Глава 18. Мы – спина к спине – у мачты…

Весть о необычном представлении (а по сути – казни), назначенном на эту субботу, облетела, словно та самая пресловутая «песенка по кругу», всю Ганзу и смежные с ней станции, обрастая по пути самыми невероятными подробностями и слухами. Как ни старался Мазюков избежать огласки подлинной причины расправы над плененным мутантом, правда, тем не менее, просочилась сквозь все кордоны и заслоны. И теперь в Атриум со всех концов стекались любопытные, чтобы посмотреть, как мутант-зверь будет рвать на части мутанта-человека. А заодно – чтобы узнать что-нибудь новенькое о случившемся и вдоволь почесать об эту тему досужие языки. Подстегивало нездоровый интерес публики еще и то, что, по слухам, казнимый мутант был совсем еще мальчишкой, но уже умел обращаться с оружием. Так что зрелище обещало быть захватывающим.

– А что такого натворил этот пацан? – спросил в толпе какой-то пока еще не слишком сведущий зритель у своего знакомца.

– Он, как раньше выражались, посмел посягнуть на честь дочери Мазюкова.

– На что, на что, простите, он посмел посягнуть? – вытаращился собеседник и неприлично заржал.

– Да ладно хохмить, я в курсе, что там и посягать-то уже давно не на что! – поморщился разговорчивый. – Потаскуха та еще, даром, что нимфетка сопливая… Если бы на ней попался нормальный парень – все скатилось бы само собой под горочку. Зачем Мазюкову скандалы? Но пацан – мутант, потому наш олигарх и роет бетон копытом. Как же! Грязный мут-извращенец зверски изнасиловал его кровиночку!

– А точно не наоборот? – снова осклабился первый. – Вон, мужики из Атриума клянутся, что мальчишка тут ни при чем, она сама к нему в штаны полезла. Экзотики шалаве, видимо, захотелось. А ему и не отвертеться никак – хозяйская дочка ведь, то-се. Гос-спожа… – последнее слово он произнес с нескрываемым презрением и сплюнул себе под ноги.

– Да уж, не позавидуешь парню. Попал из огня – да в полымя. Из когтей мазюковской дочки – в когти монстров. И еще неизвестно, что страшнее!

– Ай, да ладно, чего его жалеть? Был бы он нормальным, а то ведь мут мутом! Знаешь, как говорят в Рейхе? Хороший мутант – мертвый мутант. Мазюков, говорят, так рассвирепел, что приказал выставить его с одним ножом против самого кровожадного монстра!

– Своей дочки, что ль? Так на нее не с ножом, на нее с ремнем надо! А еще лучше – с плеткой, наручниками, кляпом и резиновым…

– Да тьфу на тебя!!! Хохмач выискался, блин! Мазюков, говорят, сперва вообще хотел приказать этого крысеныша просто в клетку кинуть к какой-нибудь твари, чтоб та его сожрала безо всяких затей. Но вспомнил, что за него все же деньги плочены. И видимо, решил не просаживать бабло настолько бездарно, а устроить из расправы над мутом шоу. Ты же знаешь, он за каждую копейку удавится и из любого дерьма деньгу выжмет. А тут – такая шикарная возможность позабавить завсегдатаев арены, поднять себе и Атриуму рейтинги и навариться на этом! Трех зайцев – одним выстрелом!

Зрители ломились на предстоящее зрелище толпами, и распорядители уже начинали всерьез опасаться, что на трибунах может не хватить мест.

Патроны – оплата за входные билеты – лились в кассу Атриума неиссякаемым потоком, а в тотализаторе принимали ставки на то, как быстро, на какой минуте «дерзкий мут», посягнувший на девушку, будет растерзан своим «сородичем». Об ином раскладе не было и речи, все зрители до единого были уверены, что мальчишка будет убит.

Поставленные в начало программы «разогревающие» зрелища были приняты публикой хоть и тепло, но без особого воодушевления. Даже чудеса сабельно-ножевого вольтижерства в исполнении Людоеда, которому на этот раз ассистировал незнакомый завсегдатаям симпатичный сероглазый юноша-подросток лет пятнадцати. Все ждали главного шоу, ради которого они и пришли сюда.

