Глава 16
«Ну, вот и зима наступила, я и не заметил.»-подумал Вениамин Александрович Морозов, посмотрев на настольный календарь, который указывал, что на дворе третье декабря. Кабинет утопал во мраке: шторы были плотно задернуты, освещение не горело. Вениамин не жаловал дневной свет. Он сидел за рабочим столом и размышлял, как бы помягче сообщить магистру о провале операции. Слишком поздно он узнал о том, что Витты разыграли свое поражение в Новоспасском монастыре. Он был уверен, что все прошло по плану и штаб Белого знамени уничтожен. Почти сразу он улетел в Тибет, повышать свою категорию проявленного до пятого уровня и только теперь, обработав все сводки и донесения подчиненных, понял, что Витты все знали и все заранее спланировали. Вместо сотни погибло не более десятка белых, и Серафим скорее всего выжил. Кто он теперь и как его искать, было не понятно. И что они задумали в ответ, тоже необходимо было выяснять. Короче, проблемы навалились грандиозные. Ну… И дьявол с ними! Теперь главное, придумать, как от магистра выйти с собственной головой на плечах. Он ведь может и не простить такого провала. Наверняка не простит, не в его стиле. Я то что-сменная фигура. Уничтожит и поставит другого. Вон, Лебедева, например. Он давно метит в мое кресло, вурдалак проклятый.
Сам Вениамин не баловался кровью Непроявленных, но не в то, что Лебедев. Вообще-то Леонид хотя и был чистокровным Балаком, но вел себя добропорядочно по отношению к Непроявленным. Не ел людей и не убивал ради забавы и развлечений, не участвовал в общепринятых оргиях. Первородные родители воспитали его как истинного Балака, но без перегибов, поэтому Вениамин только на работе проявлял своё проявленное черное естество, а в остальное время жил жизнью обычного человека, испытывая обычные, человеческие радости. Он имел семью, друзей-простых людей и получал от жизни простое человеческое наслаждение. Его жена, хотя и была Балаком, но не стремилась к совершенствованию и развитию собственных сил и не принимала участия во всех этих великих войнах черного и белого. Она была довольно известным художником, и её дар только помогал в её творчестве. Она ассоциировала свою Ххатху с хорошей марихуаной, мол, помогает более глубоко познать мир, но не стоит с ней уж очень заигрываться. А вот сам Вениамин раньше был сильнейшим воином, поэтому и стал руководителем Московского подразделения, поэтому и носил погоны генерал-майора ФСБ и занимал кабинет на одном из верхних этажей всем известного здания на Лубянке. Впрочем, в не таком уж и далеком прошлом, очень часто он сам принимал участия в операциях по ликвидации и постоянно совершенствовал собственные силы и умения.
И вот теперь, после грандиозного провала тщательно разработанной и спланированной, за девять месяцев, операции рисковал лишиться не только положения, но и головы. Магистр, руководитель общероссийского тайного общества Балаков, господин Магомедов Исса Хасанович, с грозным прозвищем Хейван, что означало Зверь, не прощал подобных проколов. Завтра Вениамин должен предстать перед Великим и признаться в провале. Размышляя над сложившейся тяжелой ситуацией, Вениамин не заметил, как на селекторе загорелся красный индикатор вызова. Он отреагировал только на мягкий звоночек, сообщавший, что его вызывает помощник из приемной. Помощник тоже был черный Проявленный. Подполковник Солодовников Александр Васильевич, старый друг и боевой товарищ обладал третьим уровнем Ххатхи.
Вениамин нажал кнопку селектора:
– К вам посетитель, товарищ генерал, Сарзаев.
– Что? Сам? – удивился Вениамин.
– Нет, в сопровождении нашей охраны, конечно, же. – ответил адъютант.
– Ну, заводите.
Сарзаев представлял то ответвление Балаков, которое никому не подчинялось. Лидер независимой организации Марриваха, которая не признавала никакой субординации и структуризации. Они действовали сами по себе, руководствуясь своими целями и понятиями, не признавая никаких авторитетов и правил. Эдакие отморозки, беспредельщики и террористы, как они сами себя позиционировали, настоящие сыны дьявола, исповедующие собственные принципы. Балакское общество в целом не приветствовало такого рода поведение, но и не конфликтовало с такими организациями, часто привлекая их для решения тех или иных, необходимых всем задач. У каждого свой путь.
