#5. Театр огня

Леверн от негодования был похож на кипящий чайник. В городской тюрьме их не пустили дальше ворот из-за этого проклятого праздника. Никаких сведений без начальства выдавать не собирались, а страж, который знал о сегодняшних происшествиях, уже сдал смену. Сочувствующий тюремный охранник поделился своими наблюдениями, вызвавшими в рыцаре волну гнева: вчера вечером в камеру посадили воровку, по беглому описанию похожую на Клер. Леверну не хватало слов, чтобы выразить его отношение к законам. Рыцарь метался, чувствуя, что Клер совсем рядом, но помочь он ей не может. Желание наплевать на закон и прорваться, раскидывая всех на своем пути, едва обуздывалось здравым смыслом.

Упоминание рыцарского звания могло бы помочь открыть двери тюрьмы, но выдавать себя было рискованно – Леверна точно запомнят, и тогда преследователи смогут выйти на след Ады. Его терпение было на исходе, и, вызнав, что страж, задержавший Клер, любит проводить вечера в многочисленных пабах на площади, Леверн уже хотел было наплевать на секретность, но тут появился незнакомец, усмиривший его пыл. Мужчина, настойчиво предлагая рыцарю проследовать за ним, шепотом заверял его, что обладает необходимыми сведениями о страже, который посадил Клер. Ада едва догнала Леверна, который вслед за благодетелем стрелой помчался на улицу.

Большую часть лица незнакомца закрывала повязка, его примерный возраст невозможно было определить; на голове красовалась широкополая шляпа, цвет которой было не различить из-за пыли и грязи. Мужчина, старательно избегая взгляда рыцаря, странным, хриплым голосом сообщил, что страж, которого искали Леверн и Адалин, сейчас в пабе «У Симона» в компании своих друзей. Наскоро описав внешность этого человека, незнакомец стремительно скрылся, игнорируя вопросы и благодарности. Леверн, вглядевшись на мгновение в удаляющуюся спину благодетеля, почувствовал странное волнение – что-то было знакомое в исчезающем силуэте, что заставляло его нутро сжаться. Но отдаваться во власть беспочвенных подозрений он не мог.

Адалин не понимала, почему лицо ее напарника с каждой минутой мрачнеет. Они смогут найти стража, а значит, найдут и Клер – чему тут огорчаться? Но Леверн чувствовал подвох. Теперь рыцарь сомневался в правильности решения взять Адалин с собой: если бы он был один, он немедля ринулся бы в паб, чтобы объяснить стражу всю серьезность его ошибки. Но вести туда принцессу он не мог, ее безопасность была важнее. Леверн никак не мог решить эту дилемму, как вдруг перед ним возник Винсент, непонятным образом отыскавший спутников.

– Голова гудит, потому что ты наконец решил ею воспользоваться? – поинтересовался Винсент и тут же ужаснулся – сарказм был для него чем-то новым. «Словно заразился от белобрысого», – мысленно отметил командир.

– Какой-то прохожий с повязкой на лице остановил меня неподалеку и буквально ткнул пальцем в вашу сторону.

– Не нравится мне все это. – Леверн вкратце рассказал о том, куда привели их поиски.

Винсент, слушая рыцаря, исподтишка разглядывал принцессу. Девушка выглядела не напуганной, а скорее заинтересованной – словно все происходящее напоминало ей забавное приключение из детской книги. Разубеждать Аду Винсент не спешил.

– Не высовывайтесь, взгляд долго ни на ком не задерживайте, руки из-под плаща не вытаскивайте. В случае драки держитесь как можно ближе к выходу. Мы позаботимся о вашей безопасности, – инструктировал Винсент принцессу. – И, Адалин, – командир нарочно выдержал паузу, привлекая ее внимание, – не мешайте мне на этот раз, пожалуйста.

Принцесса, выслушивая наставления Винсента, в смущении потупила взгляд.

Паб «У Симона» был одним из самых любимых заведений местных тружеников – знать никогда не посещала подобные места. Но изредка в паб заглядывали и важные, по местным меркам, люди, например, компания городских стражей, чей отдых сейчас был в самом разгаре. Маленькое, полутемное заведение насквозь пропахло табачным дымом: курение – одна из тех привычек, что за кратчайший срок входит в жизнь простых людей, и без трубки они уже не представляют себе полноценного отдыха. Адалин, в который раз закашлявшись, следовала за Винсентом, который осматривал помещение в поисках стража. Он заметил его за столом шумной компании: невысокий рыжеволосый паренек с щедрой россыпью веснушек на худом лице – и не скажешь, что такой способен без лишних сомнений бросить в темницу невинную девушку. Командир оценил силы – численность и в этот раз была не на их стороне. Надеясь на благоразумие Леверна, Винсент начал разговор первым, не дав рыцарю испортить все с самого начала:

– Хорошего вечера, сослуживцы!

Внимание шумной компании мгновенно переключилось на незваного гостя. Стражи, раззадоренные алкоголем, не спешили любезно откликнуться на приветствие. Разглядывая незнакомца, вояки довольно улыбались, предвкушая развлечение.

– И вам того же, – сказал седой мужчина, на первый взгляд самый спокойный и трезвый за столом, и после этих слов залпом осушил свой стакан.

