Глава 41

В аэропорту Рио очереди на паспортный контроль казались бесконечными. Долли и Ширли стояли в разных очередях и ни разу даже не обменялись взглядами. Долгое ожидание раздражало пассажиров, но в ответ на любые проявления недовольства бразильские пограничники работали еще медленнее.

Наконец Долли и Ширли, каждая своим путем, перешли в зону выдачи багажа. Там некоторые пассажиры уже катили и тащили свои чемоданы на таможенный досмотр. В просторном помещении было зябко, динамики изрыгали однообразную самбу, и это вкупе с возбужденным говором бразильских пассажиров и длительным перелетом превращало прохождение таможни в пытку.

Среди людей, которые пробирались к своему багажу на ленте конвейера, Ширли заметила светлые волосы Долли. У единственного выхода из зала выдачи багажа стоял длинный стол с таможенником у каждого края, и еще два таможенника охраняли проход. Все они были вооружены и следили за пассажирами как ястребы. Несмотря на прохладу, Ширли прошиб пот. Она тоже пошла к багажной карусели.

Стоя у ленты в ожидании своих чемоданов, Ширли поглядывала в сторону таможни. Там выстроилась очередь из тех, кто получил багаж и хотел выйти из аэропорта. Сердце Ширли тревожно забилось: осматривали все чемоданы подряд. Стол был завален разнообразными предметами одежды, а пассажиры и таможенники громко пререкались. Ширли опять нашла взглядом Долли, протиснулась к ней и встала за ее спиной.

– Они обыскивают всех. Нельзя идти туда с деньгами, – прошептала Ширли прямо в ухо Долли.

Та не обернулась.

– Ты знаешь, что делать. И отойди от меня немедленно.

В этот момент на конвейере появился один из их красных чемоданов, но пока женщины не могли разглядеть, какого цвета на нем бирка. Они стояли и ждали, чтобы чемодан подъехал поближе, как вдруг чья-то рука схватила его и стащила с карусели. Долли уже открыла рот, чтобы возмутиться, но Ширли успела остановить ее незаметным тычком в ногу. С рюкзаком за спиной и с красным чемоданом в руке Чарльз радостно улыбался Ширли:

– Это же ваш чемодан? Давайте я понесу его.

– Не надо, спасибо. Мне еще надо дождаться второго.

Он прижался к Ширли почти вплотную. После долгого перелета от него пахло еще хуже, чем вначале их знакомства.

– Да ничего, я подожду с вами… Может, поужинаем вместе или посмотрим достопримечательности? Или просто побудем в номере?

Нужно было срочно избавляться от назойливого ухажера. Ширли произнесла тихо, но твердо:

– Ни за что… Отвали!

Чарльз не ожидал столь категоричного отказа и, сделав шаг назад, наступил на ногу какой-то толстой женщине. Она взвизгнула и резко оттолкнула его; он начал падать, а когда попытался вернуть равновесие, задел рюкзаком другую пассажирку. Та осыпала его бранью на португальском языке. Пробормотав извинения всем вокруг, Чарльз понурил голову и побрел к выходу.

Ширли обернулась, чтобы попросить Долли оставить чемодан на конвейере. Но Долли рядом уже не было, зато у ног Ширли стоял чемодан. Она с ужасом смотрела на него, не в силах заставить себя взяться за ручку, однако потом увидела, что это был чемодан с синей биркой. Пока все смотрели на Чарльза, Долли сняла с конвейера второй красный чемодан, поменяла его на тот, что с деньгами, и как ни в чем не бывало ушла.

Во рту у Ширли пересохло, а руки взмокли от пота. Когда она увидела, что Долли с чемоданом денег стоит в очереди к столу досмотра, то чуть не упала в обморок. Зато Долли выглядела абсолютно спокойной, передвигаясь вместе с очередью вперед и ногой толкая перед собой чемодан. Поняв, что Долли пока не досматривают, Ширли опять повернулась к карусели, чтобы взять свой собственный чемодан, но он только что проехал мимо нее второй раз!