Наконец, арену в очередной раз очистили от посторонних предметов, и вот Элвис – ради мероприятия разряженный в некое подобие римской тоги и совершенно неузнаваемый в кудрявом парике и гриме – вышел на специальное возвышение и величественно простер руку, призывая амфитеатр к тишине.

– Дамы и господа! – зычно возвестил он, дождавшись, когда смолкнет ропот толпы. – Сейчас вы увидите беспрецедентное в истории Атриума зрелище! На нашей арене юный воин-мутант из далеких, загадочных и суровых северных земель сразится один на один с жутким порождением Поверхности! По условиям боя, он будет сражаться одним ножом, дорогие дамы и господа! Вы только подумайте – одним ножом! Должно быть, он принадлежит к очень отважному племени мутантов, раз решился на такое!

– Ага, как же, решился! – саркастично хмыкнул голос с галерки, где находились самые дешевые места. – Сунули безоружного пацана в самое пекло, а теперь нам сказки рассказываете!

Элвис даже бровью не повел на эту провокационную реплику. Он махнул рукой, и стоявший рядом служитель ударил в барабан. Рокочущая дробь раскатилась по Арене, предвещая выход того, о ком сейчас так вдохновенно вещал распорядитель.

– Дорогие дамы и господа! – дождавшись паузы, снова возгласил Элвис. – Встречайте! Нашего! Юного! Воина-мутанта! По прозвищу! Кры-ы-ыс!!!

Вновь грянул барабан. В ограде распахнулась «калитка», сквозь которую обычно выходили на арену бойцы, и глазам огромной толпы, жадно воззрившейся на открывшийся проем, предстала стройная и ладная фигурка темноволосого подростка с непроницаемо-черными, без белков, глазами. Он бросил мимолетный хмурый и сосредоточенный взгляд на трибуны и… неторопливо, словно прогуливался, пошел к центру арены, как-то совершенно буднично держа в свободно опущенной вдоль тела руке длинный нож.

Доспехов, бронежилета или вообще какой-либо защиты на «юном воине» не было. Потрепанные камуфляжные штаны, армейские ботинки, тонкая замшевая безрукавка и такая же повязка, охватывающая лоб – вот и все его боевое снаряжение.

– Какой молоденький… – жалостливо охнул кто-то из женщин.

– Да вы че, издеваетесь? – крикнул все тот же голос с галерки. – Даже защиты парню не выдали, его ж порвут на первой же минуте!

Трибуны зашумели. Только юноша на арене остался спокойным, как будто все происходящее его не касалось. Он повернулся к воротам, из которых служители обычно выпускали отобранных для боев монстров, и неторопливым, но точным и явно привычным движением перебросил нож из одной руки в другую и обратно, разминая пальцы.

Ворота дрогнули, приходя в движение.

…Сколько времени прошло с того момента, как его швырнули сюда, Марк не знал. Время остановилось для него достаточно быстро, увязнув в беспросветной даже для глаз скавена темноте узилища. Уроженец подземелий, Крыс не боялся темноты, но здесь она была уж слишком недоброй и давящей!

После первых минут отчаяния и взрыва эмоций Марк все же сумел наконец успокоиться. Необходимо было без нервов и истерики обдумать произошедшее и решить, что делать дальше.

Насчет своей дальнейшей судьбы скавен ничуть не обольщался. Его только удивляло, что Мазюков сразу не приказал бросить его на съедение какому-нибудь монстру из Зверинца. А, судя по выражению лица хозяина, именно об этом он и думал. Но что-то заставило его в последний миг изменить решение и отдать приказ просто запереть Крыса под замок. Могло ли это означать, что Мазюков решил повременить с расправой и придумать для него что-то более эффектное и ужасное, чем незатейливое пожрание сидящим в клетке порождением?

Да запросто! Вот только что придумает Мазюков? К чему нужно готовиться ему, Марку, к какому виду смерти?

Умирать не хотелось. Ох, как не хотелось! Оставалась, правда, слабенькая надежда на то, что Гай с Кевларом хоть как-то попытаются отстоять его невиновность и, может быть, облегчить его участь… Но Крыс уже давно не верил в чудеса.

