12

В аптеке «Семена рассвета» стоял необычный запах — здесь словно пахло всем и ничем одновременно. Ароматы апельсина, тимьяна и сандалового дерева перебивали запахи дуриана, сушеной сельди и угля. Полки были завалены травами, наверху в горшках цвели различные растения, стены устилала листва. Владелицей этого заведения была женщина средних лет по имени Салика, которая до сих пор выглядела молодой. Она изучила список от Рахима, куда-то ушла и вскоре вернулась с полной корзиной стеклянных пузырьков и сосудов странной формы. Во всех хранились жидкости разных цветов. Помощница позади нее мешала густое содержимое большого кипящего котла в глиняной печи.

— Пожалуйста, леди Тия. Скажите, как вам вот это.

Склонив голову, я осторожно принюхалась к бутылочке, которую мне протягивала Салика. Но едва я успела уловить аромат, как женщина убрала пузырек и заткнула его пробкой.

— Нет, думаю, этот вам больше подойдет.

Я снова потянулась вперед, но женщина снова чересчур быстро поменяла свое решение и выбрала другой флакон.

— Этот больше придется вам по вкусу.

На этот раз она долго держала у моего носа пузырек, позволяя вдыхать опьяняющий аромат клубники и розмарина. Отставив бутылочку на пустой поднос, она взялась за новую. Весь следующий час я только и делала, что нюхала пузырек за пузырьком. Так мы опробовали около сотни ароматов, пока Салика не осталась довольна. Из всех флаконов она отложила двадцать три.

— В ней чувствуется примесь воды и металла, с легкими нотками огня, — сказала она госпоже Пармине. — Решительна и невероятно умна. Это хорошо. Она станет стремиться к совершенству, и в ней сильно развито чувство справедливости. Изменения она принимает быстрее остальных, но всегда будет сомневаться в себе и своих способностях, независимо от того, как сложится ее обучение. А вот это уже не очень хорошо.

Не знаю, как она, подсовывая мне под нос различные пузырьки, столько всего обо мне узнала, но раз уж я «невероятно умна», то решила промолчать.

— Ей следует следить за своими легкими и животом, поскольку она более уязвима к ядам, передающимся по воздуху. Я пропишу ей чай из корня имбиря, который нужно принимать каждое утро сколько возможно. Что касается слабых заклинаний, тут никаких перемен не потребуется. А для овладения некоторыми сильными понадобятся серьезные изменения. На это уйдет некоторое время и немало средств.

Я полагала, что из-за дополнительных трат госпожа Пармина разозлится, но та, напротив, казалась довольной.

— Для каких именно?

— Прежде всего укрепляющих заклинаний. Обычная магия на нее почти не действует. Просто вызывает головную боль, но она с легкостью с ней справляется.

Салика забегала по комнате, выбирая на этот раз крохотные пузырьки, в которых хранилось всего по несколько капель жидкости или по паре граммов порошка. Наконец она остановилась перед кипящим котлом.

— Сумеречные грибы, — проговорила она, высыпала из флакона несколько штучек и кинула в булькающую жидкость. — Корень боярышника, — в котел полетели зеленые крошки. — Глазные хвостики, — от этого названия я поежилась. Но мои страхи не оправдались, потому что к смеси она добавила два бледных лепестка и наблюдала, как они оседают на дне.

— И в конце. — Салика сунула руку в богато украшенный кувшин и медленно извлекла маленький серый камешек. На секунду мне показалось, что это какое-то насекомое, потому что оно — я готова поклясться — извивалось между ее пальцами. Но женщина бросила его в котел, и он, коснувшись горячей поверхности, тут же растворился.

— Да, — проговорила она. — Это часть безоара таурви, который леди Микаэла любезно добавила в мою коллекцию. Для снадобий он необязателен, но является мощнейшим дополнением, которое в разы усилит ее способности.

— Но зачем? — Мне совсем не хотелось, чтобы во мне оказалась какая-то часть дэва.

— Леди Тия, безоары усиливают магию Темных аш. Вам очень повезло. Уже долгое время их не было ни у одного аптекаря. Потому как король имеет право забрать безоар того дэва, чья могила находится в его королевстве.

— Король Телемайн — хороший человек, — сказала госпожа Пармина. — Для меня это большая честь, леди Салика. Никто не добавлял в снадобья безоар, с тех пор как нангхаитья был подарен моей предшественнице Симике.

— Благодаря щедрости леди Микаэлы я добавила его вам бесплатно. Но с остальными ингредиентами, чья стоимость высока, несмотря на то, что их проще достать, на такие уступки я пойти не могу.

Госпожа Пармина подалась вперед, ее зеленые глаза засверкали.

— Так почему бы нам это не обсудить?

