Глава 6
Бункер
Сказал Господь Господу моему: «Сиди справа от Меня, доколе не положу врагов Твоих подножием ног Твоих».
Жезл силы пошлет Тебе Господь с Сиона, – и господствуй среди врагов Твоих!
С Тобою власть в день силы Твоей, в блистаниях святых Твоих. «Из чрева прежде утренней звезды Я родил Тебя», – клялся Господь, и не раскается: «Ты – священник вовек, по чину Мелхиседека».
Господь справа от Тебя сокрушил в день гнева Своего царей;
совершит суд среди народов, исполнит число павших, сокрушит на земле головы многих.
Из потока на пути будет пить, поэтому поднимет голову.
ПСАЛОМ ДАВИДА, 109
– Имя?
– Пушкарев Олег Викторович. Или Пушкарь.
– Ха, вот так погремуха, – хохотнул Паштет.
– Вот те на. Русский?
Судя по всему, заспанно клевавшего носом Якова зря сдернули с койки. Переводчик сегодня не требовался.
– Так точно, – ответил незваный гость.
– Далеко же тебя забросило, братуха, – покачал головой удивленный Тарас, когда все расположились в кают-компании и неожиданному гостю подали кружку горячего чая. – Я – Тарас Лапшов, капитан атомохода «Иван Грозный» класса «Борей» военно-морских сил России.
Затем он по очереди представил всех присутствующих.
– Приятно, мужики, – живо кивал незнакомец на бегло называемые прозвища и имена.
– Каким ветром тебя занесло в эти края, можно узнать?
– Спасибо… Спасибо, что остановились, – улыбнулся тот, кого звали Олег-Пушкарь, оглядывая собравшихся. – Не прошли мимо. Это чудо какое-то. Мне вас само… Мы… На вас вся надежда теперь. Больше некому…
На вид ему можно было дать слегка за пятьдесят. Короткие волосы с заметной проседью, помятое лицо, впалые щеки, обросшие клочковатой щетиной, цепкие серые глаза. Латаная химзащита натовского образца – которую после обязательной дезинфекции заменили на свежий комплект чистой одежды – видно, что часто пользовались. Из оружия пистолет и добротная винтовка Madsen LAR M/62 под патрон 7.62×39 с запасными магазинами.
И в то же время весь какой-то съежившийся, потрепанный. Руки, державшие кружку, мелко дрожат. Слишком долго греб, потом в надежде остановить «Грозного» сигнализировал армейским прожектором, который оставил в лодке.
– Так откуда ты? – снова спросил Тарас.
– Из Копенгагена. Летом две тысячи тринадцатого у меня была увольнительная на берег со сторожевого корабля «Тихий», который пришел в Данию с дружеским визитом, – начал рассказывать Пушкарев, отхлебнув чая.
– Был такой сторожевик «Тихий», – внимательно слушая, подтвердил Тарас. – Даже одно время у нас в Балтийске стоял.
– Так вот. Как раз во время удара, – Олег с грустью улыбнулся, – мы вчетвером сняли тачку и двинули намного дальше порта Ньюхавн. Там засели в одном местечке и стали, так сказать, отмечали короткую свободу. Сам я тогда был молодым капитан-лейтенантом, шило еще в жопе играло. Вот и пошли бухать, хотя нам строжайше это было запрещено. А как долбать начало, ломанулись обратно на корабль. Но не успели. И так вышло, что мне единственному из команды удалось попасть в бункер…
– Бункер? – нахмурился Тарас.
– Бункер-шмункер, – пробурчал протиснувшийся в кают-компанию Треска, державший в руках тарелку с разогретым мясом. – А может, это диверсант какой. Засланец. Ишь, как ладно по-нашему стелет. А берега-то здесь чужие да зараженные, ненашенские, браток, а? Вы бы его тарантайку еще разок как следует прошмонали, не завалялось ли там чего интересного. Да и самого бы обыскать.
– В смысле? – насторожился Ворошилов.
– А что у него там под шмотьем было, кто знает? – Треска ткнул пальцем в пришельца. – Может, он под снарягой своей по горло взрывпакетами весь увешан. Ассасин, мать его.
– Грохнулся, что ли? – чужак сверкнул глазами на кока. – Я же переоделся!
– Ну-ка, остынь, Витя! – прикрикнул Тарас.
– А чего это мы все такие доверчивые вдруг стали? – не сдавался Треска.
– Ты мне еще в очко загляни, – беззлобно парировал Пушкарев и сделал очередной глоток. – Нету у меня ничего. С миром я. За помощью.
– Перестань, – осадил вечно ворчливого повара старпом. – Делай, что попросили.