Ни одного звука не проникало сквозь обитую железом дверь темницы. Ни изнутри, ни снаружи. Темнота обволакивала, давила своей могильной тишиной и вкрадчиво шептала в уши: смирись. Смирись – и ты умрешь легко и безболезненно. Достаточно только чуть приоткрыть дверцу в разум – и Темнота заполнит его без остатка. Темнота сама станет твоим рассудком. И ты, погруженный в нее, даже ничего не почувствуешь, когда тебя заживо будут рвать безжалостные клыки…

Яростный крик-рычание раздался под сводами бетонного мешка, узник дернулся, сбрасывая похожее на смерть оцепенение. Нет, так просто его не сломить! Пусть ему и суждено умереть, но он не позволит перед этим превратить его в бессмысленное безмозглое нечто! Он, Марк, сын Хмары из Алтуфьево, будет бороться! До последнего!

Подхватившись, Крыс пружинисто упал на пол и, упершись кулаками в ледяной пол, принялся с остервенением отжиматься от него, сквозь зубы четко и упрямо выговаривая стишок, который он однажды услышал от Умника и почему-то запомнил:

– Нет… не пугает… нисколько… меня это… Просто… из памяти… ясность… даря… Что-то… уходит… что-то… меняется… Я… остаюсь… И значит… не зря!..

Внезапно в замке заскрежетал ключ.

Одним прыжком Крыс оказался на ногах и впился напряженным взглядом в дверь. Что сулила ему эта неожиданная перемена в его положении? Неужели… уже пора?.. Так скоро?..

…Нет! Пожалуйста… еще немного!.. Пожа…

Свет от фонаря, хлынувший в отверзшийся проем, ослепил привыкшие к темноте глаза. Марк зажмурился и заслонился локтем.

– Хозяин велел дать тебе пожрать, чтоб ты не подох раньше времени с голоду! – раздался над ухом голос охранника. Стукнула об пол жестяная миска, и дверь начала закрываться.

– Погоди! – воскликнул скавен, бросаясь на голос. – Скажи, что со мной хотят сделать?

– Не велено говорить! – буркнул голос. Чья-то рука грубым толчком в грудь отбросила Крыса назад… и дверь захлопнулась. Скрежетнул замок, и на узника снова надвинулась душная Темнота.

«С-суки… хоть бы до ветру вывели…» – с беспомощной злостью подумал скавен.

…Дверь открывалась еще дважды, один раз Марка и правда вывели размяться и по личным надобностям. Но никто, ни один из тех, кто в это время сторожил его или попадался навстречу, не отвечал на его вопросы. Отворачивались, игнорировали, словно и не слышали даже.

А еще Крыса не на шутку удивляло, беспокоило и обижало то, что почему-то никто из гладиаторов так и не пришел навестить его. И даже Костя…

Безмолвная глухая Темнота продолжала окружать О’Хмару даже в те редкие минуты, когда его выводили из темницы.

Темнота всеобщего игнорирования.

Марк не знал, что Мазюков запретил охране пускать к нему кого бы то ни было, опасаясь, что доброхоты предупредят мучающегося неизвестностью смертника об уготованной ему участи. Он также не знал, что Костя уже несколько раз пытался пробиться на свидание с другом и готов был часами сидеть под дверью его узилища в надежде на случайную удачу. Но охранники всякий раз прогоняли его.

И пока Крыс находился в вынужденном информационном вакууме, невольно всячески накручивая себя, гладиаторы почти в полном составе (кроме Гая, все еще пытавшегося разрулить с Мазюковым ситуацию с попавшим в беду новичком) собрались в одном из жилых помещений, чтобы обсудить все возможные варианты его спасения.

– Вот ведь прошмандовка! – злобно сплюнул Кевлар, который хозяйскую дочку на дух не переносил и не стеснялся каждый раз ей это демонстрировать. Та же его откровенно боялась, и если не жаловалась отцу, то исключительно потому, что боец однажды прямо заявил ей: вякнешь чего – папаша узнает о твоих шашнях все! – На взрослых-то мужиков она пока не вешается – только глазки строит. Батьку боится. А вот таким, как вы, от нее тут достается по полной. Уже со всеми местными пацанами и парнями перетискалась. И я стопудово уверен, что не только с местными и не только перетискалась. А прикидывается такой невинной овечкой… Губки бантиком, бровки домиком… – он снова сплюнул. – Сука! Эллочка-людоедка, блин… прости, Серег!