Тем временем рюкзак Чарльза оказался на столе. Два таможенника копались в вещах, выискивая наркотики. К своему разочарованию, в рюкзаке они ничего недозволенного не нашли и решили обыскать самого Чарльза.

Другой служащий указал пальцем на Долли и ее чемодан. Стараясь не показать виду, какой он тяжелый, женщина вскинула чемодан на стол и положила на бок, потом быстро поставила сверху свою сумку и оперлась о нее руками. Таможенник окинул Долли строгим взглядом и щелкнул пальцами:

– Паспорт!

Она подала паспорт. Служащий быстро пролистал его и отложил в сторону.

– Вы имеете что-то декларировать? – спросил он на ломаном английском.

Долли мило улыбнулась и покачала головой.

– Какие-то продукты и растения с вами? – продолжал таможенник все так же строго.

– Нет, но в сумке у меня бутылка джина из магазина дьюти-фри и сигареты. Хотите посмотреть?

– Да… Какая цель приезда? Бизнес или отдых? – Казалось, он ждет, не выкажет ли она признаков нервозности.

– Отдых, – невозмутимо ответила Долли и медленно расстегнула молнию на сумке.

Если честно, то у нее от волнения дико кружилась голова, и приходилось контролировать каждый нерв в своем теле, чтобы ни дрожью, ни случайной паузой, ни жестом не привлечь к себе более пристального внимания таможенника. Что происходит у нее за спиной, где Ширли, Долли не знала и молила Бога, чтобы девчонка поспешила и привела наконец в действие свой отвлекающий маневр, или что там она придумала…

Ширли к тому времени с двумя своими чемоданами тоже стояла в очереди на таможенный досмотр. Она видела, как таможенник вынимает из сумки Долли бутылку и сигаретные пачки, как копается в остальном содержимом, как потом отдает сумку Долли и придвигает к себе чемодан. Когда служащий развернул чемодан замками к себе, Ширли поняла, что момент настал – сейчас или никогда. Она расстегнула свою сумочку, сунула внутрь руку и начала кричать:

– Помогите! О боже мой, помогите! Кто-то украл мой паспорт! – Она шарила в сумочке так рьяно, что оттуда посыпалась на пол косметика и прочие мелочи. – Его здесь нет! Паспорта нет! Меня ограбили! Ограбили!

Все разом прекратили свои дела и занятия и обратили свои взгляды на Ширли. Два таможенника у выхода шагнули вперед, чтобы посмотреть, с чего вдруг поднялся такой крик. Человек, стоящий в очереди за Долли, в отчаянии вскинул руки и начал что-то орать по-португальски, показывая на свои наручные часы. Таможенник, проверяющий Долли, велел соблюдать тишину, но тот не умолкал, и даже ничего не смыслящие в португальском люди поняли, что он имел в виду, когда назвал таможенника idiota.

Разозленный таможенник вернул Долли паспорт, оттолкнул в сторону ее чемодан и жестом велел освободить место. Затем он повернулся к недовольному пассажиру за ее спиной и хлопнул ладонью по столу.

Долли стянула чемодан на пол. Все, таможня пройдена. Окружающие по-прежнему смотрели на Ширли в хвосте очереди, а она, стоя на коленях, все так же истошно орала, перебирая рассыпанные на полу вещи. Долли влилась в поток пассажиров и вышла из аэропорта.

Только когда за Долли закрылись автоматические двери, Ширли замахала над головой паспортом в знак того, что пропажа нашлась. Таможенники повели крикливую пассажирку со всеми ее чемоданами в отдельную комнату для беседы. Поскольку Долли уже была в безопасности, Ширли не нервничала: ни в одном из чемоданов не было ничего противозаконного.

Ширли не знала, что в соседней комнатке таможенники беседуют с Чарльзом в связи с переполохом, который он устроил у багажной карусели. Молодой человек со слезами на глазах поведал им о том, как в Хитроу помог одной леди провезти лишний чемодан в надежде на перепих и был крайне расстроен, получив от ворот поворот, да еще в такой резкой форме.

Один из таможенников, расспрашивавших Чарльза, перешел в комнату, где двое его коллег занимались Ширли. Английским он владел достаточно хорошо, чтобы пересказать товарищам историю Чарльза.

