Глава 10
Купчиха
Неизвестно, кто обрадовался больше – человек или лошадь, когда оба оказались на дорожке между лесом и болотом на том самом месте, где произошла стычка между Еремеевым и тюремным эскортом кикиморы. Хозяйка болота хоть и выполнила свое обещание, но от души постаралась, чтобы наст под тележкой ходил ходуном. Во время этой незабываемой поездки Александру казалось, что они вот-вот провалятся в гнилую воду. Обошлось.
Он минут пять стоял на твердой земле, блаженствуя. И это несмотря на окровавленную одежду, качку на болоте, стычку с волшебниками, едва не закончившуюся гибелью. А может, именно из-за пережитого волна эйфории и накрыла Еремеева с головой. Ведь он был жив и здоров, вырвался из заточения, уготованного ему кикиморой… Если это не повод, то…
Однако стоять и греться под лучами дневного солнышка вечно не будешь. Он вспомнил о делах насущных. Подошел к дубу, возле которого его привела в чувство кикимора, подобрал пистоль и револьвер. Возвратившись к телеге, положил оружие на повозку, взял лошадь под уздцы и повел за собой.
«Кикимора могла бы немного и погодить с добрыми делами для тех, кто не успел разобрать завал. Им всего-то два деревца оставалось убрать. Так, а это еще что? – Он увидел вещи и оружие солдат. – Она их еще и раздела?! Вот уж действительно потешница. Отправила к русалкам голыми? Не хотел бы я, чтобы надо мной так потешались. А с одеждой это удачно вышло, в моей теперь только в фильме ужасов сниматься. Надо бы прикид сменить, только сперва неплохо бы помыться. В прошлый раз, помню, ручейки на этой дорожке не раз попадались». Он побросал вещи в телегу и придавил сверху ружьями и арбалетами. Повозка наполнилась товарами – ну а как иначе? Раз едет купец, ему нужно чем-то торговать.
Деревья он сдвинул не без труда, после чего вскочил на телегу и поехал к Смоленску.
Вскоре удалось и вымыться, и переодеться. В длиннополом жупане он ощущал себя неуютно, да и голубой цвет Еремееву никогда не нравился, но сухая чистая ткань куда приятнее липкой окровавленной.
«Не люблю одежду с чужого плеча, но ничего не поделаешь. Придется в этом немного походить. Благо в коленках не жмет и на плечах не виснет».
Ружейные патроны не подошли к его отмеченному непонятными надписями пистолю. Револьверные патроны также остались в поклаже.
«Как-то я расслабился, заведя наплечную кобуру и внутренний карман на зипуне. Револьвер и малахитовая пластинка нашли свои места, боезапас и деньги перекочевали в сумку, а та – на спину лошади, где и сейчас покоится. Надо будет себе наплечную торбу для походов соорудить или мешок по типу рюкзака. – Он вспомнил, что с такими они вместе с Радимом вышли из Смоленска. – Не фиг таскать мелочь и патроны в карманах брюк».
Небольшой суммой наличности Еремеев обзавелся, собрав трофеи. Наполнил один карман портков монетами, другой – ружейными патронами. Брюки снова потянуло вниз от тяжести. Пластину переложил в карман рубахи, поскольку в жупане не нашел ничего подходящего, а шестизарядный револьвер занял привычное место под мышкой.
Александр ехал, изредка подгоняя кобылку. Справа лес, слева болото. Лягушки соревновались в вокальном мастерстве с пернатыми, скрип телеги добавлял свои аккорды. Наслаждаясь симфонией, ездок вглядывался вперед с единственной мыслью:
«Если хоть кто-то попытается встать на пути, даже имени спрашивать не стану. Возьму одно из ружьишек и с двух стволов в упор. На сегодня приключений более чем достаточно!»
Спокойной дорога оставалась только с версту, а потом со стороны леса раздались выстрелы. Еремеев даже застонал от негодования, но заставил кобылку остановиться. Он схватил ружье, сумку с патронами и соскочил с телеги.
– Без меня не уезжай, – сказал он лошади, стреножив животное. – Я быстро, гляну, кто там шумит, заставлю замолчать и назад.
«Леший у себя порядок навести не может, а туда же – о кикиморе заботу проявляет. Какого фига там происходит?! – Александр шел, не особо скрываясь. – Так, а чего я всполошился, может, кто-то просто поохотиться вздумал? Вроде нежить окраины леса не особо охраняет?» – Он уже собрался повернуть назад.
– А-а-а! – раздалось невдалеке.
