Глава 5

Поздно ночью к подругам постучалась Евгения.

– Откройте! Прошу вас!

Голос ее звучал жалобно. И вид у женщины был не особенно хорош. Под глазом расплывался внушительных размеров фингал. Из носа шла кровь. И передвигалась она как-то странно, боком, можно было подумать, что парочка ребер у нее сломана.

– Распсиховались мужики из-за девчонки, – пояснила она подругам. – А как выпили, еще больше расстроились. На мне злость и сорвали. Можно я у вас тут до утра отсижусь?

– Пожалуйста. Думаешь, к утру они Катюшу отыщут?

– А я знаю? Может, отыщут. А может, что и нет.

Подругам показалось, что в голосе Евгении проскользнула нотка торжества. И им невольно подумалось, уж не имеет ли мачеха какое-либо отношение к исчезновению Катюши. Так-то Евгения с девочкой ладили. Но кто знает, вдруг это была лишь маска? Все-таки отношения мачехи и падчерицы всегда напряженные.

Внезапно Евгения заговорила:

– Так-то, может, и правильно, чтобы Рита забрала дочку себе. Как ни крути, а деньги эти в большей степени принадлежат ей, чем Сереге с Андреем. Они-то двое совсем никакого отношения к капиталам стариковским не имеют. Не им старик свои деньги оставлял, совсем не им.

– О ком ты говоришь? Что за старик?

– Дед Катюшкин, отец Ритки. Думаете, чего Андрей с Сергеем так переполошились, когда узнали, что Катюша исчезла?

– Как же… Одному из них она дочь, второму племянница.

– Да начхать бы им на это было, но потеря денег покоя не дает. Катюшка у нас богатенькая девочка. Ей дед все свое состояние отписал по завещанию. А там много всего разного имеется. Мы все на эти деньги очень славно все эти годы жили. Ритку полоумной алкашкой у них весьма ловко получилось выставить. Нет, я ничего не говорю, Ритка и сама им козыри сдала. Все сделала, чтобы муженек над ней верх поимел. Сама во всем виновата. Если бы она иначе себя вела, стал бы ее отец такое дурацкое завещание писать!

– Почему дурацкое?

Евгения потерла наливающийся под глазом синяк и попросила чего-нибудь холодненького. Думая, что она хочет приложить холод к синяку, Катя принесла ей баночку пива, которую Евгения с наслаждением откупорила. Так, то попивая пивко, то прикладывая жестянку к своему пострадавшему глазу, она принялась излагать события, которые произошли в их семье и послужили причиной сегодняшнего конфликта.

– Отец у Ритки был сильно уважаемым человеком. Говорят, многих он в свое время пригнул, многих обошел и много очень денег сумел к своим рукам прибрать. Все у него в жизни получалось, а вот с детьми конфуз вышел. Что сынок, что доченька оба лоботрясами оказались. Старший еще сын имелся, тот от первой жены. Но она от старика давно назад в Германию умотала и сына с собой забрала. Тот сын вроде бы еще ничего, хотя тоже без царя в голове. А эти двое, что от второй жены, совсем неудачные у старика оказались. И бездельники оба. И выпить любили. И покутить. А больше ничего не любили. Ни Ритка, ни Витька. Чтобы там работать или отцовское добро приумножать, такого у них и в мыслях не держалось. Одно время старик на Сергея надеялся, что тот ему за сына будет, но тот тоже где-то сплоховал, так что в итоге в своем завещании старик отписал все свое добро внучке.

– Катюше?

– Ей самой. А годков ей на тот момент было всего два. И что получается? Такая кроха сама распоряжаться имуществом не может. Опекун за нее должен это делать. А кто опекуны? Отец да мать. Вот они и стали каждый на свою сторону одеяло тянуть. Ритка свои интересы прикрывает, Сергей свои. Ну, помаленьку Сергей верх начал брать. Да и то сказать, чего не взять, коли Ритка что ни день, то пьяная? И братец ей под стать. Сама-то я их лишь мельком видала, но слыхала о них много. И Витька этот, хотите знать мое мнение, запросто мог племяшку свою умыкнуть, потому что парень он вообще безбашенный. Никакого сладу отцу с ним не было. И неудивительно, что он Витьку из своего завещания вовсе вычеркнул.

– Как же так? Сын все-таки.

