Глава 19
На айфон шмякнулись первые капли дождя: «ушли в лабу колёсики твои».
В Москве парило со вчерашнего вечера. Ингу будто пищевой плёнкой обмотали: глубоко не вздохнуть. Но пока они с Катькой катались на роликах в парке, небо затянуло, а в воздухе запахло озоном.
Экран снова загорелся, предыдущее сообщение прокрутилось вниз: «точно не хочешь сказать, откуда товар?»
Инга выбрала смайлик, который изображал смеющегося до слёз человечка. День назад она запаковала три таблетки из коробочки Мариам в вакуумный пакет и отдала Холодивкер на экспертизу.
«Но это ведь Веточка из 40К, она?» – Сообщение снова пришло моментально. Женя сгорала от любопытства.
– Когда ты угомонишься-то? – тихо сказала Инга телефону. Она понимала, что «не раскрывать источник информации» Холодильнику нечестно, но очень уж не хотелось признаваться, что, пока Женя поедала профитроли, Инга копалась в сумочке малолетней дочери её друга.
Конечно, это та самая Веточка, кто бы сомневался. Во-первых, без неё скорей всего Мариам не смогла бы скинуть так быстро восемь кило. Во-вторых, девочка состоит в группе, где толкают препарат. Наконец, никакой маркировки на коробке – только берёзовая ветка. Явно самопал. А вот невинный это БАД или наркота, и могли ли из-за неё убить Эвелину, Туми и Безмернова, нужно выяснить.
Ливень набирал силу: капли летели сильные и тяжёлые, как артобстрел. Люди засуетились по парку. Прятали под дождевиками коляски, с хлопком раскрывали зонты, ускорялись, прикрываясь пакетами, задрав на головы футболки. Седой мужчина убирал в дипломат шахматную доску и табличку «играю бесплатно».
– Кто не спрятался, тот и виноват!
Катька, давно обогнавшая Ингу, теперь возвращалась назад, подставив лицо дождю. На роликах она, в отличие от мамы, каталась хорошо и сейчас делала ногами изящно-небрежные «фонарики с перехлёстом». Инга же еле-еле переставляла ноги на колёсиках и на такие прогулки всегда брала с собой аптечку – на всякий пожарный.
Дочка схватила её за руку:
– Погнали! – и они припустили по аллее.
Ливень прибивал пыль, скатывал тополиный пух в мокрый войлок, асфальт под роликами был неровный, и Инга чувствовала, как вибрирует и трясётся всё тело. Включая щёки. Майка неприятно прилипла к спине, но дышать стало намного легче.
Под навес «Проката в парке» они заехали полностью мокрые. Тинейджеры, дети, бабулечки в платочках и молодые мамы стояли там плотной толпой, расстроенно поглядывая на стену дождя. Громко разговаривая, люди старались перекричать дождь и ветер.
– К скамейке пробивайся. – Инга подтолкнула Катьку вперёд, снимая налокотник.
В прокате пахло резиной и мокрым деревом. Катя плюхнулась на свободный краешек лавки и начала быстро расшнуровывать ботинок, одновременно стягивая его с пятки. Было душно, Инга мгновенно вспотела, хоть и была промокшая. Она присела рядом с дочерью, чувствуя, как высыхающая на лбу прядь скручивается от влажности в жгутик. Толпа подростков, нависающая над ними, шумно выясняла отношения.
– Ты заметила, что этим летом люди как с цепи сорвались? – шепнула ей Катька, зыркая на тинейджеров. – В магазинах, в метро, в летнем лагере у нас при школе все злые как черти, не обращала внимания?
– Есть немного, – согласилась Инга. – Сиди тут.
Она взяла свои и Катины ролики и стала протискиваться сквозь толпу к прилавку проката.
– Извините, можно?
Но подростки её не слышали. Тоном: «сама дура!» – «нет, сама дура!» – они выкрикивали друг другу что-то сложносочинённое из мата и сленга.
Кто-то резко толкнул Ингу в спину так, что она рефлекторно пробежала пару шагов вперёд и ударила роликами девушку с синей чёлкой.
– Ты совсем опухла, что ли? – Та обернулась, потирая тощую руку.
– Меня сзади кто-то пихнул… – начала было Инга, но девушка смотрела ей за спину.
Белый канат молнии блеснул на небе, на секунду осветив искажённое яростью полудетское лицо. Гром, широкий и близкий, сделал неслышным её слова.
– …ля, ты охренела в толпень на гиро?!.. – Она оттолкнула Ингу и бросилась на худую девчонку, которая на полной скорости въехала под навес на гироскутере, врезавшись сразу в нескольких человек.