– Да уж, попал Крыс, как кур в ощип… – невесело покачал головой Людоед, в миру действительно носивший совершенно не подходящее к его экзотической внешности имя Сергей. – Мазюков в своей малолетней дурынде души не чает и, как лох, верит любой феерической лапше, что она ему на уши вешает. Плюс еще морду лица… блюдет. А Эльке того и надо.

– Но неужели никак нельзя отменить это наказание? – с отчаянием проговорил Костя, глядя на старших товарищей несчастными глазами. – Или хотя бы смягчить?

Людоед положил ему на макушку свою огромную лапищу и покачал головой.

– Гай с Кевларом уже пытались. Кев же видел, что это не Крыс к девке приставал, а совсем наоборот. Но Мазюков ничего не хочет слышать и жаждет крови. Если бы еще Крыс не был мутантом – тогда, может, все и обошлось бы. Зачем Мазюкову огласка в таком деле? Пошумел бы наш папаша-олигарх, пошумел – да и отошел. Но не в данном случае.

– А я вот чего думаю, мужики… – подал голос молчавший до этого Шаолинь. – Прямым путем как-то повлиять на исход дела мы не можем. Так? Но мы можем попытаться повлиять на него косвенно!

– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Бур, а все остальные повернули к Сказочнику головы.

– Мазюков же не сказал, против какого конкретно монстра его выставлять? Не сказал. Думаю, в наших силах подстроить так, чтобы этот монстр был как можно более… безобидным. Чтобы даже с одним ножом наш охотник мог с ним управиться! А обоснуй по поводу «самого кровожадного» мы ему придумаем, не будь я в прошлой жизни кавээнщиком из команды МГИМО! – гладиатор решительно встал и хлопнул себя по бедрам. – В общем, я пошел толковать с работниками Зверинца и с админами Арены. Кто со мной?

Когда дверь темницы в очередной раз распахнулась и голос охранника приказал выходить, Марк уже привычно не ожидал для себя ничего нового.

Однако он ошибся.

Его сцапали под локти и потащили почему-то к одной из эвакуационных лестниц, соединяющих уровни парковки.

Скавен с недоумением посмотрел на лица конвоиров… и все понял.

– Меня… отправляют на Арену? – с замиранием сердца спросил он.

– Какой догадливый… – буркнул один из «чистых». – Да, на арену. Будешь там драться с монстром. Каким – об этом тебе говорить не велено. На месте увидишь!

Сердце юного охотника подскочило к самому горлу. Нет, он не был новичком в сражениях со зверьем и порождениями Поверхности. Но при этом он являлся частью сплоченной команды, в которой всегда можно было рассчитывать на помощь товарищей. А тут ему предстояло сражаться одному, с неизвестной тварью, про которую он должен был узнать, только встретившись с ней нос к носу… И КОГО ему выставят в качестве противника – одному Мирозданию известно. И Мазюкову.

«Насмотрелся, небось, как я рогатиной работаю, и решил устроить представление…».

Эта мысль напомнила Крысу о самом важном.

– Каким оружием я должен буду сражаться? – хмуро и сдержанно осведомился он. Охранники невольно переглянулись: мутант не паниковал, не истерил, вел себя так, словно и не ему совсем скоро предстояло быть растерзанным и сожранным.

– Хозяин велел дать тебе нож, – нехотя бросил один из них.

Брови скавена медленно поползли вверх, глаза так же медленно расширились.

– Нож?.. – он недоверчиво посмотрел сперва на одного конвоира, затем на другого. – Против монстра? Вы серьезно?

– Мы что, похожи на клоунов? – огрызнулся второй. Кажется, ему и самому было неловко перед юным смертником, и он прятал свою неловкость за нарочитой грубостью. – Нож. Получишь перед выходом на арену. А сейчас заткнись и шагай вперед! Публика ждет!

