного, а возможно даже Силиуса, волновало мнение Феликса.

Евандер быстрым шагом направился к принцессе, пытаясь понять, с какой неприятностью столкнулась его новая госпожа. Подойдя ближе, Евандер увидел, как опухли ее слезящиеся глаза, и даже испытал некоторую жалость… к служанке, на чью голову сейчас сыпались отборные ругательства.

Без особых церемоний мужчина приказал служанке держать руки ее лжевысочества, а сам аккуратно приложил большие пальцы к закрытым глазам принцессы. Он массировал веки круговыми движениями от внешнего уголка глаза до внутреннего, и Агата, пару раз шмыгнув носом, замолчала – боль уходила. Наклонив ее голову параллельно земле, Евандер приказал:

– Открывайте глаза и быстро моргайте.

Сделав как велено, девушка почувствовала, что злосчастные песчинки выкатились из глаз вместе со слезами.

– Вы спасли меня, – вытирая слезы рукой, поблагодарила Агата. И, только Евандер подумал быть с ней чуть добрее, добавила: – Мне не нравится это место. Я хочу уехать.

Лжепринцесса вернулась к карете, резво вскочила внутрь и захлопнула дверь. Евандер, еще секунду назад наслаждавшийся улыбкой Агаты, сейчас боролся с растущим раздражением. Глубоко вздохнув, мужчина напомнил себе, что он преданный страж и не проявит неуважения. По крайней мере, пока.

– Я передам вашу просьбу командиру.

Агата в ответ крикнула: «И поскорее!», и Евандер был рад, что она не увидела его лица – сейчас маска вдохновленного своей госпожой стража сменилась на маску желающего утопить ее раньше времени. Воин решил, что пусть Феликс сам разбирается с ней – ведь он, Евандер, свято служит своей принцессе и во всем с ней согласен.

В кромешной темноте живыми казались только звезды на небесном полотне и огненное пятно на земле – костер, тянущийся к ним дымом. Феликс долго препирался с лжепринцессой, используя всевозможные навыки дипломата, коим он не являлся, а Силиус и Евандер довольно наблюдали за происходящим, радуясь, что это не им выпало счастье спорить с командиром. Из-за этого вся процессия приступила к ужину лишь поздней ночью. Гонцы из Мурусвальда так и не прибыли, и командиры решили подождать до завтрашнего вечера. Сон, в который погрузился лагерь после того, как уснула самая вредная особа, никак не затронул Евандера.

Страж был напряжен и бродил по краю лагеря, считая шаги. Когда счет приблизился к тысяче, он услышал долгожданный шелест крыльев. Огромный орел тенью опустился на его плечо, обмотанное парой грубых, сложенных в несколько раз кусков ткани. Евандер облегченно вздохнул, ведь Алерайо, которого он заметил несколькими часами ранее, не был игрой воображения. Парящий в небе орел остался никем не замеченным – умная птица больше не появлялась на виду, пока Евандер не остался один. Прячась за лошадьми, он лихорадочно привязывал письмо к лапе птицы. Первое разочарование от того, что орел ничего ему не принес, спало, и сейчас страж надеялся, что на его послание ответ придет быстро. Да даже просто придет. Он отказывался верить в то, что его друг погиб; что бы Феликс ни говорил, это было ложью, и Алерайо тому доказательство.

Орел исчез так же бесшумно, как и появился, подарив Евандеру надежду.

Винсенту казалось, что добрый конюх приложился к его голове огромным молотом. В его голове противно звенело, не давая спокойно думать. Радость от осознания того, что Евандер, по которому так болело его сердце, жив, перемешивалась с тревогой. «Что происходит? Откуда взялась самозванка? Почему ее ведут к храму, кому не угодила настоящая принцесса? Пытается ли неизвестный таким образом скрыть нападение? К чему все это…» – Беспокойные мысли бились в его голове, не прерываясь.

Винсент шел, не разбирая дороги, то и дело натыкаясь на прохожих, которые ругались ему вслед. Стражу казалось, что от мыслей гул становился все сильнее.

