Глава 15

В монастырской кухне Долли чистила картошку. Обычно она только накрывала столы для детей и подавала обед, но сегодня решила прийти пораньше. Долли переполняла энергия, и нужно было найти ей выход.

Подъезжая к монастырской школе около семи часов утра, Долли прикидывала, что Белла к этому времени только возвращается домой после работы. Как трудно дается этой девушке ее скромный заработок! И при этом Долли, пожалуй, не встречала таких сильных людей, как эта темнокожая красотка. Линда, скорее всего, еще спит. Эта соплячка никого не слушает. Ну а Ширли… При мысли о ней Долли улыбнулась. Ширли постепенно менялась… в нужную вдове Роулинс сторону.

Сначала Долли помогла детям заправить кровати, а потом отправилась кормить малышей. Когда она вошла в детскую, у нее перехватило дыхание при виде младенца, лежащего в колыбели ее нерожденного сына. Долли знала, что подаренным ею вещам найдут применение, и радовалась этому, но все равно потрясение было сильным. Одна из монахинь вручила Долли бутылочку с теплым молоком и вышла.

Долли медленно приблизилась к кроватке и посмотрела на ребенка, который нашел тут приют после того, как от него отказались родители. К бортику была прикреплена табличка с именем: «Бен».

– С добрым утром, Бен, – прошептала Долли, и от звука ее голоса малыш потянулся и открыл глазки.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, после чего оба пришли к решению, что, несомненно, поладят. Сердце Долли разрывалось между печалью оттого, что какая-то женщина могла не захотеть Бена, и гордостью при мысли о том, что она сама была бы замечательной мамой. После смерти сына ей доводилось кормить много разных младенцев в монастырском приюте, но впервые она нагнулась над той самой кроваткой, которую купил когда-то Гарри, и вынула из нее идеального, прекрасного мальчика. Теплым калачиком он свернулся у нее на руках, и в этот миг вся боль Долли улетучилась, и вдова сосредоточилась на том, что было здесь и сейчас.

– Я Долли, – сказала она и капнула молока себе на запястье, проверяя, не слишком ли оно горячее. – Сейчас будем завтракать.

Когда начищенная и нарезанная картошка отправилась в огромную кастрюлю с кипятком, Долли обжарила мясной фарш с луком и морковкой, заправила его соусом и выложила на огромный противень. Потом она растолкла картофель в пюре, положила его толстым слоем на мясо и отправила в духовку запекаться.

Натирая большой кусок сыра для хрустящей корочки, Долли поглядывала в окно на детей, играющих в саду. За оградой, как всегда, стояла полицейская машина без опознавательных знаков: два скучающих копа следили за монастырскими воротами.

– Следите, следите, – прошептала Долли, посыпая сыром запеканку. – Потому что я это сделаю… и сделаю прямо под носом у Резника.

Из монастыря Долли уехала только после обеда и направилась в район Найтсбридж. Там она припарковала машину на стоянке универмага «Хэрродс». Войдя в здание через центральный вход, Долли обошла несколько отделов и наконец остановилась, чтобы примерить шляпку. Вертясь перед зеркалом в обновке, она успела вычислить приставленного к ней копа. Он находился достаточно далеко, чтобы Долли успела выскочить из магазина через угловую дверь и по людной улице добежать до подземки.

В вестибюле метро Долли купила газету и встала в очередь за билетом до Лестер-сквер. Долли не сводила взгляда со стеклянной стенки кассы, в которой отражались стоящие за ее спиной люди. Того копа, что следовал за ней до «Хэрродса», среди них не было, однако бдительность терять было нельзя. Любое из этого моря незнакомых лиц может оказаться другим копом в штатском, сидящим у нее на хвосте.

Выйдя из метро на нужной станции, Долли зигзагами двинулась к банку и множество раз меняла направление, чтобы сбить со следа полицию. На Стрэнде Долли остановилась перед витриной военторга, но, разумеется, ее больше интересовали отражения в стекле, а не ассортимент магазина. Убедившись, что никто ее не преследует, Долли направилась в банк. Нужно было проверить, упоминается ли в записях Гарри Билл Грант, и взять денег для остальных.

Одри, мама Ширли, промерзла настолько, что уже не чувствовала ног. В такой собачий холод не помогали даже ее подбитые мехом сапоги. Она подпрыгивала и дула на руки в шерстяных варежках. Погода распугала покупателей, и с десяти утра Одри еще ничего не продала. Глоток горячего кофе был бы очень кстати, однако Одри старалась пить поменьше, ведь потом непременно захочется в туалет. Значит, придется просить торговца из соседней палатки присмотреть за ее товаром. Вот и получается: десять пенни для Одри, десять пенни для соседа. Как объяснишь зеленщику, почему выручки меньше, чем проданного товара?

