Глава седьмая

– Я готов, товарищ подполковник.

Эта иносказательность была понятна нам обоим.

– У тебя трубка снимает?

– С высоким качеством. Хоть фото, хоть видео.

– А со стороны съемку заметно?

– Только если будет вспышка работать. На видео она вообще не работает.

– Хорошо. Пока пистолет посмотрим… который принес, – он протянул руку.

Я снял с плеча рюкзак и передал его Скоморохову.

Он раскрыл его так, чтобы свет от фонаря освещал то, что внутри, сунул туда руку.

– Да. Серьезная машина. СПС… Если бы в тебя недавно стреляли из этой штуки, бронежилет тебя не спас бы. Там бы сломанными ребрами не отделался.

Это я и сам хорошо понимал. Пуля этого пистолета пробивает бронежилет, пробивает тело, после удара о вторую стенку бронежилета возвращается, уже вращаясь и наматывая на себя внутренние органы. Очень мощная и неприятная пуля.

Отставной подполковник запустил в рюкзак обе руки. Что-то там, внутри, металлически тонко звякнуло. Я по звуку понял, что он вытащил обойму и пересчитывает патроны.

– Семнадцать штук. Одного патрона нет. Значит, мы имеем право допустить, что владелец пистолета стрелял в того парня, который дверь открыл. Сын зарубленной женщины.

– Да… В меня, к счастью, стреляли из простого «макарова», – я протянул руку и взял с бензобака мотоцикла бумажник, который принес. Вытащил права. Посмотрел.

– Анатолий Михайлович Пашунин… Брат или однофамилец, интересно…

Потом вытащил пластиковую банковскую карту.

– Анатолий Пашунин… Значит, считаете, товарищ подполковник, эту «рыбу» следует брать за жабры.

– Пока только проведем съемку. Ждать придется до утра, когда экспертизу сделают, тогда можно и задержание проводить. Ты свою трубку в руке держи так, чтобы объектив камеры не закрывать. Съемку включи, сделай вид, что разговариваешь, а сам снимай. Сможешь?

– Чего проще… Гораздо труднее будет их дождаться… До утра времени еще много…

Ждать, как оказалось, мы оба умели прекрасно. Шли часы, мы, конечно, утомились от ожидания. Но Земля по-прежнему вращалась, и утро неизбежно приближалось. Отставной подполковник так и сидел на своем мотоцикле, я ходил кругами вокруг него, переводя дыхание, когда оказывался за спиной Скоморохова. Мой рюкзак с башмаком и пистолетом в качестве главного вещдока обвинения Виктор Федорович засунул в мотоциклетный баул. Их было приторочено к мотоциклу целых три штуки – один сзади и два по бокам пассажирского заднего сиденья.

Собственный пистолет я держал на спине за поясом, будучи уверен, что в случае необходимости всегда сумею сыграть на опережение и вытащить его раньше, чем кто-то другой достанет свое оружие.

Утром людей на улице стало появляться непривычно много после ночного безлюдья. И хорошо, что все они двигались в одном направлении – в сторону автобусной остановки. Значит, отправляются на работу, никто не возвращается и не удивляется, снова увидев нас. А запомнить нас не трудно хотя бы по мотоциклу Скоморохова. Такой мотоцикл не каждый день на улице встретишь.

Между делом, чтобы убить время, я рассказал отставному подполковнику то, что услышал от капитана Сани. У него уже нет необходимости ехать в поселок Плановый, потому что бомжей найти уже невозможно. Разве что навестить их в морге. Сам собой возникал вопрос: кто их сжег? Второй Пашунин, который, предположительно, совершил убийство семьи, по времени уже не успевал это сделать, а потом еще и добраться к первому Пашунину с докладом. Вероятно, есть у подполковника Пашунина «чистильщики», которые подчищают место преступления. Но этот вопрос умозрительно разрешить невозможно, поэтому не стоило над ним и голову ломать.