– Ой, простите, – сказала Ширли, надув губки. – У меня не было денег, чтобы заплатить за лишний вес, и поэтому я слегка нарушила правила. Конечно, это глупо с моей стороны, и я очень извиняюсь. Но я не собиралась никого обманывать. Тот человек сказал, что ничего страшного в этом нет, если он возьмет мой чемодан. А так нельзя было делать? Или… – воскликнула Ширли, без усилий вживаясь в роль недалекой блондинки, – вы думаете, у него были другие намерения?

Таможенник сказал ей подождать и ушел. Вот теперь Ширли немного заволновалась, потому что собеседование по непонятным ей причинам затягивалось. Через несколько минут таможенник вернулся, сел напротив девушки за стол и сердито посмотрел в ее большие голубые глаза:

– Почему вы сказали молодому человеку, что едете в Рио на съемки для журнала?

– Я это придумала, – сказала она и склонила голову, делая вид, что ей стыдно, а на самом деле пряча тревогу в глазах. – Сначала он мне как бы понравился, и я хотела произвести на него впечатление, а…

Таможенник стукнул по столу кулаком, и Ширли подпрыгнула на стуле.

– Тогда почему вы отшили его, когда приземлились в Рио?

Ширли доверительно нагнулась к нему:

– Понимаете, в самолете мы сидели рядом, и от него так неприятно пахло. А когда он подошел ко мне у выдачи багажа, я чуть сознание не потеряла. Конечно, я не хотела обидеть его, но нужно быть честной!

Таможенники так и покатились со смеху.

– От него действительно воняет! – сказал один из них. – Особенно в маленьком помещении. Вы свободны, мисс. – И он открыл для Ширли дверь.

Элис нашла Резника в отдельной палате. На высокой больничной койке он казался неожиданно маленьким – неподвижный, с капельницей в руке, почти неузнаваемый из-за синяков и ссадин. Подойдя к нему, Элис заметила, что на тумбочке лежит в блюдце его зубной протез, и женщине пришлось подавить всхлип. Она подтянула к койке стул и уселась ждать.

По дороге в гостиницу Ширли смотрела из окна такси на пролетающий мимо Рио и думала о Терри. Никогда еще не доводилось ей испытывать такого восторга. Все беды и проблемы позади, и она свободна и может делать, что хочет, быть кем хочет. И она богата. Очень богата. Как бы ей хотелось разделить эту часть своей жизни с любимым мужчиной. Он ведь тоже об этом мечтал. Ну не о Рио конкретно, все-таки он был парнем с рабочих окраин, но о том, чтобы делать то, что хочется. Ширли трудно было поверить, что она находится в Рио, а уж каким образом она сюда попала – об этом и вовсе лучше не думать. Ей не терпелось увидеться с Беллой и Линдой, надо было столько всего им рассказать!

В первые минуты встречи слов не было, только радостный визг, смех, множество объятий и литры слез. Ее никогда еще так крепко не обнимали, – казалось, подруги больше не хотят отпускать Ширли от себя ни на шаг. За минувшие сутки она представляла, как Линда и Белла развлекаются у бассейна, а вот они рисовали страшные картины того, как ее допрашивает в тюремной камере не самый порядочный коп.

Шли часы, а веселье, как и шампанское, лилось рекой. Гостиничный номер постепенно превращался в филиал модного салона: повсюду лежали коробки с шикарными платьями и костюмами. Три девушки превратились в беспечных детей, до середины ночи они скакали, пели, плясали и стреляли пробками от шампанского.

Долли в это время принимала ванну. Она слышала, как кричат и смеются девушки, и была рада, что они счастливы. Приехала она через полчаса после Ширли, однако ее встретили куда сдержаннее. Долли жалела, что не умеет пробуждать сильные эмоции ни в себе, ни в окружающих. Она всегда так напряжена, что разучилась выражать чувства. «Наверное, они знают, как я восхищаюсь ими? – думала Долли, закуривая очередную сигарету и подливая шампанского в бокал. – Наверное, понимают, как я ими горда?» Когда Долли вынула из чемодана сто двадцать тысяч, у девушек глаза на лоб полезли от удивления.