Пока две женщины договаривались по поводу цены, я приблизилась к Фоксу. Мой брат рассматривал булькающее содержимое котла, которое, после того как Салика добавила в него последний ингредиент, приобрело коричневый цвет.

— А кто такой нангхаитья? — прошептала я.

— Еще один дэв. Мне рассказывали, что у него язык длиною с улицу. — Он повернулся и внимательно посмотрел на меня. — Тия, с тобой все в порядке?

— Теперь да. — Я оглянулась на двух женщин. У меня, не переставая, тряслась нижняя губа. — Фокс, они говорят, я стану ашей.

— Это с самого начала было очевидно. Разве ты не этого хотела?

— Но я не понимаю. Я же причинила столько горя, разрушила чайную и большую часть города. Так мне сказала леди Микаэла. Вот почему меня не выпускали из Дома Валерианы до этого дня. Так зачем они так рискуют?

— Сама подумай, Тия. Они же ни за что не отпустят тебя с той магической силой, которую ты показала. — Лицо Фокса смягчилось. — Ты только скажи мне. Я кину в витрину несколько пузырьков, чтобы отвлечь их, и мы сбежим с тобой за город, в лес.

— Нет.

Меньше всего мне хотелось убегать. Я вспомнила бурлящую во мне силу, когда призвала крыс. Что со мной станется, если я без обучения покину Кион? Сколько людей по неосторожности подвергну опасности? Уйти сейчас будет самым безответственным поступком, который только подтвердит ненависть людей к Костяным ведьмам.

Однако разговоры о таурви и нангхаитья пробудили еще одно воспоминание.

— Не думаю, что дело только во мне. Мне кажется, с леди Микаэлой что-то не так.

— С ее стеклянным сердцем?

— Не только с ним. Недавно я подслушала один разговор между ней и госпожой Парминой. — Я попыталась проглотить подскочивший к горлу ком. — Фокс, мне кажется, она умирает.

В эту минуту две женщины позади нас рассмеялись, придя к согласию, и скрепили сделку долгим рукопожатием.

В лавке с зиварами царил не такой беспорядок, как в мастерской Рахима, но практически все кричало яркими красками. Со всех стоек на нас взирали длинные традиционные шпильки, украшенные всевозможными аппликациями. Здесь были и цветы из гофрированной бумаги, и сложенные из атласной бумаги сцены разных времен года, и лакированные гребни, и разложенные веером металлизированные ленты. Я увидела как несколько простых украшений, вроде длинных серебряных палочек, украшенных лишь керамической розочкой на конце цепочки, так и замысловатые произведения искусства в виде черепахового гребня, разрисованного длинной вереницей бумажных золотых рыбок и оплетенного по всей длине объемными шелковыми цветами — даже не представляю, как можно вообще носить на голове такую тяжелую конструкцию.

Хозяйкой лавки была веселая молодая женщина по имени Чеш, которая, пока мы осматривались, тараторила без остановки со скоростью сто слов в минуту. Она знала все о каждой заколке и каждом гребне в своем магазине и даже призналась, что большую часть изготовила сама.

— В наше время люди желают получить то, что есть у всех.

Чеш носила восемь или девять заколок в волосах. По обеим сторонам ее лица, перед ушами, свисали яркие драгоценные камни и цветы, которые раскачивались каждый раз, когда она встряхивала головой. На нее работали пятнадцать мальчиков и девочек, но в отличие от мастерской Рахима ее помощники были опрятнее и не устраивали такого беспорядка.

— Например, в прошлом году всем понадобились рубины в форме двойных сердец, дополненные белым клевером. В позапрошлом году популярностью пользовались желтые лилии в зеленом нефрите, обрамленные белыми лентами. И всего несколько недель назад нас завалили просьбами о розовых жасминах и кроликах из шелка на усеянных изумрудами листьях только потому, что такие видели у принцессы Инессы на балу. — Чеш сморщила нос. — Разве они не понимают, что зивар должен отражать вашу собственную личность, а не образ того, на ком вы его увидели?

Поскольку самого смысла зивара я еще не понимала, то просто восхищенно кивала в ответ. Фокс, ошеломленный представшей красотой и женственностью, решил подождать нас снаружи.

— Я помогу вам подобрать зивары, удовлетворяющие всем вашим вкусам, — пообещала Чеш. — А в знак нашего знакомства с госпожой Парминой буду особенно рада придумать для вас уникальное украшение, как это делаю всегда для Дома Валерианы. По поводу ваших цветов и заклинаний я поговорю с Рахимом и госпожой Саликой. А пока, пожалуйста, осмотритесь и, если вам что-то приглянется, скажите мне.