Парень сбоку грубо матерился. Девочка на скутере, по-идиотски улыбаясь, попыталась увернуться от кулака Синей Чёлки, но гироскутер взбрыкнул, как дикая лошадь, завибрировал и скинул её. Раздался неприятный звук сильного удара: ныряя назад, девочка тюкнулась затылком парню в нос. Кровь хлынула у него струёй, как из открытого на полный напор крана.
Резко и одновременно, будто получив одну и ту же немую команду, подростки накинулись на упавшую с гироскутера девчонку. Несколько женщин, несмотря на дождь, подхватили детей под мышки и поспешили из-под навеса на улицу.
Инге стало страшно: она вспомнила, как в детстве её окружили дикие собаки, их страшные, оскалившиеся от злости морды. Она поднырнула под кулаки и колени, вцепилась девочке в руку.
Краем глаза увидела, что двое мужчин продираются к драке сквозь толпу. Один из них явно был сотрудником проката, который спасал казённый инвентарь. Другой – в бежевой форме охранника парка.
Инга, получив пару десятков несильных ударов по спине, вытянула девчонку из центра драки и с трудом посадила на скамейку рядом с ошалевшей дочерью.
– Мам, ты обалдела? Ты куда полезла? – заорала Катька.
– Рюкзак мой открой! – крикнула Инга. – Там перекись должна быть и пластыри.
У девочки была разбита губа, ссадины на щеке и на локте кровоточили, под глазом наливался синяк. Но она будто не замечала того, что её спасли: взгляд не сводила с того места, откуда Инга её вытащила, рвалась назад, туда, где все ещё клубилась драка.
– Гироскутер там! – выбрыкивалась она. – Отец меня убьёт!
Здоровый мужик влетел под крышу и начал раскидывать дерущихся подростков, как Балу – взбесившихся бандерлогов.
– …Прекратить, кому сказал!!! Школота хренова! Полиция, вашу мать!
От слова «полиция» толпа раскололась, как тарелка об кафель. Подростки кинулись вон. Они улепётывали под проливным дождём, петляя, будто опасаясь, что по ним будут стрелять. Посередине опустевшего проката остался мигать фиолетовыми огнями брошенный гироскутер. Увидев, что он не сломан, девочка перестала рваться, обмякла на скамейке. Инга смочила перекисью ватный диск, осторожно обработала царапину на щеке. Потом мельком глянула наверх и охнула:
– Господи, Архаров! Ты меня напугал! Откуда ты взялся?
– Да так, пришел проверить, почему на звонки не отвечаешь. Теперь понимаю, у тебя тут руки дракой заняты, не до меня. Сосед твой Дэн сказал, что вы здесь на роликах катаетесь. – Кирилл убрал корочку в карман джинсов и наклонился над ними. – А это, оказывается, жёсткий контактный спорт. Оставь вас на минутку… – Он выпрямился и огляделся. – Охренеть, махались-то девки в основном! Куда катится мир? Катька, привет!
– Здрастье, – хмуро ответила Катя. – Мам, можно тебя на минутку?
– Прямо сейчас тебе приспичило? – Инга зубами открывала пластырь.
– Да не надо, я нормально, мне норм, – вяло отмахивалась избитая девочка.
– Прям сейчас, – твёрдо сказала Катя, – на минутку. Дождь уже кончается.
– Кирилл, вот эти две обработай ещё. И вон тому остолопу с разбитым носом по ватке в каждую ноздрю и в травмопункт. Вдруг перелом.
Они вышли из-под навеса под колкую, холодную и мелкую моросню. Только сейчас Инга заметила, что Катька сжимает в кулаке белую коробочку с нарисованной на ней веткой.
– Что это? – спросила Катя таким тоном, будто это Инга была её дочерью, а не наоборот.
– Таблетки, – спокойно ответила Инга.
– Мам, ты сдурела?!
Инга резко вырвала коробочку из Катиных рук:
– В сумке моей рылась?
– Рылась?! – Катя аж икнула от обиды. – Ты сама попросила аптечку достать!!! Мам, это не шутки, слышь? Эта шняга – фирменный яд. У нас в школе её вовсю толкают… Похудательная какая-то байда.
– Ты их тоже пила? – Инга заговорила тише.
– Я себя ещё люблю пока что! Не то что некоторые! Признавайся, сидишь на них?
Инга отрицательно помотала головой:
– Они мне для расследования нужны. Нашла в одном… месте. Хочу, чтобы Женя сделала экспертизу.