Она попыталась занять себя наблюдением за прохожими и вскоре заметила подъехавшего к рынку на шикарной машине Тони Фишера. Знакомы они были с давних времен – их матери вместе работали на рынке Ковент-Гарден еще до того, как его перенесли в Найн-Элмс. Последнее, что слышала Одри: мать Тони устроилась уборщицей в крупную фирму в Олдвиче.

Тони вышел из машины. Видный мужчина, подумала Одри, и до чего же хорошо одет: должно быть, одно только кашемировое пальто обошлось ему в несколько сот фунтов. Его бедная мать моет полы в кабинетах, а он расхаживает, словно модель со страниц модного журнала! Укоризненно качая головой, Одри подровняла стопку бумажных пакетов на прилавке.

Когда мать Ширли подняла взгляд, то увидела, что Тони шагает прямо к ней. Пришлось спрятать охвативший ее страх и растянуть губы в улыбке. Фишер кивнул в знак приветствия. «У, сейчас этот шельмец станет требовать яблоко за бесплатно или еще что похуже», – подумала Одри. Несмотря на давнее знакомство, ничего хорошего она от Тони не ждала – такая уж у него была репутация. Одри нервно затеребила свою шерстяную шапку и заметила, что продавец в соседней палатке с интересом переводит взгляд с нее на Тони и обратно.

– Чего надо, приятель? – спросил у него Фишер достаточно миролюбиво, но сосед Одри моментально повернулся к ним спиной.

Краем глаза мать Ширли увидела, что другой продавец только раз глянул на Тони и тут же склонился над прилавком. Оба быстро сообразили, что будут целее, если станут держаться подальше от этого типа.

– Яблочки у тебя аппетитно выглядят, – сказал Тони, широко улыбаясь.

Нахальства ему и в молодости было не занимать, но теперь от парня исходила угроза, и трудно было понять его истинные мотивы. Одри обтерла для него большое яблоко и положила в пакет, лелея слабую надежду, что этим молодой бандит и ограничится. Теперь она страшно ругала себя за то, что не соблазнилась кофе. Сейчас бы сидела в туалете, а с Тони разбирался продавец соседней палатки.

Фишер с удовольствием откусил яблоко. Одри перевела дух, понимая, что разговор не окончен.

– Свежее, сладкое, – сказал Тони. – Точь-в-точь как твоя Ширли. – (Улыбка сползла с лица Одри.) – Где она живет?

Одри слишком хорошо знала, что люди, подобные Тони Фишеру, приходят не для того, чтобы вести светские беседы; обычно их появление означает, что им что-то от тебя нужно – как правило, то, что ты отдавать не хочешь. При мысли о том, что Тони что-то нужно от Ширли, Одри содрогнулась.

– После похорон Терри я ее почти не видела. Она говорила что-то насчет поездки в Испанию… Фотосъемка для журнала мод или что-то вроде того, – неубедительно соврала Одри.

В последнее время у Ширли откуда-то появились деньги… Неужели ее девочка связалась с Фишерами?

Тони ухватился за край прилавка:

– Я спрашиваю, где она живет.

– Ширли часто переезжает. Иногда живет у друзей. Знаешь, как это бывает…

Одним движением мускулистой руки Тони тряхнул прилавок, и лежащие сверху фрукты скатились прямо в сточную канаву, идущую вдоль всего рынка.

– Пожалуйста, не делай так, Тони.

– В следующий раз в канаву полетит весь прилавок. Мне просто нужно поговорить с ней, вот и все.

– Оставил бы ты ее в покое, Тони. Ей столько пришлось…

Фишер заметил, что Одри, оборвав фразу на полуслове, смотрит ему через плечо и едва заметно качает головой.

– Привет, мам, ты не видела Грега? Машина, которую он для меня купил, опять чудит, и я… – Когда Ширли заметила Тони, конец предложения застрял у нее в горле. Девушка побледнела.

– Привет, Ширли, как там в Испании? – Тони медленно повернулся и со зловещей ухмылкой уставился на молодую вдову.

Одри поспешно встряла:

– Я как раз говорила Тони, что ты была в Испании, а теперь вот вернулась.

Тони смерил Ширли взглядом, задержавшись на груди девушки:

– Чудесно выглядишь, Ширл.

– Спасибо, – еле выговорила несчастная.

Она понятия не имела, как себя вести с людьми вроде Тони Фишера.

– Я просто хотел с тобой немного поболтать. Поедем к тебе; там нам никто не помешает.

Одри вновь затараторила:

– Раз ты здесь, отнеси-ка кое-что домой. – Она отчаянно пыталась успокоиться, пока заворачивала в бумагу несколько морковок. – Я как раз говорила Тони, что ты пока живешь у меня. Я тоже скоро приду. Очень скоро.

Конечно, она не могла помешать Тони уйти с рынка вместе с ее дочерью. Однако Одри надеялась, что на ее квартире будет Грег со своими дружками-бездельниками.

– О чем вы хотите поговорить со мной? – спросила Ширли, нервно теребя бумагу от моркови, пока она не порвалась.

Тони схватил девушку за руку:

– Поехали. Поговорим в доме твоей матери.