Они спустились на самый нижний уровень Атриума, и Крыса вывели наружу. Он услышал многоголосый шум толпы, собравшейся на трибунах, увидел ярко освещенные ряды кресел и площадку арены.

– Пошел! – толкнули его в спину.

В коридорчике между трибунами, оканчивающемся «калиткой» на Арену, вдруг возникла легкая суматоха.

– Марк!!!

И не успели ни Крыс, ни его конвоиры опомниться, как выскочивший из какого-то закоулка Костя кинулся к нему и крепко обнял.

– Нас не пускали к тебе, – быстрой скороговоркой прошептал он ему на ухо, пользуясь заминкой охранников. – Монстра не бойся, его…

Конвоиры Крыса дернулись к обнявшимся друзьям, чтобы оттащить Костю от охраняемого, но их предупредительно и с очень нехорошими лицами оттерли в сторону подоспевшие Сказочники.

Подошел Гай. Лицо его не выражало ничего, но усы грозно топорщились, указывая на то, что тренер находится в самом взрывоопасном расположении духа.

– Крыс, – тихо и жестко сказал он. – Прости, что не смогли отстоять тебя. Мазюков и слышать ничего не хочет. Но насчет монстра ты не дрейфь: мы тут кое-что успели сделать… Не могу тебе сейчас все рассказать, – он показал глазами на хмурых и настороженных охранников. – Но поверь: все будет хорошо. Постарайся собраться и взять себя в руки. И ничего не бойся. А самое главное, запомни: публика Атриума любит храбрецов и, как правило, довольно щедра к ним! Удачи тебе!

Гладиатор сделал знак Косте и отступил. Квазимодо еще раз напоследок крепко сжал плечи друга:

– Удачи, Марк!

Крыс почувствовал в своей ладони рукоять боевого ножа. «Калитка», ведущая на арену, распахнулась перед ним, сверху и со всех сторон на него уставилось тысячеглазое чудище – человеческая толпа. Чудище жаждало крови и зрелищ.

Марк обернулся туда, где оставались его товарищи. Слова Кости и Гая вселили в него некоторую надежду и влили новые силы. И ближайшее будущее показалось ему уже не таким безнадежным.

Он увидел, как шевельнулись губы Квазимодо, и скорее наитием, чем слухом уловил сказанное:

– Выживи! Пожалуйста!

Что-то заголосил сверху разряженный в пух и прах «объявляла», признать в котором Элвиса Марк смог только по голосу. Загремел, гулко отдаваясь под потолком, барабан.

Скавен сделал вдох, выдох и шагнул на арену.

Он шел и сам удивлялся собственному спокойствию. До глазевшей на него толпы ему совсем не было дела. Его делом сейчас было – сразиться с предназначенным ему в противники монстром и выжить.

Ворота, из которых служители выпускали на арену зверье, скрипнули и начали распахиваться.

А вот и монстр!

Увидев выскочившую из «монстроприемника» большущую, ростом с ганзейскую сторожевую овчарку, крысу-мутанта, Марк понял, что подразумевали Костя и Гай, когда пытались предупредить его. Но неужели они подменили монстров? Похоже, что так. Скорее всего, именно это и пытался сказать ему Костя.

Ну что ж, крысяра – это еще далеко не самый худший вариант! Особенно на фоне всех прочих обитателей Зверинца! Крысяра – зверь хоть и злобный, и жутко увертливый, но он-то, О’Хмара, достаточно хорошо знал повадки этих созданий. И потому невольно воспрянул духом, поняв, что у него, кажется, появился самый настоящий шанс, что все еще может закончиться для него не настолько плачевно, как ему представлялось буквально только что.

Стараясь не делать резких движений, он стянул с плеч безрукавку (на трибунах зашушукались – явно узрели его истерзанную и заштопанную спину) и обмотал ею левое предплечье, зажав край в кулаке. Сомнительная защита, совершенно бесполезная против крысиных зубов. Но может пригодиться для отвлечения внимания противника – если, к примеру, использовать безрукавку как свободно висящую тряпку, целясь ею в морду зверя.