Долли посмотрела на сигарету, зажатую в сморщенных от воды пальцев. Она пролежала в ванне так долго, что вода совсем остыла, но ей было все равно. Постепенно напряжение уходило из каждой клеточки ее тела, сейчас ее ничто не заботило. Долли закрыла глаза.

– Выходите, Долли! – крикнула из гостиной Линда.

Долли улыбнулась. Оказывается, она скучала по этому задорному голосу. Из бутылки шампанского с хлопком вылетела пробка, и девушки завизжали, как будто это случилось в первый раз за вечер, а не в четвертый. Белые, пушистые хлопья пены напомнили Долли о Вулфе. Ей стало дурно, а когда она попробовала встать, то у нее закружилась голова, и Долли скользнула обратно в воду. Из ее пальцев выпала сигарета; глядя, как она тонет, Долли хотела плакать. Ее эмоции так близки к тому, чтобы вырваться наружу, и все-таки остаются внутри. Она не знала, о ком грустит сильнее – о Вулфе, о Гарри или о себе. Голую и одинокую, ее настигло чувство полной беззащитности.

Почти в шести тысячах миль от нее, забившийся в свой затхлый гараж с одной только злобной овчаркой в качестве компаньона, Гарри Роулинс тоже чувствовал себя беспомощным и одиноким. Он мертвец; он не может выйти в свет, не может притронутся к деньгам на своих банковских счетах, даже домой пойти не может. И страну ему придется покинуть, но сначала надо дождаться, когда это будет безопасно. Долли… От одной мысли о ней у Гарри сжимались кулаки. Много лет назад они вместе оплакивали свое мертвое дитя. Потом он предал супругу, но она сумела обыграть мужа в его же вероломной игре.

Однако игра еще не кончена, нет. Никому не под силу победить Гарри Роулинса…

Ширли стояла в спальне, оглядывала себя в зеркале и пыталась понять, не стоит ли надеть синее платье… «Нет, – подумала она, – серебристое лучше. – Ширли отошла, чтобы полюбоваться своим стройным телом. – Ох, до чего же я хороша… Нет, не просто хороша – я прекрасна».

Из соседней спальни вышла Белла. Ее черное платье, сплошь затканное блестками, при каждом шаге переливалось волнами света.

– Отличная задница! – заметила она, и обе засмеялись.

Потом Белла позвала Долли, чтобы та тоже собиралась в клуб.

– Скорее, Долли! – добавила Ширли. – Мы все вас ждем!

Деньги Ширли лежали на кофейном столике. Линда сложила свою долю на колени и, совершенно счастливая, пела во весь голос. Деньги Беллы валялись, небрежно брошенные, на кресле. Белла подпевала Линде – они горланили собственную версию песни «My Way». Ширли закружилась по комнате, наслаждаясь тем, как раздувается вокруг нее платье. Белла не желала отставать: она приняла позу Ширли Бэсси и запела песню из фильма «Голдфингер», перекрикивая Линду. Атмосфера искрилась весельем. Девушки расслаблялись – им больше не о чем было тревожиться.

Ширли залпом выпила шампанское, закурила сигарету и стала расхаживать взад-вперед, словно по подиуму. Линда взяла в руки щетку для волос и сделала вид, будто это микрофон.

– И вот перед нами несравненная мисс Ширли Миллер! Есть ли у вас хобби, мисс Миллер?

– Моя любить детей и… ГРАБИТЬ БАНКИ! – выкрикнула девушка и подбросила в воздух горсть купюр.

Долли завязала пояс халата, вытерла запотевшее зеркало и стала рассматривать свое лицо. Мокрые волосы висели вдоль скул крысиными хвостами. Выглядела она – и чувствовала себя – изможденной и старой. Долли прижалась лбом к холодному стеклу. Слезы так и не появились. «Неужели все? – спрашивала она себя. – Кончились? Все высохли?»

