Глава 44. 1/8

Оставшихся трех поединков я не видел. Мастер-распорядитель принял у меня оружие, которое передал слугам арены, а после проводил в достаточно комфортное помещение — прямо под трибунами. Здесь, кроме стола с напитками и легкими закусками, была душевая комната. Рядом на столе был заметен комплект белья и аккуратно разложенная парадная, черно-золотая форма русской цитадели.

Раздевшись, я быстро ополоснулся, чувствуя, как заживают раны и восстанавливаются силы. Вышел из душевой посвежевшим, будто заново родившемся. Переоделся под пристальным вниманием распорядителя — который, впрочем, в открытую взглядом меня не буравил. Когда я закончил, он сразу повел меня на трибуну.

Слабый гул, стоило мне только появиться на трибунах, усилился многократно. Не из-за моего появления — на площадке арены шел сейчас последний стыковой поединок. Команда Амбера в красной униформе против белых кадетов Диаманта; Англия против Франции — всегда напряженное соревнование. Это были команды занявшие шестнадцатое и семнадцатое места — практически равные по составу. Но проследить за ходом битвы мне не удалось – как оказалось, распорядитель вывел меня на трибуны прямо к остальным членам моей команды.

В первую очередь я глянул на Майю – и по ответному взгляду понял, что это теперь действительно Майя, а не Ребекка. Потом принял поздравления от радостно-возбужденного Санчеса, кивнул Сакуре и – сам удивился, Хорьку. Тот сохранял предельную невозмутимость – через которую все же явно была заметна распирающая его гордость за собственные недавние действия. Надо сказать, небезосновательная — если не вспоминать о том, как он исключил из испытания Дровосека. И только после этого я обратил внимания на Филиппа — с красным от ярости лицом тот едва сдерживался. От комментариев он все же не удержался – но я уже перенес взгляд на площадку, где французы добивали англичан.

После того, как последний боец в красной форме оказался повержен, наступила небольшая организаторская пауза. Сновали по трибунам слуги с напитками, приводили в порядок песок арены распорядители – выравнивая и засыпая свежим песком кровавые пятна, убирая остатки доспехов. Хорошо, не нужно было убирать тела — после знака обо окончании боя они все исчезали сами.

Мое внимание привлекло движение на ложе для высоких гостей – причем в том самом месте, где концентрировались черно-золотые мундиры. Магистр Орлов, судя по всему, был изрядно возбужден. Это было видно по жестикуляции и мимике — слов на таком отдалении слышно не было. Разговаривал Орлов сейчас с группой мастеров, обращаясь больше к Олегу. И показывал Орлов, кстати, в мою сторону. Используя некуртуазные выражения -- слов, по-прежнему, слышно не было, но матерную мимику спутать с какой-либо другой сложно. Определенно, выбранный мною способ отбора на турнир даром не пройдет – отчетливо осознал я последствия своих действий.

Прения в ложе русской цитадели прервал магистр хранителей; перебросившись парой фраз с Орловым – быстро успокоившимся, глава Аренберга вышел на помост.

Поприветствовав всех взмахом руки, он начал поочередно вызывать участников финального турнира. Первым на песок вышел высокий кадет в синей форме Сапфира –занявший первое место в общем зачете. Представлен он был достаточно просто – Черный Герцог. Поочередно, один за другим, остальные атланты спускались трибун и выходили на арену, вставая по периметру. Удивившись сначала помпезности Черного Герцога, я понял, что недооценил происходящее – звучали титулы князей – был даже имперский, баронов, ландграфов. Юлия, выходя на песок арены, была представлена как графиня Орлова. Так что мы с Черным Герцогом оказались самыми скромными – он просто Черный Герцог, я просто кадет Джесс Воронцов. Фамилию мою, впрочем, магистр произнес с неопределенной интонацией, сумев нагнать интриги. По гомону зрителей я понял, что многие задались вопросом – не из тех ли я Воронцовых. Впрочем, последней на площадке появилась еще одна достаточно скромная персона – кадет Адель Дюбуа. Вновь я увидел знакомую летящую походку и светлую копну волос – легко сбежав по ступеням, француженка вышла на песок арены. Это была та самая девушка, которая выручила меня из капкана Макленина и разъяренных японцев.