Он повел Ширли к машине, сжимая ее локоть с такой силой, что девушка не способна была сопротивляться.

Ширли оглянулась на мать, которая беззвучно, одними губами, пообещала, что приедет следом, однако насколько быстро у Одри получится выполнить обещание, они не знали. Как только машина Тони скрылась из виду, Одри бросила поясную сумку с деньгами продавцу-соседу и помчалась в паб со всей мочи. Там она надеялась уговорить кого-нибудь подвезти ее до дому. Если никто не сможет ей помочь, Одри пойдет домой пешком, а точнее, побежит, подгоняемая страхом за свою Ширли. Что собирается сделать с ее девочкой этот ублюдок?

Тони Фишеру пришлось высоко поднимать ноги, чтобы пробраться через завалы грязного белья и мешков с мусором в кухне Одри. На гладильной доске громоздилась куча мятой одежды, с кухонного стола еще не убрали посуду после завтрака, а раковина и вся рабочая поверхность заставлены немытой посудой. Это было отвратительно.

– Ты дома, Грег? – крикнула Ширли, но ответа не получила. – У меня к тебе дело. С машиной опять проблемы!

Тони снял кашемировое пальто, сложил аккуратно и положил на гладильную доску.

– Тут только мы с тобой, – жутким шепотом проговорил он, подтянул к себе два стула, сел на один и указал пальцем на второй. – Сядь!

Ширли трясло от страха. Как ни старалась, она не могла унять дрожь.

– Я сделаю нам кофе, – выдавила она из себя.

Что угодно, лишь бы быть подальше от этого бандита.

Тони начал заглядываться на Ширли лет пять назад, когда ей еще не было и двадцати. Почему она вышла замуж за этого барана Терри, ему было не понять. Терри однажды приводил ее в клуб на закрытую вечеринку. Ей тогда было лет шестнадцать или семнадцать, но даже в столь юном возрасте Ширли имела пышные формы. Тони скрестил ноги и сел поудобнее, чтобы не жало между ног. Мысли о том, что бы он хотел сделать с этой красоткой, возбудили его.

Ширли с трудом открыла трясущимися пальцами дверцу холодильника. Тони пожирал девушку глазами, пока она, наклонив безупречную головку, принюхивалась к молоку в полупустой бутылке.

Ширли поморщилась.

– Придется пить черный, – тонким голосом сказала она и поставила чайник на огонь.

Тони молчал и все так же неотрывно смотрел на девушку. Каждое движение Ширли казалось ему сексуальным; чем заметнее девушка боялась, тем сильнее привлекала его.

Чтобы достать кофе, Ширли пришлось протискиваться мимо Тони, и в этот момент он схватил ее и усадил к себе на колени. Ширли сидела ни жива ни мертва, с прямой, как палка, спиной. Фишер уткнулся носом ей в шею и втянул в себя исходящий от нее аромат свежих лимонов. Тони прикоснулся к чистой нежной коже и стал водить пальцами вверх и вниз, чувствуя, как все тело его жертвы дрожит от страха. Затем Тони начал расстегивать на Ширли блузку:

– Ты ведь знаешь, что сводишь мужчин с ума. Тебе это нравится?

– Нет, – пролепетала Ширли. – Не знаю… Я ничего специально не делаю.

Она попробовала остановить Тони, отталкивая его от себя, но он одной рукой крепко сжал ее запястья, а другой расстегнул очередную пуговицу. Фишеру захотелось залезть девушке под блузку, и он выпустил ее руки. Тогда Ширли умудрилась соскочить с его коленей и вернулась к кофе.

Тони засмеялся, глядя, как Ширли трясущимися руками пытается насыпать гранулы в чашку, налить кипяток и застегнуть блузку – все сразу. Он закурил и встал за спиной Ширли, прижавшись к ней всем телом, затем забрал у девушки чайник и стал разливать горячую воду в чашки. Ширли постаралась улизнуть, но Тони обнял ее за талию.

– Так как – поговорим? – спросил он.

– Если хотите, – едва слышно ответила Ширли.

– Ты что-нибудь слышала о тетрадях Гарри Роулинса? – (Ширли замотала головой.) – Терри никогда о них не говорил? – продолжал Тони.

– Нет. Я ничего о них не знаю. То есть я даже не знаю, что это такое.

Тони сделал затяжку и оставил сигарету во рту, не желая выпускать Ширли. Девушка терпеть не могла табачный дым, но сейчас едва замечала его, оцепенев от ужаса.

Рука Тони крепче сдавила бедро Ширли. Она ощущала его возбуждение по тому, с какой силой он прижимал ее к себе. Ширли не сомневалась: сейчас ее изнасилуют. Тони отставил чайник и, задрав на девушке блузку, грубо схватил ее грудь.

– Прекрасно, – прошептал он, окутывая Ширли дымом.

– Что вы хотите? – дрожа всем телом, пролепетала она.