Линда с подноса взяла канапе с черной икрой и задумчиво уставилась на маленькую сумочку на диване, в которой лежали деньги Долли. При встрече Долли объяснила им, что разделила все деньги поровну и что основная сумма спрятана в монастыре. Она также напомнила, что взяла из их долей по пять тысяч фунтов, возмещая свои расходы на подготовку ограбления. Такой расклад всех более чем устроил, но сейчас в голове у Линды бродили иные мысли. Она подошла к Белле.

– Как ты думаешь, надо рассказать Ширли о телефонном звонке? – прошептала она.

Белла нахмурилась:

– Нет! Забудь о нем. Ты не знаешь, кто тебе ответил. И ты сама согласилась, что, скорее всего, обозналась, так что выкинь это из головы раз и навсегда.

Ширли подливала себе шампанского:

– О чем это вы там шепчетесь?

Линда искоса глянула на Беллу, потом села на диван:

– Я звонила в Лондон… в дом Долли и Гарри. Этого не следовало делать, я знаю, но все равно позвонила, потому что очень переживала за тебя.

Ширли пожала плечами:

– Долли мне ничего не говорила.

Линда опустила взгляд:

– Мне ответила не Долли… а Гарри. – Прежде чем Ширли успела что-то сказать, Линда поспешила заверить ее в правдивости своих слов: – Я знаю, что это был он. Это точно был Гарри.

Белла тоже наполнила свой бокал.

– Даже не буду спорить с тобой, мы уже сто раз это обсуждали.

Ширли не могла взять в толк, о чем только что говорила Линда.

– Ты уверена? Линда, ты уверена, что это был он?

– Только он называл ее Куколкой, – начала горячиться Линда. – Тот человек так и сказал: «Это ты, Куколка?» Кто же еще это мог быть? Он иногда звонил нам домой, и у него был точно такой же голос. Говорю вам, Гарри Роулинс жив.

Девушки притихли и сидели, задумчиво переглядываясь. Действительно ли Гарри жив? И что еще важнее, известно ли об этом Долли? Первой нарушила молчание Ширли. Она рассказала подругам все без утайки: об искромсанной одежде Гарри в шкафу, о том, что Эдди днем и ночью следил за ними, о том, как он проник в дом, убил Вулфа и напал на нее. Потом ее словно озарило, и она подскочила на ноги:

– Я ведь тоже об этом догадывалась! Ну, то есть сначала я решила, что Долли в сговоре с Эдди, но если подставить вместо Эдди самого Гарри, то все складывается еще лучше! То есть получается, что она никогда не думала, будто он погиб.

Едва услышав это, Линда сорвалась с места и пнула чемодан, в котором Долли привезла деньги. Ее лицо исказила некрасивая злая гримаса.

– Это всего лишь подачка! Чтобы отвлечь нас! А кто получит остальное, а? Да в это самое время Гарри, должно быть, выгребает наши денежки из шкафов в монастыре… если деньги вообще там были, в чем я теперь сильно сомневаюсь.

Белла поставил бокал на стол и тоже встала:

– Не надо спешить с выводами. Мы не знаем, что из этого правда. Мы даже не знаем, жив ли Гарри. Ну подумайте сами: если он жив, то зачем Долли прилетать сюда?

Они не слышали, как из ванной комнаты вышла сама Долли. В гостиничном халате, который был ей слишком велик, она могла бы сойти за чью-то бабушку. Девушки не знали, какую часть их разговора услышала Долли. Во всяком случае, она ничего об этом не сказала. Лишь молча подошла к чемодану, где были деньги, и стала собирать одежду Гарри в полиэтиленовый мешок.

Девушки обменялись взглядами, и Белла кивнула Линде.

– Утром я звонила в Лондон, к вам домой, – осторожно начала та.

Долли как будто не слышала ее. Теперь она открыла свой чемодан, поискала что-то и вынула серое платье.

– Наверное, надену вот это. Буду не так нарядна, как вы, но ничего страшного. Хотя у меня где-то было платье для коктейлей… Вроде бы я брала его с собой.

– Гарри жив? – напрямую спросила Линда.

Долли подняла над чемоданом вечернее платье, потом приложила к себе:

– Что скажете?

Линда шагнула к ней и вырвала платье из рук:

– На мой звонок ответил Гарри. Значит, он жив, да?

