Глава 33

Долли пришлось добираться до монастырского приюта в огромной спешке. В пустой класс через несколько минут вернутся с обеда дети. Она обрадовалась, когда увидела, что подаренные ею яркие высокие шкафчики уже установлены и вовсю используются – в отделениях лежали и висели детские вещи, только верхние полки пустовали, до них детям было не дотянуться. Там и будут храниться добытые вдовами деньги, пока не придет время их забрать. Долли решила, что вряд ли найдет стража лучше, чем мать настоятельница.

По пути в монастырь Долли сделала крюк и заехала в гараж. Это было рискованно, но нужно было где-то пересчитать деньги, поделить поровну и разложить по четырем одинаковым сумкам. Из каждой доли она взяла по небольшой сумме и сложила в пятую, маленькую сумку. Это будет их общий кошелек в течение ближайших недель.

Заталкивая тяжелые сумки в четыре разных отделения, Долли запыхалась и взмокла. Пот градом стекал по ее лицу, от него щипало глаза. Каждое отделение – для нее, Беллы, Линды и Ширли – запиралось на свой ключ. Когда все четыре ключа оказались у нее в кармане, Долли принялась заклеивать верх шкафчиков постерами с детскими стишками. По окончании ее работы вообще никто не догадается, что в шкафчиках есть еще одна полка.

Звонок зазвенел, когда Долли оставалось наклеить последний постер. Она быстро окунула кисть в банку и размазала клей по тыльной стороне стихотворения «Little Miss Muffet».

– Добрый день, миссис Роулинс. Вы еще не уехали? – В класс деловито вошла сестра Тереза и удивилась, застав там Долли.

– Я улетаю через пару дней, – бодро ответила она. – И подумала: прежде чем уехать, надо украсить шкафчики постерами с детскими стишками… И тут Долли заметила, что пятая, меньшая сумка с деньгами стоит под столом раскрытая, так что видны сложенные в ней пачки банкнот. – О господи! – вырвалось у нее.

– Вам помочь? – спросила сестра Тереза.

Долли поспешно закрыла сумку и выпрямилась:

– Осталось приклеить всего один постер, я уже намазала его клеем.

Сестра Тереза помогла приклеить последний лист на место, и обе женщины отошли, чтобы полюбоваться результатом трудов Долли.

– Замечательно, миссис Роулинс, вы так добры. Теперь дети с легкостью выучат все эти стишки, – восхитилась монахиня.

Долли улыбнулась про себя. «Получилось идеально, – подумала она. – В верхней части шкафов не видно ни замочных отверстий, ни швов. Никому и в голову не придет, что там есть еще отделения».

Класс наполнился щебетом и смехом детей. Одна прелестная девочка по имени Изабелла обхватила Долли за ногу – она всегда так делала при встрече, при этом почти ничего не говорила. Сегодня эта безыскусная привязанность чем-то напомнила Долли ее маленького Вулфа. Она будет скучать по детям из приюта – и по монахиням с их неизменным великодушием.

Послеполуденные часы Долли провела, помогая Изабелле и остальным детям выучить алфавит. Она отдавалась этому занятию всей душой, ведь оно будет последним. Работа в приюте – бескорыстная, незамысловатая, благодарная – всегда доставляла ей удовольствие. Детям требовалось от Долли только ее время, а она рада была им поделиться. Да, ей определенно будет недоставать простоты монастырской жизни.

В половине пятого Долли ушла из приюта и направилась в ближайшее туристическое агентство. Там она заказала билет первого класса до Рио на завтрашнее утро. В ответ на вопрос, не нужен ли ей обратный билет, Долли сказала, что пока не знает, как долго задержится в Бразилии. Потом она проехала около мили до следующего агентства и там, назвавшись миссис Ширли Миллер, купила еще один билет на тот же рейс, только на этот раз в экономклассе.

В ожидании звонка Сондерса Резник целый день провел дома – то присядет на минутку, то снова подскочит и забегает по гостиной – и курил одну сигарету за другой. Пепельница в гостиной была переполнена, однако инспектор вдавил туда очередной окурок и сунул в рот новую сигарету.

Он посмотрел на часы. Было уже шесть, из кухни пахло жареной печенкой с беконом – Кэтлин готовила ужин. За весь день телефон зазвонил только раз, и Резник ястребом бросился к нему, но это была Маргарет, партнерша жены по бриджу.