Кричал либо ребенок, либо женщина, и это сразу заставило Александра поменять планы:
«Догадались же в свое время женщин на охоту брать, небось еще и оставляют одних без присмотра, а хищникам все равно, кого грызть».
– Отстаньте от меня, гады! Убью всех! – снова донесся тот же голос.
– А-а-а! – теперь уже орал мужик. – Тварь! Кусаться! Вяжи ее шибче, иначе за себя не ручаюсь.
«Вон она, какая здесь охота! Тогда я тоже за себя не ручаюсь». Еремеев прибавил ходу и выскочил на поляну, где двое в таких же жупанах, как у него, возились с девушкой, повалив ее на траву.
– А ну встать, подонки! – заорал он.
Один попытался откатиться в сторону и схватить валявшийся рядом пистоль. Грянул выстрел. Насильнику угодило в грудь, но второй успел нажать на спусковой крючок за мгновение до Александра. Удар сбил с ног Еремеева, но проворного стрелка от гибели это не спасло.
Понимая, что в лесу могут быть и другие, Александр постарался скорее перезарядить оружие. Он не ошибся – на поляну выскочили еще четверо с ружьями.
«Сколько же вас на мою голову? – Пальнул еще дважды, вскочил и рванул к ближайшему дереву. Увидел еще одного типа, у которого одежда была побогаче, а два его пистоля глядели прямо в лицо. – Только бы амулет выдюжил».
Еремеев кинул ружье в офицера, упал навзничь и покатился по траве, пытаясь в таком положении выхватить револьвер из наплечной кобуры. Он помнил, что там оставался один патрон, который сейчас был бы весьма кстати.
Выстрелы последовали один за другим. Не все пули пролетели мимо, парочку приняла на себя защита малахитовой пластины.
«А вот и долгожданная пауза». – Александр выхватил револьвер и поймал на мушку офицера. Не промазал, но еще двое уже перезаряжали свои ружья, а у него…
Помощь пришла откуда не ждали. Девушка, которой так и не успели связать руки, воспользовалась брошенным пистолем и пальнула в спину последних преследователей. На несколько секунд воцарилась тишина.
– Эй, ты живой?
– Смотря кого ты спрашиваешь?
– Тебя и пытаю, не этих же гадин.
– Значит, могу встать и ты стрелять не будешь?
– Ежели можешь, знамо дело, вставай, токмо сначала назовись по имени.
– Данила я, купец из Смоленска.
– А почему в ляхском жупане ходишь? И каким ветром в лесу очутился?
«Нормально, тут жизнью рискуешь под пулями, ее спасая, а она допрос устраивает». Еремеев вышел на полянку.
– Мой зипун эти, как ты говоришь, гадины испачкали, пришлось одолжить, не ходить же в окровавленной одежде? Мокро и неэстетично.
– Как ты сказал?
– На страшного и злобного урода я был похож! – с некоторым раздражением в голосе пояснил Александр, заметив, что дамочка держит его под прицелом. – А сейчас – только на гадину.
– Откуда на твоей одежде взялась кровь? – продолжила допрос девушка, глядя недружелюбно.
– На купцов иногда нападают разбойники, саблями машут, стреляют. Бывает, что и попадают. Меня зацепило малость. Ты долго в меня разряженным пистолем целиться будешь?
– Я тебе не верю, ни единому твоему слову. Купцы такими юнцами не бывают. Ежели б напали разбойники, вряд ли бы ты сам с ними управился, да и жупан с убитого тоже был бы в крови, а на нем ни пятнышка.
– Все подметила? – с иронией спросил он. – А еще я притащился сюда и кое-кого избавил от двух негодяев. Что с этим прикажешь делать? – Девушка слегка замешкалась, чем незамедлительно воспользовался Еремеев. – Не знаешь? Тогда слушай старших.
– Это ты здесь старший? Да у тебя усов – и тех нет.
– У тебя тоже, – не раздумывая, выдвинул контраргумент Александр. – И не перебивай.
– Да ты знаешь, кто я?! – властно спросила девушка.
– Откуда? Ты же не сочла нужным представиться. Небось королевских кровей, не иначе.
В глазах девушки промелькнул испуг, и она быстро затараторила:
– Зарина я, из Мстиславля, ехала с дядюшкой в Смоленск, а тут на нашу повозку разбойники напали. Всех убили, меня – в полон, а потом в лесу звери на них накинулись. Я сбежала, и, если бы ногу не подвернула, они ни за что бы не нагнали.