– В каком же месте мы вам сослуживцы? – вмешался тучный мужчина напротив седого стража, и коллеги поддержали его одобрительным смехом. Алкоголь подогревал их бойкость, топя здравомыслие.

– В близком. – Винсенту не улыбалось пререкаться с разгульным воякой, ведь за плечом у него стоял Леверн, чья сдержанность таяла на глазах. Нужный им страж не спешил вступать в разговор и, не отрываясь, следил за Леверном.

«Чует, от кого ему перепадет», – решил про себя Винсент, присаживаясь на последнее свободное место за столом. Седой страж, улыбнувшись от такой наглости, рукой остановил буйного товарища, готового начать драку.

– Не спеши, друг мой, сначала поговорим. – И кивнул напарнику, переводя свое внимание на Винсента. – Что же понадобилось наемнику от честных стражей?

Командир подобную характеристику счел в какой-то мере лестной, в отличие от Леверна, который взорвался, но по другому поводу:

– Честных? Будь все стражи столь «честными», в городе царил бы хаос, взяточничество и беззаконие. Но, учитывая вашу потрясающую работу, до этого осталось немного, – выплюнул рыцарь.

– Прежде чем я заставлю тебя, уткнувшись мордой в мои сапоги, просить прощения за эти слова, расскажи, что ты имеешь против нас?

Леверн, вопреки первоначальному впечатлению Винсента о купленном для него дедом месте в страже, имел ряд полезных навыков – и сейчас, опережая любое вмешательство, он молниеносно вытащил из сапога тонкий нож и приставил его к горлу седого стража.

Следом поднялся со стула Винсент – двое за столом обнажили мечи, остальные же внимательно следили за Леверном, готовясь вступить в бой. Адалин чувствовала, как все больше накаляется атмосфера. Рыжеволосый страж, храня молчание, тоже встал, но к оружию не потянулся – он все рассматривал Леверна, и лицо его выражало не испуг или ненависть, а нечто иное, что принцесса охарактеризовала как удивление.

– Я против ваших устоев. Тех, которые позволяют одному человеку оклеветать и казнить невинного с помощью таких «честных» стражей порядка. Вам редко перечат, не так ли? Славные псы на службе закона – кто же полезет отстаивать свое право в споре с вами? У заключенных нет шанса доказать свою невиновность, сидя за решеткой. Но я в силах попортить вам кровь. – Леверн чуть сильнее надавил на нож, и небольшая капля окрасила тонкий клинок.

– Успокойся, – предупредил Леверна Винсент, пока тот со злости никого не зарезал. – Мы никому не желаем зла. Нам нужен он. – Командир указал на веснушчатого стража, удивленного таким поворотом дел. – Вчера днем вам донесли на служанку, назвав ее воровкой. Слова ювелира – клевета. Мы готовы доказать ее невиновность и настоятельно просим выслушать нас, – продолжил Винсент. – Леверн, опусти нож, – приказал командир, и рыцарь с большой неохотой послушался. В тот же миг противник, пользуясь преимуществом, повалил Леверна на пол, заламывая ему руку. Нож со стуком ударился о деревянные доски, Адалин закричала.

Всеобщей потасовке не дал начаться арестовавший Клер страж.

– Прекратите немедля! – крикнул он.

На удивление, уже ринувшиеся в бой товарищи тут же остановились. Только седой страж не собирался следовать приказам низшего по званию.

– Господин Хэдес, прекратите, прошу вас. Вы ведь были со мной на задержании. Давайте дадим гостям возможность высказать свое недовольство. – Страж, которого, по словам незнакомца, звали Лео, продолжил: – Всяко лучше, чем разнести ваш любимый паб, не находите? Хозяин уже зло смотрит в нашу сторону. Боюсь, не видать нам больше от него бесплатного эля.

Если бы Винсент продолжал наблюдать за Лео, он бы заметил то, что не укрылось от Адалин: минутами ранее страж, услышав имя рыцаря, на миг испугался, но быстро взял себя в руки.

– Лео, в последний раз ты останавливаешь меня. В следующий раз моим противником станешь ты, – прохрипел седой Хэдес, утирая кровь тыльной стороной руки.

– Давайте выйдем на улицу. – Тон Лео не оставлял сомнений – это было не предложение.

В разгар праздника на улице никому не было дела до компании отнюдь не миролюбивых мужчин. Они остановились неподалеку от паба, поодаль от прохожей улицы, и Винсент первым начал разговор, вновь не давая Леверну ляпнуть чего-нибудь лишнего.

– Позвольте представить вам нашу хозяйку. Дочь милорда Кальяса, которой вы, вместе с неразумным ювелиром, доставили немало хлопот. Госпожа, прошу вас.