– Старик рассудил, что сыну и так достаточно при жизни было отписано. Две квартиры в городе, дом загородный, машины, гаражи, яхта. Счета опять же в разных банках отец на его имя открывал. По своим соображениям открывал, но после его смерти они так и так сыну достались. Ну, решил, и будет с него. А что на его имя было записано, то все внучке, Катюше.

Теперь подругам стало немного более ясна диспозиция сил в этой семье. И понятно, отчего Сергей с Андреем пришли в такое неистовство.

– И в отношении Ритки они оба, что Сергей, что Андрей, плохо себя повели. Я хоть и на их стороне должна быть, Ритка мне вообще никто, а Сергей муж родной, но только я вам так скажу, какая-то справедливость все равно должна быть. А так что получилось? Сергей власть в свои руки забрал и совсем Ритке перестал денег давать. А разве это справедливо? Хочет Ритка такую жизнь вести, ее дело, ты ей должен этот комфорт предоставить. Старик не того хотел, чтобы Ритка совсем без копейки осталась. Он про свою дочку все и сам прекрасно понимал, потому ей по завещанию ничего и не оставил. Знал, что у Ритки все моментально мимо пальцев пройдет. Только когда у тебя миллионы под боком чужие, а их законная наследница на выпивку себе по подворотням четвертаки стреляет, – это тоже нехорошо получается. Никто же не говорит, отдай ей все. Но какие-то деньги нужно было Ритке давать. По справедливости, так-то они вообще все ее и Катюшины. Старик совсем не рассчитывал, что на его деньги Андрей себе спортивные тачки станет покупать да по курортам со своими бабами мотаться. Ну, да теперь не придется ему больше за счет девчонки жировать! Кончилась его масленица.

Понятно, что к таким откровениям Евгению подталкивала обида. Свежие побои еще болели. А больше всего ей было досадно, что поколотил ее не только родной муж, но и его брат тоже к этому приложил руку. Вот на Андрея-то главным образом и излилась ее злоба.

– Скоты они оба, вот что я вам скажу. И если это Витька забрал Катюшу, то я буду этому только рада. Поделом им. Не будут больше на чужой каравай рот разевать.

– А ты сама-то работаешь?

– Нет, – покачала головой Евгения. – А зачем?

– Значит, Сергей тебя содержит?

– Он мой муж.

– А если у Сергея теперь деньги кончатся, как вы жить станете?

Евгения потрясла головой:

– Как он жить станет – это его дело. А я всегда устроюсь.

И снова подруги подумали о том, что очень уж спокойно Евгения отнеслась к исчезновению маленькой Катюши, а вместе с ней и материальной базы.

– Андрей настоял, чтобы полицию вызвать, – продолжала рассказывать женщина. – Только ничего хорошего из этого не вышло. Приехали полицейские, с соседями поговорили, так еще и Сергею выговор сделали, почему это его несовершеннолетняя дочь одна на озере болталась.

– А искать-то они ее будут?

– Будут, – вздохнула Евгения. – Куда денутся? Только найдут ли, вот вопрос.

Она устроилась спать в гамаке, заявив, что в доме слишком душно, а на свежем воздухе ей будет в самый раз. Катя принесла из дома два одеяла, в них Евгения и завернулась с головой, чтобы не досаждали комары.

– Утречком свидимся, – зевнув, пробормотала она. – Мои-то родственнички к утру угомонятся, прощения просить прибегут.

– Они знают, что ты к нам побежала?

– Догадаться нетрудно. Больше-то я тут никого не знаю. И что за пиво нынче странное варят? Всего ничего выпила, а уж в сон тянет, словно вагон димедрола съела.

И с этими словами Евгения заснула. Подруги пару раз качнули гамак, чтобы женщине слаще спалось, и пошли в дом. Если бы они знали, что ждет их утром, нипочем не оставили бы Евгению вот так одну-одинешеньку под открытым небом. Но они ни о чем плохом не думали, а просто очень хотели спать. И даже вой проклятого рыжего Ларсика их сегодня не смутил.

– Вроде бы уже потише воет.

Хозяева теперь постоянно держали собаку в доме, но даже через закрытые окна и на расстоянии ее голос все равно был слышен.

– Представляю, каково им сейчас.

– И как у него только глотка не лопнет.

– Пес болен, говорю вам, его надо к ветеринару. Даже если физически он и здоров, у него явно какое-то психическое расстройство.

– У собаки?

– Смейтесь, смейтесь. А он вот так повоет-повоет, а потом вцепится кому-нибудь в горло. Помяните мое слово, так оно и случится.