«Безумием ситуация выглядит только с моей стороны. Думай, Винсент, думай. Для кого-то это ясная картина. Если Евандер сказал, что Агату выдают за принцессу, значит, именно так оно и есть, но настораживает местоположение фальшивой процессии… – Командир не был уверен точно, враги они или союзники, поэтому не планировал пересекаться со второй процессией. – Но загадочные соперники находятся ближе к Мурусвальду, нежели настоящая принцесса… Рискованно позволить им добраться до храма раньше, ведь вряд ли пресловутый ритуал проведут дважды. А если самозванка все же для храма, вместо принцессы, то…»

Все сходилось к тому, что размеренный темп поездки закончился, и теперь, чтобы добраться до второй столицы раньше, необходимо гнать лошадей во весь опор.

– Собирайтесь, выезжаем.

Появление Винсента в лечебнице в отвратительном расположении духа застало врасплох его спутников. Удобно разместившись на кушетках и стульях в комнате Альваха, они развлекали себя легкой беседой, ход которой то и дело прерывался смехом. Командир оглядел поистине очаровательную картину единения, и на миг ему стало их нестерпимо жаль. Друзья, как осторожно, про себя, пробовал называть их Винсент, еще не осознавали, во что невольно оказались вовлечены.

– Что случилось? – Леверн с подозрением всматривался в командира. Винсент выглядел так, словно за короткое время своего отсутствия успел ввязаться в крупные неприятности. Рыцарь, лениво потянувшись, с тоской поднял голову с теплых колен названной сестры. Клер все это время так приятно ворошила легкие пряди его волос, что прерывание этого действа казалось ему кощунственным.

– Мы не на увеселительной прогулке, забыл? Нападение, непонятно кому подчиняющиеся вооруженные отряды, которые рыщут в поисках нас, – достаточные причины, чтобы двинуться в путь как можно скорее. – Винсент прошел вглубь комнаты, освещаемой полуденным солнцем, к Доротее, которая молча слушала его тираду. Запоздалая досада накрыла Винсента – не стоило озвучивать проблемы при ней.

– А про Альваха ты не подумал? – возразил Леверн. Вся его поза – сложенные на груди руки и широко расставленные ноги – давала понять, что легко сдаваться он не намерен. Адалин напряглась в ожидании. Приход командира нарушил сложившуюся идиллию, словно он был им чужим.

«Чужой. Чужой… тебе здесь не место», – эхом пронеслось в голове Винсента, и он попытался стряхнуть наваждение, возникшее из далекого прошлого, тех времен, когда песок пустыни бил в его мальчишеское лицо, а в горле саднило от жажды.

– Альвах… – Переведя взгляд на немого юношу, Винсент продолжил: – Ты сможешь двинуться в путь?

Альвах, почетно занимавший койку, уверенно кивнул. Но в разговор вмешалась Доротея, проявив должную заботу о своем подопечном:

– Спрашивать стоит у меня. Ваш друг, – словно напоминая, что в комнате не просто подчиненные, а дорогие Винсенту люди, – может продолжить путешествие. Но с условиями: никакой физической нагрузки как минимум трое суток, и после обязательно покажитесь лекарю.

Леверн собрался было спорить, но Винсент не дал ему никакого шанса. Он приказал Клер быстрее собрать вещи и ждать его в конюшне. Адалин, следуя за служанкой на второй этаж, чуяла недоброе: вчера Винсент был открытым, даже добрым, и ей удалось узнать его ближе. Сегодня же командир словно восстановил все свои барьеры. Винсент обращался ко всем в нейтральном тоне, не позволяя себе вымолвить даже лишнего слова. Очередная метаморфоза, произошедшая с командиром, расстраивала Аду, но в то же время дразнила тайной. Принцесса не понимала, откуда у нее взялся этот неутихающий интерес, ведь не только Винсент порождал желание узнать о нем больше – ей хотелось хотя бы немного понять всех своих спутников.

Мужчины следовали за командиром по пустому переулку, который привел их в тупик. Леверн, освободив руки от сумок, недовольно отбивал ногой ритм в ожидании объяснений. Альвах замер поодаль и напряженно всматривался в лицо Винсента, наблюдая за тем, как командир собирается с мыслями.