– У кого б ты их ни нашла – скажи, чтобы не жрали! И сама не жри! – не унималась Катька. – Я своим уже всем сказала, но кто меня слушать будет!
– Всем сказала, а мне не говорила? – Инга схватила дочь за предплечье, но потом скользнула рукой вверх и обняла её за шею. – Ты молодец, – шепнула она.
– Да ты б поседела, если б я тебе всё рассказывала. – Катька поколебалась, но обняла её в ответ за талию: – Ты думаешь, эти колёса – единственное, что у нас в школе толкают, что ли?
– Раненые обработаны и отправлены по домам. – К ним вышел Кирилл, протянул Инге чёрный зонт. – От травмпункта и подачи заявлений отказались согласно пятьдесят первой статье Конституции.
– Отлично. – Инга без улыбки взялась за ручку.
Катя под взглядом Архарова высвободилась из материнских объятий.
– Поговорить надо. – Кирилл вмиг тоже стал серьёзным.
* * *
Они шли вдвоём по дорожке парка. Катька убежала с подружками в кино.
– Вот за такое мы и не любим «бизнесов», – закончил свой рассказ Кирилл. – Так что по делу – ноль, пусто. Только карму себе испортил.
– Да, узнаю Агаджаняна. Он может словами человека по стене размазать.
– Я не человек, я мент при исполнении, – буркнул Кирилл.
Инга проверила пару скамеек:
– Мокрые все!
– В песочницу давай пойдём, – Кирилл показал в сторону детской площадки, – там крыша есть, сидушки не промокли.
Детская площадка была новая, в скандинавском стиле: когда Катька была маленькая, Инга видела такие только в Хельсинки. Видела и завидовала: «Как у них всё удобно, почему у нас вместо этого лишь скрипучие качели да облезшая паутинка?» Теперь и Москва обросла такими: мягкое покрытие, круглые качели а-ля гамак, закрученные в спираль горки, верёвочные лестницы. Зону с песком для самых маленьких было трудно назвать песочницей: огромное пространство со скамейками по периметру было заполнено насосами, акведуками и экскаваторами для выкапывания каналов.
– Сам бы в такое играл, – кивнул Кирилл на затейливые конструкции. – Везёт современным детям. А у нас что было – камушки да ржавые гвоздики.
– Жаль, Катька выросла, – согласилась Инга, – Вике твоей тоже уже неинтересно это всё небось.
– Ладно, давай к делу, – сказал Архаров. – Что теперь?
– Будем открывать тебе третий глаз!
– Не штопором, надеюсь?
– Мы с Холодивкер называем это Total Recall.
– Это точно не больно? Я сегодня на всю голову травмированный.
– Вот туда мы сейчас и полезем! Это быстрый допрос. Я задаю много вопросов, не обязательно относящихся к делу. Не может быть, чтобы мы ничего из твоей встречи с Арегом не получили. Ну, просто не может.
– Я-то как раз получил, прям по морде. Морально.
– Хватит сопли на кулак мотать. Начали. Глаза.
– Что глаза?
– Закрой и отвечай не задумываясь.
– Ох! – Кирилл зажмурился.
– Опиши кабинет.
– Хром, дерево, блестит, ни пылинки.
– Запах?
– Дерьм…
– Кирилл!
– Ладно, ладно, не буду. Как называется у мужиков то, что у вас «Шанель номер 5»?
– HugoBoss, Kenzo, OldSpice?
– Нет, не то… стерильно у него.
– Рука?
– Я протянул, он не пожал.
– Улыбка?
– Э… не знаю. Не улыбался он. Наверно, мерзкая, холодная, кривая. И ещё зубы жёлтые и пахнет изо рта.
– Копыта видел? Рога? – Инга стукнула его по макушке. – Слушай, кончай с импровизациями, мы же важным делом занимаемся. Вот если бы у тебя был подследственный, который бы всё время над тобой стебался, что бы ты сделал?
– Наручниками к батарее. Стёб сразу проходит.
– Вот за такое мы и не любим ментов, – передразнила Инга Архарова. – Давай так: теперь ты отвечаешь его фразами. Вспомнишь?
– Ещё бы! «Вам по рангу положено беседовать с моим секретарём».
Инга усмехнулась: она ясно увидела своего бывшего босса.
– Алиби?
– Загородный клуб. Оба раза. «Новая Рига luxury village».
– Проверил?
– Проверю.
– Туми?
– «Ну да, мы пересекались пару раз на светских мероприятиях. Что с того?»