– Всему свое время, – ответил Тони, продолжая ласкать ее. – Прекрасно. Упругие, но в то же время мягкие. – (Дрожание Ширли его отвлекало.) – Расслабься, а? Ничего плохого я тебе не сделаю. Мне только нужно узнать о записях Гарри, дорогуша, и все.

– Я не…

Прежде чем Ширли успела закончить, Тони прижал ее руки к бокам, вынул сигарету изо рта и поднес к белоснежной груди девушки.

– Боже мой, нет! Пожалуйста, не надо! – закричала Ширли.

– Ты по-прежнему участвуешь в конкурсах красоты, да? Думаю, со шрамами на теле тебя на пушечный выстрел не подпустят к подиуму. Сволочи лицемерные! Я бы все равно обожал каждый дюйм твоего тела, Ширл, так что не переживай. А теперь скажи, где тетради?

– Я не знаю, Тони, клянусь!

Тони почти коснулся сигаретой Ширли, но та сумела как-то вырваться и оттолкнуть от себя его руку, выбив при этом сигарету.

– Сука! – взревел Тони и с силой ударил девушку по лицу.

Она рухнула на пол. Из разбитой губы потек тонкий ручеек крови – алый, как мак, на пепельно-сером лице. Тони схватил Ширли за волосы, расстегнул молнию на брюках и притянул ее голову к своей промежности.

Но тут дверь в кухню распахнулась, и на пороге появился Грег в панковском кожаном прикиде, с пирсингом в ушах и с выкрашенными в желтый и розовый цвет волосами, а также два его дружка – Арч с ирокезом и в футболке с леопардовым рисунком, и Фрутти-Тутти в черном кожаном пальто до пят, обритый наголо и с густо подведенными черным глазами. Они походили на персонажей из третьесортного фильма ужасов. Сначала, увидев, что Тони Фишер быстро застегивает ширинку, Грег решил, что застиг сестру за любовными утехами. Он уже собрался поскорее оставить парочку вдвоем, но заметил перепуганное и окровавленное лицо Ширли. Ему ничего не оставалось, кроме как встать на защиту сестры.

– Ты в порядке, Ширл? – спросил парень, напуганный не меньше, чем Ширли. О Тони Фишере он был наслышан.

От приятелей Грега обычно не было никакого толку, но сейчас Фрутти-Тутти при виде разбитой губы Ширли и не догадываясь, кто такой Тони, галантно вышел вперед, чтобы сразиться с обидчиком. Грег придержал товарища и затряс головой. Даже втроем им не справиться с Тони Фишером, не то что одному.

Тони со смехом взял свое пальто, набросил на плечи, затем подошел вплотную к мальчишкам.

– У меня отличная память на лица, – сказал он, обращаясь к Тутти, и, похлопав парня по щеке, ушел.

Тутти и Арч не имели ни малейшего представления о том, чему они стали свидетелями. Грег опустился рядом с Ширли на колени и обнял сестру впервые за много лет, а она, чудом избежавшая изнасилования, зарыдала в его костлявых объятиях, по-прежнему вся дрожа. Грег обнимал сестру все крепче, пока у Ширли не осталось никакой возможности дрожать.

Постепенно девушка успокоилась, слезы высохли. Грег помог сестре подняться с пола и повел в ее комнату, но тут в квартиру ворвалась их мать. Одри взмокла от пота и была краснее свеклы; ей действительно пришлось бежать почти весь путь до дому. Ширли только взглянула на мать и снова разрыдалась. Одри шагнула к ней и заключила дочь в объятия. Разбитая губа ничто по сравнению с тем, что Тони Фишер мог бы сделать, будь у него время.

Одри посмотрела на Грега:

– Разберись, что там с машиной. Сейчас же. Иди.

Грег, Арч и Тутти без единого слова вышли, а Одри отвела Ширли в гостиную и усадила на диван.

– Как тебя угораздило связаться с Фишерами, дочка? – Одри говорила спокойно, но твердо. – Я их знаю с детства. От них ничего хорошего ждать не приходится. Ничего хорошего.

Ширли помотала головой и глубже зарылась в материнское плечо. Она зажмурилась, пальцами ощупывая саднящую губу.

– Я твоя мать, Ширли, пожалуйста, не молчи. Я не смогу тебе помочь, если ты не расскажешь мне, что происходит.

Ширли сделала глубокий вдох:

– Он стал приставать ко мне, мама! Я его оттолкнула, он разозлился и ударил меня по лицу за то, что я не даю ему того, что ему нужно.

Одри гладила Ширли по ее чудесным длинным волосам:

– Ты уверена, что дело только в этом? У тебя в последнее время завелись деньги.

– Честно – дело только в этом. Я же тебе сказала, откуда у меня деньги. Я по-честному нашла их в чемодане Терри.

Ширли никогда не умела врать, и Одри знала: если дочь часто повторяет слово «честно», значит говорит неправду.