Адалин медленно стянула капюшон с головы, надеясь, что не зря открывает руки. Об истинном назначении когтей знают только причастные к ритуалу, и вряд ли обычные стражи из маленького городка входят в число посвященных. Они примут необычное украшение за причуду богатой наследницы – ей это только на руку. Вспоминая все, что рассказывал Винсент про милорда, Адалин, окрепнув духом, начала свое выступление:

– Мое имя Кассия, я старшая дочь лорда Кальяса – крупного землевладельца, одного из членов большого совета Его Величества короля. Думаю, вам знакомо его имя? – Увидев осторожные кивки, Адалин внутренне возликовала. – Я послала свою служанку продать украшения, к которым потеряла интерес. Простая огранка камней, мутный блеск – я хотела избавиться от них как можно скорее. – Принцесса провела длинным серебряным когтем вдоль линии волос, и реакция не заставила себя ждать. Лео как завороженный следил за ее рукой. – И что же я узнаю? – как можно правдоподобнее изображая гнев, продолжила Ада. – Мою верную помощницу, которая беспрекословно исполняет приказы, принимают за воришку и упекают в темницу, конфискуя мои драгоценности! – Адалин повысила голос и сама удивилась тональности, которую удалось выдать. – Я вынуждена была заняться поисками вместо того, чтобы наслаждаться праздником, шататься по улицам, разыскивая пропавшие украшения и служанку, словно дворовая собака в поисках еды! Мой дорожный костюм испорчен грязью этих улиц, а гневу не хватает места в груди – знайте, я немедля доложу отцу о случившемся, и тогда стоимость драгоценностей вам покажется одинокой монетой в реке долгов, которые он обрушит на ваши головы! – Адалин, вздернув подбородок, замолчала, наслаждаясь произведенным эффектом.

Страж Хэдес беззвучно открывал и закрывал рот – воображение и опыт служения капризным вельможам живо нарисовали ему грядущие проблемы, Лео же был более сдержан. Казалось, он всерьез размышлял над решением проблемы.

– Мы с господином Хэдесом приносим вам свои глубочайшие извинения, леди Кассия. Девушка, которую мы поймали вчера вечером, ни словом не обмолвилась о данном вами приказе, и мы сделали поспешные выводы. Если вы проследуете за нами, мы тут же вернем конфискованные украшения и освободим служанку. А ювелир, который оклеветал вашу помощницу, понесет наказание, – выдал на одном дыхании молодой страж, склонившись в полупоклоне.

– Быстрее! – Адалин едва сдерживала ликование в голосе. – Вы и так испортили мне праздник, и более находиться в вашем обществе я не желаю.

Лео повел их обратно к городской тюрьме, находившейся недалеко от главной площади, – когда-то это здание было не местом заключения преступников, а домом богатого господина. Но времена меняются, люди умирают, а на совесть построенные стены стоят дальше, равнодушно взирая на муки находящихся в их заключении жертв. Страж Хэдес молчал всю дорогу – он все еще переваривал произошедшее. Многое не складывалось в единую картину, но успокоить благородную выскочку было необходимо – пусть вместо него этим займется Лео, который так быстро сдал позиции.

Сам Лео, приближаясь к тюрьме, все больше радовался. Ему, в отличие от других, тюремные своды придавали уверенности – там он чувствовал себя в большей безопасности. Наблюдая, как выводят замарашку-служанку, Лео равнодушно отметил, с какой радостью встретил девушку надменный охранник госпожи. Страж сначала не узнал Леверна, но воспоминание все же пришло, когда в трактире он услышал необычное имя из уст хмурого наемника. Сейчас, наблюдая, как Леверн подхватил обессиленную служанку на руки и направился на улицу, не удостоив взглядом ни стражей, ни госпожу, Лео еще раз убедился в том, что не обознался. Он не верил, что рыцарь, потомок богатого рода, которому одно время он сам служил, посвятил свою жизнь личной охране – слишком мелкая работенка для самовлюбленного наследника. Его разбирало любопытство, но страж старался не подавать виду – с Леверна станется спровоцировать еще одну драку, а проблем ему не хотелось.

Лео вручил хмурому охраннику драгоценности госпожи – сама она не приняла их, махнув в сторону тут же подошедшего Винсента, – и попрощался с гостями.

Вопросы один за другим рождались в его голове, и он поспешил к другому господину, который сегодня также интересовался пойманной воровкой. Он нашел его на конюшне ловко седлавшим лошадь под восхищенные взгляды конюха. Лео, поприветствовав собеседника, детально изложил ему все подробности сегодняшнего вечера. Высокого мужчину в пыльной шляпе заинтересовало только одно:

– Леверн умолчал о своем положении?

– Именно, господин. Это весьма странно, ведь благородное имя Флоресов столь почитаемо и имеет влияние… – Под строгим взглядом мужчины Лео замолчал, а потом, аккуратно подбирая слова, продолжил: – Господин Леверн очень опекал служанку.

– Меня это не интересует.

– Прикажете задержать его?

– Не стоит. – Протянув мешочек со звонкими монетами, мужчина в шляпе добавил: – За твое молчание. Ты никого не арестовывал, никого не видел. Передай это своему напарнику и всем, кто был с вами в пабе. С хозяином заведения я поговорю сам.

– Но Хэдес очень упрям… – Лео вновь осекся. – Как вам будет угодно. – Поклонившись, веснушчатый страж направился прочь из конюшни.

– Он слишком молод, – конюх поцокал языком, провожая неодобрительным взглядом доносчика.

– Проследи. – Уточнять, за кем именно, не пришлось – конюх прекрасно понял приказ.

– Разумеется. Куда вы сейчас направитесь?