– Садитесь жрать, пожалуйста, – хмуро пригласил повар, плюхая на стол перед гостем дымящуюся тарелку. Потом он уселся рядом с Ворошиловым через стол напротив и скрестил на груди руки, всем видом показывая, что не доверяет пришлому ни на грош. – Кстати, что это там у тебя за светилка?
– Я сначала пытался ставить на рэйлинги несколько автомобильных допфаркомплектов, – набрасываясь на китовое мясо с жадностью давно не евшего человека, ответил Олег. – Вот это вкуснятина! Но ни фига было не видно, и стекло трескалось от попадания воды и перегрева. А вас нащупал фараискателем мощным, с фокусированным лучом. Приготовился. Надеялся, что назад поплывете. И сработало же. Вы-то меня как – увидели или радаром?
– Пеленгом. Продолжай, – кивнул Тарас.
– Так вот, я оказался в бункере.
– Гражданском или военном?
– Военном. В мирное время его использовали для нужд народного хозяйства, а как жареным запахло, перевели в специальную готовность за двенадцать часов.
– Чей он?
– Местный, конечно же. Все как чуяли что-то. Напряжены были. На момент удара там помимо нескольких русских была часть подразделения специальных операций сухопутных войск Дании – корпуса егерей. Их по всему Копенгагену разбросали. Всего около двадцати человек. Часть корпуса морских пехотинцев и часть подразделения «Сириус», из пары десятков арктических коммандос, которые накануне ожидали заброски в Гренландию.
– Прямо тусовка каких-то Рэмбо, ха, – фыркнул Треска.
– Это получается немного больше полусотни душ, – подсчитал Тарас. – А остальные? Дети, женщины?
– И они есть. Из тех, кто вовремя оказался поблизости. Немного, конечно. Но со временем обжились, притерлись. Живность кое-какую завели, из той, что с поверхности удалось привести, пока фон окончательно не установился. В первые дни после бомбежек сходили в большой поход в зоопарк, пока другие не очухались и не позарились. Успели добыть несколько коз, свиней, кое-какую птицу… Действовали быстро, чтобы животные не разбежались. Так получили мясо и необходимый белок. Грибы опять же. Ну и мальцы через какое-то время пошли. Как-то жили до поры. Сейчас примерно где-то человек триста с гаком.
– Это нормативная вместительность бункера?
– Нет. Нормативная шестьсот. Часть помещений отвели для ферм по культивированию мицелия, часть под животных, еще часть под склады. Но помимо техники и коммуникаций еще достаточно места. Это-то, кроме ресурсов, скорее всего, чужаков и приманивает.
– Насколько я слышал, – подал голос Батон, – корпус егерей отвечал за антитеррористическую деятельность.
– Да, – кивнул Олег. – Он был создан для ведения партизанской войны, особой разведки, ну и разные операции проводил по борьбе с терроризмом. Еще занимался информационными операциями, типа психологической войны, участвовал в гуманитарных программах ООН и НАТО… В общем, с одеждой и провиантом на первое время нам сказочно повезло.
– Так. Понятно, – Тарас побарабанил пальцами по столу. – Допустим, с этим разобрались. Но какого лешего ты поперся в море? Один, да еще на такой посудине?
– Чтобы вас перехватить.
– Поясни.
– Слушайте, – отер губы Пушкарев. – Вашу лодку несколько месяцев назад запеленговали радары нашего убежища.
Моряки некоторое время обдумывали услышанное.
– Так вы нас засекли, когда мы только начинали свой путь к Антарктике! – первым вслух удивился Савельев. – А почему не вышли на связь? Не сигнализировали?
– Списали это на возможный сбой техники, – сокрушенно вздохнул Олег. – Вы же, не останавливаясь, мимо прошли. Раз – и все. Показания не повторились. А вот сейчас снова.
– Сколько времени ты провел на поверхности? – задал новый вопрос Тарас. – У вас сильный фон?
– Терпимый более-менее, если долго не светиться, – немного уклончиво ответил Пушкарев. – А плыл я где-то с час. И перед этим пробежка поверху. Так что плюс-минус…
– Да он облученный весь! – ахнул Треска. – Заразу нам притащил!
– Угомонись, – снова одернул кока старпом. – Мы же дезинфекцию провели.
– Чистый я, – вступился за себя Олег и, покончив с остатками мяса, отодвинул тарелку. – Ух, спасибо.
– Так зачем тебе понадобилось нас останавливать?
– Беда у нас, ребята, – Пушкарев хмуро оглядел собравшихся. – И серьезная. Сразу после пеленга вашей лодки на бункер напали. Мародеры пришли предположительно со стороны Копенгагенского метро.