Девушка поднялась и пошла в ванную. Там она сполоснула лицо холодной водой и рассмотрела разбитую губу в зеркале. В своем отражении она неожиданно для себя увидела силу, которой раньше в себе никогда не замечала, во всяком случае – не в своих глазах. В глазах Терри – не раз, особенно когда он обманывал ее, стремясь уберечь от правды о том, куда он идет и что делает. Теперь Ширли поступала точно так же, оберегая свою мать.

Одри нельзя знать о том, что Ширли получает деньги от Долли Роулинс и собирается ограбить инкассаторский фургон вместе с тремя другими вдовами. Ширли едва могла думать об этом – настолько абсурдной была сама идея вооруженного налета.

Но что сделать было необходимо, так это все рассказать Долли Роулинс, и как можно скорее. Если от Ширли Тони Фишер не добился того, что ему нужно, остальные вдовы – на очереди у этого негодяя.

Из-за вчерашнего опоздания Линде велели выйти на работу раньше, чем обычно. Должно быть, это Чарли наябедничал боссу – больше некому. Господи, как бы она хотела сказать им обоим, чтобы они шли куда подальше со своей паршивой работой!

Когда Линда подошла к игровому залу, то заметила у входа Чарли. Он разглядывал кареты «скорой помощи» и полицейские машины, припаркованные чуть дальше по улице, возле клуба «Спортс».

– Жаль, ты не пришла пораньше, – возбужденно заговорил Чарли, глядя на суматоху у клуба.

– Сегодня я пришла чертовски рано!

– Нет-нет, я не про смену. Просто ты все пропустила. Ну, все эти сирены, мигалки…

– Плевать мне на проблемы других людей, Чарли, – ответила Линда и направилась к своей будке.

– А на Тони Фишера тебе плевать? – (Линда обернулась и уставилась на встревоженное лицо Чарли.) – Он тут заходил, спрашивал о тебе.

– Когда это было? – как можно беззаботнее уточнила Линда.

– Вчера, сразу после того, как ты ушла.

Все тем же небрежным тоном молодая женщина спросила:

– Что он сказал?

– Тебя спрашивал.

– И ты ответил…

– А что я мог ему ответить? Сказал, что тебя нету, потому что тебя и не было. – (Линда молчала, соображая, что делать.) – Но я бы сказал, что тебя нету, даже если бы ты была на месте. Тони, блин, Фишер! Линда, что происходит?

– Он запал на меня, Чарли, разве непонятно? – И она ушла прежде, чем Чарли успел задать новый вопрос.

Линда сидела за кассой, делая вид, будто пересчитывает деньги, но на самом деле она просто раскладывала монеты в столбики, не в силах сосредоточиться. Когда у окошка будки появился Чарли и предупредил, что отойдет ненадолго – посмотрит поближе, что там в клубе случилось, – Линда от страха рассыпала все монетки на пол.

Прошло минут десять, Чарли не возвращался. Линда стала подозревать, что он сбежал выпить пива. Но вдруг увидела, как Чарли трусит к ее будке. Никогда раньше он при ней не бегал, с его-то ногой, а тут вдруг мчится, что твой олимпиец, аж раскраснелся.

– Боксер… Это Боксер Дэвис! – Тяжело дыша, Чарли прижался лицом к стеклу будки. – Кто-то переехал бедолагу, я в жизни такого не видывал – везде кровища… Его нашли в проулке за клубом «Спортс», валялся за мусорными бачками. Я слышал, как один из врачей говорил копу, что Боксер пролежал там всю ночь и весь день. – Чарли никак не мог отдышаться, и от его дыхания стеклянная стенка запотела.

Линда молча смотрела на своего коллегу. Когда новость дошла до ее сознания, молодая женщина вся похолодела и кровь отлила от ее лица.

– Боксер? Ты уверен? – спросила Линда, но тут же поняла, что вопрос излишний: сплетником Чарли был непревзойденным.

– Разумеется. – Чарли поднял на Линду удивленный взгляд. – Вчера я сам видел его тут, в забегаловке через дорогу, он ел рыбу с картошкой. Мне еще показалось, что дела у него пошли на лад – такой классный костюм был на нем, и… – И вдруг он смолк, встревоженный какой-то мыслью.

– Что? – прошептала Линда, хотя не хотела больше ничего знать. – И что, Чарли?

– Он спрашивал о тебе.

– Что… что спрашивал?

– Ничего особенного. Просто он увидел тебя и спросил, не была ли ты замужем за Джо Пирелли.

Не говоря ни слова, Линда вышла из будки и направилась к выходу. Там она встала среди других зевак и посмотрела на карету «скорой помощи», припаркованную на тротуаре. Люди вокруг выдвигали догадки: наверное, парень перешел дорогу сутенеру или дилеру? Переспал с женой не того чувака? Или просто оказался не в том месте не в то время? Если бы они только знали…

Рядом с Линдой возник Чарли.

– Почему Боксер Дэвис и Тони Фишер интересовались тобой в один и тот же день? – спросил он. – Ты ведь не связана с этими людьми, а?