Представив всех шестнадцать дошедших до финала атлантов, Великий Магистр сделал некоторую паузу, дав возможность собравшимся поприветствовать участников. Мы расположились по всему периметру на одинаковом расстоянии друг от друга, все также в окружении двоих воинов Аренберга, полностью закованных в броню. Я осмотрелся, разглядывая противников – два кадета Сапфира, трое из Амбера – из них две девушки, четверо русских – кроме Юлии, был еще Леонас и незнакомая мне девушка со знакомым лицом. Двое кадетов из Обсидиана, два японца из Жемчуга, и трое из Диаманта. Две девушки – Адель, и не уступающая ей грацией темнокожая красавица с густой копной иссиня-черных волос, а также незнакомый мне кадет. Его я, могу с уверенностью сказать, не видел ни разу в жизни – в то же время, глядя на его лицо, у меня возникало странное чувство узнавания. Казалось, вот-вот я пойму, кто это, но тут глава Аренберга начал говорить.

– Итак, господа и дамы. С этого момента Арена станет для вас полем боя. Черный Герцог! Адель Дюбуа! – указующий перст главного хранителя поднялся, – вы будете первыми! Пусть турнир начнется!

За спиной кадета в синей униформе появился мастер-распорядитель, подавая ему длинный прямой меч и серебряный щит. Без какого-либо герба – как и белая накидка на плечах Адель. Кроме форменного чародейского плаща мастер-распорядитель вернул француженке еще и короткий магический посох – навершие которого было покрыто изморосью. Мастер-распорядитель ушел с площадки, а первые два участника направились к центру арены. Оба они, получается, до поры до времени скрывали свои гербы. И из-за них я со своим пустым щитом на униформе не выглядел белой вороной – остальные тринадцать стоящих на песке носили на гербовых щитах, плащах и доспехах эмблемы клановой принадлежности

Когда Герцог и Адель подошли к центру площадки, я вспомнил слова Ребекки о том, что девушкам магия – быстрая, боевая, дается гораздо лучше и проще, чем мужчинам. Именно поэтому еще ни в одном одиночном турнире Академии – включая те, которые проводились для старших воспитанников, пока не было случаев, чтобы побеждал кадет мужского пола. Состав участников, впрочем, слова чародейки не подтверждал – на арене царило практически гендерное равенство – на девять парней приходилось семь девушек.

Раздался громкий гонг, оповещающий о начале боя. Герцог, закрывшись щитом, не мешкая бросился в атаку, но Адель прянула в сторону, вскинув руки с посохом, исполняя изящный пируэт. Противник легко сменил траекторию движения, закрываясь щитом от ледяной стрелы – как оказалось, напрасно. Заклинание было направлено вовсе не в него, а на песок перед его ногами. Поскользнувшись на льду, не успевший остановиться Герцог получил в грудь вторую стрелу – разорвавшую униформу. Брызнувшая кровь тут же превратилась в бурый лед, и заиндевевшая фигура победителя общего зачета упала на песок.

Четыре с половиной секунды – как показывало интерактивное табло с горящими – в прямом смысле слова, буквами.

Француженка сделал еще один пируэт, изящно поклонившись ревевшим трибунам. Мы столкнулись глазами, и неожиданно для себя я послал девушке воздушный поцелуй. Она на мгновенье замерла в удивлении, а после поймала поцелуй, звонко рассмеялась и грациозной походкой направилась к своему месту.