«А ведь хороша девчонка! – размышлял Еремеев, глядя на Зарину. – Светленькая, голубоглазая, от лица глаз не оторвать, да и фигурка – класс. Точно не крестьянка – говор не тот. И одета лучше. Дядя, наверное, купцом был. Только зачем синежупанникам торговец понадобился? Грабежами подрабатывают?»
Вопроса, почему те погнались за девушкой, у него не возникло, сам бы за ней побежал на край света.
– Дядя из купцов? – спросил он.
– Да, он какие-то товары вез, может, из-за них гадины и напали.
«Темнит что-то красавица, но выпытывать не буду. Запутается в рассказе, потом слова не вытянешь, а мне с ней приятно общаться».
– Идти сможешь?
Она попробовала подняться, но, вскрикнув от боли, виновато посмотрела на Александра.
– Верхом ездить умеешь? – задал Еремеев другой вопрос.
– Немного.
– А скакун обязательно должен вызывать доверие или какой-нибудь покладистый подойдет?
– При чем здесь это? – Округлив глазки, она стала еще красивее.
– В качестве коня могу предложить только себя, но доверия, насколько понял, мне нет.
– Ты все равно меня до Смоленска не домчишь.
– И тебя, и все, что у этих бойцов имеется ценного, довезу. Я в последнее время только оружием и торгую. Разбойников развелось – что иголок на сосне, и все норовят напасть на бедного купца. Вот и приходится потом оружие после них собирать. Не оставлять же добро?
– Чтобы все здесь подобрать, целый табун таких коней нужен.
– Нет, табун я другой дорогой в Смоленск веду, а здесь у меня только одна телега с лошадкой. Хватайся за шею. – Александр склонился над Зариной.
– Точно приставать не будешь?
– Только ежели сильно попросишь.
– Вот еще! – Она ухватилась за шею, но пистоль из рук так и не выпустила.
Еремееву очень не хотелось второй раз возвращаться к поляне, но он прекрасно понимал, что оставлять трофеи – непозволительная роскошь. Ему содержать отряд, помогать деревенским, да мало ли еще за что платить придется…
Упаковав все ценное в две сумки, повесив их крест-накрест через плечи, он нагрузился еще и ружьями и двинул не к телеге, а по кратчайшему расстоянию к дороге.
«Лучше потом лошадь подгоню, чем тащиться лишние сотни метров», – решил Александр.
Однако возвращаться не пришлось. Лошадка медленно семенила по дорожке, понукаемая Зариной.
– Ну, миленькая, ну поехали, ну чего ты плетешься еле-еле?
«Нет, ты посмотри! Жулик на жулике сидит и жуликом погоняет. Я думал, что коварнее кикиморы на свете никого и нет. Ошибался».
– Зарина, вот скажи на милость, что должен сделать человек, у которого пытаются украсть единственное средство передвижения? – Еремеев дождался, когда повозка подъедет и вышел на дорогу прямо перед мордой лошади.
– Не подходи, буду стрелять, – теперь у нее в руках было одно из остававшихся в телеге ружей.
– Допустим, ты не промахнешься и убьешь. Лошадка ученая и без меня быстро не поедет. Кто попадется на дороге и как отнесется к одинокой путнице с вывихнутой ногой, да еще с таким богатым товаром, одному богу известно.
– Данила, поверь, тебе лучше остаться здесь, а не ехать со мной. Убьют ведь.
– Во-первых это не я с тобой, а ты со мной поедешь, а во-вторых, насчет опасностей… Меня, например, пытаются убить по два раза в день. Правда, если ты сейчас выстрелишь, это будет третья попытка.
– Я не хочу тебя убивать! – Она бросила ружье в телегу и зашмыгала носом.
«У одной истерика смехом исходит, у другой слезами выливается. Видать, перенервничала».
– Да не волнуйся ты, все равно бы ничего не вышло. Сама же видела, сколько раз в меня стреляли. Раза три точно попали. И ни пятнышка.
– Значит, ты мне все-таки врал? Одежда у него в крови, страшный он, – вытирая слезы рукой, попеняла Зарина.
– Там колдуны были, с ними все гораздо сложнее.
– Ты волшебник? – Зарина перестала плакать.
– Есть немного. Только колдовать не умею.
– Это как?
– Не научили. Зато амулеты зарядить – как нечего делать!
«Вроде не пацан, сорок два года прожил, но почему перед ней хвастать тянет? Еще немного, и начну как кот Матроскин: «А еще я крестиком вышивать умею, и на машинке…» Надо с собой что-то делать».