– С этими людьми? Не притворяйся, будто знаешь, кто они, «эти люди», – отчеканила Линда, чувствуя необходимость вылить свою злость хоть на кого-то. – Я возвращаюсь к работе. А ты стой здесь, сколько тебе заблагорассудится, и тащись от чужой беды. Потому что, пока Боксер лежит там мертвый, ты не самый жалкий неудачник на улице. Так, Чарли?

– Он не мертвый… – пробормотал Чарли вслед разгневанной Линде.

– Что? – обернувшись, спросила Линда.

– Он не мертвый. Похож на отбивную, да, но живой.

Линда вернулась в свою будку. От страха ее подташнивало. Когда в игровой зал вдруг является Тони Фишер – это одно, но когда в тот же вечер о ней расспрашивает Боксер – это совсем другое. А теперь он едва живой валяется среди крысиного помета и мусора. Линду охватил ужас. И ей совершенно не с кем поговорить, здесь ее никто не поймет. Сейчас ей хотелось одного – оказаться рядом с Долли, Беллой и Ширли и предупредить их о… о чем? Линда понятия не имела, что все это означает, но за всю свою жизнь она впервые не чувствовала под ногами твердой опоры.

Примерно час она размышляла. И мысли ее неизменно возвращались к Белле. Та непременно разобралась бы в происходящем и поняла бы, что делать. Наконец Линда приняла решение.

– Прикрой меня, Чарли, ладно? – крикнула она, перебросила через голову куртку и на лету ловко просунула руки в рукава.

– Нет! Тебе нельзя уходить! Твоя смена только началась! – запричитал Чарли вслед убегающей Линде.

Она остановилась. Что-либо объяснять Чарли Линда не собиралась, но хоть что-то нужно было сказать, иначе он не согласится прикрыть ее. Правильно Долли с самого начала говорила: надо заниматься своими делами, как обычно, чтобы никто ничего не заподозрил и не поднял тревогу. Сейчас тревогу подняли все инстинкты Линды, не время настраивать Чарли против себя.

– Не будь занудой, Чарли. Мы же всегда друг друга прикрываем.

– Ничего подобного, – возразил Чарли. – Это я тебя прикрываю. Меня не нужно прикрывать, потому что я не прогуливаю работу, в отличие от некоторых. – Он был похож на школьника, обиженного девочкой, которая ему нравилась.

– Послушай… мне и правда надо срочно уйти, – сказала Линда. – Я не могу объяснить почему. Но я в долгу не останусь, вот увидишь. – Она попыталась улыбнуться.

Но Чарли эта вымученная улыбка не одурачила.

– Если уйдешь, я доложу начальству и тебя уволят.

– Ну почему ты такой?! – вскрикнула в отчаянии Линда.

– Потому что, по-твоему, я самый жалкий неудачник на этой улице, если не считать отбивную в проулке за клубом! А жалкий неудачник совершает жалкие поступки, например сдает своих друзей, когда те обращаются с ним как с дерьмом.

– Знаешь что, Чарли, да пошел ты в задницу вместе с этой поганой работой!

Линда выскочила на улицу, и Чарли метнулся вслед за ней – как раз вовремя, чтобы увидеть, как захлопываются дверцы кареты «скорой помощи». Машина медленно двинулась сквозь толпу, которая, несмотря на мигалки и сирены, не желала расступаться.

К тому времени, когда Белла сошла со сцены стрип-клуба, белая как мел, Линда вот уже некоторое время мерила шагами ее гримерку и начала говорить, едва Белла открыла дверь:

– Боксера избили до полусмерти. Он приходил в игровой зал, спрашивал про меня, как до него Тони Фишер, и…

Белла, на что и надеялась Линда, немедленно взяла ситуацию под контроль.

– Так, прежде всего тебе надо успокоиться. Я ни слова не понимаю из того, что ты говоришь. Вдохни поглубже и повтори все, что ты сказала.

Линда послушно сделала глубокий вдох и повторила сказанное. Когда Белла вошла в курс дела, Линда добавила:

– Все это, должно быть, из-за того, что Долли наврала Боксеру, будто Гарри жив. Как считаешь?

– По-моему, ситуация выходит из-под контроля. И похоже, Фишеры перепугались.

– Перепугались? Черт побери, Белла, это я чуть не обосралась от страха! Придется Долли с этим что-то делать. Сама посуди: если это Тони отделал Боксера, то что он может сделать с нами!

– Разве мы знаем, что это был Тони? – спросила Белла, стараясь мыслить здраво.

Линда пришла к такому заключению, потому что и Тони, и Боксер наведывались в игровой зал в один и тот же день. Но при этом оба они спрашивали про Линду – и вот это вызывало серьезное беспокойство. Белла не спешила делать выводы; она думала, пока утирала пот со лба и переодевалась.

