Глава 7
Дружина князя Ростовского Бориса, которая осталась стоять на реке Альта, начинала роптать. Солнечные дни сменились дождливой погодой, и повсюду появилась грязь. Лошади, вытоптавшие всё вокруг, теперь вязли в грязевой жиже, а почти все дружинники вынуждены были спать под открытым небом, так как шатров они не имели.
В шатёр князя Бориса вошёл воевода его дружины Желан. Помимо князя, в шатре находился ещё и его друг Георгий.
– Княже, люди недовольны, что мы здесь стоим. Место не очень хорошее. Из-за дождей пройти сложно стало. И люди, и кони – все в грязи. Надо возвращаться!
Оставаться здесь и впрямь было больше нельзя, к тому же печенеги сейчас даже если и появились бы, то смогли бы с лёгкостью заняться грабежом. С одной ростовской дружиной князь Борис всё равно не смог бы им противостоять.
– Желан, ты прав. Думаю, что выступим завтра поутру. Надо возвращаться в свой удел.
Желан снял с головы меховую шапку, которая была насквозь промокшей, и отряхнул её. Несколько капель попало и на Георгия.
– Чего морщишься? – спросил Желай у грека. – А там на улице и вовсе льёт как из ведра!
Георгий не стал отвечать воеводе и начинать с ним ссору, зная, что Желан воин уже немолодой и имеет крутой нрав. Влёгкую может и силу применить.
– Княже, – обратился Георгий к Борису, – на улице и впрямь ненастье. Чем быстрее мы вернёмся домой, тем лучше.
В это время в лагере послышались крики и в шатёр вошёл один из воинов. Дружинник бросил взгляд на князя Бориса и Георгия, которые были в сухой одежде, затем поклонился князю и сказал:
– Там в лагерь прибыл человек, посланный князем Святополком. Прикажете привести его?
– Нет, Третьяк, – ответил князь Борис, который помнил каждого из своих воинов по имени, – я сам пойду к нему и поговорю с ним в присутствии всех воинов.
Георгий поморщился, явно не желая никуда идти, но снова промолчал. Князь Борис накинул кожаный плащ и, надев меховую шапку, вышел из шатра.
Сапоги князя тут же провалились в грязь. Боины сидели у костров, кто-то спал, накрывшись плащом, словно никакого дождя и не было. Шатров в лагере было мало. От костров шёл запах мясного бульона. Увидев князя, воины стали подниматься и стягиваться к нему.
К князю Борису ехал на коне боярин Ховруш. Увидев, что князь идёт ему навстречу пешком, Ховруш спрыгнул с коня и, бросив поводья одному из воинов, пошёл к князю, проваливаясь в грязь.
Приблизившись к Борису, Ховруш поклонился ему, а после, посмотрев по сторонам, громко заговорил:
– Князь Святополк Киевский передаёт тебе, князь Борис, чтобы ты по-прежнему стоял здесь на Альте и поджидал печенегов. Он хочет также, чтобы ты знал, что в награду за службу увеличит твой удел.
Князь Борис осмотрелся по сторонам и невольно поморщился.
– Как мне оставаться здесь, коли ненастье гонит меня из поля? Мои люди стоят под дождём, и мы не готовились к такому походу. У нас нет необходимого.
Воины князя Бориса поддержали своего князя недовольным гамом.
– Да пусть киевляне сами стоят в поле! Здесь всё залито и одна грязь! – слышались голоса со всех сторон.
Что ни говори, а Бориса его дружина любила именно за то, что князь всегда беспокоился о своих людях. То, что князь приблизил к себе грека Георгия, у многих вызывало неодобрение, но, в конце концов, здесь мог быть и какой-то скрытый от простых воинов смысл. Георгий был греком и весьма образованным.
– Воины, – обратился князь Борис к своей дружине, – мой брат, князь Киевский, просит нас стоять здесь и оберегать Отечество от печенегов! Он обещает нам за службу награду. Прошу вас, стойте со мной. Если мы уйдём, то печенеги могут наброситься на наше Отечество и предать его разорению!
Воины загалдели, выражая своё крайнее недовольство.
– Княже, да мы здесь в грязи утонем! Княже, да и мало нас, с печенегами-то тягаться!
Князь Борис дал воинам возможность покричать и излить все свои чувства.
– Воины, поскольку погода сейчас ненастная и я видел, что люди спят на мокрой земле, укрывшись плащами, сердце моё наполнилось болью и негодованием. Как могу я сам находиться в тепле, когда мои люди спят на земле? Воины, пусть те, кто спит, ложатся в шатрах! Мы построим настоящий лагерь, чтобы в нём спокойно можно было находиться и в ненастье. Я сам буду заходить в шатёр лишь чтобы спать.
Георгий недоумевающе посмотрел на князя. Греку было сложно понять такие поступки своего господина. Варвар, подумал Георгий, глядя на Бориса. Внук Святослава, того самого, что никогда не брал с собой в походы ни шатров, ни постели, а спал на сырой земле и на седле. Варвар. Обидно, что и мне, человеку разумному и грамотному, придётся разделять все эти неудобства.