Взгляд у Долли затуманился. В ней не осталось ни сил, ни воли что-то доказывать. Ее как будто пнули в живот, и жгучая боль расходилась вширь и вглубь, поглощая все тело. Но когда она заговорила, ее голос звучал ровно.

– Раз ты так считаешь, Линда, то да, – ответила Долли, стоя спиной к Ширли и Белле.

– Да, я так считаю, Долли. И вы знаете, что это так. – Затем Линда задала вопрос, который волновал их сильнее всего: – А что с остальными деньгами? Что вы с ними сделали? Они уже у Гарри, верно?

Долли казалось, что ее душа выжжена болью дотла. Во рту пересохло настолько, что она едва могла шевелить языком.

– Вы думаете, я заодно с Гарри? Вы думаете, я знала? – Она по-прежнему не поворачивалась к девушкам лицом.

Белла удержала Линду, которая хотела схватить Долли за руку.

– Нам просто нужно знать, что происходит, – спокойно сказала она.

Долли наконец обернулась и посмотрела на каждую из них по очереди. Потом, ни слова не говоря, она направилась к подносу с напитками, но так дрожала, что еле шла, и у нее ничего не вышло, когда она трясущейся рукой попыталась взять бутылку.

– Долли, так он жив или нет? – требовала ответа Линда.

Долли дрожала, словно дряхлая старуха. Белла и Ширли забеспокоились: с их лидером что-то явно было не так.

Внезапная, пугающая вспышка ярости привела девушек в ступор. В воздух полетели бокалы, тарелки, поднос – все, что попадало Долли в руки, пока она металась по комнате. Женщина схватила свою сумку, выгребла из нее деньги и бросила их в трех подруг. Сначала ее голос был похож на низкое рычание, потом он звучал все громче и громче, пока не превратился в лай бешеной собаки:

– Да! Да! Да! Да! Да!

Девушки прижались друг к другу. Они никогда не видели Долли в таком состоянии – вообще ничего подобного не видели! Им было не сообразить, что делать, как помочь, как утешить, как прогнать боль, пожирающую Долли.

Когда больше нечего стало бросать, Долли с искаженным лицом принялась рвать на себе халат. Ее голова моталась в стороны, дикий взгляд испепелял. Девушкам страшно было смотреть на нее. Долли стянула халат с плеч и стала царапать голые руки, оставляя на коже глубокие красные следы. В голосе появились высокие истеричные ноты.

– Вы хоть понимаете, как это больно? – кричала она. – Что я почувствовала, когда узнала? Я сгорала живьем в этой боли! Она до сих пор во мне. Он до сих пор во мне… Вон, вон, убирайся! Боже, избавь меня от него наконец!

Ее ногти впивались в тело все глубже, по пальцам уже текла кровь.

Линда потеряла дар речи, Ширли сморщилась, как испуганный ребенок, и только Белла сохранила трезвость ума. Она обхватила Долли и изо всех сил прижала к себе. Долли сопротивлялась, но сильные руки Беллы не отпускали ее. Постепенно Долли обмякла и стала всхлипывать, а когда Белла медленно ослабила хватку, Долли упала на колени.

Теперь уже никто не знал, что делать.

Слезы, о которых мечтала Долли, наконец пришли – и не просто пришли, а хлынули водопадом. Так она плакала впервые. Тоскуя по Гарри, Долли часто плакала, но эти душераздирающие рыдания были чем-то совершенно иным, и хотя боль по-прежнему разрывала сердце, со слезами пришло долгожданное облегчение.

Не в силах больше смотреть, как мучается Долли, Ширли потянулась к ней, чтобы как-то утешить, но ее остановила Белла. Надо было дать Долли время излить свою боль, потому что, копясь внутри, эта боль убивала ее. Рыдания не утихали еще долго, но в конце концов слезы иссякли, а Долли совершенно изнемогла. Белла помогла ей подняться, усадила на диван, а потом нежно обняла и стала мягко покачивать, шепотом приговаривая:

– Все хорошо. Теперь все хорошо. Уже все позади.