– Мародеры? – уточнил неторопливо перебиравший четки Мигель. – Раньше, до войны, здесь проживала примерно четверть населения Дании, полтора миллиона человек. В каких-то других подземных коммуникациях остались еще выжившие?
– Так точно.
– Метро, слышал? – прошептал Треска, многозначительно посмотрев на Паштета. – Я же говорил.
– Так оно же не наше, – тихо возразил тот. – Откуда мы знаем, что там? Он ведь сам сказал – предположительно.
– Если только лапшу на уши опять не заворачивает, – кок снова недоверчиво покосился на Пушкарева.
– Долго в этот раз собирались, – продолжал рассказывать Олег. – Мы на какое-то время и думать о них забыли. Хоть и знали, что некоторые из чужих уже давно положили глаз на стратегическое назначение убежища. Это не первое нападение – ранее отдельные группировки из тех, что помельче, предпринимали попытки захвата, но нам удавалось от них отбиться.
– А чего в этот раз не получилось? – спросил Батон. – С твоих слов, бункер наполнен отборными спецназовцами, так почему не смогли дать отпор? С огнестрелом проблемы? Или мужики истощали?
– Так-то оно так… С пушками порядок, да и ребята матерые у нас есть. Но многие уже списались либо по возрасту, либо по болезни. Без этого в нынешние времена не обходится. Хочешь, не хочешь, а в рядах бреши. Новые бойцы медленно подрастают. А пришлые словно решили этим воспользоваться и нагрянули в самый неподходящий момент, объединив свои силы.
– Сколько их?
– Человек сорок-пятьдесят.
– Многовато. Но все равно, вас же было больше?
– Не так уж и намного. Взяли врасплох. Вдобавок были хорошо вооружены и действовали быстро. Явно готовились и рассчитывали на помощь изнутри. И нам против них выстоять не удалось.
– Помощь изнутри?
– У нас оказался предатель.
– Они подошли по поверхности?
– Да. Со стороны Каструпского аэропорта. Бункер сообщается с подземкой всего одним тоннелем, и мы в свое время позаботились, чтобы о нем не было известно извне. Это один из самых молодых метрополитенов мира, полностью автоматизированный. Проекты сдали в эксплуатацию еще в первом десятилетии двадцать первого. Ничего, естественно, как следует не успели подготовить. Но проход спрятали.
– Понятно, – нахмурился Батон. С каждой новой подробностью рассказ подобранного русского звучал все страннее. – И как же вы пустили их внутрь?
– Они назвались вольными караванщиками. Все отличительные знаки были на месте. Такие часто кочуют по территории Дании. Торгуют, побираются на руинах, раскапывая то, что еще может сгодиться на продажу или обмен. У нас сейчас цинга, а они предложили помощь.
– Сколько наружных входов в ваше убежище?
– Два, – ответил Пушкарев. – С севера и с юга.
– С какого они пришли?
– С южного.
– Они знали про второй?
– Никто этого не ожидал. Он замаскирован и расположен на достаточном удалении.
– И все-таки?
– В том-то и дело, что у нас оказался крот. Не знаю, каким способом ему удалось вступить с ними в сношения, но пока мы разбирались у южного входа, он каким-то образом смог усыпить дежурившую смену из трех человек и открыть северные гермоворота.
– То есть выходит, вас атаковали с обеих сторон? – переспросил Тарас.
– Да, – тяжело кивнул Олег.
– В таком случае, если все выходы были отрезаны, то как тебе-то удалось бежать?
– Хороший вопрос, – оживился Треска.
– Когда шухер начался, я в диспетчерской был. Вас как раз запеленговали. И как тревога началась, через вентиляцию на поверхность выбрался.
– И сразу уже в химзе, да с оружием, – ехидно вставил Треска. – А там уж и лодочка готова?
– Согласен, – нахмурился Тарас. – Больно гладко у тебя все получается, не находишь?
– Запасная химза и стволы у меня всегда в заначке в тайнике на поверхности, – не растерялся под обличительными вопросами Пушкарев. – В отряде наружников я. Сталкерю время от времени. Без этого никак, сами знаете.
– А лодка откуда? – прищурился Треска. – Еще навешай, что ты рыбак!
– Почти угадал. Она нужна нам для сообщения между нашим островом Амагер с островом Сальтхольм, это к востоку.
– А что на нем? – Мигель внимательно следил за рассказчиком. – Тоже выжившие?
– Небольшая община. У них не такой высокий фон. Они промышляют рыбой, и мы с ними иногда общаемся.