Крысяра подняла голову и принюхалась. Затем медленно двинулась по кругу, обходя неподвижную фигуру юного бойца и изучая его, прежде чем атаковать. Крыс пошевелил плечами, разминая их, и слегка пригнулся, выставив вперед руку с ножом и внимательно следя за передвижением противницы. Он был готов.

В VIP-ложе Мазюков жестом подозвал к себе главного администратора Арены.

– Это еще что такое? – свистящим шепотом осведомился он, тыкая пальцем в сторону арены. – Я, кажется, приказал выставить этого ублюдка против самого кровожадного монстра! А вы кого ему выпустили?!

Администратор, уже имевший до этого долгий секретный разговор с гладиаторами, даже бровью не повел.

– Борис Леонтьич, – невозмутимо отозвался он. – Самый кровожадный схарчит этого пацана, даже не дав ему рыпнуться. И ни смысла в этом не будет, ни зрелища, с тем же успехом его можно было вообще просто кинуть в клетку в Зверинце и не устраивать из этого шоу! А ведь публика жаждет именно шоу! Понимаете? Шоу! Пусть пацан подольше потрепыхается – в конце концов, слухи о том, что он умеет сражаться, уже расползлись, и зрители хотят видеть бой, а не расправу. Они, между прочим, за это заплатили и вправе за свои деньги ожидать желаемого. Мы ведь не станем их разочаровывать, верно? И… вы только посмотрите на мальчишку! Это же прирожденный боец, а публике больше нравится смотреть на бойцов, а не на жертвы – это ее сильнее заводит и заставляет охотнее раскошеливаться! И вот, что еще скажу. Ставки в тотализаторе до сих пор заключались на то, сколько продержится этот парень. Но мне только что передали, что уже есть пара ставок на то, кто победит – пацан или крыса. И ставки достаточно высокие!.. Кстати, крысяры считаются одними из самых злобных и опасных тварей! К тому же… я полагаю, вы все же оцените весь тонкий каламбур ситуации: Крыс против крысы! Мутант-крысеныш – против крысы-мутанта! Каково, а?

Мазюков запнулся на полуслове. Пожевал губами. Как бы ни был он зол на обидчика дочери, но все же понимал, что немалая часть вины в произошедшем лежала и на самой Эле. Аргументы, выдвинутые в защиту «крысеныша» Кевларом, были достаточно вески и убедительны, а слухи о дочкиных выкрутасах до олигарха доходили и ранее. И только нежелание признавать всю неприглядность и порочность поведения наследницы заставляло его упорно держаться за ранее принятое решение жестоко расправиться с провинившимся рабом-мутантом.

Доводы администратора насчет ожиданий публики, а главное – упоминание о солидной прибыли, которую эти ожидания уже начали приносить владельцу Атриума, окончательно вынудили Мазюкова согласиться с теми изменениями, что были внесены в программу зрелища в обход него.

Тем не менее, он решил оставить последнее слово за собой.

– Одна крысяра – это мало! Выпускайте еще, сколько есть. Это приказ!

Ослушаться прямого приказа хозяина на этот раз не посмел никто.

Через несколько минут ворота в ограде снова дрогнули и распахнулись, выпуская на арену еще две верткие длиннохвостые тени.

Дружное «Ах!» публики заглушило вскрик отчаяния, который издал, бросаясь к ограде, Костя.

Улыбка сошла с губ Марка, увидевшего внезапное пополнение в рядах противника и понявшего, что его в очередной раз подставили. Сразу три крысяры – это куда более серьезная проблема и опасность! Тут и одну-то пока завалишь – упаришься! И что он будет делать – с одним-то ножом! – если твари кинутся на него всем скопом? А они кинутся, сто пудов кинутся, это в их обычаях…

О’Хмара, волевым усилием подавив мгновенный страх, медленно поворачивался на месте, зорко наблюдая за перемещениями противников. Те наконец обратили на него внимание и начали потихоньку окружать. Носы крысяр мелко подрагивали, вбирая запах потенциальной жертвы.

Скавен во все глаза следил за ними, пытаясь определить по поведению тварей, какая из них первой бросится на него. Крысий коллективизм был хорошо ему известен, но даже у небольших крысиных стай всегда есть вожак и зачинщик, за которым следуют все остальные.