– Прости, Маргарет, – быстро выпалил в трубку Резник, – Кэтлин нет дома. Мне придется повесить трубку, потому что я жду очень важный звонок.

Подошла Кэтлин и забрала телефон из рук мужа. Он с укором взглянул на жену, на что та не обратила ни малейшего внимания.

– Не занимай линию надолго, – только и сказал Резник.

Кэтлин подтолкнула его к кухне:

– Найди себе какое-нибудь занятие, Джордж. Присмотри за сковородой, чтобы печень не пригорела. Ну давай же, иди.

Через пять минут Кэтлин, поговорив с подругой, вернулась на кухню, где Резник вилкой выуживал из печени в соусе кусочки бекона и поедал их. Супруга сердито поджала губы и стукнула его по руке:

– Не ковыряйся в еде! И не ври моим друзьям, будто меня нет дома, когда ждешь воображаемый звонок. – Помешивая печень, Кэтлин видела, что ее слова огорчили мужа, однако не сочла нужным приукрашивать правду. – Ты на пенсии, Джордж. Поезжай в гольф-клуб или покрась прихожую, как и собирался.

У Резника был вид побитой собаки.

– Ох, до чего же ты упрямый! – продолжала Кэтлин. – Взял бы и сам позвонил, раз тебе так хочется.

– Это мое дело. Пусть они мне звонят.

– Нет, это не твое дело, Джордж. Уже нет.

Кэтлин слила из кастрюли с картошкой воду и достала толкушку из ящика. Резник отобрал у нее толкушку и стал яростно давить картофель, вымещая на нем всю скопившуюся за день злость. Кэтлин молча наблюдала за ним. Ей никогда не нравилось, что муж работает в полиции, потому что он не умел оставлять работу в участке. Он приносил ее домой, засевшую в нем занозами, которые болели и зудели, и временами жить с ним рядом было невозможно. «Но, – приходила к неутешительному выводу Кэтлин, – Джордж на пенсии куда хуже Джорджа в полиции». Больно было видеть его таким обиженным и злым, но она больше не желала с ним нянчиться.

Продолжая мять картошку, Резник кричал жене:

– А я говорил им! Я говорил, что эти грабежи связаны. Все задуманы и спланированы одним человеком. Проклятым Роулинсом! Я предупреждал их: нельзя его недооценивать! Это большая ошибка – сбрасывать Гарри Роулинса со счетов.

– Гарри Роулинс! Гарри Роулинс! – закричала в ответ Кэтлин. – Сколько лет я слышу это имя. За все, что в твоей карьере шло не так, ты винил этого Роулинса! А сам ты ни в чем не виноват, так, Джордж? Нет, виноват этот несчастный мертвец.

Толкушка, разбрасывая по кухне комочки пюре, полетела в раковину. Резник помчался в прихожую за плащом и шляпой.

– Выброси наконец все это из головы, Джордж! – кричала ему вслед Кэтлин. – Я не собираюсь кормить и обстирывать тебя, пока ты загоняешь себя в могилу раньше времени, слышишь? Не собираюсь!

– Ну и не надо! – бросил в ответ Резник и захлопнул за собой входную дверь.

Он сел в старую помятую «гранаду» и поехал к дому Роулинсов. Зачем туда ехать, он и сам не знал. Машина словно сама выбирала путь. В глубине души Джордж не верил, что ему позвонят из участка. С чего вдруг? Карьере давно пришел конец; уже который год его мнение ничего не значит. Резник надеялся, что сейчас в участке настоящее светопреставление и что Сондерсу влетит по первое число. При мысли о том, что у старшего инспектора слегка поубавится спеси, Резник злорадно улыбнулся.

Потом ему вдруг пришло в голову, что Сондерс и остальные коллеги могли намеренно избавиться от него, Джорджа, чтобы забрать себе его расследование и всю славу за поимку и арест Гарри Роулинса. Чем больше Резник обдумывал такую вероятность, тем сильнее убеждался в том, что его подозрения верны. Да они с самого начала вставляли ему палки в колеса, потому что хотели поскорее отправить на пенсию! Ну нет, этому не бывать, он еще покажет им. Вот возьмет и раскроет дело сам! «Старый пес еще не подох, – бормотал Резник. – Гарри Роулинса арестую я. Гарри Роулинс мой».