Сарзаева ввели, как и положено для посетителя в подобном статусе, в силовых наручниках. Металл браслетов был заряжен специальным заклинанием, что позволяло не опасаться каких либо неадекватных действий от скованного ими. А такие действия очень даже могли иметь место, черт их знает этих отморозков, что у них на уме. Может, он пришел с целью выкрасть какие-нибудь артефакты, хранящиеся в кабинете, под рукой координатора Московского Магистрата.
Владелец кабинета знаком отпустил охрану и неуловимым но замысловатым движением руки, с расстояния пяти метров, сдернул с посетителя наручники. Случись чего, он сам справился бы с ним, да и охрана была недалеко, за дверью. Взглядом показал Сарзаеву на стул и попросил адъютанта остаться. Подобные встречи происходили крайне редко. Трудно представить себе, что привело бандита в столь высокий кабинет, наверняка, что-то важное, поэтому подполковник мог пригодиться.
– Присаживайся, Аслан. Какая Ххатха привела тебя в наши пенаты? – Вениамин пригляделся к посетителю. Несмотря на полумрак кабинета, видел он все превосходно.
– Тебе что? Кто-то сподобился отрубить голову? В какую же передрягу ты умудрился впутаться? – спросил генерал, рассматривая свежий шрам на шее посетителя. Надо же, силен, курилка, башку себе прирастил, подумал генерал. Надо будет выпытать у него секрет подобной регенерации, хотя, мало вероятно, что он расколется, только если согласится выменять свои знания на что-нибудь, полезное для него.
– Да уж, господин начальник, впутался. – ответил Сарзаев, вежливо поклонившись и присев на краешек предложенного стула. Вопреки обычной практике, сегодня он был кроток, как овца, идущая на заклание.
– У меня для вас есть очень важная информация.
– Ну, рассказывай. – разрешил Вениамин и закурил сигарету.
Сарзаев достал свои, взглядом попросил разрешения закурить и получив его затянулся самокруткой. По кабинету заклубился дым сильнейшей Кашмирской марихуаны.
– Мне явился Кали Ма («Один из высших демонов, ух ничего себе» – вспомнил Вениамин). Он что-то долго визжал, видимо, выбрал очень сложный способ явления в наш мир, потом собрался с силами и очень рекомендовал, прямо-таки настаивал на поимке или ликвидации вот этого человека. – бандит послал мысленный образ. Вениамин поймал картинку и сохранил в своей памяти. – Я решил захватить его, но пока выслеживал объект, с ним вступила в контакт группа Виттов. Они стали оберегать его и попытались скрыться. Трижды я со своими братьями пытался уничтожить их и захватить этого человека, но мы недооценили силу их группы и потерпели поражение. Я потерял несколько своих Балаков. После чего решил обратиться к вам. Судя по оказанному нам сопротивлению, я понял, что эта группа представляет из себя что-то очень важное. Мы не в силах справится сами, поэтому я решил донести эту информацию до вашего магистрата. Средства достижения у нас хотя и разные, но цели, в конце концов, одни. Разрешите передать вам полный пакет информации.
– Давай. – ответил Вениамин. История, рассказанная лидером экстремистов, действительно показалась ему интересной.
Он стал принимать поток воспоминаний, одновременно анализировал и запоминал все, передаваемое Сарзаевым слово в слово, картинка в картинку. Он просмотрел атаку бетомомешалкой, битву в секретном ответвлении метро, потом на подмосковной трассе и в монастыре. Минуты через три, его лицо исказила чудовищная, злобная гримаса.
– Идиоты! – выругался он. – Вы что не обратили внимания на ауру объекта? Аслан, твою мать, ты сколько лет на свете живешь?
– С паузами, около двухсот. – ответил опешивший посетитель. – Не было у него никакой ауры…
– Вот именно!.. Не было! Саша, готовь машину! Этого… В камеру, пусть подождет пока.
Сарзаев выглядел растерянным. Он не ожидал подобной реакции.
Вениамин заторопился к начальству. Он собрался с силами и мысленно послал Магомедову сигнал с просьбой о немедленной встрече. Через минуту он получил ответ с разрешением и координатами магистра. В это время он уже спускался в лифте. Во дворе ждала личная машина. Он приказал водителю включить мигалку и помчался в сторону Рублево-Успенского шоссе. По дороге генерал размышлял о том, что полученная новость может как улучшить его положение, так и сделать абсолютно противоположное, но утаить такую информацию было нельзя, слишком многое в ситуации изменялось и переворачивало с ног на голову.
