46
Под землей, значит. Их посадили в подземный бокс. Вместе с убийцей. Возможно, с двумя.
– Под землей? – переспросила Мэнди. – Как – под землей? Это же невозможно! Посмотрите в окно, там Лондон!
Констанция Ахерн обернулась и засмеялась.
Шеппард тоже посмотрел в окно. Подошел поближе. Всмотрелся сквозь стекло. Да, перед ним центр Лондона в разгар дня. Все на своем месте. Он почти чувствует город вокруг. Шестое чувство подсказывает ему: он – часть чего-то большего, чего-то такого, что даже невозможно представить. Но нет, все это – ненастоящее. Чем внимательней Шеппард всматривался, тем больше убеждался в догадке. Совсем незаметно – вряд ли увидишь, если не захочешь увидеть, – но картина за окном казалась какой-то зернистой. Сложенной из мельчайших элементов. Качество, конечно, высочайшее, с таким он еще не сталкивался, но тем не менее это подделка. Как он это сделал? Шеппард пристально вгляделся. Действительно, создается впечатление, что он смотрит из окна гостиничного номера. Перспектива идеальная.
– Надо было сразу догадаться, – сказал Шеппард.
Он положил на стекло ладонь, провел ею до края окна и пробежал пальцем по стыку стекла с рамой.
– Подсказок было хоть отбавляй. Иногда он даже не скрывал их. А я ничего не понял. Да, не понял. Никакой это не гостиничный номер.
– Но… – начала Мэнди.
– Он прав, – перебил Райан, кладя руку ей на плечо. – До этой самой минуты я тоже ничего не понимал, но… Унитаз подключен к локальной системе канализации. Он не соединен с большой системой трубопроводов, как в гостинице. Тогда я об этом не подумал… но теперь все обретает смысл.
– Это чушь собачья. Вы ненормальные, оба, – сказала Мэнди.
– Чушь собачья, правильно, но это не означает, что чушь не может оказаться правдой, – сказал Шеппард и, не найдя щели, шлепнул ладонью по стеклу.
Оно отозвалось тихим звоном.
– Если это не гостиничное окно, интересно, можно ли его разбить.
– Может, мне хоть кто-нибудь объяснить, что происходит? – закричала Мэнди.
В ответ раздался знакомый звук. Он слышал его в этой комнате раньше, но сразу не опознал. И не вспомнил бы, не услышав голос.
– Приветствую всех вас, – сказал человек в лошадиной маске.
Шеппард резко развернулся. Та, что в наушниках, удивленно отпрыгнула в сторону. Все посмотрели на телевизор: на экране действительно был он.
Кто он такой? Лошадиная маска, любитель лошадей, мистер С., «темный человек». Как много имен, и ни одного настоящего.
Создавалось впечатление, будто все три часа он не сдвинулся с места, как сидел, так и сидит, наблюдает за ними. И конечно же, наслаждается спектаклем. Заставил их поверить, что они сейчас выберутся, а потом взял и переменил сценарий.
«Мы все в опасности. Большей, чем когда-либо прежде».
Теперь, когда убийца знает, что выхода нет, – что остановит его перед новым убийством? Перед возможностью перебить всех? Может быть, человек в маске теперь не главный враг?
– Где мы? – спросил Шеппард, выступая вперед.
– Под землей, как сами сказали. Впрочем, какое это имеет значение? Вам от этого легче не станет, – ответил человек в лошадиной маске все тем же знакомым, приглушенным голосом.
– Зачем вы нас держите здесь? Вы же получили что хотели, – сказал Шеппард, тыча пальцами по углам комнаты, где, по его предположениям, должны скрываться камеры. – Ваша игра прошла в точности, как вы планировали. Я проиграл.
Несколько неуверенно вышла вперед Мэнди:
– Мы назвали всех в комнате. В чем наша ошибка?
Человек в лошадиной маске перевел немигающий взгляд слева направо, с Шеппарда на Мэнди и обратно, и они сверкнули отраженным светом.
– Перечислить всех в комнате недостаточно. Я вас умоляю… это можно было сделать с самого начала! Вашей задачей было узнать, кто убил Саймона Уинтера и зачем. Похоже, пребывание в неволе лишило вас остатков разума. Наверное, следовало проводить эксперимент где-нибудь, где побольше воздуха и публики.
– И кто же убил Саймона Уинтера? – задал вопрос Шеппард.
Человек в лошадиной маске рассмеялся:
– Думаете, я прямо так возьму и скажу вам? В этом-то вся и фишка!
– Но игра же закончена. С меня хватит. Скажите, и точка.
Человек в маске сделал вид, что раздумывает.
– Гм… Нет. Видите ли, Морган, в данный момент ваша проблема заключается в том, что вы смотрите на вещи под пессимистическим углом зрения. А ведь вы все еще живы, следовательно, у вас еще есть время, чтобы найти ответ на ваш вопрос.