Следующей парой были двое кадетов из Амбера. Похожие как братья, несмотря на то, что один рыжий как огонь, с усеянным веснушками лицом, а второй с русыми волосами, под которыми проглядывали ранние залысины. Оба были атлетично сложены – последствия регби и гребли, стандартных для учащихся элитных английский заведений, оба бароны, оба показательно небрежны.Молотили они друг друга достаточно долго и упорно – победителем вышел рыжеволосый. Победа досталось ему нелегко – щит был прилично изрублен, на лбу широкая рана – так что все лицо и шею заливала кровь. Принявший прямой удар правый наплечник встал торчком – под ним виднелась рваная униформа и разрубленное плечо, правая нога покрывалась кровью из раны на бедре. Рыжеволосый барон по турнирной сетке выходил в пару с Аделью – четверть финал теперь для нее предстоит, судя по виду англичанина, достаточно простой.

Следующей парой была Юлия и чернокожая француженка. Юлия была вооружена огромным и широким мечом, который по-прежнему – в памяти у меня встала картина вступительного испытания, небрежно волочила за собой по песку. Француженка несла на плече не менее огромный, но не столь широкий фламберг – с пугающим волнистым лезвием.

Трибуны шумели, предвкушая увлекательное зрелище. Обе поединщицы остановились на приличном удалении друг от друга, в ожидании сигнала к началу поединка. Трибуны замерли, затаив дыхание, и раздался резкий удар гонга. Взметнулся из-под ног песок – француженка сорвалась с места сразу, а Юлии для разгона потребовалось несколько шагов. Миг, и она все же ускорилась, перейдя на быстрый бег, а огромный клинок взметнулся, раскручиваясь. Темнокожая была быстрее – взвившись в воздух, она нанесла сокрушительной удар сверху. Юлия вскрикнула, закрываясь мечом – и ее отбросило в сторону, а огромный клинок едва не вылетел из ее рук. Откатившись, она прыжком поднялась на ноги – и вновь вскрикнув, едва-едва успела парировать страшный рубящий удар.

Француженка, быстрая и опасная как кобра, не переставая наносила удары – один за другим. Фламберг ее уже горел ярким огнем – но светящийся голубым меч Юлии всегда каким-то чудом оказывался на пути волнистого клинка. Две стремительные грации – темнокожая в белой форме, и белокожая в черной форме, сплелись в быстром и смертельном танце. Хрупкие девушки играючи сражались огромными клинками, а трибуны гудели и ахали с каждым ударом. Француженка хранила молчание, а вот Юлия каждый свой удар сопровождала выдохом со звучным криком. После очередного она вдруг будто провалилась – горящий синим пламенем меч не встретил на своем пути фламберга. Пробежав несколько шагов, Юлия вернула себе равновесие, и тут же прянула назад; француженка, отпрыгнув от удара, удивительным, едва заметным взгляду кульбитом неожиданно запрыгнула на плечи одного из воинов ордена, охранявших немецкого кадета, и прыгнула на Юлию сверху, взметнув меч. Раздался громкий крик – молчавшая доселе темнокожая девушка вложила в удар все силы.

Юлия неожиданно для всех схватила оружие двумя руками и шагнула прямо под удар, выставив широкий клинок как посох над головой. Раздался громкий лязг, сверкнула сине-красная вспышка. Юля пошатнулась, с трудом устояв на ногах, и тут же без затей ударила прямой ногой. Темнокожая пошатнулась, и почти сразу последовал удар мечом – подтолкнув клинок второй рукой, Юлия ударила в основание фламберга. Болезненный крик – от отдачи прямого удара через рукоять, и волнистый клинок оказался на песке. Француженка отлетела на несколько метров, пошатнулась – и почти моментально следующий удар ее располовинил.

Под гомон трибун Юлия направилась к своему месту – потерявший силу и свечение клинок волочился за ней следом. Грудь девушки бурно вздымалась – короткая схватка потребовала от нее запредельного напряжения.

Следующей парой была графиня Анна-Маргарита из Сапфира, и молодой виконт Амаго из Жемчуга. Потомок самураев был вооружен катаной, облачен в легкие, но весьма похожие на аутентичные доспехи, буквально излучая ауру презрительного спокойствия. С ней и умер в ядовито-зеленой луже, когда после гонга замер на лишние полторы секунды – которые понадобились графине для прочтения заклинания.