– Доложить милорду Маркусу, – бросил мужчина, и в глазах его собеседника отразилось понимание.

Всю дорогу до лечебницы Леверн громко поучал Клер, словно набедокурившую девчонку, прерываясь только на попытки догнать подругу, которая очень спешила увидеть брата. Винсент не желал бежать вслед за ними, справедливо рассудив, что возиться с братом и сестрой – обязанность Леверна, а его работа на данный момент уже выполнена. Адалин тоже не спешила терять обувь в погоне за спутниками – принцесса понимала, что с того момента, как рыцарь упомянул состояние Альваха, служанку волновало только здоровье брата.

Вокруг уже царил глубокий вечер, но празднование только начиналось, и веселье грозило растянуться до самого утра.

Командир порядком устал, но беспокойство отступило: Альвах вне опасности, Клер найдена, принцесса рядом. Винсент поймал себя на том, что размышляет о празднике – у него возникло желание пройтись по украшенным к случаю улицам, полным веселья. На задворках сознания вечно осторожный и рассудительный голос заметил, что их разыскивают десятки наемников и самым верным будет спрятаться в лечебнице и не высовывать носа. Леверн и так наделал много шума, затеяв драку в пабе. Но командир исподтишка наблюдал за принцессой и видел, как неосознанно она цепляется взглядом за прохожих, торопящихся к площади. Винсент решил проигнорировать голос разума и уступить беспечности. Всего раз.

– Адалин, – поддавшись секундному порыву, позвал мужчина. Принцесса отвлеклась от разглядывания очередного прохожего, и Винсент продолжил: – Вы бывали на празднике вне столицы?

Она не нашлась, что ответить. Винсент, всегда суровый и собранный, сейчас расслабился, и Ада наконец заметила, как молод на самом деле ее сопровождающий. Замешкавшись, принцесса, наконец, поделилась:

– Я никогда ранее не покидала дворцовых стен.

Винсент ожидал примерно такого ответа, но все же удивился. Его жизнь в основном проходила в дороге, и понять, каково это – с рождения ходить в строго ограниченных пределах, он не мог.

– Вам будет интересно узнать, как ваши подданные отмечают осенний праздник. После того как узнаем о состоянии Альваха, давайте прогуляемся.

Принцесса молча кивнула. Любопытство будоражило, ведь у нее появилась возможность посмотреть на жизнь простых людей, ради которых ей предстояло умереть.

– Надеюсь, на празднике нам не придется кого-то спасать, – без злости заметила Адалин.

Командир, удивленный замечанием своей спутницы, хмыкнул под нос:

– Я тоже на это надеюсь.

– Клер, постой! Клер!

Леверн обреченно вглядывался в спину сестры, мчавшейся в сторону лечебницы. Всего несколько минут назад она, напуганная, была у него на руках. Клер шептала его имя, уткнувшись в его шею, пока он нес ее на улицу, – дыхание девушки согревало, мурашками разбегаясь по коже. Хотелось задать Клер взбучку или же выпустить пар и избить охранников, которые оставили синяки на ее запястьях. Не определившись, какому желанию стоит дать выход, Леверн отчитался подруге о состоянии Альваха, не скрывая подробностей, и тут же пожалел, увидев, как в ее глазах разрастается испуг.

«Сам виноват», – зло констатировал рыцарь, вновь припуская за Клер.

Лечебница вмиг наполнилась шумом и взволнованными голосами. Альвах, сонно подняв голову, увидел в дверях своей комнаты Клер и Леверна, практикующегося в красноречии, – он отчитывал Клер за беспечность, впрочем, безрезультатно. Сама Клер, секунду спустя очутившись у кровати больного, представляла собой испуг в чистом виде – ее взгляд жадно метался по лицу брата. Вид Альваха, радостного, с румянцем на щеках, стал последней каплей – облегчение вырвалось наружу, впитываясь со слезами в рубаху немого стрелка.

Доротее пришлось силой отрывать девушку от своего пациента – швы на ране от таких объятий могли разойтись. Всхлипывающая Клер, крепко держа за руку брата, присела у изголовья, поглаживая его слипшиеся от пота волосы. Леверн с удовольствием отметил, что Аль вполне в сознании и даже улыбается – он переживал за сестру все это время, хоть и старался скрыть свои опасения. Привык упрямец держать все в себе, вот только кому, как не Леверну, знать, что творится у того в голове.

Хлопнула дверь, и на пороге показался Винсент. Он поинтересовался у лекарки состоянием друга. Услышав слово «друг» из уст командира, Леверн наигранно вскинул брови, но промолчал.

– Выдержки ему не занимать, а лучшее лекарство вы уже привели. Все будет хорошо. Пара дней отдыха, и про ранение забудет.

Леверн протянул Клер блокнот, любуясь радостью, расцветшей на ее лице.

– Думала – потеряла… Аль, это для тебя, взамен утерянного. Сможешь спрятать в нагрудном кармане.