– А ногу вылечить?
– Тут целитель нужен. В Смоленске обязательно найдем.
– Сможешь меня в город тайно провезти, чтобы никто не узнал?
– Документов нет?
– Ага, у разбойников остались. И еще я не хочу, чтобы хоть кто-то узнал, что я была в полоне.
– Значит, тебе придется стать еще одной племянницей моего начальника охраны.
– А где он?
– Табун охраняет, который веду на продажу в Смоленск.
– Откуда у тебя табун?
– Ну, на меня же не только ляхи нападают. Вчера хан напустился, теперь его скакуны стали моими.
– Но ведь врешь же? Сознайся, что врешь.
– Да клянусь тебе спасением собственной души, это истинная правда.
Зарина вжала голову в плечи, явно ожидая кары небесной. Потом испуганно посмотрела на Александра.
– Да я бы и так поверила, зачем же сразу?
– А чего бояться, ежели не вру?
– Рисковать душой лишний раз не стоит.
– Уговорила, не буду.
«Еще и покладистость зашкаливает, а ведь купчиха у меня чуть лошадь не угнала. Нехорошие симптомы! И вообще, чего я тут груженый, как ишак, стою? Надо хоть трофеи в телегу сложить». Он обошел кобылку, сгрузил оружие, сумки.
Сам остался при двух пистолях, которые зарядил еще на поляне, – своем и одном из офицерских. Второй решил выдать попутчице.
– Зарина, возьми.
– Ты мне так доверяешь?
– Хочешь, чтобы я с тебя клятву стребовал?
– Нет. – Она активно замотала головой.
– Тогда верю без клятвы. Тем более нужно скорее трогаться.
– Но ты же не разрешаешь лошадке.
– Так она, пока на колени перед ней не станешь, ни за что не поедет. Тоже, наверное, королевских кровей.
– Ты меня обманываешь.
– Смотри сама. – Еремеев приблизился к морде животного, опустился на колени и развязал веревку. – Теперь можно ехать.
Не зря говорят, что за доброй беседой время летит незаметно. А если собеседник, ко всему прочему, еще и нравится, часы уподобляются минутам. Потому Александр был весьма удивлен, когда лес скоро закончился и они выехали к юго-западным окраинам Смоленска.
– А вон и мои стоят. – Еремеев издали увидел табун. – Наверное, долго ждут. – Он помахал рукой.
Телегу заметили. Начальник тут же направился навстречу.
– Буян, я тут нашел тебе еще одну племяшку, документов у нее нет, но в город провести надо без лишних вопросов.
– Здравствуй, дочка! – склонил голову ветеран.
– Здрав будь, дядюшка Буян, – сразу откликнулась она.
– Тебе бы одежку попроще справить и платок на голову повязать. Такое пригожее личико перед городской стражей лучше не казать.
– Раз ты старший родич, тебе и решать, в чем мне лучше.
– Добре, красавица. – Он понизил голос и обратился к Александру: – Жаль, ее в парубка не переоденешь.
– Я уже думал об этом, – кивнул Еремеев. – А еще у нее нога вывихнута.
– Ты, дочка, побудь пока здесь, мне с командиром парой слов перекинуться надо. – Ветеран спешился, и они отошли на несколько шагов в сторону.
– Пока ехали, леший дважды гонца присылал. Сперва белка сказала, что ты у Смоленска нас нагонишь. Потом и вовсе дятел прилетел с вестью, что ты сгинул. Хорошо, я нашим не обмолвился, хоть и струхнул здорово.
– Он почти не ошибся. Спасибо кикиморе, помогла.
– Кикимора?! Тебе? Да она людей на дух не переносит.
– Я ее спас от верной гибели, долг у меня был перед лешим, пришлось выполнять.
– Дела! Я за свой век ни разу не слыхивал, чтобы один человек столько раз с нежитью сталкивался и живота не лишился.
– Кикимора после излечения собиралась меня на болоте оставить вместо скомороха, но тут нашла коса на камень, выбрался.
– А девка откуда?
– Купчиха? В лесу нашел. За ней парни вот в таких, как у меня, одеждах охоту устроили. А мне не по нраву пришлось, что они такими срамными делами забавляются.
– Опять коса на камень? – усмехнулся ветеран.
– Можно и так сказать. – пожал плечами Александр.
– Судя по количеству стволов в телеге, охотников было немало. Знаешь, иногда меня одолевают сомнения, нужна ли тебе охрана.