– А почему именно по воде, тут же несколько километров по поверхности? – задал вопрос Савельев. – Между островами вроде был подземный тоннель, разве нет?
– Да уж, мы из-за него тоже порядком понервничали, – буркнул Тарас.
– Завален, – с досадой отмахнулся Пушкарев. – Мы несколько раз выходили на разведку, и думать нечего, чтобы разобрать. Так что только на лодке. Иначе никак.
– А если бы мы обошли остров с другой стороны? – прищурился Тарас. – Откуда ты знал, что мы пойдем обратно опять через Дрогден, а не другим путем?
– Так только в этом месте пролива Эресуннский мост между Амагером и островом Пеберхольм идет под водой, – отвечал Олег. – А между Пеберхольмом и шведским Мальме основной центральный пролет для судов разрушен. Мост обстреливали. И между уцелевшими опорами, засыпанными обвалившимся полотном, вы бы не протиснулись. Поэтому плывя мимо нас в первый раз, вы не могли пройти никаким другим путем. Хоть Дрогден и в мирные времена был достаточно опасным для судов, я уже не говорю про лодку таких размеров.
Эресуннский мост помнили все. Это была вторая остановка в начале пути в Антарктику после встречи с Палычем и Соляриком на плавучей буровой Д-6.
Когда «Грозный» замедлил ход, выбравшиеся на палубу моряки осмотрели преградившего им дорогу огромного покосившегося исполина, превратившегося после Последнего удара в одно протяженное надводное кладбище.
Покореженные вагоны электричек, сотни застывших, изъеденных морским ветром и ржавчиной, выкрашенных в серый цвет остовов автомобилей, видных тут и там на куцых, чудом уцелевших фрагментах подвесного когда-то четырехполосного полотна. Оба подхода к трем стосорокаметровым вантовым секциям были разрушены, несущие пилоны тоже не уцелели.
Мертвый, застывший навеки пейзаж.
– Это верно, – согласился Тарас. – Пришлось сворачивать. Но откуда тебе известно про мост, черт возьми?!
– Некоторые наши лазутчики туда добирались, – уклончиво проговорил Пушкарев. – Рассказывали.
– Серьезная вылазка в нынешних условиях, – заметил Батон. – Ребят должно было нехило потрепать.
– Выбрали самых выносливых. Мы должны были проверить, что там все глухо, – пожал плечами Олег. – Так и оказалось. Всего восемь километров до шведов, и никак. Некоторые возвращались, но многие по непонятной причине теряли рассудок. То ли от передоза, то ли еще от чего.
– Да уж, дела, – сложив губы трубочкой, Тарас медленно выдохнул, переваривая в избытке полученную информацию.
– Еще вопросы? – Пушкарев оглядел собравшихся и смущенно добавил: – Но если честно, мужики, я уже подустал рассказывать.
– Короче, – подытожил услышанное Тарас. – Более-менее разобрались, что к чему. И раз уж мы здесь, чего ты от нас конкретно хочешь?
– В бункере вместе с остальными заложниками осталась и моя семья – жена с сыном, – мрачно ответил Пушкарев. – Да и не только мои. Много детей. Женщины, старики…
– Сочувствуем, чувак, – проворчал Треска.
– Плохо, – подтвердил кто-то.
– Не повезло вам, старик.
– Я помолюсь за них, – из своего угла тихо пообещал Мигель.
– Да иди ты со своей молитвой, – огрызнулся Батон.
– И что же, это все? – Олег бросил беспомощный взгляд на моряков. – Им там теперь под чужой пятой загнивать?
– Рассказ твой на правду походит, хоть и странного в нем достаточно, – подумав, ответил Тарас. – Жалко тех, кто там остался. Поверь.
– Помогите, – негромко, с надеждой попросил Пушкарев. – Миром прошу.
– Да чем мы тут можем помочь, братуха?
– Как-нибудь используйте вашу лодку!
– Использовать лодку… Посмотри. Нас ведь тоже немного. Да и домой мы спешим. Без энергоресурса «Грозного» наше собственное Убежище недолго протянет. А мы еще только на половине пути, дай Бог. И так вон задерживаемся.
– Но ведь не зря же вы тут… Не зря же мы все, – срывающимся голосом просипел Олег. – Я сбежал. Приплыл. Встретились же. И этот корабль… Оружие! Наверняка у вас что-то есть!
Все смотрели на него. Сейчас перед ними был не закаленный поверхностью сталкер, а обычный человек. Напуганный, одинокий. Отчаянно нуждавшийся в помощи.