Альвах одной рукой взял блокнот из рук сестры, второй переплел их пальцы. Ада улыбнулась, ей вдруг захотелось такой же крепкой и теплой связи со своим братом, как между этими двумя. «Тремя», – поправила себя принцесса, взглянув на Леверна, – рыцарь наблюдал за братом и сестрой, словно гордый отец за дорогими детьми. Адалин их отношения казались нерушимыми – после всех событий принцесса чувствовала, что Леверн давно взял опеку над братом и сестрой. Их проблемы он, не спрашивая, взваливал на свои плечи, защищая названных родственников.

Винсент негромко окликнул принцессу:

– Адалин. Все хорошо, можем идти на праздник.

– Куда это вы собрались без меня? – Леверн, стоило ему чуть расслабиться, вновь становился великовозрастным ребенком требующим всеобщего внимания.

– Без тебя никуда, зная твою прилипчивость, – весело парировал Винсент.

– Верное решение, ваше приказное величество! – Леверн развел руки в сторону, имитируя женский реверанс. – Негоже старой матроне вести на праздник юную леди – совсем замучаете ее рассказами о своем радикулите да просьбами отдохнуть на скамеечке, – намекая на якобы преклонный возраст командира, разглагольствовал довольный рыцарь. – Вам нужен такой отменный сопровождающий, как я! И Аде веселее будет, и вас до лечебницы дотащим, если ножки заболят.

Пока Винсент боролся с желанием открутить рыцарю голову, Леверн пообещал Алю:

– Я принесу тебе вкуснейшую выпечку, какую только смогу найти. Договорились, друг?

Альвах был совсем не против.

– У меня есть несколько свободных личных комнат, как нагуляетесь, приходите ночевать. – Доротея, удостоверившись, что ее помощь больше не нужна, направилась к лестнице. – Только плату я с вас возьму, не надумайте себе там лишнего.

Винсент не посмел усомниться в ее словах.

Альвах скосил глаза на сестру – она, не замечая в волнении, впивалась ногтями в его руку. И точно, она поднялась вслед уходящим молодым людям:

– Простите меня.

Клер виновато опустила голову. Леверн с жалостью взглянул на названную сестру; Ада же удивилась резкой перемене настроения среди друзей. Винсент воспользовался правом командира и сказал от имени всех:

– Ты цела – значит, мы справились. Но впредь слушай меня внимательнее. – В глазах Винсента мелькнули веселые искорки. – Ты словно девочка из сказок: сама собой никакой опасности не представляешь, только вот случись что с тобой, нам достанется от белобрысого дракона за твоей спиной.

Адалин осторожно прикрыла рот рукой, надеясь, что Леверн не услышит ее смеха.

Клер, словно впервые увидев командира, никак не могла перестать удивляться – легкого прощения служанка не ожидала. Она не видела, как кивнул ее родной брат, – Винсент, приняв его благодарность, уже не обращал на девушку внимания.

– Драконы бабушек не обижают, – заметил Леверн, все еще переваривая сравнение с огнедышащим чудищем. Но Винсент не отреагировал на слова рыцаря, направляясь к выходу; за ним последовала принцесса, тая улыбку.

– Клер, я и тебе выпечки принесу, – сказал рыцарь, прекрасно понимая, что она останется с братом. Иначе и быть не могло. На миг стало немного неловко, что он оставляет названных брата и сестру одних, но Леверн быстро подавил глупое волнение и поспешил догнать Аду и Винсента.

Когда легко на сердце, окружающий мир воспринимается в ярких красках. Адалин полной грудью вдыхала воздух, который, казалось, был пропитан настроением праздника.

Улицы пестрили цветами: багровые в свете факелов вывески, зеленые крыши торговых палаток, по-праздничному яркие наряды приезжих гостей и горожан; всевозможные товары, от количества и разнообразия которых кругом шла голова. Дорогу к главной площади украсили яркими лентами и цветочными композициями – осенний праздник привыкли отмечать с особым размахом. Вдоль трех улиц, отходивших от центральной площади подобно лучам, можно было найти все, что душе угодно: мастера разных ремесел готовились не один месяц. У Адалин разбегались глаза, и она не знала, на что сперва обратить внимание: на искусные резные фигурки из дерева, глиняную посуду, расписанную глазурью, или на музыкальные инструменты да плетеные украшения. В воздухе безумно вкусно пахло выпечкой, а чуть дальше по улице, собрав у своих дверей толпы детей, кондитер предлагал отведать вкуснейшие сладости на длинных палочках.

Смех незнакомцев эхом отзывался в сердце, и Адалин чувствовала себя счастливой – принцессе казалось, что стоит ей подпрыгнуть, и она вознесется в темные небеса, навстречу ярким звездам. Леверн, услужливо поддерживая ее под руку, с энтузиазмом объяснял некоторые детали. К примеру, о вышивке на платьях девушек, указывающей на их принадлежность к ткацкому дому. Адалин читала о них в книгах и споткнулась, вытягивая шею в попытке рассмотреть наряды. Леверн обращал в интересный рассказ даже скучные мелочи вроде местного банка, массивный фасад которого едва просматривался за спинами безучастной охраны. Ада впитывала все, что видела и слышала, бережно собирая получаемые знания.