– Нужна, – серьезно ответил Еремеев, – были бы вы рядом, не пришлось бы кикиморе меня с того света вытаскивать.
– Добре, – кивнул Буян. – Но погуторить я хотел о новой племяшке. Она ведь не купеческого роду будет.
– А какого?
– Сам посуди, будут ли за купчихой ляхи охоту ладить?
– За такой красивой – вполне.
– Красивых девок на Смоленщине – пруд пруди, если за каждой по десятку ляхов будут бегать… Уж поверь моему глазу, она из роду боярского, не ниже.
– И что теперь? Не брать ее с собой в Смоленск?
– За стены я бы везти ее не стал. На окраине схорониться проще. Хочешь, сам этим займусь? Есть на примете проверенные люди. Пусть пока у них побудет, а мы обстановку тем временем разведаем.
«Вот что значит, когда головой не думаешь! Вывод сам собой напрашивался, а я… Если она, например, из Смоленска сбежала, то наверняка на каждом въезде соглядатаи стоят. Хорошо хоть, мои здесь раньше оказались. Зря я свою паранойю за Можай загнал, иногда она бывает очень кстати».
– Пожалуй, ты прав. Только ей срочно нужно подлечить ногу.
– Там и подлечат. Для этого целитель не нужен, достаточно толкового костоправа.
«Тревожно ее от себя отпускать, но в город везти – еще опаснее. Надо будет у сержанта выяснить хоть какие-то подробности. Если девушка из знатных, почему-то мне кажется, он должен быть в курсе».
Буян отправился к бойцам, заставил разгрузить одну из телег и вернулся на ней. Вместе с Еремеевым они пересадили девушку в новую повозку.
– Знаю, где вы остановитесь, буду к ночи с докладом. Держи свою поклажу. – Ветеран передал сумки, которые Александр забыл на лошади. Здесь были и патроны, и деньги. – Вместо себя оставляю Гната. Он не воин, но мужик башковитый и Смоленск хорошо знает.
Гнат сразу и посоветовал Александру сменить голубой жупан на домотканую рубаху и штаны из своих запасов, благо они были одинаковой комплекции:
– Негоже в чужеземной одежке в русском городе появляться.
Данила-купец с удовольствием переоделся. Караван направился к воротам Смоленска.
– Ты бы торговую лицензию загодя достал и пару золотых приготовил, – подсказал Гнат у въезда в город.
Ждали Еремеева еще и потому, что без торговой лицензии большому каравану хода не было. Если бы купец не приехал до наступления темноты, то пришлось бы товары, в том числе и лошадей, распределять среди бойцов, пошлину платить втридорога…
Гнат, похоже, в Смоленске чувствовал себя как рыба в воде. Он сразу направил караван к нужному постоялому двору с просторной конюшней и недорогими комнатами для гостей. Там и разместились.
«Сегодня никуда не пойду, хоть вы меня стреляйте! – размышлял Александр после сытного ужина, развалившись на просторной кровати. – Во-первых, скоро стемнеет, во-вторых, на исходе дня вряд ли кому охота серьезными делами заниматься, а в-третьих, мне до жути лень вставать с этой кровати! Все завтра! Как там говорят – утро вечера мудренее? Вот и нечего глупить! Глупостей я за сегодня натворил более чем достаточно, все лимиты исчерпал».
Его поселили на третьем этаже пятиэтажного каменного дома, где находились комнаты для богатых клиентов. Помимо кровати, стула и стола в его «апартаментах» имелся одежный шкаф и большая лохань, куда при желании и соответствующей оплате могли натаскать теплой воды.
В дверь постучали, так что Еремееву все равно пришлось подниматься. За порогом оказался Гнат с новой одеждой.
– Я тебе костюм добротный справил, дабы все за купца издали принимали. Зипун, кафтан, порты и сапоги.
– Когда ты успел? – Александр пропустил визитера и закрыл дверь.
– Свезло. У портного был готовый наряд почти на тебя. Немного стежков – и одежка готова. Примерь, может, подшивать придется?
«То-то тебя за ужином не было. Действительно, ушлый мужичок, все успевает. Вот только сам не отдыхает и другим не дает. И ведь нельзя показать недовольство. Подумаешь, не дали поваляться, человек же старался. – Еремеев начал в который раз за сегодняшний день переодеваться. – А ведь действительно, хорошо сидит, по крайней мере, по ощущениям, точно на себя примерял».
– Прям как на меня шили! И сапоги впору.