Винсент, прочистив горло, обратился к Леверну:

– Не думай, что я срываю всех с места без причины. Мой орел, Алерайо, принес письмо от Евандера. Он выжил после пожара… к сожалению, только он, – добавил Винсент, рубя на корню надежду в глазах своих спутников. – Евандер набрел на процессию, которая привносит в нашу с вами ситуацию непредвиденный поворот. Она идентична нашей до нападения: примерно тридцать человек, охранники, слуги, кухарки и принцесса. Фальшивка, но никто в ее подлинности не сомневается. Сопровождением девушки руководят рыцари Силиус и Феликс, которые, по заверениям дворцовых стражей, сейчас должны быть на другом конце королевства.

– Что за… – начал было Леверн, но Винсент прервал его на полуслове:

– Евандеру удалось втереться к ним в доверие. Сейчас он сопровождает лжепринцессу, ожидая моих указаний. Процессия движется в храм, не скрываясь, и мой друг считает, что самозванку собираются принести в жертву. Возможно, миг просветления озарил чью-то голову? Есть идеи, что происходит? – Проявившийся гнев в голосе показал, что Винсент был далеко не спокоен. Сейчас он чувствовал себя слепым птенцом, которому нужно выдержать бой против взрослой птицы. Это выводило из себя.

– Не имею понятия. – Леверн запустил руку в волосы. Он инстинктивно противился неизвестному. Альвах, сдвинув брови, мерил шагами переулок, прикидывая варианты.

– Кем бы они ни были, встречи стоит избегать, – выдал после минутной паузы Леверн, и уверенность в его голосе удивила Винсента.

– В этом и проблема. Если из твоей белобрысой головы прекрасные нимфы за ночь не выбили первоначальный маршрут нашего путешествия, то новость о том, что отряд с лжепринцессой сейчас недалеко от Мурусвальда, приведет тебя в чувство.

Леверн замолчал в секундном замешательстве, а после в немом озарении открыл рот – карта королевства всплыла перед его глазами. Альвах же протянул блокнот командиру.

Винсент удивился, как быстро Альвах пришел к выводу, который вертелся в его голове всю окольную дорогу до лечебницы и который долго не укладывался в его голове.

– Я тоже думаю, что кто-то пытается скрыть нападение на принцессу.

– Тогда как, Тенебрис их подери, они так быстро собрали новую процессию, да еще и оказались почти у Мурусвальда?! – Негодование прорвалось в голосе Леверна. – Откуда они вообще знают о нападении? Если только… – голос рыцаря упал. – Они сами и спланировали нападение. Тогда и на сбор поддельной процессии времени предостаточно. – Леверн сделал пару шагов назад, глухо ударяясь спиной об стену.

– Похоже, мы оказались вовлечены в чей-то план, осуществление которого началось еще до нашего отправления, – подытожил Винсент. – Попали так попали, – добавил он, прикрыв на секунду глаза. Командир почувствовал прикосновение Альваха – страж с серьезным и хмурым лицом, из-за которого он стал походить на ровесника Винсента, протянул ему блокнот.

Винсент знал, что Альвах прав. Кто бы это ни затеял, Адалин в храме им не нужна.

– Поздравляю вас, господа, – хлопнув в ладоши, иронично произнес командир. – На нас открыли охоту задолго до того, как мы перебрались на эту сторону реки. Кто-то еще недоволен скорым отъездом?

Девушки стояли в конюшне, и запах сырости, исходивший от овса, забивал им ноздри. Мерное ржание десятков лошадей, за которыми с фанатичной любовью приглядывал местный конюх, умиротворяло, и Клер, сцепив руки за спиной, не шевелилась, стараясь сохранить спокойствие. Принцесса же чувствовала себя немного неуютно, ей отчаянно хотелось поговорить, но наладить отношения с сестрой Альваха не получалось, и дальше благодарности со стороны служанки за ночное спасение дело не дошло. Осторожно поглаживая по холке коня, который размеренно жевал свой корм и слегка похлестывал бока хвостом, Ада думала, стоит ли браться за то, что не выходит. Раньше у нее ничего не получалось сделать с когтями, а сейчас ей все лучше удавалось справляться, и когти не причиняли вреда животному.

