Человек восседал на цементном полу, привалившись к стене, и покуривал беломорину, пуская к потолку сизые кольца табачного дыма. Они собирались вокруг пыльной «лампочки Ильича» и исполняли под потолком аритмичное танго.

Таких странных людей Артему встречать еще не приходилось. Незнакомец был обут в высокие армейские кирзачи, в которые были заправлены штаны защитного цвета со множеством карманов, набитых чем-то до отказа. Поверх ватника у странного субъекта висело множество непонятных амулетов, среди которых Казарин разглядел алюминиевый православный крестик, знакомую ему по пропагандистским фильмам звезду Давида, клык какого-то крупного животного и знак, похожий на куриную лапку, обведенную кругом. Наряд довершала яркая повязка на лбу незнакомца. Кончик его рыжеватой бородки был заплетен в смешную косичку.

Странный дядька с веселым любопытством поглядел на свалившуюся прямо к его ногам парочку, и мелькнуло во взгляде его умных глаз что-то, напомнившее Артему недавно виденную крысу. Может, все дело было в сквозившем в их глубине удивлении. А удивляться было чему. Видок у Артема и Насти был такой, что они запросто могли посоревноваться в странности с незнакомцем. Мокрый помятый мужик и растрепанная девица в балахоне с козлиной головой на груди, накинутом на голое тело.

– Ты кто? – нарушил наконец молчание Казарин, с трудом поднимаясь на ноги.

– Я странный человек, – выдохнул незнакомец вместе с очередным колечком дыма.

– Это-то я вижу, – усмехнулся Артем. – А зовут-то хоть тебя как?

Странный человек пробормотал нечто неразборчивое.

– Хан? – переспросил Артем. – Я правильно расслышал?

– Ага. Крымский! Как «Массандра»! – захохотал незнакомец, звучно хлопнув себя по ляжкам, а потом скорчил серьезную мину и приподнял над головой несуществующую шляпу. – Чухан меня зовут в этой точке пространства и времени. Прошу любить, жаловать и не удивляться. Может, в каком другом месте и в иные времена меня бы и звали как-нибудь покрасивше да поблагороднее: Ханом или, допустим, Королем. А тут мне комфортно быть Чуханом.

– Артем, к вашим услугам. А это – Настя, – в свою очередь отрекомендовался Казарин.

– Я-то в ваших услугах покамест не нуждаюсь, – глубокомысленно изрек Хан, то есть Чухан. – Зато вы, по всей видимости, очень нуждаетесь в моих.

– Это верно, – признался Артем. – Мы тут малость заблудились…

– Тогда вам точно ко мне, – кивнул Чухан. – Я не зря сказал вам, что я – странный человек. В стародавние времена это слово имело немного иное значение, чем здесь: «бродячий», «странствующий». Вот и я в некотором роде путешественник. Только не по земле, а под нею. На поверхности многовато всякого стало дерьма. Поэтому я и предпочитаю подземку. А сам себя я называю диггером…

Артем пожал плечами: он впервые слышал это слово.

– В переводе с английского «диггер» значит «копатель», – снисходительно пояснил Чухан и добавил не совсем понятно: – Иногда, чтобы выжить, нужно вырыть себе могилу и закопаться в нее поглубже…

Казарин осмотрелся. Никаких трупов советских граждан, убитых мафией, в тоннеле, разумеется, не оказалось. Его пол находился чуть ниже уровня лаза, из которого только что вывалились Артем с Настей, так что здесь, по крайней мере, было почти сухо. Но журчание воды, раздававшееся из норы, через которую они только что сюда пришли, вызывало тревогу. Скоро вода наверняка будет и здесь.

– Скоро здесь все затопит на фиг, – словно прочитал мысли Артема Чухан. – Разгулялась наверху непогода. Так всегда бывает: когда сверху прохудилось, больше всего страдают те, кто внизу.

– Да вы, батенька, диссидент, – поддел Артем. – Что ж вы тогда сидите на полушариях ягодиц, как интеллигент на работе в НИИ прикладной мутотени? Поднимайтесь, пора нам выбираться отсюда!