А время шло своим естественным чередом…

Наконец мы дождались. Два человека подошли к «Москвичу». Один невысокий, в синем прокурорском мундире. Второй выше, суше, мосластее. Внешне они были не похожи. И я подумал, что они просто однофамильцы, а не братья. Тот, что повыше, был в тапочках, выглядел настолько расстроенным, что, по моему мнению, просто жаждал вылить себе в рот бутылку водки, чтобы успокоиться.

Он обладал приметой – крупной яркой родинкой под правым глазом. Обычно люди, имеющие такие характерные внешние приметы, стараются нигде не светиться, потому что их потом легко опознать.

Подполковник Пашунин был сердит и сосредоточен.

Между тем я вытащил свою трубку, и тут мне подумалось, что подполковник может знать меня в лицо, а память у следаков цепкая, и потому шлем снимать не стал, только глянул на монитор смартфона, несколько раз ткнул в сенсорный экран пальцем, включая камеру, и громко сказал Виктору Федоровичу:

– Эсэмэску прислал. Через пять минут будет здесь… – Отвлекающий маневр. Дескать, мы ждем здесь кого-то, кто прислал эсэмэску.

Видеокамера в моей руке работала одинаково и около уха, и около бедра. Разница была только в том, вертикально ведется съемка или горизонтально. Так, с трубкой в руках, я и сел на заднее сиденье мотоцикла. Но ни шлем не снял, ни темное стекло не поднял.

Пашунины на мотоцикл, естественно, посмотрели. Какой мужчина не посмотрит на такой мотоцикл? И сели в «Москвич». Высокому Пашунину в тапочках было, наверное, не слишком удобно. Он даже один тапочек потерял, когда в машину садился. Перегаром от них несло – на улице чувствовалось! Впрочем, мы стояли близко и потому, возможно, запах уловили. Но подполковник за руль садился без сомнений, считая, что погоны прикрывают его от любых нападок со стороны ГИБДД. Интересно, а в аварию попадет, тоже погонами прикрываться будет?..

Капитан Саня позвонила на трубку отставного подполковника Скоморохова со стационарного телефона (видимо, соседки) как по заказу, сразу после того, как «Москвич», дребезжа всеми своими проржавелыми от времени телесами, тронулся с места. Двигатель откровенно «троил», но подполковник Пашунин или не понимал, что это такое, или просто привык и не обращал внимания. Я бы на его месте для начала хотя бы свечи зажигания сменил. Однако сам он догадаться об этом пока не может. Это, кстати, со многими водителями старых автомобилей случается. Привыкают к тому, что машина у них вот-вот развалится от возраста, и ездят, пока она не встанет или в самом деле не развалится.

Отставной подполковник включил в своей трубке динамик, чтобы я слышал разговор. Голос капитана Сани я узнал легко:

– Это Радимова. Моя посланница сбегала в сотовый салон еще до открытия и уговорила знакомую продавщицу продать ей sim-карту. Передайте номер Тиму Сергеевичу.

Виктор Федорович передал, хотя я сам слышал и запомнил.

Я вставил свою новую sim-карту в смартфон и сразу же позвонил, даже не загоняя номер в память трубки. Естественно, я отдавал себе отчет, что старую трубку самой Сани уже могли раньше взять на прослушивание, как и трубку Скоморохова, с которой я с ней связывался. В ГРУ это делается, насколько я знаю, просто, хотя и стоит такое прослушивание дорого.

Дорого само спутниковое время, и потому не в каждой операции это применяется. Мои оппоненты спутников не имели, но имели систему СОРМ.

Во-первых, она не была настолько функциональной и всеобъемлющей, как прослушка через спутники-шпионы, во-вторых, требовала санкции суда, что, правда, не всегда соблюдается. Кроме того, нужны или веские аргументы, или большие связи для того, чтобы подключиться к СОРМу. Имел ли что-то из этого подполковник Пашунин, я не знал. Но рисковать приходилось. Шанс проколоться был минимальный.