Краем глаза он вдруг зацепил какое-то стремительное движение. Бухнула о стенку распахнутая, кажется, пинком «калитка».

– Квазимодо, КУДА?! – резанул по ушам заполошный вопль Гая. – Стоять, придурок!!!

Притихшее было на трибунах тысячеглазое чудище восторженно взревело и грохнуло аплодисментами.

Послышался топот быстро бегущих, обутых в расхлябанные кеды ног, громкое и яростное, на выдохе, «Х-ха!!!», последовавший за этим короткий визг одной из крысяр… и Марк ощутил, как к его спине на миг прижалась другая спина – худая, твердая, с выступающими лопатками. Он кинул быстрый взгляд через плечо… Ну, так и есть!

Костя. Напряженно пригнулся, коротко и зорко поглядывая по сторонам и крепко сжимая подхваченное на бегу первое попавшееся под руку оружие…

Метлу для уборки арены!

– Молодец, че! – буркнул Крыс, по-прежнему не отрывая пристального взгляда от перемещений своих хвостатых тезок. – Главное – оружие подходящее выбрал! Длиннодревковое! Этих тварей так и надо держать – на расстоянии… Квазимодо, блин, какого хрена?! Ты же не знаешь их повадок и не умеешь с ними… работать! Да и боец из тебя… Еще и с метлой!..

– Вот заодно и научусь, и потренируюсь, – спокойно ответили ему из-за спины. – С метлой-то я всяко получше, чем даже ты с копьем, управляюсь!

Послышался отчетливо-нахальный смешок черкизонца.

– Ой, приду-урок… – сморщившись, как от зубной боли, протянул Марк. Он все никак не мог унять раздражение и страх. Но страх не за себя – хотя, казалось бы, кто тут из них приговоренный к казни смертник? – а снова за этого безбашенного няшу, которому вечно нужно было куда-то встревать. – Ну вот какого, КАКОГО хрена ты опять сунулся? Это моя проблема, и мне ее…

Несильный, но решительный тычок острым локтем в поясницу заставил его умолкнуть.

– ТВОИ проблемы кончились в тот момент, когда ты разбивал мне морду! – обычно мягкий и тихий, голос Кости вдруг металлически шкрябнул по слуху оселком для заточки клинков. – Там, в клетке. Тогда это была сугубо моя проблема – не угодить в лапы к какому-нибудь очередному извращенцу! И тебя она, в общем-то, и не касалась даже. И тем не менее… А ну, брысь, зверюга!!! – Костя сделал резкий выпад, и подобравшаяся слишком близко к нему крысяра с визгом отпрянула от острых пластиковых прутьев, едва не выколовших ей глаза. – Вот зараза, так и лезет, прям как мазюковская дочка, втюрилась, что ли?.. Марк, я все решил еще тогда, и давай наконец закроем эту тему. И раз уж мы с тобой теперь, как сказала та цыганка, Марьяна, на одной цепи – то заткнись и давай думать, как нам вместе отмахаться от этих зверюшек! Вместе, понимаешь?

Крыс в ответ пробурчал что-то неразборчивое и явно нелестное, но спорить не стал. Махнул рукой.

Крысяры кружили на почтительном расстоянии, но нападать почему-то не спешили. Разве что время от времени одна из них высовывалась вперед… и тут же с визгом отскакивала, получив по морде Костиной метлой. При этом Квазимодо, как заметил Марк, теперь наносил удары по противнику плашмя, а не колющие – как в самом начале. Жалел?

– Ну… как тебе сказать, – отозвался из-за спины на этот вопрос черкизонец. – Они пока ведут себя достаточно неагрессивно, а я как-то совсем не хочу их злить…

– Неагрессивно?..

Марк вгляделся в ближайшую крысу-мутанта и озадаченно приподнял бровь. Действительно, поведение крысяры – крупной матерой самки с узловатым хвостом – на агрессию как-то не походило. Зверюга, раз за разом пытаясь подобраться к ребятам, проявляла к ним скорее… исследовательский интерес. Нос ее подрагивал, длинные усы ходили ходуном, ловя малейшие токи информации.