Но утром пес замолчал. Его совсем не было слышно. Марина открыла окно нараспашку и прислушалась к пению птиц. Они щебетали так весело и задорно, что она не выдержала, поставила локти на подоконник и, не обращая внимания на то, что ее кожу царапает шероховатая поверхность, долго слушала музыку весеннего утра. Каждая птичка старалась выводить свою трель как можно громче и мелодичней.

И Марина невольно задумалась: что хочет сказать в своей песенке маленькая птаха? Зачем она поет? Стремится привлечь к себе внимание самочек? Или просто приветствует начало нового дня, славя своим пением Создателя?

– Ты уже проснулась?

В дверях стояла Жанна. Вид у нее был неприступный. К тому же она была полностью одета, причем одета по-дорожному.

– Никак снова уезжать собралась?

– А что я тут забыла? – фыркнула Жанна. – В озере купаться я больше не буду, нипочем в воду не сунусь, коли там до сих пор утопленница плавает. И есть в доме нечего, потому что всю нашу еду кто-то своровал, а мы до сих пор так и не выяснили кто.

– Мне показалось, что у тебя вчера завязался роман с одним из наших соседей. Или даже с ними обоими.

– Ты про Олега с Андреем?

– Да. Бери кого-нибудь из них.

– Еще чего!

– Но почему?

– Очень мне надо, чтобы меня потом в качестве боксерской груши использовали. Видела, какие у них порядочки в семействе? Чуть что, они на бабе душу отводят. На Евгеше вчера живого места не было. Не хочу я так.

– Это Сергей постарался.

– И Андрей ему под стать.

– Может, Олег другой.

– Вряд ли. Я сегодня рано встала, сходила к соседке попрощаться. Так они с мужем рассказали, что и от Степана жена не просто так ушла. Он тоже любитель руки распускать. И вообще, все Аверьяновы очень буйные, их тут все опасаются. Нет уж, я такой жизни не хочу. Лучше одной быть, да с целой физиономией, чем замужем и с подбитым глазом. Бедная Евгеша, но я ей компанией быть не хочу.

– Кстати, как там Евгения?

– Я не проверяла. Хочешь, буди ее. Только сразу говорю, продуктов нет, и завтрак готовить не из чего.

– Ну, макароны можно отварить.

– И чего? Голые макароны жевать? Даже масла и того нет. И магазин еще закрыт.

– Сметану сейчас молочник привезет. Молоко купим. Творог. Сметана с творожком – милое дело.

Но Жанна была настроена решительно.

– Попрощайтесь за меня с Евгенией. А я поехала.

– Катю хоть подожди. Неудобно. Она решит, что ты на нее за что-то обиделась.

Жанна что-то прошипела, но в этот момент на крыльце появилась сияющая улыбкой Катя. Она помахала рукой Жанне и потопала в сторону туалета. Для этого ей понадобилось пройти мимо гамака, в котором спала Евгения.

Катя качнула гамак и поздоровалась с Евгенией:

– Привет. Как спалось?

Евгения ничего не ответила. Но на обратном пути Катя проявила настойчивость:

– К мужу-то пойдешь? Или его самого здесь ждать будешь?

Евгения не ответила и тут.

И Катя встревожилась:

– Эй, с тобой все в порядке? Ночью как спалось, спрашиваю?

Но Евгения безмолвствовала. Она все так же спала, завернувшись в одеяло с головой.

– Женька, вставай! Одеяло хоть скинь, чего ты укуталась? Утро уже давно. Комары все разлетелись.

Комаров и впрямь было не видно. Утреннее солнышко, жарко припекавшее с самого раннего утра, ничуть не порадовало этих любителей прохлады и тени. Убедившись, что Евгения и после этого призыва не торопится вернуться к ним, Катя дернула за кончик одеяла. И тут же у нее изо рта вырвался громкий возглас. Жанна со страху уронила сумку. А у Марины из рук выпал бидон, с которым она собралась идти к молочнику. С громким звяканьем бидон покатился по земле и затих, наткнувшись на обломок кирпича.

– Что… что случилось?

– Не… не знаю, – заикаясь, ответила Катя. – Сами посмотрите.

Марина подошла ближе и взглянула на Евгению. Глаза у женщины были закрыты, губы сомкнуты. А вот кожа была землисто-бледной. И вчерашние кровоподтеки выделялись на ней еще ярче.

– Жуть какая. Что с ней?