Я уже твердо решила для себя, что ни за что не надену крупные украшения. Я боялась, что они могут, перевесив, упасть и попутно выдрать большую часть волос. Поэтому остановила свой взор на простых заколках и гребнях — мне почему-то нравилось их рассматривать. Мое внимание привлекли некоторые шпильки, но я не знала, сколько позволено выбрать. Меня бы устроили две или три, но госпожа Пармина отвергла их все.

— Зачем тебе эти дешевые побрякушки? — изумилась она, даже не стесняясь того, что Чеш была рядом. — Думаешь, люди стали бы уважать аш из Дома Валерианы, если бы те носили в волосах украшения, которые надо разглядывать с лупой?

Она уже собиралась сказать что-то еще, но тут вмешалась хозяйка мастерской:

— Госпожа Пармина, у нас новые поставки золотых гребней, которые вам так нравятся. Хочу сначала показать эту коллекцию вам, прежде чем выставить ее на витрину. Еще я сделала голубей из серебристого шелка, как вы и просили, но к ним нужно подобрать гребень…

— Новые поставки, говорите? — В старухе сразу же проснулся интерес, и она повернулась к женщине. Воспользовавшись возможностью, я отошла к стойке и шумно выдохнула.

— Не стоит из-за нее так сильно переживать, — раздался чей-то голос. — Мы все уже привыкли к госпоже Пармине, хотя не так часто ее видим. А ты живешь с ней в одном доме и до сих пор волнуешься?

Передо мной предстал самый прелестный мальчик из всех, кого я видела. Наверное, прозвучит странно, но слово «прелестный» идеально ему подходило. Он был на несколько лет младше меня. Одет в простой сюртук, какие носили все работники лавки. Нежное круглое личико, длинные ресницы и ярко-синие глаза, великолепно оттеняющие смуглую кожу. Он низко поклонился, и из ворота рубашки выпал стеклянный кулон. Его сердце светилось насыщенно-красным цветом, но было в нем что-то странное, чего я пока не могла объяснить.

Мальчик спрятал свой кулон под рубашку и протянул мне серебряную заколку в форме крыла. Каждое его перо было инкрустировано синими сапфирами. Она напомнила мне ту сапфировую шпильку, что я пожертвовала жрице в свой первый день в Анкио.

— Она прекрасна, — выдохнула я. — Но как ты узнал?..

Парень застенчиво пожал плечами. Его длинные волосы были собраны в аккуратный хвостик, кончик которого он постоянно перебирал.

— Я просто решил, что она тебе подойдет.

— Мне очень нравится, — с улыбкой призналась я. — Меня зовут Тия.

— А меня Лик.

— Спасибо, Лик. У тебя отличный вкус.

Но вместо того чтобы просиять, мальчик погрустнел.

— Чеш тоже так говорит. Хочешь, я помогу подобрать еще несколько украшений? Я знаю, что тебе может понравиться.

— Было бы неплохо, потому что я до сих пор не знаю, что мне нравится.

Он усмехнулся:

— Сначала это место пугает, особенно если ты не знаком с зиварами. На самом деле пугает весь квартал Ив. Но важно помнить одно: мы здесь для того, чтобы сделать тебя еще красивее. Так что все не так уж и плохо.

Мы засмеялись, и он проводил меня к остальным стойкам.

Остаток дня прошел успешно: я нашла украшения, которые смогли удовлетворить даже представления госпожи Пармины о моем облике. Она расплатилась за покупки, Чеш пообещала доставить их в Дом Валерианы, как только все будет готово, а Лик помахал нам на прощание.

— На сегодня достаточно, — заявила госпожа Пармина.

Я думала, мы вернемся в Дом. Но когда поняла, куда она нас ведет, меня прошиб холодный пот.

Чайная «Падающий лист» знала и лучшие времена. За исключением поврежденной в некоторых местах почвы, сад остался нетронутым. Только крыша над комнатой, где Зоя с другими ашами развлекала принца Канса и его друзей, обрушилась, а дверь была вырвана. Видно, что здесь пытались прибраться, но повсюду еще встречались щепки сломанного дерева и осколки. В воздухе висел запах опилок. И хотя серьезному разрушению подверглась всего одна комната, на входе все равно висела маленькая табличка: до окончания ремонта чайная будет закрыта, но посетители по-прежнему могут приходить и наслаждаться прогулками по саду.

Я ужаснулась — неужели все это сделала я? Как же тогда выглядит остальной Анкио?

Владелицу чайханы я узнала сразу: низенькая, коренастая женщина среднего возраста следила за уборкой и при этом беседовала с мужчинами — плотниками, насколько я поняла, — собиравшимися оценить ущерб. Тут до меня дошло, чего же от меня хотела госпожа Пармина. С горящими щеками и трясущимися руками я бросилась вперед и замерла перед женщиной, ожидая, когда та меня узнает.