На всякий случай, договорившись с капитаном Радимовой о встрече в кафетерии продовольственного магазина неподалеку от городского управления МВД, где мы с ней уже однажды вместе пили удивительно паршивый кофе, я все же решил подстраховаться с помощью отставного подполковника Скоморохова.

Он на мотоцикле ждал Радимову на улице и держал на бачке мотоцикла мой рюкзак, из которого я заранее выложил то, что не нужно было передавать в судмедэкспертизу. Виктор Федорович должен был посадить на мотоцикл капитана Саню, довезти ее последние восемьсот метров до городского управления МВД, дождаться, пока она не войдет в здание и не помашет ему рукой из окна – знак того, что никто не надумал отнять у нее рюкзак силой.

В магазин я пришел первым. И даже успел купить два пластиковых стаканчика кофе, когда появилась Радимова. С удивлением посмотрела на мои ничем не занятые руки. Она ожидала получить от меня вещественные доказательства.

– Ничего не принес?

Я кивнул на ее стаканчик.

– Пей… Кажется, это без яда…

И объяснил ей ее дальнейшие действия. Капитан не смутилась тем, что ей придется в узкой юбке забираться на заднее сиденье мотоцикла, и согласно кивнула. А я тем временем рассказал ей о своих ночных похождениях.

– А видеозапись? – спросила она. – Трубку дашь?

– Перешлю тебе на электронный адрес.

– Договорились. Когда?

– Думаю, в течение получаса. Плюс-минус десять минут.

Она ушла, не допив кофе. Я все же допил отвратительный напиток и тоже вышел. Вышел к дороге и стал ждать, когда Виктор Федорович вернется. Он вернулся, протянул мне шлем. И уже по связи сообщил:

– Все в порядке. Домой?

– Нет. Сейчас в разведцентр… Знаете, где это?

– Знаю.

Чем хорош на дорогах мотоцикл – это возможностью проезжать между рядами автомобилей, когда те стоят на светофоре. Это существенно сокращает время в пути. До разведцентра мы добрались за десять минут. Там я сразу позвонил старшему лейтенанту Столярову, компьютерщику разведцентра военного округа. Когда я назвал себя, он обрадовался.

– Трубку сменили, Тимофей Сергеевич?

– Нет, только «симку». Надеюсь, временно. Дело есть, Володя. Очень важное.

Меня когда-то познакомил со старшим лейтенантом начальник диверсионного отдела разведуправления округа полковник Быковский.

С тех пор я несколько раз пользовался услугами компьютерщика. И даже проходил у него краткий курс обучения мудреному хакерскому делу. Азы постичь сумел, но не более. Сам Володя мне объяснил, что хакер – это талант особого рода. У одного есть талант скрипача, у другого талант поэта, у третьего талант астролога. И не каждый, даже пройдя обучение, может стать великим скрипачом, великим поэтом или толковым астрологом. Все это в полной мере касается и хакера. Не имея определенного таланта, можно постичь только первичные навыки, но не более. Такое объяснение меня вполне устроило, и я перестал, что называется, рыпаться, не стал понапрасну тратить время.

– Подъедете?

– Я уже здесь. За воротами.

– Я освобожусь только через десять минут.

– Мы подождем…

Он вышел через семь минут. Я передал ему свою трубку, с которой Володя, недолго думая, через программу «WhatsApp» перебросил нужный файл на свой смартфон. Адрес, по которому требовалось отослать видеосюжет, старший лейтенант запомнил легко, но для проверки повторил.

– Сейчас сразу и отправлю, – пообещал он.

На этом мы и расстались.

– Отсыпаться? – спросил по связи Скоморохов.

– Думаю, это все-таки необходимо…

Естественно, отсыпаться мы поехали не по своим домам, а в квартиру отставного подполковника. Виктор Федорович постелил мне на диване в большой комнате, сам ушел спать в маленькую.