Винсент тоже с интересом слушал рыцаря – многие традиции королевства были ему неведомы, хоть он и жил здесь уже более десяти лет. Винсент не задавался целью вникнуть во все обряды, в смысл каждого праздника, который отмечали жители, – ему не хотелось обманывать себя, притворяясь уроженцем этих земель. Он знал, что он чужой, но не собирался ни доказывать, ни скрывать это. Прислушиваясь к Леверну, командир не забывал всматриваться в разношерстную толпу – праздник праздником, а терять бдительность ему не хотелось.

– Ада, смотри! – Энтузиазм в голосе Леверна заставил Винсента насторожиться, и он проследил за движением рыцаря, указывающим куда-то в толпу.

Адалин в изумлении открыла рот: за большой группой зрителей можно было различить языки пламени, хаотично мелькающие в воздухе.

– Что это? – прошептала принцесса.

– Пойдем-пойдем, лучше тебе все самой увидеть.

И воодушевленный Леверн потащил за собой Адалин, не забыв подначить напарника:

– Заканчивайте изображать старомодную бабушку – молчание вам не к лицу, командир. Догоняйте!

Винсент, скривив губы в ухмылке, бросил вслед рыцарю:

– За тобой, внучек, нужен глаз да глаз. Разве тут уследишь! – И ринулся догонять энергичного, даже в конце насыщенного дня, внука начальника королевской стражи.

А прохожие недоуменно улыбались, пытаясь понять, почему высокого, серьезного на вид незнакомца назвали бабушкой.

Адалин, стараниями Леверна оказавшаяся в первом ряду, широко раскрытыми глазами смотрела на разворачивающееся перед ней выступление. Сотни зрителей по обе стороны от принцессы разделяли ее восторг – мало кто хоть раз видел огненное представление.

В центре площади был разожжен огромный костер, вокруг которого под бой барабанов кружились молодые люди. Диковинные кожаные костюмы, скорее оголявшие, нежели прикрывавшие молодые тела, были непривычны для жителей маленького города, а потому только подогревали интерес. Артистки, совершенно не опасаясь огня, распустили прически – в свете пламени они походили на длинноволосых русалок, что вместо речных глубин выбрали близость к огню.

Сердце Адалин билось в такт громким звукам барабанов. Принцесса неосознанно сделала пару шагов вперед – ей хотелось быть ближе к яркому огню, который послушной птицей слетал с рук артистов в небо и возвращался обратно. Винсент предупреждающе схватил принцессу за руку, и Адалин остановилась, понимая, что дальше ступать опасно. Оставалось только смотреть.

Пара танцовщиц крутила огненные веера на семь спиц – ловко выгибаясь, они окружали себя пламенем, будто крыльями, позабыв о страхе. Сходясь и расходясь в танце, они вели за собой кольца огня, как бы говоря каждому: «Да, мы можем владеть огнем, самой опасной из всех стихий, и при этом сохранить жизнь». Танцовщицы подходили ближе к толпе, и пламя проносилось у самых лиц зрителей, а страх и восторг смешались в один бесконечный круговорот. Адалин восхищалась, насколько уверенно юные артисты обращаются с пламенем: в центр площади вышел мальчик с разрисованным черными полосами лицом и в напряженной тишине проглотил огонь, словно безобидную еду. Его подвиг вызвал гром аплодисментов, Ада попыталась присоединиться к овациям. Ее когти засверкали в свете огня, и на принцессу начали оглядываться удивленные зрители. Седовласый старик, придерживая за руку маленькую внучку, неодобрительно покачал головой, отодвигая свое чадо подальше от странной девушки. В шуме восторженной толпы было сложно услышать что-либо, и Винсент, приглядывающий за подопечной, наклонился к ее уху:

– Спрячьте руки, Адалин, люди обращают на вас внимание. Не думаю, что капризная знатная дама, которая носит неудобные украшения по прихоти – а вы сами взялись за такую роль, – станет смотреть уличное шоу в толпе простолюдинов. Людям вы кажетесь странной, а такое хорошо запоминается.

Ада, покорно спрятав руки, постаралась прикрыть лицо волосами. Увидев, сколь сильно огорчила принцессу невозможность выразить свое восхищение, Винсент, смилостивившись, добавил:

– Мы с Леверном похлопаем за вас. Эй, былобрысый, хлопай! – Командир попытался привлечь внимание Леверна, но тот не реагировал, увлекшись зрелищем. Точнее, артисткой, которая прыгала через полыхающую огнем веревку – захватывающая картина. Лицо ее выражало неподдельный восторг – только настоящее призвание, став образом жизни, могло дарить столько радости. Леверна всегда привлекали люди, искренне влюбленные в свое дело, и танцовщица не стала исключением. Услышав, наконец, слова командира, он охотно захлопал в ладоши и несколько раз присвистнул. Девушка, как показалось наблюдательному Винсенту, бросила беглый взгляд на его спутника и тотчас отошла за костер, уступая место трем артисткам с лампадами на веревках.

– Командир, я вынужден удалиться. – Хитрое выражение лица рыцаря ничуть не удивило Винсента. Не удостоив его ни разрешением, ни запретом, командир проследил за тем, как Леверн, приглаживая пятерней волосы, цепляет самую приятнейшую улыбку на свою физиономию. – Ада, не дай этой старушке испортить себе вечер. Если чего-то захотелось – бери и делай, красавица. Один раз живем! – Леверн, уже исчезая в толпе, через плечо бросил командиру: – Не ждите меня сегодня!

