Глава 23
Варяги быстро запрыгивали в лодки и на плоты и, отталкиваясь от берега, плыли на другую сторону. Новгородцы поступали так же, но не могли похвастаться успехом, так как несколько плотов перевернулось.
Конунг Эймунд стоял на одном из плотов и смотрел на приближающийся берег. Киевляне пока ещё не обрушили на них град стрел, но варяг понимал, что надеяться лишь на то, что все дружинники князя Святополка сейчас во хмелю, глупо.
– Щиты! – закричал конунг, когда услышал свист и хлопанье тетив.
Град стрел, пущенных в ночи наугад, словно опустился на воинов, заставив их кричать от боли. Повсюду послышались брызги от падающих в реку людей.
Эймунд, прикрывшись щитом, почувствовал, как в него ударило несколько стрел. До берега было уже недалеко, но казалось, что его плот никогда не доплывёт до него. В лодках людям было укрыться куда проще, но он конунг и его воины должны видеть, что он презирает смерть.
Князь Ярослав видел, сидя на коне, как его люди десятками падают в воду. Казалось, что до противоположного берега не доплывёт никто. Варяги плыли в кромешной тьме и поэтому несли меньше потерь, а вот новгородцы факелы не тушили, поэтому киевляне сыпали стрелами именно по ним. Жестока цена обмана, подумал князь Ярослав, видя, как один за другим тухнут факелы на плотах и лодках с новгородцами. Своими жизнями они покупают жизни варягов, которые уже почти достигли берега.
О начале битвы князь Ярослав узнал по неистовому рёву.
Варяги лезли на берег и отважно бросались на киевлян. Эймунд был поражён, когда увидел, что его противники даже не имеют щитов. Варяги быстро оттеснили киевлян от берега, давая новгородцам всем взобраться на берег.
Будый боязливо залез в лодку. Вместе с ним туда забралось несколько дружинников и ополченцев. Он плыл не в первую очередь, а во вторую, понимая, что те, кто плывёт первым, обречены.
– Боярин, – обратился один из ополченцев к воеводе, – а ты хоть когда-нибудь плавал?
– Плавал, – огрызнулся Будый, – даже тонул! Ты факел потуши, а не то именно по ним нас определяют стрелки с того берега!
Новгородец боязливо сунул факел в воду, а лодка, качаясь, отчалила от берега.
Все поняли, что воевода очень боится. Будый намертво вцепился в край лодки. Ближник князя Ярослава невольно подумал, что, может, всё-таки стоит научиться плавать, и даже, пытаясь быть храбрым, помыслил опустить руку в воду, но тут же одёрнул себя от этой мысли. Перегруженная лодка качалась, и ему было очень боязно, что она и вовсе перевернётся.
– А ну сидите спокойно, а то утопнем! – заорал Будый.
– А как грести-то?
– Гребите, но нечего попусту головами ворочать. Приплывём – навертитесь. Лодку ещё перевернёте, как вон те, – сказал Будый, кивком указывая на перевёрнутую лодку, которая качалась на волнах.
В воду упало несколько стрел, но такого града, как обрушившийся на первых плывущих, уже не было. Варяги теснили киевлян, и теперь те не могли больше осыпать новгородцев стрелами.
– Куда полез? – крикнул Будый на одного из дружинников, который подобно варягам собирался прыгнуть в воду и поскорей добраться до берега. – Лодку перевернёшь. Сиди! Как нос в берег упрётся, так и пойдём. Что ты, словно у тебя заноза сам знаешь где!
Будый увидел, как с соседних плотов и лодок люди прыгают в воду и кто по пояс, а кто и по колено в воде спешат к берегу. Воевода собрал все свои силы и хотел было уже подняться, но его сердце сразу ушло в пятки. Это вот тем остолопам повезло. Прыгнули в воду и по колено, а я прыгну и с головкой. Слышал я, что река коварная – бывает везде по колено, а тут раз – и по пояс. Да и к чему сапоги мочить, холод вон какой.
Эймунд и его люди, построившись, медленно двинулись к лагерю киевлян. За варягами вставали новгородцы, но странное чувство беспокойства терзало конунга. Если сейчас на них обрушатся печенеги, то быть беде. Лихие всадники быстро заставят их отступить к реке. Один удар печенегов – и Днепр будет запружен телами.