Заснул я сразу. Проснулся, когда часы показывали, что проспал я три часа. Звонила капитан Саня. Просто так звонить, чтобы узнать, как мне спится после ночной работы, она не стала бы. И я ответил.

– Дела наши с тобой, Тим, неважные, хотя и не сказать, что безнадежные.

– Бывали дела и хуже…

– Короче говоря, на том топоре, которым была зарублена семья в поселке Плановый, обнаружены твои отпечатки пальцев. Правда, на черенке твои отпечатки во многих местах перекрываются отпечатками другой руки в хозяйственной перчатке. Предполагается, что это твоя же рука. Антропологические размеры совпадают. Но перекрыты они не везде. В отдельных местах твои отпечатки ясные – программа «Папилон» дала стопроцентную идентификацию.

– Оно и понятно. Я же этим топориком работал. Он похищен из моего дома. Правда, работал я без перчаток…

– А это еще требуется доказать. Но доказать это пока невозможно. Моего доверия к тебе и доверия подполковника Котова недостаточно, чтобы снять с тебя возможное обвинение. Следственный комитет настаивает на объявлении тебя в розыск.

– Я и это переживу… А что с нашими вещдоками?

Вышел из своей комнаты отставной подполковник Скоморохов. Выглядел он вполне выспавшимся. По крайней мере, не зевал. Прислушивался к нашему разговору и, как обычно, никак не показывал своих эмоций.

– Экспертиза пока рассматривает их… Данных у нас нет. Что касается Анатолия Пашунина… Это родной младший брат Владимира Пашунина. Сейчас проверяются операции, проведенные по банковской карточке. Были сложности с получением санкции суда на эти действия. Мы рискнули, в связи с оперативной обстановкой, обойтись без прокуратуры и без Следственного комитета. Подполковник Котов сумел настоять на своем. Подключил отделы собственной безопасности прокуратуры и Следственного комитета. Там в итоге дали Котову карт-бланш, хотя вначале требовали поделиться данными. Но он обещал не давать делу ход, а, когда будет собрана доказательная база, передать по назначению в отделы собственной безопасности.

– Понятно. Это все новости?

– Ты хочешь сказать, что новостей, по сути дела, нет?

– Я хотел сказать, что их немного.

– Еще могу сказать, что дело об убийстве семьи в поселке Плановый и о сожжении бомжей в подвале этого же дома объединили в одно производство и от нас забрали в Следственный комитет. Скорее всего, дело будет вести именно подполковник Пашунин. С оперативной бригадой в подвал того дома выезжала я. На месте был только дежурный следователь Следственного комитета. Он сразу сказал, что вести дело будет не он, что и без того перегружен другими делами.

Дежурный по Следственному комитету утром звонил Котову и предупредил, что следствие будут вести они. По тяжести так оно и полагается, вообще-то. И предположительно назвал подполковника Пашунина. Котов дал мой номер, чтобы Пашунин ко мне обратился для передачи всех материалов. Вот жду звонка от твоего, так сказать, оппонента.

– Пошути с ним… – предложил я.

– Каким образом?

– Предложи привлечь к расследованию капитана частного сыска. Пообещай договориться. Скажи, что помощник у него будет толковый.

– А если согласится? Встретишься? Рискнешь?

– Просто позвоню. Не забудь взять у него номер. И, главное, посмотри на его реакцию. Надеюсь, получится любопытная картина.

– Это обязательно. Ладно. Меня к Котову срочно вызывают. Я побежала. Если будет что-то новое, я позвоню… А мне, кстати, пришлось новую трубку купить. Чтобы всем не показывать, что я «симку» сменила. Могут ненужные вопросы возникнуть. Только по бабской куриной сущности, когда собиралась, старую трубку дома забыла. Но мне все равно кажется, что мы перестраховались с телефонными номерами.

– Возможно, – согласился я. – Но перестраховаться всегда лучше, чем недооценить противника. А ты сама говорила, что противник у нас серьезный.