Ощущая ладонью теплую шкуру животного и едва различимую пульсацию крови, принцесса размышляла о поведении командира. Вернувшись с конюшни, он был напряжен, словно натянутая стрела. Заметив, что все ее мысли замкнулись на Винсенте, Адалин, в надежде отвлечься, остановила свой взгляд на служанке.

– Вы можете не волноваться – все необходимое командир… – Запнувшись, Клер подумала, стоило ли ей упоминать конечную точку их путешествия. Мысленно ругая себя за это, она принялась разглядывать потолок конюшни. Какое-то движение под крышей привлекло ее внимание. Там на деревянной балке затаился орел, не узнать которого было сложно. Взвизгнув от неожиданности, служанка указала на него рукой: – Смотрите!

Адалин, проследив за рукой Клер, широко раскрыла глаза – орел, не сводя с нее немигающих глаз, доедал крысу. Его рыжее оперение в темноте казалось коричневым, что придавало птице более хищный вид. Никто, глядя на полуметрового в холке орла, не назвал бы его дружелюбным.

– Алерайо… – прошептала принцесса, и радость наполнила душу девушки.

Хищнику, явно небезразличному командиру, удалось их найти. Моргнув, Алерайо снялся с места и, шелестя крыльями, сел на протянутую ею руку, крепко вцепившись когтями в плотную ткань платья.

– Тише, тише, – видя, как орел машет крыльями, приговаривала Ада, ощущая внушительный вес дикой птицы. Плечо заныло от тяжести, а рукав намок от крови, но принцесса, стиснув зубы, терпела – любопытство взяло вверх. – Клер, не кричи в этот раз. Он не хочет ничего дурного…

Но Адалин оказалась неправа. Алерайо, увидев блеск когтей принцессы, в молниеносном движении ухватился лапами за реликвии и, взмыв в воздух, потянул украшение за собой. Птица оглушительно закричала на Адалин крик эхом отразился от стен конюшни. Металлические когти скрежетали в лапах птицы, и принцесса завопила от боли, чувствуя, как рвется кожа на пальцах. Клер, пытаясь отогнать орла, потерпела неудачу – Алерайо, яростно хлопая крыльями, не давал и шанса приблизиться.

– Что здесь… Алерайо! Назад! Назад! – Винсент влетел в конюшню и бросился к принцессе.

Орел, продолжая пронзительно кричать, сделал еще один рывок, надеясь оторвать когти. Винсент схватил висящий на заграждении хлыст и замахнулся на птицу. Хищник, увернувшись, вылетел сквозь слуховое окно в крыше, и его рассерженный крик еще какое-то время был слышен по всей округе.

– Тебе что, первого раза не хватило?! – Винсент, возмущенный недальновидностью подопечной, сорвался. – Это хищная птица, принцесса, хищная! Не принимай его за котенка, иначе останешься без глаз!

– Тише, приятель, тише, – вмешался Леверн, защищая напуганную Адалин. Подойдя к принцессе, рыцарь взял ее руку, осматривая ладонь. – И зачем только глупому орлу когти понадобились, он же не сорока, – недовольно пробурчал мужчина.

Винсент, переводя дыхание, наблюдал, как рыцарь осматривает пальцы госпожи, и к ярости добавилось раздражение, ведь Алерайо явно не появится в ближайшее время, и Евандеру придется долго ждать ответа.

– Хватит глупостей на сегодня, – пробурчал Винсент, прикрепляя сумки к седлу своего коня. – Пора выдвигаться.

Адалин, проигнорировав руку Винсента, предложившего помочь взобраться ей в седло, предпочла путешествовать с Леверном. Рыцарь довольно хмыкнул, но ничего не сказал, глядя на кислую мину командира, – тот не особо удачно делал вид, будто ничего не произошло. Клер, окинув взглядом Леверна в седле рядом с Адой, молчала, чувствуя, как в ней просыпается ревность. И только Альвах, ощущая всеобщее недовольство, не спешил ни на кого обижаться – боль в плече, которую он пытался скрыть, вспыхнула с новой силой.