Катя дотронулась до щеки Евгении и тут же отдернула руку.

– Она… холодная.

Марина тоже притронулась. Она ожидала, что Евгения сейчас откроет глаза и недовольно спросит, зачем они тыкают ей пальцами в щеки, но этого не произошло. Евгения не шевелилась.

– Ой, девоньки, не нравится мне все это. Чего это с ней такое?

Жанна тоже подошла, посмотрела и хладнокровно произнесла:

– Чего-чего… Сами не видите, что ли? Померла наша Евгеша.

– Померла? Как померла?

– Обыкновенно. Как люди помирают? Жила-жила, а потом умерла.

И, присев на лавочку, Жанна с досадой проговорила:

– Ведь чувствовала же, что не нужно вас ждать. Уехала бы, и все. А так… разбирайся теперь с трупом. Ну, что вы стоите? В полицию звоните.

– Погоди, может, она еще не умерла. Может, обморок.

– Да какой обморок? – начала заводиться Жанна. – Разве я мертвых не видела?

Но Катя сбегала за зеркальцем, а Марина за нашатырным спиртом. У прежней хозяйки его имелась целая бутыль. Марина приволокла большую бутылку из темно-коричневого толстого стекла и принялась вывинчивать резиновую пробку.

– Уй! – вырвался у нее невольный возглас.

Когда пробка поддалась, вместе с ней в воздух вылетело облако удушливого газа. Запах был такой сильный, что у Марины из глаз хлынули слезы. В носу, которым она вдохнула испарения, началось жуткое жжение. Она была вынуждена отставить бутылку и бежать к колодцу. Промыв глаза, нос и рот и отдышавшись, Марина обрела возможность нормально изъясняться.

И первым делом она поинтересовалась:

– Что это такое было?

– Тут аммиачный раствор налит, но не десятипроцентный, а процентов так тридцать-сорок. Промышленная штука. Зачем, интересно знать, хозяйка его держала?

– Для огорода.

– Зачем?

– Грядки удобрять. Чайная ложка на десятилитровое ведро. Дешево, а вся зелень прет с бешеной силой.

Жанна втянула носом воздух.

– До сих пор воняет. Ты несколько капель на одеяло брызнула.

– А Евгеше хоть бы хны.

– Теперь убедились, что я права? Была бы она жива, уже давно бы очухалась от такой вони. Нет, вы как хотите, а полицию надо звать.

– Погоди, давай посмотрим, что зеркало скажет.

Катя поднесла карманное зеркальце к губам Евгении, и все трое задержали дыхание. Увы, прошла почти минута, а зеркальце и не думало запотевать.

– Все ясно, – мрачно произнесла Катя. – Она не дышит. Но что случилось?

– Кровоизлияние в мозг.

– Чего?

– Муж ее вчера избил. Мог и по голове ударить. А голова такой предмет, вроде ничего-ничего, а потом блямс! И крышка.

– Получается, это ее Сергей убил?

– Или Андрей. Они же ее вместе лупасили.

И повернувшись к Кате, Жанна твердым голосом сказала:

– Звони в полицию.

– Почему именно я?

– Случилось все на твоей территории, значит, и полицию вызывать должна тоже ты.

Катя подумала и заявила:

– А я предлагаю сначала сообщить родственникам покойной.

Марина, взглянув куда-то через плечо, прибавила:

– Тем более что за ними далеко идти и не придется.

И в ту же минуту на дорожке у дома показалась процессия. Возглавлял ее дядя Степан. За ним следом шел Олег. Потом Сергей. И замыкал цепочку Андрей. Последний плелся с опущенной головой и без всякой охоты. Увидев подруг, все четверо мужчин остановились. И Марина невольно подумала: до чего же странно получается. Вот стоит перед ними четверка мужчин, все еще не старые и ни у одного нету женщины. Кто-то просто не желает расставаться со своей холостой жизнью, как Андрей. Кто-то уже разведен, как дядя Степан, а кто-то теперь и вдов, как Сергей. Некоторая неясность была с Олегом. У него-то что не так с личной жизнью? Но определенно что-то было не так, иначе бы он прикатил в компании супруги или хоть раз для приличия упомянул бы о ней. А он нет, молчал, словно воды в рот набрал.

Дядя Степан завел разговор первым.

– Ну, как тут наша царевна Несмеяна? – стараясь, чтобы его тон звучал бодро и весело, произнес он. – Все дуется на нас?

Подруги молчали.