– Я, вообще-то, про тебя говорила. Но меня, признаюсь, радует, что ты рассматриваешь меня, как члена своей команды. По сути дела, я таковой и являюсь. Ну, все. Я побежала. Начальство не любит ждать…

Она отключилась от разговора. Я убрал смартфон в чехол и коротко пересказал суть разговора Виктору Федоровичу.

– Я не знаю систему, по которой проводится распределение уголовных дел между следователями Следственного комитета, но думаю, что Пашунин приложил определенные усилия, чтобы забрать это дело к себе. И это может стать еще одним обвинением в его адрес. И не только в его. Думается, ему кто-то там из начальства покровительствует. И потому играть в открытую мы права не имеем. Это чревато провалом. Ты что, в самом деле решил пообщаться с подполковником Пашуниным?

– Я мог бы, при желании, пообщаться с ним прямо сегодня ночью. И присутствие второго члена банды меня не смутило бы. Тем более пистолет второго был уже у меня в качестве трофея. В дополнение к моему наградному. Нет, товарищ подполковник. Я просто так слегка рискованно играю. Возможно, я позвоню ему по телефону, чтобы заставить нервничать. Когда человек нервничает, он торопится, а когда торопится, то совершает ошибки. Я хочу заставить Пашунина торопиться. Пусть поторопится от меня избавиться. Я ему это сделать, естественно, не позволю, но он обязательно проколется…

Только я успел договорить, как трубка в чехле снова подала голос. Понимая, что капитан Саня, наверное, едва успела добраться до кабинета подполковника Котова, который расположен этажом выше, и не должна звонить, а мой новый номер, кроме нее, не знал никто, ответить я не поторопился. Но звонки настойчиво продолжались, и я достал трубку из чехла. К моему удивлению, определитель высветил номер Радимовой.

– Ты уже сбегала к начальнику? – поинтересовался я вместо приветствия.

– Сбегала. От него возвращаюсь. С лестницы звоню. Свяжись с Новиковым. Он звонил Котову. Есть для тебя интересные сведения.

– Ну вот… А ты мне сообщить их не можешь?

Петр Васильевич Новиков, бывший сотрудник городского уголовного розыска, сейчас возглавлял детективно-правовое агентство, в котором я работал. То есть был человеком, которому я непосредственно подчинялся. Ко мне он относился с неизменным уважением после того, как я при знакомстве сломал ему челюсть. Но я не горел желанием долго объяснять ему, каким образом я ввязался в расследование дела, которое не оплачивается ни в бухгалтерии, ни с помощью конверта в его кабинете. Новиков может не понять, что оно вообще не оплачивается, и подумать, что я просто не желаю делиться с агентством.

– Я не совсем в курсе того, что там у вас происходит. Знаю только, что Пашунин приезжал к Новикову. Они знакомы давно. После отъезда Пашунина Петя позвонил напрямую подполковнику Котову, поскольку мой старый номер – на трубке, которой у меня нет с собой, а новый номер он не знает. Короче говоря, позвони срочно…

– Уговорила… – согласился я. – Визит Пашунина, вообще-то, говорит о том, что он человек достаточно смелый и не очень боится быть побитым.

– Он просто понимает, что ты иногда бываешь законопослушным и не будешь сразу применять методы допроса подозреваемого, допустимые в глубоком вражеском тылу. Тем более на рабочем месте, где почти все вокруг – бывшие менты. То есть преступник в данном случае считает, что ты – не преступник, тем не менее желает тебя обвинить. И действует методами, которые, как он полагает, не имеешь возможности применить ты. Ну, я совсем запуталась в объяснениях. Позвони Новикову. Он все тебе расскажет. Видимо, Петя что-то сказал Котову, и Котов был серьезен и категоричен. А потом позвони мне и расскажи, что там у вас в агентстве произошло. Я не думаю, что Петя Новиков набил Пашунину физиономию. Петя – человек сдержанный и культурный, хотя и бывший мент…

– Приятно слышать от настоящего мента такую самокритичность, – не удержался я от колкости. – Ладно. Позвоню…

– Мне сообщить не забудь. Мне вот только что принесли документы из судмедэкспертизы. Как раз прочитаю, и будет что тебе сообщить.