Как только она признала меня, я упала на колени и склонилась перед ней, прижавшись лбом к земляному полу. Однажды я уже видела подобную картину: так делала ученица из соседнего аша-ка, по неосторожности испортившая дорогое хуа своей госпожи. В таком положении она пребывала на улице, на виду у всех, большую часть дня, пока госпожа не решила, что унижения достаточно.

— О, не стоит этого делать, — завидев меня, воскликнула хозяйка чайной. Как ни странно, но смущенной выглядела именно она. — Это был несчастный случай. Уверена, исправить ничего было нельзя.

— Тем не менее, — заговорила госпожа Пармина, — моя ученица оказалась там, где не должна была быть. И в результате пострадала ваша чайхана. Дом Валерианы обещает оплатить весь причиненный ущерб.

— Это очень любезно с вашей стороны, госпожа Пармина, — ответила женщина, — но Императорский Дом уже предложил нам то же самое.

— Я понимаю, что главную роль во всей этой истории сыграла Зоя, которая также несет ответственность за случившееся. Но, — твердо добавила пожилая женщина, — поскольку моя ученица виновна в физических последствиях этого происшествия, мы настаиваем и берем всю финансовую сторону вопроса на себя. И еще, так как ваше заведение закрыто и не приносит доход, примите от нас небольшое ежедневное жалованье, пока вы не будете готовы снова открыться.

Хозяйка чайной замешкалась, но, продолжая нервничать, кивнула.

— Я надеюсь, госпожа Гестия поймет…

— Госпожа Гестия поймет, — заверила ее госпожа Пармина. — Я лично сообщу ей о своем решении.

Женщина заметно расслабилась.

— Большое спасибо за вашу щедрость, госпожа.

— Тия, вставай, — обратилась ко мне старая аша, и я поднялась на ноги. — Госпожа Пег, мы вынуждены вас покинуть. Благодарю вас за проявленное милосердие.

— Постойте. — Раз уж я попросила прощения у хозяйки чайханы, то должна получить его ото всех. — Я бы хотела извиниться перед девушкой, которая в ту ночь привела меня в «Падающий лист».

— Девушкой? — изумленно переспросила женщина. — В ту ночь я никого не посылала.

— Но она пришла в аша-ка и попросила меня принести для леди Шади ее хуа и инструмент…

— С такими просьбами все мои девушки в первую очередь обращаются ко мне, и только потом я их посылаю. Однако в ту ночь ничего подобного я не помню.

— Должно быть, моя подопечная ошиблась, — вежливо вмешалась госпожа Пармина. — Еще раз спасибо за понимание, госпожа.

Смутившись, я снова низко поклонилась, и мы ушли. Всю дорогу я не отрывала взгляда от земли, пока чайная «Падающий лист» не осталась позади. Прежде чем мы вошли в Дом Валерианы, Фокс ободряюще сжал мою руку.

— Я буду рядом, — пообещал он и быстро исчез, чтобы госпожа Пармина не успела его прогнать.

Но у старой аши были свои планы.

— Твои уроки начнутся завтра. Мы с леди Шади будем сопровождать тебя на занятия. А тем временем должна признаться, мне было стыдно видеть, как некрасиво ты стояла, принося госпоже Пег извинения. Аша должна стоять не так. К счастью, она была в курсе твоей ситуации и не обиделась. Поэтому сегодня вечером ты будешь отрабатывать свой поклон до тех пор, пока я не останусь довольна. Встань на колени, как ты это делала в чайной.

Я тут же подчинилась и прижалась лбом к мягким бамбуковым циновкам, устилающим пол в ее комнате.

— Слишком небрежно и слишком быстро. Кажется, будто ты хочешь поскорее отделаться. Давай еще раз.

Весь вечер она заставляла меня кланяться, каждый раз отыскивая в моих движениях какой-то изъян. В кровать я вернулась уже за полночь, свечи почти прогорели. Я чувствовала себя вымотанной. В поисках поддержки и успокоения я мысленно потянулась к Фоксу и получила от него отклик. А вместе с ним пришли какие-то смутные видения: Фокс стоит, сжав перевязанные, но не от ран, кулаки. Перед ним еще один мужчина с поднятыми руками, копна рыжих волос и татуировка на шее в виде птицы. Дальше картинка исчезла.

Тогда я снова осторожно попыталась ощутить присутствие брата. После минутного молчания до меня долетели его мысли: «Тия, ложись спать».

«Тебе легко говорить, — мысленно проворчала я, прежде чем уснуть. — Если мои уроки будут похожи на сегодняшний день, я не протяну и недели».