Воины несколько успокоились, понимая, что спорить с князем недозволительно. Раз уж надо стоять здесь лагерем всю осень, то, наверное, и впрямь лучше построить его, как и полагается, чем вот так испытывать постоянную нужду.
* * *
Князь Борис и боярин Ховруш отошли от остальных. У князя было много вопросов к посланнику Святополка. Дождь не стихал и по-прежнему лил, лишь усилившись.
– Скажи мне, боярин, – спросил князь Борис у Ховруша, – а что в Киеве случилось? Расскажи мне, я ведь с момента смерти отца ни о чём не знаю.
– Князь, – ответил Ховруш, – тело князя Владимира, отца твоего и всей Руси, упокоили, как и полагается в новой вере. Положили его в Десятинной церкви рядом с княгиней и царицей Анной. Над его телом молился епископ Анастас и с ним множество священников.
Князь Борис выслушал боярина молча, задумчиво смотря на то, как невдалеке воин, видимо, зачерпнувший сапогом из лужи, снял его и выливал из него мутную воду.
Воина звали Мирополк. Он был человеком отважным, христианство принимать отказался и по-прежнему верил в старых славянских богов. В ростовских землях язычников было множество, и дружина князя Бориса, набранная большей частью из ростовчан, была языческой. Правда, некоторые его воины, желая угодить своему князю, одели кресты, но обереги снимать не хотели.
Ховруш тоже посмотрел на воина, который уже засовывал HOiy в мокрый сапог, и продолжил:
– Не знаю, князь, надолго ли Святополк в Киеве задержится. Киевский люд его полюбил за щедрость да разлюбил за неудачу.
– Что произошло? – спросил князь Борис.
Ховруш не хотел рассказывать о смерти князя Позвизда, поэтому, опустив эту часть рассказа, он поведал князю Борису о поединке Святополка и Всебора.
Князь Борис слушал молча и не перебивая. Напрасно Ховруш пытался угадать, как воспринимает Борис полученные сведения. Лицо князя было словно сделано из дерева, и понять о чём он мыслит было невозможно.
– Ещё, князь, скажу следующее: ты бы поостерегся за свою жизнь.
Борис внимательно посмотрел на Ховруша. Много не договаривает посланник князя Святополка, решил князь Борис. Но хоть и не договаривает, но, видимо, всё же сам он на моей стороне.
– Чего мне остерегаться?
– Да это… ты бы, князь, поразмыслил сам: брат твой Святополк понимает, что именно тебя видел князь Владимир наследником и ты всегда для него угроза. Ты для всех своих братьев угроза.
– Ну, Господь милует и перестану быть угрозой. Я кровопролития на Руси не желаю.
В это время к князю Борису и Ховрушу подошёл Георгий. Ховруш неодобрительно посмотрел на золотую гривну, которая висела на шее у грека. Судя по его виду, Георгий получил столь высокую награду явно не за заслуги в бою.
– Князь, – обратился к Борису Георгий, уставившись на Ховруша, – мне кажется безрассудным пожелание твоего брата остаться тебе здесь на Альте. Наша дружина не сможет противостоять печенегам. Выходит, это пустое.
Борис вопросительно посмотрел на Ховруша, давая понять, что тоже хочет получить ответ на этот вопрос.
– Княже, – замялся Ховруш, – я ведь тебе ничего такого особого и не скажу. Когда воевода Ляшко задал такой же вопрос князю Святополку, то тот сказал, чтобы в случае нападения ты боя не искал, а отошёл и ждал помощи.
Ну что ж, подумал князь Борис, конечно, тревожно от всего этого и понять всё сложно, но что же теперь делать? Не бежать же в Ростов. Я Святополку зла не сделал и он мне не враг, твёрдо решил про себя Борис. Власти его я оспаривать не стал, и гнева его мне страшиться нечего. Другие братья могут мне и завидовать начать, особенно после того, как Святополк решил одарить меня и увеличить мой родовой удел. Но как раз навредить мне они скорее смогут, коли я буду в своём уделе, нежели подле Киева.
– Езжай, Ховруш, обратно к моему брату и передай ему, что я сильно обрадован его ко мне отношением и он может быть спокоен. Моя дружина встанет здесь лагерем и будет стоять до тех пор, пока угроза набега печенегов не минует. Он мне как отец, и я ему служить буду, как служил своему родителю.
Боярин Ховруш поклонился и пошёл прочь от Бориса. Вот настоящий князь Руси, подумал боярин. Верный выбор сделал покойный князь Владимир, да судьба по-другому распорядилась.
Князь Святополк Ховрушу не был люб, так как, когда князь раздавал богатства простому народу, боярин не получил ничего, а ведь планировал озолотиться. Ховруш в освобождении Святополка из темницы участия не принимал, но и не препятствовал, а вот награды так и не дождался.