– Они всегда так себя ведут? – спросил Костя, следя за очередным поползновением самого настырного крысака.

Тот уже не раз огребал от черкизонца по хребту и ушам, но все не оставлял попыток подобраться к нему. Однако тоже почему-то не нападал, а принюхивался и шевелил усами. На морде крысака было написано самое настоящее недоумение.

– Да если бы! – Марк все никак не мог понять странное поведение обычно довольно злобных и жадных до лакомой добычи мутантов. – Я сам ни фига не врубаюсь! Слушай, а вы их перед боем не кормили, когда подменяли?

– Мы – нет. Да и служители в Зверинце, насколько мне известно – тоже… И вообще, это должна была быть всего одна крыса! Почему выпустили еще двоих, я понятия не имею! Но подозреваю, что тут снова не обошлось без Мазюкова!.. Слушай, Марк, а что, если… (сухое шлепанье метлы и обиженный взвизг получившего по щам хвостатого мутанта). Ты только не сердись… Ну, вот ты говорил, что на вашей линии было нападение крыс, и много людей было ими покусано. Потом началась эпидемия, а после нее вы стали… походить на крыс. Может, они в тебе чуют… своего родича?

– Квазимодо, ты перегрелся? – после недолгого молчания заботливо поинтересовался Марк.

– Нет. Но ты сам подумай…

Марк хотел было отмахнуться, но что-то остановило его. По Серому Северу и правда гуляла хохмочка про «хвостатых родственничков». Потерявшие чистоту крови люди с помощью нее поддерживали в себе мужество с юмором относиться к своему изменению. Да и некоторые добытчики рассказывали, что иногда крысяры и правда не нападали при встрече…

Совершенно безумная мысль мелькнула в голове скавена.

– Прикрой мне спину и попробуй держать этих двоих на расстоянии! – через плечо попросил он Костю.

– Что ты задумал?

– Хочу кое-что проверить. Сам не знаю, получится ли, но… Будь наготове.

– Понял! – Костя чуть пригнулся и поудобнее перехватил древко метлы.

А Марк, опустив руку с ножом… шагнул навстречу самке с узловатым хвостом.

– Ну? – спокойно сказал он. – Вот он я. Давай, чего хотела?

Крысяра на миг замерла, а потом медленно, волоча по истертому бетону хвост, приблизилась к скавену, продолжая настороженно внюхиваться в воздух. Неимоверным усилием воли О’Хмара сохранял спокойствие и не реагировал. Он не сдвинулся с места и не дернулся (хотя чего ему это стоило!), даже когда его руки коснулся влажный холодный нос.

Трибуны дружно ахнули и погрузились в молчание.

– Сейчас жрать будет… – взлетела под потолок чья-то одинокая реплика.

– Крыс?.. – послышался из-за спины напряженный голос Кости. – Что у тебя там?

– Знакомимся, – не оглядываясь, отозвался скавен, чувствуя, как щекочут его пальцы усы зверя. И… это было очень странно, однако Марк готов был поклясться, что это ощущение неожиданно показалось ему знакомым. Но… с чего бы вдруг?..

– Жаль, что я не могу этого увидеть и заценить! – прервав его мучительные попытки вспомнить, искренне посетовал черкизонец, продолжая зорко мониторить свой сектор обороны.

То, что произошло в следующий момент, позже обросло всевозможными слухами и легендами – одна фантастичнее другой.

Крысяра обнюхала руку предназначенного на растерзание мальчишки-мутанта и… преспокойно повернувшись к нему задом, неспешно потрусила к воротам «монстроприемника». По пути она пронзительно пискнула на остальных своих сородичей, и те, послушно оставив в покое второго мальчишку, столь смело и безрассудно кинувшегося на помощь другу, вереницей потянулись за нею.

При гробовом молчании трибун крысяры прошмыгнули в приоткрывшиеся ворота, которые тут же закрылись за ними.

Еще несколько секунд над амфитеатром стояла тишина. А потом шквал бурных аплодисментов и восторженных криков обрушился на две замершие посередине арены спина к спине мальчишеские фигурки.