– Обормот, – недовольно проворчал Винсент.

Принцессу не сильно расстроил уход рыцаря – попав под очарование трогательной флейты, чья музыка неожиданно гармонично звучала с ритмичными барабанами, Ада не могла думать ни о чем другом. Движения артисток стали плавнее – девушки танцевали, и огонь змеей тянулся за ними подобно пестрой, живой ленте.

«Магия живет гораздо ближе, чем я представляла», – подумала Адалин, и восторг охватил ее душу.

После выступления, неспешно прогуливаясь по улочкам, каждый думал о своем. Сложно делиться восторгом с человеком, которого плохо знаешь, и Адалин не могла подобрать слова. Они прошли еще несколько улиц, не нарушая тишины. Молчание, возможно, преследовало бы их до самой лечебницы, если бы не прыткий зазывала, преградивший путь:

– Подходите, испытайте вашу внимательность и ловкость, сразитесь с удачей и бросьте вызов судьбе!

– И что же вы предлагаете? Убить дракона? – Некстати вспомнив одну особу с повадками мифического животного, Винсент расплылся в довольной ухмылке. Хоть командир и не верил громким словам, за которыми, по обыкновению, скрывалась какая-нибудь мелочь, недостойная траты времени, интерес у него проснулся. Всему виной этот вечер.

– Простую игру – «Найди шарик»! – Зазывала поманил путников к столику, за которым уже мялись несколько людей. Они, пригнувшись, напряженно следили за ловкими руками старика, что быстро менял местами четыре одинаковых с виду стакана. Фокусник не переставал ехидно улыбаться – он был профессионалом, и сегодняшний вечер принес немалую прибыль. Заинтересованные участники игры раз за разом обреченно ныли, когда стакан, выбранный ими, неизменно оставался пуст.

Винсента неожиданно заинтересовала эта игра. Он знал, что в большинстве случаев весь фокус состоит в обмане – шарика нет ни под одним стаканом. Но ловкий фокусник, после каждой неудачной попытки угадывающих, приподнимал правильный стакан, показывая спрятавшийся в нем шарик. Командир решил испытать свою внимательность: отдав зазывале медную монету, он не моргая следил за движениями рук фокусника. Когда стаканы остановились, Винсент немедля выбрал один, уверенный в своей победе.

– Увы, господин, зрение вас подвело! – изрек довольный жонглер, показывая пустой стакан.

Командир в изумлении уставился на шарик, который оказался под другим стаканом. Впрочем, чему удивляться.

– Я тоже хочу попробовать. – Адалин, ожидая, пока Винсент отдаст еще одну монету довольному зазывале, рассматривала шарик в руках старика. На вид – гладкий, глиняный шар под цвет стаканов, которыми орудовал фокусник. Ничего необычного.

– Готова ли госпожа испытать судьбу? – Увидев кивок, старик начал двигать стаканы быстрее и быстрее. Ада до рези в глазах следила за нужным и, когда пришел момент выбора, не сомневалась. Зажмурившись, принцесса указала на крайний справа стакан, замерев в предвкушении.

– И-и-и… он пуст! Сожалею, но шарик был совсем рядом! – Фокусник приподнял соседний стакан, показывая содержимое. Увидев разочарование на лице гостьи, он добавил: – Не расстраивайтесь, ведь вы так сильно старались! Возможно, вам повезет в следующей игре?

Увидев заискивающий взгляд, брошенный им в сторону принцессы, Винсент поспешил увести доверчивую девушку подальше от игры. Она шла медленно и неохотно, пораженная проигрышем. Неужели удача совсем отвернулась от нее? Хотя, если учесть последние пару дней, – в этом есть смысл.

Командир наблюдал, следуя за Адалин: теперь она даже не рассматривала яркие прилавки, которым не было конца. Винсент сожалел, что разрешил ей попробовать поиграть – принцесса приняла свое поражение слишком близко к сердцу и, видимо, надумала много лишнего.

– Винсент, а вы верите в удачу?

Мужчина закашлялся – подобного вопроса он не ожидал. Размышляя, как бы помягче ответить, будучи не до конца откровенным, он не услышал начала признания:

– …Меня, похоже, неудача любит особой любовью – с рождения бродит со мной под руку. Я раньше не замечала, насколько сильно, но эта игра, кажется, открыла мне глаза.

Винсент обреченно выдохнул – на роль слушателя он не нанимался, но игнорировать не смел.

– Вы напрасно считаете, что игра построена на удаче. Даже самый удачливый человек, уверенный в своей победе, проиграет фокуснику. – Губы командира изогнулись в кривой усмешке, никак не напоминающей нормальную улыбку. – Вы встретили мелкого жулика, и он заставил вас задуматься о таких фундаментальных вопросах… Боюсь представить, что с вами будет, если вы увидите настоящий обман, что калечит жизни десятков, даже сотен людей. Я встречал таких и привык к этому зрелищу, а вам подобное, конечно, в новинку. Наивность не поможет, принцесса, у нее для вас припасено только острие копья. Ваш путь и так не из легких – не позволяйте жалким людям омрачать ваши последние дни еще больше.