Магомедов встретил его на одной из подмосковных дач. Хотя дачей это грандиозное сооружение назвать можно было лишь с большой натяжкой. Скорее это была, спрятанная в роще вековых сосен, крепость. С постами вооруженной охраны, собаками и четырех метровыми, защищенными от всех вариантов нападения стенами. Магистр пребывал в благостном расположении духа. Вместе с гостями из Средней Азии они ужинали и смотрели представление худосочных танцовщиц. Видимо грандиозная оргия еще только входила в свою кульминационную стадию, магистр был добр и весел. Он жадно поглядывал на танцовщиц, в пол уха слушал льстивые россказни гостей, к слову сказать непроявленных и с огромным удовольствием поедал всевозможные яства, которыми были заставлены столы. Большинство блюд были родом из Средней Азии, однако встречались и исконно русские кушанья: расстегаи с осетриной, черная и красная икра, оленина, балыки и тому подобное. Несмотря на свою любовь к чревоугодию, магистр был сух и жилист, как пустынная коряга.
Вениамин попросил уединения и, несмотря на нежелание начальника покидать наметившуюся вечеринку, настоял на своем. Они спустились на подземный уровень и там, в кожаных креслах, расставленных у бассейна, Вениамин начал свой рассказ.
– У меня две очень важных новости, о Великий. Одна очень плохая. А вторая… Я не знаю, как к ней относиться… Все зависит от вашего взгляда на ситуацию.
Магистр помрачнел.
– Ну начни с плохой, но ты же знаешь, чем это может кончиться – я не люблю плохие новости. – злобно предупредил он.
Вениамин рассказал об операции в Новоспасском монастыре и закончил сделанными им лично выводами. Он объяснил, что произошло и как Витты организовали грандиозную подставу, каким образом он все это выяснил и как он видит сложившуюся ситуацию, её последствия и дальнейшие действия. Магистр молчал, его глаза злобно сверлили подчиненного, желваки под кожей щек бегали вверх вниз.
– И ты рассказал мне это только сейчас? – в метре от лица Магомедова вдруг ниоткуда появился маленький огненный шарик, который разросся, раздался в размерах, превратился в полуметровый огненный ком. Температура в помещении резко поднялась. Вениамина обдало жаром адских костров. Этот ком завертелся, обуреваемый внутренним вихрем и медленно сжался обратно в ярко красный десятисантиметровый шарик, покачивающийся и пульсирующий в метре от лица магистра и в метре от лица Вениамина.
«Если этот шарик сейчас врежется мне в голову, то мой жизненный путь закончен.» – подумал Вениамин и рухнул на колени.
– О, Великий, меня не было в стране, вы сами отослали меня в Тибет на процедуру повышения уровня, а подчиненные не смогли сами сопоставить все факторы и сделать правильные выводы, им не хватает доступа. Прошу вас дайте мне еще один шанс. Вторая новость, возможно поможет нам полностью изменить ситуацию! – взмолился генерал ФСБ.
Шарик медленно и как-то неохотно полетел к центру бассейна, вода забурлила и начала закипать, а файербол вдруг неторопливо рассосался в воздухе. Хейван успокоился, красный блеск в глазах потух. Вениамин перевел дыхание.
– Рассказывай. – выдохнул магистр и отвалился на спинку кресла. Вениамин сел в свое.
– Разрешите инфопакет? – Магомедов отстраненно кивнул, снова подавляя накатывавшую на него ненависть. Он вообще был человеком нервным и раздражительным.
Вениамин переслал ему информацию и ждал реакции.
Через минуту Хейван зловеще улыбнулся.
– Ты понял, что все это означает?
– Чомбо? – спросил генерал.
Магистр удовлетворенно кивнул.
– Жалко, что он у них. Вали давай, полная мобилизация. Найти! Этим, на верху скажешь, что б не в чем себе не отказывали. – приказал он и исчез. Кожаная обивка кресла, в котором только что находился магистр, задымилась, но выдержала то количество тепловой энергии, которое выделилось при телепортации великого Балака.