Когда Анна-Маргарита улыбнулась, я пристально вглядывался в ее лицо. Снова меня коснулась тень узнавания – только сейчас без неопределенности: это была удивительно похожая на Ребекку девушка – только лет на десять, если не на пятнадцать моложе.

Долго размышлять о превратностях судьбы и многочисленных знакомых и взаимных родственниках вокруг мне не пришлось. Объявили следующих участников – графа Токугаву и кадета Джесса.

Может быть японец и не был похож на оскорблявших Сакуру соотечественников – хотя мне казалось иначе; но вот эмблема у него была точь-в-точь как на их гербах, а также на ее потерянном в ходе вступительного экзамена медальоне. Токугава, значит. Определенно знакомая на слух фамилия – отстраненно подумал я, когда после удара гонга самурай молча бросился на меня.

Перекинув меч в левую руку, я скользнул вперед и уходя от клинка катаны, ударил противника в солнечное сплетение – вокруг моего кулака в момент удара будто бы сгустился воздушный щит. Молодой японец словно нарвался на удар стенобитного тарана – отлетев сразу на несколько метров, покатившись по песку. Подбежав ближе, я ударил его еще раз – без затей, ладонью в основание в основании шеи.

Грубо подхватив потерявшего сознание противника за ногу, я потащил его к трибуне, занятой кадетами Жемчуга. К этому парню ничего личного я не имел.

– Эй! Вы где?! – крикнул я, и почти сразу нашел глазами – по тени эмоций, одного, а следом и другого второкурсника – тех, что вызывали меня на дуэль.

– Это для вас! – сказал я уже на английском, резким ударом по ушам приведя в чувство противника, и грубой подсечкой поставив его на колени лицом к трибуне.

Внешне я выглядел спокойным, но от сдерживаемой ярости подрагивали руки. Не знаю, что они делали на площадке с Сакурой – но судя по реакции Софьи, ничего хорошего. И сейчас я просто воспользовался единственной возможностью оправдаться хотя бы перед самим собой за слитую дуэль.

Отсалютовав второкурсникам мечом еще раз, я ударил сверху вниз – острием в основании шеи; прямо в то место, где у себя под кожей периодически чувствовал вживленный блок нейрошунта. Вспыхнувший клинок глубоко, едва ли не по рукоять погрузился в тело юноши – и возвратным движением я дернул его на себя, постаравшись забрать с собой энергию – как меня сегодня ночью учила Ребекка.

С ней у меня получалось; но вот сейчас случилось что-то не то – в глазах у меня на миг потемнело, в ушах появился шум, а сердцебиение – неровное, почувствовалось по всему телу. Выдернув клинок, я пошатнулся – и думая только о том, как удержаться на ногах, двинулся к своему месту. Заваливаясь при этом все левее и левее – как потерявший равновесие пьяный, который делает каждый следующий шаг, только для того чтобы не рухнуть.

Постепенно пелена перед глазами чуть-чуть спала, шаг стал немного тверже. Я смог поднять глаза, и неожиданно увидел, как улыбнувшаяся француженка послал мне ответный воздушный поцелуй. Кивнув девушке, я уже ровным шагом направился к своему месту. Вот только всю правую руку било непроизвольной крупной дрожью, сквозь онемение она горела огнем – покалывая болью слишком большого количества принятой энергии.

Поединок тевтона и победившего француза с неуловимо знакомым мне лицом – моего следующего противника, я наблюдал невидящими глазами. Следующие две пары, сильнее в которых оказались две чародейки – английская, сокрушившая еще одного тевтонского рыцаря, и русская, победившая соотечественника Леонаса, также совершенно не отложились в памяти. Все это время только и думал о том, как распределить энергию из руки по всему телу. С Ребеккой сегодня ночью у меня это получалось гораздо легче, и не так болезненно. Да что там, сегодня ночью боли не было совсем – лишь наоборот.

Что же я сотворил такое, что вытянул из японца настолько большой объем энергии – которая меня едва-едва не убила?