– Что вы хотите сказать? Вы не собираетесь устроить взрыв под землей. И вряд ли когда-нибудь собирались. Тогда какой для нас прок выполнять ваши поручения?
– А такой, что вы все еще не нашли выход, вы не согласны? А еще прок заключается в том, что шесть часов подряд я закачивал в вашу комнатенку воздух. Вы даже не представляете, сколько денег я в это вбухал. А ровно две минуты назад перестал.
Все молчали, переваривали информацию.
– Постойте… что вы сказали? – спросил Райан.
Тревога снова охватила Шеппарда, чувство самообладания испарилось.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать только то, что сказал. Перестал закачивать. Выключил подачу воздуха. Посмотрите на таймер, он ведет обратный отсчет. С любезного согласия кураторов бутафорского «Грейт-отеля».
А ведь Та, что в наушниках, была права. Шеппард бросил взгляд на прикроватную тумбочку. Таймер показывал новые цифры, снова пошел обратный отсчет. Осталось двадцать четыре минуты.
– Где-то, скажем, минут через двадцать пять в этой комнате совсем не останется воздуха. То есть я предоставил вам дополнительные двадцать пять минут. И вы должны быть за это благодарны. Хотя через примерно минут пятнадцать органы, отвечающие за деятельность мозга, вероятно, начнут отключаться. Следовательно…
– Вы все врете! – закричал Шеппард, глядя в экран.
Человек в лошадиной маске помолчал, а потом продолжил:
– Можете мне не верить, это ваше дело. Просто слушайте. В течение последних трех часов я вентилировал воздух в вашей комнате. А это не происходит бесшумно. Вы же, наверное, думали, что это работали кондиционеры. Сейчас что-нибудь слышите?
Все затаили дыхание. Шеппард напрягся, стараясь услышать хоть какой-нибудь звук. Нет, ничего.
– Ваша комната сейчас плотно закупорена.
Мэнди слабо пискнула, подавляя вопль. Похоже было, что Райана сейчас вырвет, а Рона вцепилась в висящие на шее наушники, будто за спасательный круг. Только Констанция казалась абсолютно невозмутимой.
«Мы задохнемся. Это, пожалуй, похуже, чем взорваться».
Так планировалось с самого начала. Еще один способ сломать его.
– Видите ли, мне кажется, я свое дело сделал. – Шеппард сказал нечто совершенно противоположное мыслям.
А сам пытался сообразить, как отсюда выбраться. И понять, кто же все-таки убил Уинтера. Но если бы даже он понял, где гарантии, что тип в лошадиной маске отпустит его? Возможно, все без толку.
– Кто же вы такой?
– А вы до сих пор не поняли? Прошло столько времени, а вы все еще не знаете. Если уж на то пошло, отчасти поэтому вы и оказались здесь. Вы всю свою жизнь морочили всех, а больше всего – самого себя. Вот почему я все это и устроил.
– Что за бред? – не понял Шеппард.
– Вы даже не знаете. Готов поспорить, вы сейчас ломаете голову, кто я такой, но, увы, я опасаюсь за вашу голову. Ведь она у вас не работает, как у нормального человека. Ваши мысли, ваши чувства абсолютно не похожи на мысли и чувства нормальных людей. Вы – отродье человеческого рода.
Шеппард мысленно перебирал одного подозреваемого за другим – защитная оболочка, за которой он спрятал самые потаенные, самые темные воспоминания, неожиданно рассыпалась в прах. Но этого оказалось мало. Воспоминания давно уже слились в одну сплошную массу. Из-за наркотиков и алкоголя он ничего не помнил. Особенно это касалось вещей, которые он старался вытеснить из сознания. Впрочем, нет, когда усилием воли загоняешь воспоминания на задворки памяти и оставляешь разлагаться – это не вытеснение.
– Я с самого начала сообщил тебе, Морган. Я – твой лучший друг, – сказал человек в лошадиной маске и поднял руку, словно собирался снять ее.
А Шеппард даже не понял его в ту минуту. Так уж он был устроен. Он не жил прошлым и никогда о прошлом не думал. Люди приходили в его жизнь и уходили. Разве странно, что он их не помнит?
Человек на экране завел руку за голову и сорвал маску.
Помнит он этого человека или нет? Нет, все-таки помнит. Да-да, ошибки быть не может. Постарел лет на двадцать пять с того времени, как Шеппард видел его в последний раз. Теперь перед ним – взрослый мужчина с пронизывающим взглядом, морщинками, широкой улыбкой. Как знакома ему эта улыбка. Нисколько не изменилась. Прошло четверть века, а улыбка все та же. Шеппард потерял дар речи, слова застряли в горле. А человек на экране все улыбался своей фирменной улыбкой.
Улыбкой Эрена Карвера.