Несколько стрел вонзилось в щиты его воинов. Конунг изо всех сил пытался вглядеться во мрак. Печенеги, где же они? Нельзя о них забывать ни на секунду, думал варяг.
– За Русь! За Новгород! – закричал одетый в шкуру бородатый воин, вооружённый не то дубиной, не то булавой, и, растолкав варягов, побежал вперёд, ревя, словно медведь.
За ним побежали стоящие сзади другие новгородцы. Ну вот и всё, подумал конунг. Из-за этих безумцев мы потерпим величайшее поражение. Сейчас из тьмы выскочат печенеги, и как эти ребята браво побежали вперёд, так же браво будут бежать назад.
Будый, вступив на берег, выдохнул и расхохотался, пытаясь таким образом всех заставить забыть о его страхе.
– А я даже ножки не намочил! Давай на другой берег плыви за новыми и смотри лодку не загуби. Ну, ребята, пойдём на пир!
Новгородцы и дружинники обнажили мечи и последовали за Будым, который, почувствовав под ногами твёрдую почву, пустился бегом.
– За Русь! За Ярослава! – закричал воевода, увлекая за собой всё больше и больше новгородцев.
Будый видел варягов, которые, выстроившись в цепочку, не спешили поддерживать новгородцев.
– Чего встали, за мной! – заревел воевода, но варяги не тронулись с места.
Новгородцы и киевляне вмиг перемешались, и теперь в кромешной мгле только нелепые повязки на головах, которые приказал надеть князь Ярослав, давали хоть какую-то возможность отличить своих от чужих.
* * *
Святополк рубился в первом ряду. Новгородцы накатывали волнами и, устилая своими телами мёрзлую землю, заставляли его воинов пятиться. Святополк в очередной раз пожалел, что у большинства его людей нет даже щитов. Новгородцы, словно разъярённые медведи, бросались на его людей и, не жалея своих жизней, несли смерть.
– Князь, – закричал воевода Ляшко, – надо отходить, пока ещё есть хоть какой-то шанс. Уводи людей, я задержу их!
– Нет! Мёртвые сраму не имут. Киевляне, друга! За славу отцов наших и во имя грядущих побед столкнём новгородцев обратно в реку!
С этими криками Святополк, отбросив щит, взял меч в две руки и бросился вперёд. Его клинок, со свистом разрубив шкуру, погрузился в плоть новгородца. Тот заревел, но не упал на землю, а обеими руками схватил Святополка за шею и стал по-медвежьи пытаться завалить под себя, при этом сжимая его шею и лишая возможности дышать.
Святополк, не решаясь выпустить из рук меч своих предков, одной рукой попробовал освободиться, но вскорости понял, что это невозможно. Новгородец повалил его на землю. Казалось, мир словно потемнел. Святополк из последних сил стал лупить по новгородцу мечом, но так как размахнуться или умело резануть он не мог, то его противник едва ли чувствовал удары.
Святополк выпустил меч из рук, обнажил кинжал и вонзил его в новгородца. Не прекращая реветь, тот свалился с князя. Святополк поднялся на колени и быстро поднял лежащий на земле меч.
– Отходим, – закричал Ляшко, – княже, отходим!
Князь встал на нога и увидел, что на них бегут всё новые и новые одетые в шкуры воины.
– Ляшко, строим воинов для обороны. Ощетинимся копьями! Сроду киевская рать не бежала!
– Даже Святослав отступал! Святополк, коли не уйдём, то все здесь ляжем.
– Тогда нам надо соединиться с печенегами, – сквозь зубы проговорил Святополк.
– Лёд на озере слишком тонкий, он не выдержит!
Ощетинившись копьями и выставив вперёд тех, у кого были щиты, киевляне стали пятиться под могучими ударами новгородцев и варягов, которые, когда поняли, что печенеги не придут на помощь киевской рати, стали биться с отвагой, достойной древних саг.
Ляшко протрубил в рог.