– Если вы про Евгению, то нет, она уже больше ни на кого не дуется.

Дядя Степан просиял. Да и остальные родственники стали переглядываться с заметным облегчением.

– Вот и умничка! Вот и молодец! Да и чего дуться, свои же люди. Понимать надо. Ну, погорячились ребятки, так ведь дело такое, нервы у них сдали.

– Нашли Катюшу?

Дядя Степан погрустнел.

– Нет. Ищут. В полицию сообщили. У матери ее нет. Ритка их трезвая встретила.

– И злая.

– На Сергея столько грязи вылила, что получается, хуже его и на свете никого нет.

– А дядя девочки?

– Витьку не нашли. Ритка ор подняла, брата защищает. Говорит, что он не мог взять Катюшу. Что уехал, что далеко.

– Это правда?

– Вот то-то и подозрительно, что она утверждает, что он уехал, а куда именно, не говорит. Так чего, Евгения, вставать будешь? Мы уже и завтрак соорудили.

При упоминании о завтраке Жанна беспокойно вздрогнула. Да и Катя завертела головой, словно принюхиваясь, что там на завтрак у соседей. Одна Марина сохраняла невозмутимость. Ситуация ей нравилась все меньше и меньше. Вчера вечером пропал ребенок. Сегодня ночью убита его мать, вернее, мачеха. И что это может значить?

Между тем дяде Степану надоело ждать. Весело покряхтывая и посмеиваясь, он подошел к гамаку и дернул конец одеяла, прикрывающий лицо Евгении. Одеяло упало, после чего воцарилась продолжительная пауза. Подруги уже знали, что он там мог увидеть. А вот трое других родственников Евгении ни о чем еще не подозревали и переминались с ноги на ногу с самым беззаботным видом.

Олегу надоело ждать первому, и он поторопил брата:

– Ну чего там, Степа? Встает она?

– А вот ты сам погляди, чего тут.

Олег подошел ближе и тоже замер. Теперь уже и младшие члены семьи зашевелились:

– Чего там?

И, подойдя ближе, Сергей впал в ступор. А за ним самым последним и Андрей.

Но, хотя он и последним увидел покойницу, именно он сориентировался первым и попер на подруг с претензиями:

– Это чего вы с нашей бабой сделали?

– Ты гляди на него! – возмутилась Жанна. – Нет, это что ВЫ с ней сделали?

– Не ври! Она от нас живехонькая убежала.

– Проворно двигалась, – подтвердил и дядя Степан. – Хотели погнаться, да уж больно скоро утекла.

– А что вся в крови была – это ничего?

– Не выдумывай! В крови! Всего-то пару раз и приложили. Да и не сильно ее Сергей бил. Так, для острастки.

– У нее вся левая половина лица синяя. И она жаловалась на боль в груди. Если вы ей ребра сломали, то одно из них могло проткнуть легкое. Эта травма смертельной могла оказаться.

– Или по голове ударили. От этого тоже кровоизлияние могло произойти, только в голову.

Но мужики и слышать ничего не желали. Они твердили, что совсем легонько поучили ленивую бабу, упустившую девчонку. А когда приехала полиция, то и вовсе заявили, что никто из них и пальцем не трогал Евгению. И откуда на ней синяки и кровоподтеки, понятия не имеют. И вообще, надо хорошенько расспросить хозяек дома, где женщина умерла. Небось они могут порассказать больше их о том, что произошло в последние минуты жизни Евгении.

– Что они тут с ней всю ночь делали? Чем занимались? Мы этого не знаем.

Особенно усердствовал Андрей, изо всех сил намекая на то, что три одинокие женщины – это подозрительно уже само по себе. Мужиков у них нет, значит, сексуальный голод присутствует обязательно. А всем известно, что без постоянного секса женщина становится раздражительной, злой и готовой на всяческие выходки.

– А у Евгении муж имелся. И хороший муж. Конечно, эти трое ей позавидовали! Может, Евгения еще и прихвастнула, за ней это водилось. Ну, эти девицы и обозлились.

От такого нахальства у подруг даже лица вытянулись. Катя хватала ртом воздух. Марина сверлила лгунов взглядом. А Жанна та и вовсе плюнула им под ноги.

– Чтобы я еще хоть раз села с тобой за один стол! – заявила она Андрею. – Никогда!

Но Андрей вместо того, чтобы усовеститься, утроил свои усилия, призванные обелить брата и очернить подруг в глазах полиции.