– Встретились, так встретились, Пушкарь, – хмуро вздохнул Тарас. – Но чем тут дело решить, я, ей-богу, не вижу.
И никто из собравшихся не знал. Уж больно неожиданной оказалась эта встреча в далеком уголке земли. Совсем безвыходной представлялась история с бункером.
– Вы-то сами откуда? – в свою очередь задал вопрос Олег. – А то, смотрю, у вас на борту нерусские есть.
– С Балтики мы. Из Пионерска. Ходили в Антарктику, думали человечество от заразы спасти. Технология там была замурована. Старинная. Но не вышло ничего у нас. Потом, по дороге домой, дали крюк и зашли на Фареры. Там располагалось подземное Хранилище Судного Дня с семенами и образцами ДНК различных культур на случай глобальной катастрофы. И тоже провал. Все уничтожено. И ничего с последствиями не поделать, как бы мы ни телепались. Просрали мы Землю, видать, бесповоротно. Не знаю, что еще может теперь нам помочь. Устали мы… Поэтому и обратно спешим. Хоть земляков оставшихся поддержать в наших силах.
– В Антарктику, – удивленно протянул сталкер. – Ничего себе. И много видели? Как там, есть еще выжившие?
– Да есть. В разных местах. Африка, полярники, Фарерские острова… Кто под землей, кто на поверхности. Кто в натуральных зверей превратился, кто-то еще держится пока. Корейцы на своем танкере плавают. Оттуда и часть нашей команды. По-разному все живут. Карабкаются, кто как умеет. Так что не вы одни такие.
Олег помолчал, обдумывая услышанное.
– В общем, так. Еще накормить – накормим. Ну, может, лекарств каких, – решил подсластить горечь отказа Тарас. – И химзу со снарягой вернем. Да вот, собственно, и все… Извини, что дали ложную надежду.
– Эх, ребята, – Пушкарев сник.
Повисшую тишину разорвал звонкий голос еще одного члена команды.
– Нет. Мы поможем! – Все мужчины повернулись к входу в кают-компанию, на пороге которой стояла решительная Лера.
Мигель посмотрел на нее удивленно. Остальные насупились.
– А ты что здесь делаешь? – строго рыкнул Батон.
– Пошла проверить, почему стоим.
– Подслушивала?
– Да, подслушивала, – девушка с легкостью выдержала тяжелый взгляд наставника.
– Ну, раз проверила, давай, чеши обратно в койку.
– Нет, – упрямо повторила Лера и шагнула в отсек. – У вас у всех тоже есть семьи. Те, кто вас ждет дома, разве нет?
– Меня – нет, – Батон, хоть и стал мрачнее тучи, но пока держал себя в руках. Мигель напрягся. – Дуй к себе, кому говорю.
– Посмотрите. Это же наш соотечественник. Русский. Здесь. На чужой земле, спустя столько лет. Неужели вы не понимаете? А все те женщины и дети? Как они, подумали? Дети! Это же будущее, каким бы оно ни было. Мы обязаны им помочь. Или ссадим его обратно и спокойно мимо проплывем? – глаза Леры горели огнем. – Как бы вы повели себя, случись это у нас в Пионерске, а? Тоже бы у первого попавшегося, кто посильнее, помощи запросили. Хватались бы за любую соломинку! Да, хватались бы. Изо всех сил. Поэтому мы должны им помочь! Наши в безопасности, никуда не денутся, подождут. День-два ничего не решают.
Притихшие моряки молча слушали девушку. Давно никто из них не видел Леру такой. А она чеканила звонким голосом:
– Мы столько плыли. Столько всего увидели на этой планете. Пусть и разрушено все дотла. Сколько людей. Самых разных. Во всех уголках света. И живут, помогали нам каждый как мог. Хоть от нас везде и были только разрушения. Все они чего-то пытаются сделать, что-то делают. И что, все было напрасно? Неужели этот поход так ничему нас и не научил? Весь прежний мир только потому и грохнулся, что в нем были злоба и равнодушие. Всем на все было плевать! А сейчас… Мы должны держаться друг за друга. Помогать. Мутов вместе душить. Разве нет? Что с нами будет, если мы перестанем помогать другим? Так и сгнием каждый в своей убогой норе? Ну? Война наше общее проклятие. Всех. На всей земле. Чего расселись? Так и сгнием, спрашиваю?
В наступившей тишине было слышно, как негромко щелкают четки Мигеля.
– Спасибо, – первым нарушил молчание Пушкарев, явно удивленный, увидев на борту корабля девушку. – Вам.
– Лера.
– Лера.
– Рот бы тебе зашить, – уныло констатировал со своего места Треска.
