Чтобы передать как можно больше своих генетических копий, следует максимизировать размножение, и данный путь – самый прямой. Как говорится, курица – это всего лишь средство для яйца произвести новое яйцо. С подобного ракурса поведение тоже выглядит как эпифеномен, средство для передачи генов череде потомков.

Индивидуальный отбор лучше, чем групповой, справляется с объяснением основных элементов поведения. Вот гиена набрасывается на зебру. Что сделает другая зебра, будь она настроена на групповой отбор? Не покинет поля боя и будет стоять насмерть за подругу и остальных членов общества. А если она настроена на индивидуальный лад? Тогда, наоборот, пустится наутек. Зебры точь-в-точь это и делают. А собственно, гиены, которые только что убили зебру, – как они себя поведут? Групповой отбор в действии – гиены спокойно едят по очереди. Индивидуальный отбор в действии – неистово бросаются на тушу, чтобы как можно больше себе отхватить. Именно это и происходит.

«Погодите-ка, – скажет сторонник группового отбора, – разве весь вид зебр не выиграет от того, что спасутся самые резвые их представители и как раз они передадут потомкам свои гены быстрого бега? То же самое верно и для самой свирепой гиены, которая сумеет добыть больше пищи».

Чем больше мы наблюдаем примеров поведения, тем труднее оставаться в рамках концепции группового отбора, тем изворотливее аргументация. Но одно наблюдение полностью сокрушило эту концепцию».

В 1977 г. приматолог Сара Блаффер Хрди сообщила нам нечто примечательное: в Индии, в горном районе Абу, мартышки лангур убивают себе подобных. В принципе известно, что у приматов самцы убивают друг друга в драках за доминирование – дело ясное, парни есть парни. Но Хрди говорила вовсе не об этом, в ее случае самцы лангуров убивали детенышей.

Трудно было не поверить Хрди, т. к. задокументировано все оказалось очень аккуратно, а раз так, то придумали наипростейшее объяснение. Если очаровательный вид малыша не смог сдержать агрессию, значит, произошло нечто патологическое. Возможно, плотность популяции лангуров в Абу достигла критического значения, животные голодали и агрессивность самцов превысила норму – или самцы-убийцы были на самом деле зомби. В общем, клинический случай.

Хрди разобрала все эти объяснения и отвергла их, обрисовав убедительную картину инфантицида. Самки лангуров держатся группами, над ними главенствует и с ними спаривается один самец. Есть и чисто самцовые группы, которые бродят где-то отдельно; время от времени эти самцы изгоняют главу семьи самок. А затем, после ожесточенных конкурентных боев, снова с самками остается только один самец. И вот его новое владение, состоящее из самок с детенышами от поверженного самца. Что здесь важно – времени на размножение новому главе семьи отпущено немного (примерно 27 месяцев), даже меньше, чем средний период между родами. Но ни одна из самок не готова к спариванию, потому что все выкармливают детенышей от прежнего патриарха. Так что нового самца самого выпроводят восвояси раньше, чем самки закончат выкармливание и станут вновь рецептивными. Значит, все зря и своих генов не передать потомству.

И что озадаченному самцу следует сделать по логике вещей? Убить детенышей. Это уменьшит репродуктивный успех прежнего самца, а самки теперь готовы к новой беременности благодаря прекращению кормления.

Таковы перспективы самцов. А что с самками? Им тоже требуется передать как можно больше копий своих генов. Они противостоят новому самцу, защищая своих детенышей. У них на то имеются свои способы, например т. н. псевдоэструс – ложные проявления половой охоты. В это время они могут спариваться с самцами. И самцы – а они не в курсе особенностей биологии самок – ловятся на эти хитрости: «Я спарился с этой самкой сегодня утром, и теперь она родит мне детеныша. Ура! Я здесь первый парень!» И зачастую самцы прекращают свои детоубийственные атаки.

Несмотря на изначальное недоверие, ученые зарегистрировали подобный конкурентный инфантицид еще у 119 видов, включая львов, бегемотов и шимпанзе.

Одна из разновидностей подобного поведения встречается у хомячков. Так как самцы хомячков не имеют постоянной территории, то любой детеныш на пути самца с большой вероятностью будет не от него. И самец почти наверняка попытается убить малыша (вспомните правило содержания хомячков: никогда не сажать в одну клетку самца и детенышей). Другую разновидность можно наблюдать у диких лошадей и обезьян гелад (родственников павианов): новый самец третирует беременных самок, пока у тех не случится выкидыш. Или вообразите беременную мышь, к которой прибыл самец с инфантицидными устремлениями. Как только она родит, он тут же прикончит детенышей, и все усилия по вынашиванию пойдут насмарку. И что делать? Минимизировать убытки – тут вступает в силу т. н. эффект Брюс, суть которого в том, что беременные самки, почуяв нового самца, сбрасывают эмбрионов.

Следовательно, конкурентный инфантицид встречается у многих видов (включая самок шимпанзе, которые убивают детенышей других, неродственных, самок). Это явление не имеет никакого смысла вне концепции индивидуального отбора с его генетической основой.

С убийственной ясностью феномен индивидуального отбора демонстрируют горные гориллы, мои любимые приматы. Этот вид на грани вымирания, он сохранился лишь в высокогорных островках дождевого леса на стыке Уганды, Руанды и Демократической Республики Конго. Этих обезьян сейчас осталось около тысячи – из-за уничтожения естественной среды обитания, заражения человеческими болезнями, браконьерства и военных действий, развернувшихся вокруг их укромных территорий. Но еще из-за того, что горные гориллы практикуют конкурентный инфантицид. С позиций индивидуального отбора все правильно – нужно как можно больше своего генетического наследства передать дальше, но одновременно эти действия все дальше толкают вид к вымиранию. Подобное поведение явно не идет во благо своего вида.