– Княже, сейчас ударят несколько сотен воинов, что всё же успели сесть на коней. Они заставят новгородцев немного похлопотать. Беги!
– Нет! Киевляне, в бой! – закричал Святополк.
Князь почувствовал, что в этот момент его душа наполнилась яростью. Вместо того чтобы стоять за стеной щитов и выдерживать натиск, он повёл своих людей в безумную атаку.
Ляшко видел, как один за другим вокруг него падают воины. Многих он знал лично или знал их родителей. Удар конницы не смог уже сдержать новгородцев, и те десять-пятнадцать минут, которые можно было бы использовать, чтобы отвести хоть часть людей, были потеряны.
Пыл киевлян угас быстро, и они вновь начали пятиться.
– Стоим! – заревел Ляшко. – Стоим! Дальше лёд!
Его уже никто не слушал, и воины стали вступать на тонкий лёд озера. Сначала один, потом второй, а после целыми десятками. Всего несколько сотен метров отделяло их от стана печенегов, где, по всей видимости, так и не поняли, что происходит.
Святополк посмотрел на окружающих его людей. Он понял, что это конец. Конец не только битвы, но и его правления. Сзади слышался треск льда, крики. Люди погружались в ледяную воду, тонули, звали на помощь.
Спереди ревели новгородцы. Эти одетые в шкуры и лапти плотники сейчас разбили лучших в мире воинов. Киевскую дружину страшился сам император Византии, что там говорить о других государях. На промёрзшей земле сейчас лежали те, кто когда-то заставлял трепетать своих врагов.
– Нет! – заревел Святополк. – Нет! Как это возможно?
– Князь, – сказал воевода Ляшко, прижимая одну руку к животу и сплёвывая кровью, – битва проиграна, спасайся!
– Ляшко, давай вместе покинем бой! Соединим остатки сил с печенегами и обрушимся на Ярослава!
– Нет, князь, я нашёл ту смерть, которую искал. Моё место здесь. Я как воевода хочу лечь там, где мои друга.
Ляшко усмехнулся и вновь сплюнул кровью.
– Скоро рассветает! Это последняя моя ночь и последняя ночь дружины Владимира. Там у берега озера стоит бочка с рыбой. Рыба помёрзла – схоронись в ней и выживи. Пусть наши смерти хоть чего-то стоят и пусть победа над нами не будет полной. Это всё, что я могу сделать.
Ляшко выпрямился и, превозмогая боль, двинулся вперёд, в бой, где ещё несколько десятков дружинников принимали смерть, не желая сложить оружие.
* * *
Лодка покачивалась. Князь Ярослав смотрел на то, как начинающийся день изменил поле боя. Всю ночь здесь пылала жесточайшая битва, а теперь всё стихло и лишь карканье ворон, дерущихся за свою добычу, напоминало о том, что недавно здесь полегли десятки людей.
Хромой князь сошёл с лодки на берег и сделал несколько шагов. Больная нога сразу же стала ломить. Река быстро отнесла тела вниз по течению, а на берегу новгородцы и киевляне лежали вперемешку. Ярослав опустился над одним из воинов.
– Княже, победа одержана, – обратился к нему воин, который подвёл коня, – мерзкие киевляне пошли ко дну или были посечены. Печенеги оставили свой лагерь и, думаю, сейчас бегут прочь.
– Для тебя, воин, они киевляне, а для меня – дружина моего отца. Многих я знал лично, – сказал князь Ярослав, взбираясь на подведённую лошадь.
Кобылка, которую подвели к Ярославу, сразу поняла, что её всадник не может с ней совладать, и стала беспокоиться. Ярослав улыбнулся. Животные всегда понимают и чувствуют, когда человек не может с ними справиться.
Князь увидел, что весь берег покрыт телами. Сотни и сотни воинов отдали этой ночью здесь свои жизни. Кобыла под Ярославом шла медленно, выбирая, куда наступить. Вороны взлетали, когда к ним приближались люди, но не спешили улетать, ожидая, когда они пройдут, оставив им тела на растерзание.
– Славься, Ярослав! – услышал князь голос нескольких воинов.
Как удивительно, подумал князь. Сейчас среди десятков тел, среди стонов раненых и умирающих слышны крики людей, которые славят его имя. Люди ликуют и радуются победе.