– Тебя не спрашивают, – огрызнулась девушка.
– Сладу с тобой никакого нет, Лерка, – мрачно покачал головой Тарас. – Не допороли, все-таки, видать.
– Поводов не было, – та с вызовом вздернула подбородок.
– Ну, и что же ты в таком случае предлагаешь, раз такая благородная? – ехидно поинтересовался Батон. – Какой у тебя план?
– Плана у меня никакого нет, – просто ответила Лера. – Сами придумайте.
– А с какой, собственно, стати мы должны рыпаться и ему помогать? – возмутился Треска. – Может, это вообще все блеф и нас в ловушку заманивают, чтобы лодку отжать? Знаем уже. Проходили.
– Я ему верю, – отрезала девушка и посмотрела на Пушкарева. – Поклянись, что это все правда.
– Клянусь! – с жаром вскинулся Пушкарев. – Там моя семья!
– И тебе этого достаточно? – хмыкнул кок. – Мне лично нет.
– Это на его совести.
– И ты за всех вот так сразу все и решила, – не унимался повар. – Шустрая, нечего сказать.
– Прекратите оба, – вмешался, повысив голос, Тарас. – Фух. Ну, допустим. Допустим, мы попробуем что-то предпринять. С чего прикажете начинать? Противник вооружен, превосходит числом, находится в укрепленном здании, а мы даже не знаем местности, на которой предстоит действовать.
– С этим проблем не будет, – Пушкарев, к которому на глазах возвращались силы, с готовностью вскочил из-за стола. – Карта у меня с собой. В подсумке. Сейчас принесу!
С этими словами он торопливо вышел из помещения. Находившиеся в кают-компании мужчины переглянулись, а потом как один посмотрели на Леру.
Во что они опять ввязывались?
* * *
– Значит, так. Мы вот здесь, – вернувшись, Пушкарев разложил на столе карту Копенгагена, испещренную всевозможными карандашными пометками. – Возле аэропорта Каструп. Вот это – границы острова Амагер, а вот это – муниципалитет Торнбю.
Команда собралась вокруг него. Лере разрешили остаться.
– А где бункер? – спросил Батон.
– Вот тут, возле бывшего парка, – Олег ткнул пальцем в отметку на карте, обведенную красным кружком. – В восьми километрах к юго-востоку от центра города.
– Далековато забрались, – оценил Тарас.
– Стратегически это верно, – рассудил Батон. – Наше Убежище ведь тоже на приличном расстоянии от Калининграда.
– Да, – поддержал Паштет. – Аж на Земландском полуострове и вообще в другом городе считай.
– Ладно. А это что?
Охотник указал на еще пару маркеров, располагавшихся ближе всех к кружку. Стоявшая за его спиной Лера старалась впитать как можно больше новой информации.
– Станции метро «Каструп» и «Фемерен», – пояснил Пушкарев. – Четвертая транспортная зона. Что примечательно – обе надземные.
Метро! Девушка придвинулась ближе.
– Предположительно из тех краев к нам и пожаловали. Мы оказались зажаты между двух огней. В тисках.
– Да уж, невыгодно. Но если станции надземные, кто там может обитать?
– Шут его разберет. Я по направлению смекал, с другой-то стороны вода, так что больше неоткуда. Если только не из самого Копенгагена притопали. А это вряд ли. Там тех, кто о нас до бомбежки знал, сейчас по пальцам пересчитать можно. Хотя теперь уже хрен его знает. И ведь знали же про оба входа!
– Ты говорил про «крота».
– Верно. Наши ходоки одно время считали эти станции заброшенными, на поверхности все-таки. Но далеко не забирались. Всякое может быть. Коммуникаций-то до черта сохранилось. Короче, мы туда вообще не суемся. Старались, по крайней мере.
– Такие вещи сразу проверять надо, – сокрушенно покачал головой охотник. – Мало ли кто под самым боком сидит.
– Так ведь кто ж знал… Тихо там всегда было.
– Ну, ты ведь сам сказал, что сталкер. А раз назвался груздем… Ладно, проехали.
– Неподалеку у «Каструпа» раньше центр «IКЕА» находился, – продолжал рассказывать детали Олег. – Вот тут пометка. Хабарное место было. До поры. Там два беспилотника упали. Но ходить очень скоро стремно стало, как чужие о нем пронюхали. Одно время долго, помнится, в игру играли: кто быстрее железо все до винтика оберет – мы или они.
– Знакомо, – хмыкнул Батон. – Чужие – это караванщики?