– Я позвоню в монастырь и оставлю для Долли сообщение о том, что жду ее здесь по срочному делу. А у тебя есть с кем провести эту ночь? – Хитрая улыбка, промелькнувшая на губах Линды, сказала Белле, что за подругу можно не волноваться. – Позвони ему, пусть заедет за тобой сюда. А Ширли как, в порядке?

Улыбка исчезла с лица Линды так же быстро, как появилась. Ей даже в голову не пришло, что Тони мог взяться за Ширли.

– Так, ты звони своему приятелю, – сказала Белла, – а я свяжусь с Ширли и Долли. И не переживай. Лучше как следует развлекись сегодня ночью. Все будет хорошо.

Долли сидела в растерзанном кресле, прихлебывала бренди и перечитывала записи, сделанные во время ее последнего визита в банк. На кофейном столике перед креслом лежали три конверта с деньгами, а Вулф, как всегда, устроился у хозяйки на коленях. В тетрадях Гарри не было и намека на Билла Гранта. Долли не нашла ни просто Билла, ни Уильяма, ни хотя бы БГ. Возможно, подумалось ей, человек, постучавшийся к ней в гараж, назвался не своим именем. Надо будет расспросить Боксера. Если он что-то знает, она это выяснит.

Забренчал телефон, и от неожиданности Долли подпрыгнула в кресле. Так поздно ей никогда еще не звонили. Это была сестра Амелия из монастыря.

– У меня для вас сообщение от мисс О’Райли. Она просит вас немедленно приехать к ней на работу. Дело касается вашего общего друга мистера Фишера, – сказала монахиня таким тоном, как будто передавать миссис Роулинс послания подруг было ее основной обязанностью.

Сохраняя спокойствие, Долли поблагодарила Амелию и положила трубку, потом допила бренди и выглянула в щель между гардинами. На том месте, где обычно стоял полицейский автомобиль, было пусто. Долли проверила оба конца улицы – везде стояли только машины местных жителей. И все равно она решила, что попетляет – на тот случай, если полиция сменила тактику. Долли Роулинс должна быть уверена в том, что за ней не следят.

В клубе, где работала Белла, было темно и грязно, пахло пивом, табаком и потом. Никто не обратил внимания на Долли, потому что все глаза были устремлены на сцену. Вдова встала у дальней стены, наблюдая за девушкой на сцене и слушая, как зрители обсуждают между собой стриптизершу. От их грубых сальностей Долли тошнило, но пьяные выкрики в адрес танцовщицы были еще отвратительнее. Пока девушка пыталась снять с себя бюстгальтер и при этом устоять на четырехдюймовых каблуках, публика ругала ее на чем свет стоит, а когда стриптизерша закончила номер, вслед ей полетели пустые бутылки.

Долли попыталась протиснуться к сцене. На каждом шагу подошвы туфель прилипали к пивным пятнам на полу. Мужчины принимали ее за такого же, как они, зрителя, жаждущего найти местечко поближе к выступающим, и не расступались. Придется дожидаться перерыва, поняла Долли, обхватила сумочку обеими руками и съежилась, чтобы ни к кому ненароком не прикоснуться. Многие из этих мерзких типов держали руки в области ширинки.

Когда зазвучала следующая песня, публика оживилась, а потом затихла. Долли выискала просвет между головами тех, кто стоял впереди, и увидела, что сцену заняла Белла. Натертое маслом тело блестело и двигалось с грацией пантеры. На Белле была мини-юбка из черной кожи, черный кожаный бюстгальтер и высокие сапоги. В руке у нее был длинный кожаный хлыст, которым она размахивала над головой. Покачиваясь в такт музыке, с вызовом глядя на мужчин, Белла излучала первобытную необузданность и неодолимую сексуальность. Она встречала взгляды зрителей – каждого из них, и все они без исключения попадали под ее чары.

Вместе с публикой выступлением темнокожей красотки была зачарована и Долли, но по совершенно иной причине. «Какая она сильная!» – думала женщина. В Белле Долли узнавала себя: видела в ней такую же потаенную, почти мужскую силу, дающую власть над людьми вроде Боксера Дэвиса. Но в Белле было кое-что еще. Долли оглядела зал и увидела, что никто из публики не переговаривается, не смеется и не шутит. Не было ни презрительных выкриков, ни насмешек, ни оскорблений. Все были словно околдованы. Вот тогда Долли окончательно поверила в то, что Белла станет идеальным четвертым членом их команды. Пока мужчины воображали Беллу обнаженной, Долли видела ее в комбинезоне и лыжной маске, с винтовкой в руках вместо хлыста. Она улыбнулась про себя: «Инкассаторы наделают в штаны от страха».

Номер Беллы шел своим чередом, и Долли с ужасом увидела, как лифчик и юбка летят на пол, после чего на Белле осталась только узкая полоска стрингов и сапоги. Широко расставив ноги, Белла двигала тазом вперед и назад прямо над головами первого ряда зрителей. Мощный вопль волной прокатился по залу, мужчины стучали по доскам сцены, свистели и ухали. Крики стали еще громче, когда Белла медленно повела головой из стороны в сторону, облизнула губы и изогнула их в хищном оскале. Долли, потрясенная, сжимала сумочку. Белла со скучающим, почти отсутствующим видом умудрялась контролировать всю эту толпу мужчин, жаждущих ее гладкого, крепкого тела. Казалось, никто и ничто не могло ее коснуться. «Через месяц-другой тебе не придется этим заниматься», – мысленно пообещала ей Долли.