Ни одна из трех молодых вдов не могла поверить, что это та самая волевая женщина, с которой они месяц за месяцем спорили и ссорились. Линду мучили угрызения совести, она сидела, стиснув руки, и не могла поднять на Долли глаз. Ширли закурила сигарету, нагнулась и подала ее Долли, однако та не могла взять ее в руку. Тогда Ширли поднесла сигарету к ее губам. Долли вдохнула горячий дым, посасывая сигарету, как младенец соску, а потом медленно выпустила из себя вместе с дымом всю горечь и боль.

По лицу Долли опять покатились слезы, но она даже не старалась их утереть, просто сидела неподвижно в растерзанном халате с красными от крови рукавами.

Девушки ждали.

Спустя какое-то время Долли заговорила. Ее речь состояла из потока несвязных мыслей, из которых она пыталась сложить цельную картину.

– Я начала подозревать, когда сходила в квартиру Джимми Нанна… но не была уверена… и… Я не хотела верить, что это вообще возможно… Я думала, что похоронила его, а это был Джимми Нанн. Я похоронила Джимми Нанна… оплакивала Джимми Нанна… Должно быть, Гарри вел первый грузовик… Это ужасно. Четвертым человеком был он, и мне очень стыдно, что это мой муж бросил там ваших мужчин.

– А как же часы Гарри? Они что, были на Джимми? – искренне недоумевала Линда.

Долли покачала головой:

– Это знает только Гарри…

Долли наконец смогла протянуть руку, и Ширли закурила и подала подруге вторую сигарету. Долли молча курила. Потом вдруг ее лицо перекосилось от ненависти, все тело трясло, и она выпалила:

– А как посмотрела на меня Труди, когда я назвала себя! Как на кусок грязи. Думаю, он был там. Прятался. И кажется, Вулф об этом знал. Он учуял своего папочку в той жалкой дыре. Как учуял его и в гараже. – Долли сжала голову руками от невозможности поверить в вероломство мужа. – Как я любила его! В нем была вся моя жизнь, с самой первой нашей встречи. – Она перевела дух и постаралась успокоиться. – Даже когда я разгадала его тайну, я все еще… все еще хотела, чтобы он вернулся ко мне. – Долли опустила голову, стыдясь своей слабости. – Тогда я все еще любила его, хотела быть с ним, но рассказать вам не могла, я была не в состоянии вам в этом признаться. Мне было слишком стыдно. – Долли вытерла нос рукавом халата и посмотрела на девушек. – Но я бы не позволила ему прикоснуться к вашим деньгам, – заявила она. – Сначала ему пришлось бы убить меня.

Долли встала, вновь крепкая и сильная. Она затянула пояс на халате и пригладила руками волосы. Все-таки Долли была настоящим бойцом, и боевого духа в ней оставалось еще в избытке.

– Я ничего ему не оставила, – поделилась она с девушками. – Ни денег, ни тетрадей, ничего. У него не осталось даже крыши над головой – я продала дом со всем имуществом. По документам Гарри мертв, так что он ничего не сможет с этим сделать. Он может только скрываться. И будет скрываться до самой смерти.

Белла подняла руку, словно говоря, что она услышала достаточно.

– Не торопитесь, Долли, вы же не знаете наверняка, жив Гарри или нет. Никто из нас этого не знает. Но даже если жив, зачем так стремительно все продавать, вам ведь тоже негде будет жить?

Долли улыбнулась. Ее лицо осветилось спокойствием.

– Что вы собираетесь делать, Долли? – спросила Линда.

– Верну себе двадцать лет жизни. – Она пошла в свою спальню.

– Да, вы устали, – сказала Линда, – поспите немного.

Долли развернулась, встала в дверном проеме и уперлась руками в косяк. Силы возвращались к ней прямо на глазах.

– Я не устала. Я куплю себе новое лицо, а может быть, и новое тело. Сегодня врачи делают настоящие чудеса, а я достаточно богата, чтобы их оплатить. На свою долю я куплю себе молодость и скоро буду выглядеть не старше любой из вас.

Она еще постояла так, слегка покачиваясь, потом повернулась и ушла в спальню. Ей нужно было побыть одной.