– Вот и славно, – заулыбался Гнат. – Теперь никто не усомнится, что ты из купеческого рода.
– Спасибо, порадовал. Как наши дела? – Александр предложил гостю стул, а сам уселся на кровати.
– А дела у нас неважные, командир, – устроившись, сообщил Гнат.
– Что так?
– Вчерась по Смоленску солдатики бегали, кого-то искали. Портной сказал, многих в казенный дом свезли, правда, некоторых потом отпустили восвояси. Еще ночью пальба знатная была.
– Выходит, торговли не будет?
– Почему же? Лошадок завтра пристроим, стволы так же в ходу – за день уйдут по нормальной цене. А вот с делами найма лучше поспешать. Как бы худо не вышло.
– Попробую успеть за сутки.
– То будет славно. А скажи, Данила-купец, из тех, кто с тобой прибыл в Троицкое с татарами биться, все достойны доверия?
– Знаю их не дольше тебя. Что-то случилось?
– Один ушел со двора. Похоже, хотел, дабы его не уличили в том, но Гната не проведешь, я не токмо за товаром приучен приглядывать. Оно, конечно, мог и в бордель податься, но лучше последить за ним. Время нынче неспокойное, а у купца всегда есть чем поживиться.
– Как зовут молодца?
– На имя Креслав отзывался.
«Из тех, кого в Крашене освободили… Буян сказал, он из арбалета хорошо стреляет».
– Будем разбираться, – кивнул Еремеев.
– Я бы не поспешал с этим, а вот присмотр за ним усилить надобно.
– Займешься?
– Пригляжу, ежели опять гулять повадится, провожу до места.
– Договорились. Держи меня в курсе.
– Несомненно.
– Ежели не трудно, разбуди меня завтра пораньше. Надо к Белому храму наведаться.
– Обязательно приду.
Закрыв за Гнатом двери, Александр снова улегся на кровать. Правда, от того расслабленного состояния, что было после ужина, не осталось и следа.
«Сказано же было – никому не отлучаться. Так нет, нашелся тип, которому мое слово не указ. Надо проучить, чтобы другим неповадно было. Раз уж нанялись в отряд, будьте любезны выполнять приказы командира, то есть мои».
Еремеев расстегнул кафтан и достал из-под подушки пистоль. Внимательно присмотрелся к надписям на стволе.
«Почему-то против лысых колдунов они меня не уберегли. Видать, не любой магии способны противостоять. А жаль. Наверное, универсального средства просто не существует. – Он положил оружие рядом, проверил револьвер под мышкой и малахитовую пластину в кармане рубахи. – Что-то Буян задерживается. Обещал же заглянуть с докладом. С этой вчерашней беготней солдат по городу и ночными стрельбами как-то тревожно на душе. Получается, я из одной беды Зарину вытащил, а к другой подогнал? Хоть бы созналась, кто такая и чего ей опасаться. А то как тут уберечь, если понятия не имеешь от кого? Скорей бы мой начальник охраны вернулся. Может, ему удастся разузнать больше?»
Проснулся Александр от негромкого стука. Поначалу даже решил, что это Гнат пришел его будить, но, глянув в окно, увидел там яркую луну и… болтавшуюся на ее фоне веревку. Видимо, она и стукнулась о карниз.
«Чует мое сердце, не девушка решила забраться в мою обитель. Но проверить не помешает». – Стараясь не создавать шума, он поднялся и, соорудив из одеяла подобие человеческой фигуры, скрылся в той части комнаты, куда не проникал свет луны.
В комнату забрались трое. Самый высокий из них вытащил из-за спины дубину и со всего размаха опустил на подушку.
«Попытка убийства налицо, значит, и церемониться не стоит!»
– Да тут и нет никого, – обиженно заявил тип.
– Не угадал. Кто дернется – пристрелю! – честно предупредил Еремеев.
Дернулись все трое. Александр выстрелил дважды, поскольку третьего собирался взять живым. Однако тот рыбкой нырнул в окошко, пытаясь на лету поймать веревку. Похоже, не удалось. Внизу раздались крик боли и ругань.
«Теперь далеко не уйдет», – решил Еремеев и пошел открывать двери, поскольку в нее уже тарабанили.
– У меня все в порядке! Там внизу тип один выпал, хотелось бы с ним поговорить.
Через пару минут в комнату поднялся Гнат.
– Не свезло лиходею. Шею он сломал, бедолага, при падении.
– Гнат, скажи, а человек со сломанной шеей может браниться?
– Токмо на том свете.