Когда номер Беллы закончился, большинство зрителей повалило в бар, и Долли воспользовалась моментом, чтобы добраться до сцены, куда тем временем поднялся следующий выступающий – трансвестит. Встречен он был улюлюканьем и пронзительным свистом.

– Белла! – Долли пришлось перекрикивать весь этот гвалт, чтобы быть услышанной.

На Белле по-прежнему не было почти никакой одежды. Она встала перед Долли, уперев руки в бока.

– У нас проблемы, – сказала темнокожая пантера. – Тони Фишер вышел на тропу войны. Вчера вечером он явился в игровой зал и расспрашивал о Линде. К счастью, ее там не было, а сейчас она дома с каким-то парнем, который присмотрит за ней. Я пыталась дозвониться до Ширли, чтобы узнать, все ли у нее в порядке, но она не отвечает. И потом еще эта история с Боксером…

Долли не представляла, как все это объяснить и что отвечать, поэтому решила сначала выяснить подробности.

– Какая история?

Белла застегнула бюстгальтер.

– Неужели вы не слышали? Вчера Боксера нашли в переулке за клубом «Спортс». Его переехал автомобиль. Долли… Линда сказала, что зрелище было не для слабонервных.

В этот момент какой-то пьяный за спиной Долли задел ее. Она обернулась и так толкнула забулдыгу, что тот влетел в дверь мужского туалета. Долли же, как будто ничего не случилось, продолжила разговор с Беллой.

– Боксер должен был уехать из города! – сказала она. – Я дала ему денег и назвала адрес, где можно остановиться. Я не в силах предусмотреть все и не виновата в случившемся.

Белла внимательно посмотрела на Долли:

– Я вас и не виню, но… раз вы сами об этом упомянули… Долли, это ведь вы обрядили Боксера в одежду своего мужа, снабдили его бабками, чтобы он напился, и внушили, будто Гарри жив, – с расчетом на его неспособность держать язык за зубами. – Даже в одном кожаном белье Белла оставалась трудным собеседником.

Но на этот раз Долли не стала оправдываться, просто сменила тему:

– С кем сейчас Линда? Кто ее парень?

– Она не сказала, а я не расспрашивала, но, по крайней мере, она не одна. А вот как дела у Ширли, я понятия не имею, потому что она не отвечает на звонки.

– Я постараюсь дозвониться до нее. Ты-то сможешь за себя постоять?

Едва задав вопрос, Долли поняла, что он был лишним. И Белла не стала утруждать себя очевидным ответом.

– Уверена, завтра Ширли придет на встречу, как договаривались, – сказала она. – Тогда и расскажем ей про Тони и Боксера. Но все равно надо будет обсудить ситуацию, Долли, – серьезно добавила она. – Ни одной из нас не нравится происходящее, и нужно принять меры, пока никто не пострадал.

Долли импонировало, что Белла не ходит вокруг да около, а говорит в лоб все, что думает.

– Послушай, Белла, я вовсе не собираюсь делать вид, будто случившееся с Боксером и расспросы Тони Фишера ничего не значат. Что бы ты ни думала, для меня главное – ваша безопасность. Я изо всех сил забочусь о том, чтобы вы – все вы – были целы и невредимы. Да, мы обсудим ситуацию, но Линде с Ширли о случившемся надо сообщить деликатно. Они не такие, как мы. Завтра надо сосредоточиться на наших планах, а не отвлекаться на Фишеров или на алкоголика, который, быть может, просто оказался в неподходящем месте в неподходящее время.

– Вы ведь сами в это не верите, Долли Роулинс. И никто другой не поверит, – сказала Белла с улыбкой.

С бьющимся от тревожных мыслей сердцем Долли пробиралась к выходу из клуба. Ей отчаянно хотелось оказаться на свежем воздухе, избавиться от вони потных мужских тел и пролитого пива. На улице она прислонилась к стене и перевела дух.

Надо успокоиться. Иначе ситуация выйдет из-под контроля.

Конечно, Белла права. Долли понимала, что неприятности Боксера связаны с ее хитроумной ложью о том, что Гарри жив. Это она виновата в том, что верзила чуть не погиб.

Ей было жаль, что так вышло, однако особого сочувствия к Боксеру Долли не испытывала. Она-то все сделала, чтобы он остался цел. И с ее стороны это не бессердечность, убеждала себя Долли, просто Боксер для нее далеко не так важен, как вдовы и ограбление, которое они решили совершить. Тем не менее Долли пообещала себе, что помолится за Боксера Дэвиса, как только доберется до дому.