Это она ловко подцепила меня на крючок. Понимала, что я, возможно, решу действовать, не поставив ее в известность, и воспользовалась фактом доставки документов от экспертов, чтобы меня обязать совершить ответный звонок.

– Виктор Федорович, разрешите вашей трубкой воспользоваться, чтобы мой номер не светить…

Скоморохов молча протянул мне свою трубку. Я набрал номер генерального директора детективно-правового агентства. Петр Васильевич не отвечал долго. Не знал, видимо, как реагировать на звонок с незнакомого номера. Клиенты обычно звонят ему через приемную и по городскому телефону. Его сотовый номер известен лишь узкому кругу лиц. Да и, возможно, какие-то обстоятельства задерживали генерального директора с ответом.

Мне не пришлось звонить через секретаршу – он все же ответил.

– Слушаю. Новиков…

– Петя, это я. Ты, говорят, активно меня разыскивал?

– Да, Тим Сергеевич, – Петя обычно старался разговаривать со мной уважительно на «вы». Правда, недавно он начал было переходить на «ты», но потом что-то остановило его желание, и он снова перешел на «вы». – Хорошо, что вы позвонили. Я уж и не знал, где вас искать…

– Котов умеет искать профессионально. Что случилось? Кому я так срочно понадобился?

– Недавно к нам приезжал из Следственного комитета подполковник Пашунин. Я его давно знаю, еще когда он следователем в областном управлении МВД работал. Очень хотел с вами встретиться и поговорить. Я сказал, что вы работаете по свободному графику и не всегда бываете в своем кабинете. Иногда можете не показываться по несколько дней. Пашунин стал интересоваться делом, которое вы ведете. Я потребовал решения суда на такой запрос. Он обещал сделать такое решение и уже завтра предоставить мне. А пока предложил, мягко говоря, «по-дружески» поделиться с ним информацией. Я, естественно, отказался. Он вообще очень скользкий тип, и я давно знаю, что с ним следует соблюдать осторожность. Но сегодня он был очень напорист, просто на себя не похож. И это меня еще больше насторожило. Так мы и расстались, ни о чем не договорившись. Я подошел к окну, когда он вышел, и проводил его взглядом. Его машина стояла у бордюра по ту сторону газона. Я наблюдал в щель между пластинами жалюзи, и меня видно не было. Но Пашунин сел не в свою машину, а в ту, что стояла позади. Там сидели двое. Что-то он им объяснял, ругаясь, как мне показалось, хотя ругаться и проявлять эмоции – это откровенно не его манера поведения. Потом Пашунин пересел в свою машину и уехал. А вторая машина осталась. Я сразу догадался, что она вас ждет. Но люди в машине – абсолютно гражданские.

– Может, просто менты в гражданской одежде? – предположил я.

– Я бинокль использовал, чтобы лучше рассмотреть, – объяснил Новиков. – В бинокль видно, что у них там в салоне охотничье ружье. Если бы были менты, они были бы с табельным оружием. Менты у нас дробовиками не пользуются. Один из них, что за рулем сидит, весь «расписной». У ментов, конечно, тоже случаются татуировки. Но не до синевы… А у этого на руках живого места нет. Откровенная принадлежность к криминалитету просматривается. Лицо его мне не дает рассмотреть крыша машины, но, похоже, человек сухощавый и жилистый. У второго лицо хорошо видно. Под правым глазом большая родинка – характерный и заметный признак.

– Понятно. Я знаю, кто это. А сейчас эта машина…

– Там и стоит. Я ее в окно вижу. И оба типа на месте…

– Спасибо, командир, за предупреждение! Я учту ситуацию, хотя сомневаюсь, что они меня ждут. Да и зря ждут. Я сегодня появляться в кабинете не планировал. Впрочем, посмотрим…