– И то верно! – без лишних препирательств согласился Чухан. – Валим, ребятки, я вас отсюда вытащу. Главное – не отставайте. Идите за мной след в след. И делайте то же, что и я. А лучше, вообще ничего не делайте – целее будете. В подземке лишние движения ни к чему. Подземка шутить не любит…

С этими словами Чухан закинул на плечо лямку потертого рюкзачка, лежавшего до этого у его ног, и споро зашагал по тоннелю, не оглядываясь. Артем и Настя, которая опиралась на его руку, заспешили вслед за диггером.

– Вы говорите про подземку как про что-то живое, одушевленное, – заметил Артем на ходу. – Это случайность или вы и правда в это верите?

– Я не верю, я знаю, – веско ответил Чухан, и в его лице более отчетливо, чем раньше, промелькнуло сходство с умным матерым крысаком. – В подземке порой происходят очень странные вещи… Однажды я начал спускаться в один очень глубокий и давно заброшенный колодец. Спустился на несколько метров и вдруг слышу снизу, из темноты, детский плач…

– Но откуда там ребенок? – подала голос Настя. Ей явно становилось лучше.

– Да не было там никакого ребенка! – усмехнулся Чухан. – Ни фига там не было, кроме мусора, дохлых крыс и старых лысых покрышек.

– Но кто же тогда плакал? – спросила Настя, и Артем почувствовал, как она вздрогнула.

– Они знают, что мы здесь… – сказал вместо ответа Хан, тьфу, Чухан. Почему-то Артему все время хотелось назвать его Ханом.

Хан-Чухан наклонился к трубе, которая тянулась вдоль стены тоннеля, приник к ней ухом и прислушался. Затем выпрямился и кивнул Артему:

– Подойди, послушай. Только недолго. Иначе может затянуть…

Артем припал ухом к влажной, холодной трубе. Поначалу он ничего не услышал. Затем в трубе что-то загудело. Звук был странным и нездешним, будто какое-то нечеловеческое существо стонало, взывая к Артему из бездны ада. А еще полминуты спустя ему послышался далекий, еле слышный… смех? Да, кажется, смеялся ребенок. Артем отдернул ухо.

– Что там? Что ты услышал? – тревожно спросила Настя.

– Ничего, – буркнул он.

У Артема не было никакого желания делиться с окружающими новостью, что у него вновь начинаются глюки. Даже если один из этих окружающих сам – форменный псих, по которому «дурка» плачет.

– Ты слышал! – торжествующе воскликнул Хан, то есть Чухан, которого ничуть не обмануло показное равнодушие Артема.

– Что? Что я должен слышать?! – недовольно проворчал тот.

– Пение тоннелей, – отвечал Чухан.

– Но ведь так не бывает. Этого просто не может быть! Это херня какая-то! – вскричал Артем, у которого наконец в очередной раз сдали нервы.

– Конечно, не может, – спокойно согласился Чухан. – Возможно, это просто шутки, которые иногда выкидывает с нами наше подсознание. Но, может статься, что все гораздо сложнее. Слышали ли вы когда-нибудь про учение о ноосфере?

– Нет, – эхом отозвались Артем и Настя.

– Есть такая теория, что после физической смерти тела человеческое сознание не умирает, – раздумчиво проговорил Хан-Чухан. – Но и в рай с ангелочками и розочками тоже не отправляется. Равно как, впрочем, и в огненную бездну ада. Потому что ни того ни другого, говоря по-честному, не существует. Двадцатый век на дворе, все же вумные стали, понимают, что к чему! Но сознание-то после смертушки остается. Говоря по-простому – душа. И куда же ей, неприкаянной, податься? Вот яйцеголовые очкарики и придумали ноосферу. Висит, такая, над Землей и всасывает в себя сгустки мыслительной энергии от всех умирающих людей, вроде губки. Ну я, конечно, примитивно объясняю, да и фиг с ним. Я к чему все это говорю: не верю я в разную научную хрень! Нет никакой ноосферы! Враки все это. Я так думаю: после смерти души людей, которые живут и умирают в этом городе, остаются здесь. В этих трубах.