Винсент замолчал, понимая, что, не желая того, все же перешел к личному, возможно, даже излишне прямо выявил свою позицию, но не собирался извиняться. Он уверен, что наставления рано или поздно должны помочь – пусть слышать их поначалу больно, но только так у него получится оградить хоть от части невзгод свою подопечную.

– Вы совсем не верите людям? – Ада желала узнать чужую душу, не понимая, что не каждый готов радостно распахнуть в нее двери.

Бывают люди, неготовые открыться и самым близким, что уж говорить о малознакомой принцессе; бывают те, кто привык держать сердце на замке. Они просто забыли, каково это: доверить свои сокровенные переживания кому-либо. Винсент не знал, к какому типу он относится. Единственное, чего ему не хотелось, – отвечать на подобные вопросы. Но то ли упавшая духом принцесса, то ли ситуация, в которой они оказались, – что-то все же заставило командира хоть немного открыться. А возможно, всему причиной душевная рана от потери Евандера, которая никак не хотела затягиваться, и он подсознательно искал человека, который сможет заменить ему лучшего друга.

– Я осторожен и никому не доверяю, и незнакомцы, пытающиеся получить выгоду, обманывая других, расположения не вызывают. Каждый волен зарабатывать как может, но, если занимаешься дерьмовым делом, будь готов столкнуться с неодобрением. Простите, – он только заметил, что позволил себе грубое выражение.

Адалин не сдержала улыбки – командир, что тщательно следит за речью Леверна, и сам, оказывается, грешен. Винсент улыбнулся в ответ, потирая шею, – настроение понемногу улучшалось, и он все же не жалел, что для этого ему пришлось выложить немного личных мыслей.

– А нам вы верите? – Ада осмелела и, испытывая шаткий мостик доверия, что только начал строиться между ней и Винсентом, фактически кинула на него еще один булыжник, и теперь он опасно накренился, готовясь рухнуть.

Винсент долго и настороженно смотрел на принцессу. Во взгляде читалось недовольство – и Ада пожалела, что задала вопрос.

– Посмотрим, – нехотя ответил командир, и Адалин поняла, что более ничего не узнает. Он ускорил шаг, и принцессе пришлось его догонять, лихорадочно пытаясь найти новую тему для разговора. Ей было обидно заканчивать праздник таким образом. Судорожно оглядываясь по сторонам, она увидела мальчишку-подростка, торгующего полевыми цветами: маленький продавец устало разглядывал последний букет хризантем, одиноко покоившийся в его корзине. Было видно, что мальцу нестерпимо хотелось домой, но, наверное, не распродав все цветы, он не мог вернуться.

Неожиданно Адалин свернула в сторону мальчишки. Командир, услышав свое имя из уст принцессы, тотчас вернулся, осматриваясь – он во всем в первую очередь видел угрозу.

– Винсент, вы посчитаете безопасным купить цветы у этого мальчика? – кивнув в сторону продавца, спросила Адалин.

Командир неспешно осмотрел с ног до головы мальчишку, немного подумав, кивнул.

– Вам хочется цветов?

– Да, – согласилась Адалин, наблюдая, как Винсент без лишних вопросов отдает радостному мальчугану медную монету. Продавец, торжественно протянув цветы покупательнице, растерянно замер, когда та отказалась брать букет.

– Ты живешь с мамой? – Мальчик недоуменно кивнул, и Адалин внутренне обрадовалась – все, как она думала.

– Подари цветы маме – это мое желание как покупателя.

Девушка, улыбнувшись ошарашенному ребенку, не спеша пошла дальше. Винсент поинтересовался:

– И что вы пытались этим доказать?

Ада, наслаждаясь, ответила вопросом на вопрос:

– Как по-вашему, когда мы отойдем достаточно далеко, что сделает мальчик?

– Попробует продать цветы еще раз, чтобы принести домой больше денег. Я бы сделал именно так, – ответил Винсент, начиная понимать, на что надеется принцесса.

– Давайте проверим.

Спрятавшись за углом здания, командир и принцесса остановились понаблюдать за мальчишкой. Юный продавец, казалось, и сам не знал, как ему поступить. Но спустя пару минут мальчик решился: быстро собрав свои пожитки, он гордо выпрямил спину и, расправив пару цветочков в букете, побежал вглубь улицы. Адалин была уверена, что это кратчайшая дорога к его дому.

– Что скажете? – Довольная принцесса следила за реакцией Винсента.

– Скажу, что мальчишка еще не научился жизни, – хмыкнув, командир все же улыбнулся. «Вера принцессы в людей, ради которых она отдаст жизнь, невероятно сильна. Видимо, все мои наставления пройдут впустую…» – подумал он.

– А я скажу, что ваше убеждение в том, что мир полон жуликов, которые спешат лишь нажиться, неверно. Вы сами создаете таких людей, просто утверждая, что они окружают вас. Но да будет вам известно, что, даже если бы мальчик продал цветы снова и побежал домой с деньгами, чтобы отдать их матери, я бы не расстроилась.

Винсент оставшуюся дорогу молчал. Пример одного человека, конечно, не переубедил его, но что-то было в непоколебимой уверенности Адалин – глядя ей в глаза, он не хотел спорить.