Белле пришел на память тот день, когда они на пляже репетировали налет. Как Долли выкладывалась, как отчаянно стремилась не отстать от них, как упрямо делала вид, будто нагрузки ей нипочем! Вот и сейчас Долли вела себя точно так же: напрягала все силы, чтобы не выдать истинных чувств. На самом деле она чувствует себя старой и не у дел. Поглядев на Линду и Ширли, Белла поняла, что те приняли шоу Долли за чистую монету и поверили, будто она собирается сделать подтяжку лица.

Ширли пошла вслед за Долли:

– Да бросьте! Наденьте то красивое платье! Столик уже заказан – в лучшем клубе Рио!

Долли остановилась на секунду, обхватила себя за плечи и обернулась к Ширли:

– Я лучше останусь здесь, а вы идите. Повеселитесь на славу. Мне надо спланировать свою новую жизнь.

Белла взяла в охапку платье для коктейля, еще несколько платьев из чемодана Долли и парочку нарядов из тех, что купили Ширли с Линдой. В спальне Долли она разложила одеяния на кровати и встала, поставив руки на бедра.

– Отказа мы не примем, дорогуша, – заявила она. – Так что скидывайте ваш безразмерный халат и наденьте что-нибудь из этого.

Долли посмотрела на Беллу, и в ее взгляде Белла увидела желание снова быть молодой.

– Ваша новая жизнь, Долли, начинается прямо здесь и сейчас, – шепнула Белла. – Ничего планировать не нужно. – Потом Белла повысила голос, чтобы ее услышали остальные: – А прическу вам сделает Линда.

Та сразу подбежала к комоду и вытащила фен.

– Я кого хочешь уложу! – объявила она.

Девушки захохотали, и даже по губам Долли скользнула улыбка.

Белла продолжала:

– А в довершение Ширли, наша профессиональная модель и звезда подиума, сделает вам макияж. Вы оглянуться не успеете, как сбросите два десятка лет.

Ширли потащила Долли к туалетному столику, а Линда побежала к себе в спальню за щипцами для волос. Садясь перед зеркалом, Долли поймала себя на том, что она ждет чуда, как ребенок. Или как Золушка, которая собирается на бал.

– Что выбираете – серебристую парчу или блестки? – спросила Белла и взяла с кровати два вечерних платья.

Долли посмотрела на них через зеркало:

– В этом я буду похожа на молодящуюся старуху, тебе не кажется?

Белла рассмеялась и отбросила парчовое платье в сторону.

– Блестки будут в самый раз! – Белла встретилась взглядом с отражением Долли в зеркале и подмигнула, но быстро отвернулась, когда увидела, что у Долли задрожали губы. Только бы не расстроить ее снова, подумала Белла, она только что пережила эмоциональный кризис… Теперь ей надо как следует напиться и расслабиться.

Линда стала сушить феном волосы Долли и сама не сразу заметила, что легонько пожимает и поглаживает большим пальцем плечо Долли. Но Долли почувствовала это сразу же. Со стороны Линды это было первое проявление дружеских чувств, и Долли так растрогалась, что не удержалась и в ответ погладила руку молодой женщины. Линда сжала пальцы Долли. Глядя на их отражения в зеркале, Долли различила в глазах девушки вину.

– Оставим все позади, а, Линда? – негромко сказала Долли. – И холод, и дождь, и ошибки.

Так Долли дала понять, что прощает Линду, и с благодарной улыбкой молодая женщина приняла прощение. Наконец-то между всеми установилось взаимопонимание.

Постепенно комната наполнилась смехом и болтовней о прическах, фасонах и косметике. Долли почувствовала себя любимой. Может, это ощущение не продлится, но пока она собиралась насладиться каждой секундой. Дружба девушек согрела ее, придала сил, подарила чувство сопричастности. Сегодня она стала одной из них, но, в отличие от Ширли и Линды, Долли не вдова. Уже нет. И она никогда не забудет, через какие страдания заставил ее пройти Гарри Роулинс.

Настанет день, когда они встретятся. Настанет день, когда ему придется посмотреть ей в глаза.

Гарри все еще жив, и она отыщет его. Где бы он ни прятался.