– Как он держался? Где находился? Сидел? Стоял?
– Сел за стол, руки выложил перед собой. Как баррикаду.
– Вид?
– То, что называется: «У вас ровно три с половиной минуты».
– Эх, какой же… индюк. Узнаю!
– Белова, не отвлекайся.
– Больница?
– «В клинике оказывают медицинские услуги звёздам шоу-бизнеса. Они много и тяжело работают и всё время на людях. Поэтому когда они у нас, главный принцип для персонала – конфиденциальность. На меня, разумеется, это тоже распространяется, поэтому я клиентов не обсуждаю».
– Эвелина?
– «Да, она была моим ассистентом. С нынешнего апреля её заменяет другой сотрудник».
– А ночь, когда погиб Безмернов?
– «На каком основании интересуетесь?»
– Как он закончил беседу?
– Беседу? Он, гад, её даже не начинал, так, слова ронял в моём присутствии.
– Архаров! Вот ты встаёшь, идёшь на выход, что происходит?
– Ему позвонили, и он жестом показал мне на дверь.
– Кто позвонил?
– Откуда ж я знаю!
– Ты успел что-нибудь услышать?
– Он договаривался с кем-то… в теннис играть, что ли.
– Как точно звучала фраза?
– Белова, ну какая разница?!
– Кирилл, как точно звучала фраза? Постарайся вспомнить.
– «На спорт?» А дальше какая-то белиберда про хорьков и поезда.
– Про хорьков и поезда?
– Да. Странно. Сейчас, подожди… «…На спорт? Мангуст уже там? Отлично! Тогда как обычно, в двадцатом товарняке». Кажется, так. Он что, зверей в цирк поставляет?
– Вот оно! Мангуст – это не хорёк! И не зверь! Это человек! Стоп, недавно же было… Вот только где? Что-то коричневое, лживое, льстивое. И властное… запахи: ладан…
– Кладбище? Поминки? Кого хоронили? Давай теперь ты Total Recall. И почему у меня ухо не зацепило сразу? – задумчиво сказал Кирилл. – Ну, какой такой спорт в двадцатом товарняке?
– Петрушка! – радостно и испуганно вскрикнула Инга, уставившись на Архарова.
– Петряев? – удивился Кирилл. – Тот румяный ублюдок-депутат, которого мы не смогли прищучить два года назад? Дуба дал, наконец?
– Жив, к сожалению. – Инга возбуждённо затараторила: – Я когда с Лидой поговорить ездила на экскурсию в Новый Иерусалим, я видела его там. В храме. Забыла тебе рассказать. Он на коленях молился, а как домолился, ну, всё Господу нашему Богу доложил по протоколу, так и гаркнул головорезу своему: «Мангуст!» Тот его за руку поднял. Кирюш, таких совпадений не бывает! Мангуст – телохранитель Петряева! А значит…
– Арег поехал на встречу с Петрушкой! – закончил за неё Архаров. – И, судя по всему, у них какой-то общий бизнес, связанный с жеде-поставками. Двадцатый товарняк, двадцатый товарняк… Почему мне это кажется знакомым?
– А это мы сейчас проверим. – Инга достала телефон, открыла карты. – Есть Товарная улица, Товарный проезд… О! Смотри-ка, даже Товарный проспект!
– Белова, стоп! – Архаров закрыл ей рот рукой. – Спугнёшь. Отмотай назад. Проспект, проезд, товарный. Двадцатый товарняк. Товарный проезд, 20, спросишь Геннадия Петровича. Кодовое слово «Шуберт».
– Архаров, ты в порядке? – невнятно пробубнила Инга из-под руки Кирилла.
– В полном. Я этот адрес слышал недавно, когда к Вике в лагерь ездил. Помнишь, рассказывал про этот «Молодой гвардеец»? И представляешь, наткнулся там на военную базу с красивым названием «Синегорье». Меня, как бы это сказать, вербовать пробовали.
– Вербовать? В молодые гвардейцы?
– Бери выше. В наёмники. База там, похоже, серьёзная. Слушай, а работает твой Recall!
– Вот видишь! Не зря ты к Арегу наведывался.
– Вот что. Съезжу-ка я в этот Товарный проезд. Спрошу Геннадия Шубертовича.
– А мне чем заняться?
– А тебе задание полегче и побезопаснее. Последи за клиникой. Она в твоей зоне интересов. Внутрь больше не лезь, посиди рядом. Помощника найдёшь, думаю? М-да, если связь действительно есть, – проговорил Кирилл, – бля, Белова, ну мы с тобой и попали!