– Не только. Разный сброд. Те, что посмелее. Из каких только нор они выползали, одному богу известно. Но это было давно… Так, дальше. Я поплыл к вам вот отсюда, от бывшего Аквариума «Голубая планета». Это здесь.
– А мы стоим тут, – Тарас сверился со своей картой, которую тоже положил на стол. – Шустро же ты сподобился, брат.
– Торопился, как мог, – согласился Пушкарев.
– Сразу скажу, что как следует причалить в этом месте у нас не получится.
– Понимаю, загвоздка здесь, мужики.
– Так что же получается? – вздохнул Савельев, рассматривая карту. – Как мы высадимся на берег? Только на лодках?
– По-другому никак, – немного подумав, согласился старпом.
– Кстати, напавшие на бункер тоже могут воспользоваться радаром и запеленговать нас, – подключился к разговору Ворошилов. – Или просто увидят с поверхности.
– А что мы еще можем сделать? – ответил на резонное замечание Тарас. – Где ты такую дуру тут спрячешь?
– Ты к чему это? – Батон, нахмурившись, посмотрел на спелеолога.
– А к тому, что это в разы сокращает наши шансы незаметно подойти к берегу.
– Согласен, – Тарас поскреб усы. – Но другого выхода я все равно здесь не вижу. В засаду действительно можно угодить. Тут пан или пропал.
– Вот и я говорю, – с тревогой закивал Ворошилов.
– Не нравится мне эта затея, ребята, – пробормотал Треска. – Ох, как не нравится.
– Прорвемся, – уверил Пушкарев. – Вечером пойдем, как стемнеет. Я там знаю одно место, где можно причалить понезаметнее. Возле бывшего Аквариума.
– Хорошо, допустим, мы добрались до берега, – Савельев постучал по столу костяшками пальцев. – Какой у нас дальше план?
– Да, как ты собираешься вскрывать бункер, чувак? – поддержал Треска. – Это ведь тебе не банка с тушлом.
– Вот, – порывшись в подсумке, Олег вытащил еще один пожеваный пергамент и, развернув его, положил поверх карт. – Это схема нашего бункера.
Собравшиеся члены команды придвинулись ближе, чтобы лучше видеть чертежи.
– Фью, – присвистнул Паштет. – Ничего себе, коробочка.
– Вся эта информация была строго засекречена. Статус выше, чем для служебного пользования, простому смертному план не достать.
– А тебе-то как удалось ДСП обойти?
– Времена меняются. Достал. Сейчас это неважно.
– Ну-ну, – усмехнулся Батон.
– Смотрите сюда. Вот здесь входы, один и второй, – вооружившись карандашом, стал показывать на плане Олег. – Расстояние по поверхности между ними шестьдесят метров. Оба закрыты гермами. Перед ними лестницы. За ними два лифтовых колодца и ниже пара приемных тамбуров. Глубина тридцать метров. Там довольно просторно. В случае острой необходимости эти верхние этажи перекрываются еще одними заслонками, способными выдержать нагрузку до десяти тонн на квадратный метр.
– И ты сумел вылезти? – спросил внимательно слушающий Тарас.
– А чего? – сталкер пожал плечами. – Аварийные ходы знаю. Я же наверху частенько работаю. Там и не такое случается. Пустяки, если хочешь жить.
– Ловко.
– Едем дальше. Это системы очистки воздуха и воды, регенерации и установки замкнутого цикла. Вот эта, левая, та самая вентиляционная шахта, через которую я и утек. Видите? Прямо под ней диспетчерская, оружейная и склад боеприпаса. Ярусом ниже начинаются жилые отсеки, санитарный узел, затем склады продовольствия и после – фермы. На последнем этаже подсобки и генераторная.
– А откуда горючку для дизелей берете? – спросил Батон.
– Давно уже не берем, – поморщился Олег. – Раньше выменивали, а сейчас используем водяные мельницы, у нас там подземная речка течет и еще человеческий ресурс для подзарядки аккумуляторов вручную. Работаем посменно.
– Это как?
– Наверное, как у нас, – вступила в разговор Лера, вспомнив, как сама неоднократно крутила педали. – На велосипедах?
– И на них тоже, – улыбнулся Пушкарь. – Есть еще специально переоборудованные тренажеры.
– Складно, – согласился охотник.
– Это все? – подытожил Тарас.
– Да, это все, – отложив карандаш, Олег поскреб краешек чертежа. – Более подробной информации нет. Да нам и этого более чем достаточно.
– Уверен?
– Но как мы проникнем внутрь? – с беспокойством поинтересовался Треска. – Ты сам говоришь, что там все будь здоров, как опечатано. Не пустят же нас с распростертыми объятиями – заходите, гости дорогие. А, чувак?