* * *
На следующий день, уже ближе к вечеру, в лагерь на полном скаку примчался воин. Князь Борис вышел к нему вместе с Георгием. Воин спрыгнул с коня и, поклонившись, замер.
Странные эти греки, подумал князь Борис, отметив, что прибывший всадник родом из солнечной Византии. Они настолько почтительные, что готовы в поклоне так стоять часами. Георгий до сих пор от этого отучиться никак не может, хотя уже давно уехал из Византии, пожив и в Венгрии, и на Руси.
– Говори, – не выдержал князь Борис, – перестань ты стоять, скорчившись в поклоне! Я службу от людей ценю, а не их умение шею выгинать!
– Княже, мне наедине тебе весть передать приказано, – проговорил посланник, выпрямляясь.
– Как тебя звать-то?
– Пётр.
– У меня секретов от моих людей нет, – произнёс князь Борис с улыбкой.
Пётр осмотрелся и поморщился, но, увидев рядом с князем Георгия, заговорил на греческом.
– Соотечественник, передай своему господину, что меня послали его сторонники и друзья, чтобы предупредить об опасности. Пусть выслушает меня наедине, или будет поздно.
Георгий изменился в лице и, подойдя к князю, стал ему что-то шептать на ухо.
– А, ну если дело касается моей сестры Предславы, – сказал Борис, – то верно будет и впрямь говорить наедине. Пойдём.
Пётр и князь Борис отошли недалеко от всех, и тогда грек заговорил уже на славянском языке.
– Княже, твой брат Святополк послал к тебе убийц вместе с младшей дружиной и желает забрать твою жизнь. Я опередил их всего на три часа. Коли хочешь сохранить свою жизнь, то бери самых верных из своих людей, садитесь на самых быстрых коней и ищите спасения. Передают тебе весть эту боярин Елович и боярин Талец. Коли спасёшься, то, может статься, как-нибудь сочтёмся. Надеюсь, что ты и меня, своего скромного слугу Петра, не забудешь и, когда настанет время, отблагодаришь.
Князь Борис посмотрел на грека и усмехнулся. Нет, я не трус и не убегу прочь. Пусть даже не пытается меня в таком убедить. Коли князь Святополк всё же решился поднять на меня руку, то едва ли быстрые кони спасут. Побежав, я на всю Русь прославлю себя как труса и признаю, что сделал что-то недоброе.
– Нет, я не побегу.
Сказав это, князь Борис, не желая даже слушать доводов Петра, пошёл в свой шатёр, где спали его воины.
Князь Борис встал на колени перед образом Богоматери и стал молиться. Некоторые из воинов, увидев, что князь молится, встали и покинули шатёр.
Георгий вошёл и встал на колени рядом с ним.
– Княже, надо бежать! Сохрани свою жизнь!
Князь Борис невольно задумался, откуда Георгий прознал об опасности. Видимо, приехавший воин не пожелал хранить тайну, поняв, что он отказывается трусливо бежать. Он не ответил Георгию, а стал петь псалмы.
– Князь, тогда давай примем бой. Пусть наше воинство и не такое отменное, как дружина, пусть и младшая, Киевского князя, но мы готовы сложить головы за тебя. Князь!
Князь Борис молился искренне, надеясь этим заслужить себе место рядом с Царём Небесным. Князь понимал, что если сейчас пуститься в бегство, то он, может, и сохранит свою жизнь, но навсегда прославится как негодяй, который вредил своему брату. Я не сделал ничего плохого Святополку, и мне нет причины его бояться. Я ни в чём не виновен.
Может, если бы князь Борис и знал о том, что в Киеве был убит князь Позвизд, его брат, который помог Святополку выйти на свободу, и что пал он от рук человека, говорившего, что действует в интересах Бориса, то поостерёгся бы.
– Княже, ещё есть время! Может быть, всё же спасём свои жизни? – не унимался Георгий.
В этот момент в шатёр вошёл воевода Желан. Он увидел своего князя на коленях и молящегося.
– Князь, к лагерю приближается отряд, по числу превосходящий нас. Я приказал всем приготовиться к бою.
Борис прервал свою молитву и, встав, подошёл и обнял Желана.
– Это лишнее, мой друг. Я не хочу, чтобы лилась кровь на Руси. Прикажи моим людям опустить оружие, и пусть никто не заходит сюда, пока я буду молиться. Об этом я тебя попрошу.
Желан долго смотрел в глаза князю Борису, а затем медленно произнёс:
– Князь, хоть у приближающихся есть некоторый перевес, но мы можем оказать достойное сопротивление.
– Нет, Желан. Я хочу лишь помолиться, и пусть сейчас все покинут мой шатёр, кроме Георгия.
Желан кивнул. Люди, находившиеся в шатре, стали подниматься и выходить на улицу, оставив князя Бориса и Георгия наедине.
