47
– Ну, здравствуй еще раз, Морган, – сказал Эрен.
Что? Как же?..
У Шеппарда подогнулись коленки. Широко разинув рот, он повалился на пол.
«Не может быть! – всплыла в сознании фраза, а затем более актуальный вопрос: – Как же я сразу не понял?»
Двадцать пять лет… да, прошло двадцать пять лет. И вот он здесь. Как мог он о нем забыть… как он сразу не догадался? Неужели он столь примитивен? В голове вмиг всплыли все воспоминания, глубоко погребенные под грудами таблеток и залитые литрами алкоголя. Мистер Джефферис. Отец Эрена, которого увезла полиция. Это было его рук дело, благодаря этому он и стал знаменит – к чему всегда всей душой стремился, – но благодаря ему же Эрен остался без отца. Никем другим человек в маске и быть не мог, только Эреном, а он, Шеппард, даже ни разу о нем не вспомнил.
Он с самого начала называл его Морганом. Вот и первая зацепка. Никто и никогда больше не называл его по имени. Его рекламный агент, его официальный представитель, его подружки, несть им числа, – все звали его Шеппардом. Он потолковал об этом со своим официальным представителем – нельзя сказать, что тот не любил его имя, скорее, запал на фамилию. «Шеппард – очень хорошее имя, крепкое, на него можно шляпу вешать. Имя, можно сказать, библейское, разве что не совсем правильно пишется», – твердил тот.
Потом очки – еще одна улика. Шеппард никогда не носил очки на публике, еще со школы. Он их терпеть не мог, поэтому надевал крайне редко, предпочитал напрягать глаза. У него была сильная близорукость, но он научился с ней уживаться. Когда стал постарше, перешел на контактные линзы, но дома, где никто не видел, у него и очки всегда были под рукой. Он помнил время, когда ему прописали эту пакость. Мать заставляла носить их каждый день, и он слушался. Но как только выходил из дома, всегда снимал, они ему были противны. Клал их в задний карман и шутил при этом – хотя, впрочем, отнюдь не шутил, – что надеется раздавить их вдребезги, когда сядет.
Теперь все понятно. Но, глядя в лицо Эрена на экране, он не верил собственным глазам. Даже несмотря на подсказки и улики, не верил, хотя правда смотрела ему в лицо.
– Эрен, – проговорил он, приблизившись к экрану почти вплотную, – это ты?
– Ну здравствуй, старый дружок, – улыбаясь, отозвался Эрен. – Правда, я больше не Эрен. Это имя звучит как-то неказисто, да и воспоминания, с ним связанные, нельзя назвать добрыми. Теперь все зовут меня Кас. Кас Карвер. Нравится?
– Кас? Что это?
– Мое имя.
– Нет, это не твое имя. Тебя зовут Эрен.
Эрен сдвинул брови:
– Возможно, у нас с тобой есть общее прошлое. Но предупреждаю, Морган, не пытайся делать вид, что ты меня знаешь. Много воды утекло с тех пор, как ты предал меня, и я теперь совсем изменился. Да и ты тоже, хотя в твоем случае, боюсь, скорее к худшему, если, конечно, такое возможно. Кто бы мог подумать, что именно так все и выйдет?
– Погодите…
А, Райан подал голос. Во всяком случае, так ему показалось. Он слышал теперь только слова, не распознавая, кто говорит.
– О чем это он? Кто он такой?
Как объяснить?..
– Шеппард!
– Мы подобрались к сути вопроса, именно этого я с нетерпением ждал, – сказал Карвер. – Для нашего героя, нашего главного действующего лица, настало время объясниться.
– Эрен, – сказал Шеппард, протянув руку к экрану, – прекрати, выпусти нас. Прошу тебя.
– Нет. Не выпущу. Поскольку, как видно из всего этого спектакля, ты так ничего и не понял. Ты даже не узнал, кто я.
– Но теперь-то знаю, ты же видишь, Эрен. Да, я тебя знаю. И помню. Помню все, что мы с тобой вдвоем делали. И мне очень жаль. Ты не представляешь, как мне жаль. Мы с тобой были лучшими друзьями. Я же все помню. Но прошу тебя, выпусти нас.
По щеке Шеппарда скатилась слеза. Он плакал… он же никогда прежде не плакал, не помнил себя плачущим. Плакать ему не пристало, слезы – это для других, но не для него.
– Прошу тебя, Эрен…
– Не называй меня так, – сказал Эрен. – Я не Эрен.
– Прошу тебя, отпусти хотя бы остальных. Все же случилось между нами двоими. Эти люди не имеют к моему поступку никакого отношения, – сказал Шеппард, обведя рукой комнату.
Эрен, кажется, заколебался, наклонился к экрану.
– Какое бескорыстие, какая жертвенность, поразительно – это так на тебя не похоже! С тобой все в порядке? Может, расстройство желудка? Но нет, подозреваю, ты притворяешься, чтобы не потерять лицо. Все еще надеешься выпутаться, правда?
Нет, он уже не надеялся. Он ничего больше не понимал.
– Нет, я не стану вас отпускать, никого. Сначала думал оставить вас там, как мух в банке, и смотреть, как вы жужжите, не зная, что делать, как выбраться. А теперь меня зацепило, мне стало любопытно. Уж очень хочется посмотреть, как ты справишься. Мало того, очень хочется посмотреть, как ты умираешь. В общем, сгноить тебя там, мне кажется, дело доброе. Но если справишься, если у тебя получится, остальных, так и быть, отпущу.
«Остальных…»
– Значит, я раскрываю убийство – и ты всех остальных отпускаешь?
На лице Эрена проступило разочарование.
– Неужели у тебя настолько мозги иссохли? Я ведь, кажется, это и сказал – или нет?
– Мне может кто-нибудь объяснить, что здесь происходит?
Ага, кажется, голос Мэнди. Но о других он сейчас думать не может. Нет, не сейчас.
– А со мной что будет?
– Ну что… думаю, нам с тобой есть о чем поболтать, – сказал Эрен и снова улыбнулся.
Шеппард слушал не двигаясь, только кивнул.
– Хорошо, – сказал он.
– Распутай это дело, Морган, или умри вместе со своими товарищами по… несчастью. Ты сам так решил. Но вот еще что… ты можешь кое-что для меня сделать? – спросил Карвер.
– Да, конечно.
Однако каким же он стал хлюпиком и мизантропом! Он понимал, что только Эрен может освободить их. Неужели Эрен этого не видит? Неужели не видит, что он готов на все, лишь бы спастись и спасти?
– Расскажи всю правду, Морган, – сказал Эрен. – Хотя бы раз в жизни расскажи правду.
Шеппард рухнул на пол, не в силах больше сдерживать слез. Это же Эрен Карвер. Тот самый мальчик, который когда-то был его лучшим, его единственным другом.
Но теперь что-то изменилось. С ним что-то случилось.
Слезы жгли глаза от осознания правды: в том, что случилось с Эреном, виноват он, Морган Шеппард.