– Хороший вопрос. Еще учтите, что нам нужно незаметно добраться до берега, – подхватил Ворошилов.
Пушкарев задумчиво пожевал губу.
– С берегом как-нибудь разберемся. Явные слабые места у бункера есть? – задал новый вопрос Батон.
– Только вентиляционные шахты. Через системы очистки воздуха.
– Негусто, – задумчиво размышлял охотник. – Если бы мы смогли овладеть генераторной, можно было бы обесточить бункер и тем самым выиграть какое-то время, получив преимущество.
– Не выйдет, – покачал головой Пушкарев. – Видишь, вот тут… Доступ к генераторной идет только через остальные этажи. Один, два, три, четыре… Это как слоеный пирог. Нахрапом прорваться не получится.
– Жаль, мы не знаем статус находящихся внутри, – отодвинувшись от стола, Мигель намотал четки на запястье.
– А ты-то куда суешься? – бросил Батон.
– До войны я был в чилийском армейском корпусе, – ровно ответил священник. – Так что смыслю.
– Много ты там навоевал, святоша?
– Да уж не меньше твоего.
– Прекратите оба, – Лера топнула ногой и посмотрела на Мигеля. – Статус?
– В заложниках они или нет, – пояснил он, проигнорировав недовольную мину Батона. – Неизвестно, как с ними там обращаются. Для захватчиков дети и женщины – большое преимущество.
– Ярус с жилыми отсеками самый большой, – Олег снова взял карандаш и постучал им по плану. – При атаке на бункер… их наверняка заперли там.
– Может, это и к лучшему, – рассудил Мигель. – Главное, чтобы ими не прикрывались.
– Вентиляция, – глядя на чертежи и что-то обдумывая, пробормотал про себя Батон. – Долбаная вентиляция.
Некоторое время молчали.
– Итак, наши действия? – Савельев оглядел товарищей.
– А нельзя никак использовать лодку? – снова с затаенной надеждой спросил Пушкарев.
– Дался тебе наш «Грозный»! – хмуро процедил Тарас. – Чего ты от него хочешь?
– А что, в данной ситуации, может, и получится, – выходя из раздумий, вдруг проговорил Батон и как-то по-особенному посмотрел на старпома. – Есть же еще похрен в похеровницах.
– С дуба рухнул? – перехватив его взгляд, вскинулся Тарас.
– Почему нет?
– Это стратегический запас. Последний! Предлагаешь по ним «Булавой» засадить? Что, в мире заразы мало? Да и как ты себе это представляешь? Мы же их там заживо похороним. К тому же техника простояла все двадцать лет…
– А кто говорит, что стрелять надо по ним? И зачем обязательно «Булавой»? Можно «Водопадом». Пугнем малеха. Покажем, что не шутки шутить пришли. Без «Синтеза» сможем ведь навестись? Угол поворота торпед может осуществляться непосредственно в аппаратах боевой рубки счетно-решающего прибора, – не сдавался Батон.
– Нет, – сжав кулаки, старпом помотал головой. – Огневая поддержка такой мощности – это край. С ума сошел. Сначала попробуем самое легкое.
– И что же?
– Какие у вас языки? – Тарас переключился на Олега.
– Датский немного. Но это только среди старожилов. В основном английский, французский, испанский и русский, – перечислил сталкер. – Многое уже подзабыли, конечно. Поначалу-то мешанина была. Взрослых кого где обучали еще в школе. ДО. Детей уже после в основном английскому.
– Яков.
– Да, – откликнулся переводчик.
– Что потянешь?
– Сам датский – сложный для изучения язык, так как те же самые слова и выражения могут иметь совершенно различные, иногда даже противоположные по смыслу значения – все зависит от интонаций и контекста. Кроме того, произношение слов не всегда соответствует их написанию. А так… в данном случае – английский и немного испанский. Русский, само собой.
– Добро.
– Так что ты предлагаешь? – снова спросил Батон. – Я бы ракеты все-таки не отбрасывал.
– Переговоры, – оперевшись на стол и накрыв массивными пятернями карты, Тарас покусал ус. – Сначала мы попробуем с ними поговорить.
– Если нас раньше не подстрелят, – мрачно фыркнул Ворошилов.
– Да, их вон сколько, а нас, – уныло поддакнул Паштет. – Перещелкают как котят, и дело с концом.
– Не дрейфь, салага, – успокоил повара Батон. – Есть одно верное средство.
– Какое?
– Стратегия, – подмигнул охотник, переглянувшись с хмурым старпомом. – Верно, Тарас?