К князю подбежал воин и, быстро поклонившись, произнёс:
– Княже, воевода хочет проститься.
При этих словах сердце у Ярослава сжалось. Не может такого быть. Не может Будый сейчас умереть.
– Где он?
– У льда, княже!
Ярослав шагом направил коня к озеру. Если бы можно было сейчас понестись галопом, как много лет назад! Но эта радость была не для него.
Подъехав к озеру, он увидел Будого, который сидел на земле и прижимал руку к животу. Воевода был весь покрыт кровью.
Ярослав спрыгнул с коня и подошёл к нему.
– Сядь, Ярослав, – сказал Будый, стискивая зубы, чтобы не заорать от боли, – вот и настало нам время прощаться. Славный был бой! Я рад, что погиб именно сейчас.
– Ты жив, Будый, и я как князь запрещаю тебе умирать. Слышишь? Ты мне ещё нужен!
Будый страдальчески закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Всё, мелькнуло в голове у Будого, вот сейчас выпущу воздух и умру. Так всегда это происходит. Будый улыбнулся и выдохнул, но вместе с этим выдохом жизнь почему-то не покинула его и уже через несколько мгновений он опять заглотнул воздуха.
– Чего стоите? Видите, воевода ранен, – закричал Ярослав, – давайте его быстро в шатёр! От раны, дай Господь, он не умрёт, если она не загноится, не хватало ещё, чтобы замёрз.
Ярослав в этот момент словно забыл о своей боли. Нет, Будый не умрёт, твердил себе князь, когда увидел, как несколько воинов ведут к нему старика, одетого в шубу.
– Приветствую тебя, Ярослав, – степенно сказал старик, – вот смотрю на тебя и вижу перед собой Владимира, хотя нет, ты больше на Рогнеду похож. Помню я, как мёд пил, когда твой отец взял её в жены. Помню. Хорошее было время! Твоя победа – моя победа. Я всегда рад тебе служить. Едва узнав, что ты нуждаешься в помощи, я поспешил сюда.
Ярослав внимательно посмотрел на старика. Боярина Еловича он знал. Знал и помнил, что этот человек, пожалуй, самый коварный из киевлян.
– А до этого ты поспешил к Святополку, так ведь?
– Служить князьям – жить в спешке и опасности, – невозмутимо ответил Елович. – Я слышал, что ты воздаёшь людям по заслугам, и решил служить тебе. С победой тебя, Ярослав Владимирович!
– Свяжите его, – бросил князь Ярослав.
– Да что же ты! – закричал Елович. – Я ещё твоему отцу служил, я тебе победу подарил! Я ждал тебя!
– Это моя победа, старик, – ответил Ярослав, – и делить её с тобой я не собираюсь.
Елович постарался обнажить меч, но не смог, так как его тут же скрутили. Что же это такое, подумал старик. Неужто его провели! Как такое может быть? Не дерзнёт хромой князёк на него руку поднять.
– Я твоему отцу имя твоё посоветовал! Ярослав! – закричал Елович. – Ты не посмеешь! Да за мной весь Киев! Я…
Елович закашлялся и повалился на землю, задыхаясь. Что же это такое – его, ближника князя Владимира, скрутили, словно татя. Позор! Эх, жаль, руки уже не те! Не могу раскидать ворогов и принять смерть, как мне и положено.
– Уведите его, – сказал Ярослав, а после прошептал, – яд у змеи с каждым укусом всё быстрее накапливается. Некоторым змеям надо выбить зубы, а некоторым отсечь голову.
– Верно, княже, – услышал Ярослав голос Ульяна.
– Ты, – указал Ярослав на него рукой, – ты ведь служил Еловичу.
– Нет! Я служил своим порокам, и всё серебро, что получал, сразу спускал. Княже, я змея, у которой яда много, но он для тебя не опасен.
Ярослав скривился в улыбке.
– Чего ты хочешь за службу?
– Чего хотят все – серебра.
– Хорошо. Тебя, кажется, Ульяном зовут. Раз такой змей, как Елович, пользовался твоими умениями, то и я смогу. У меня есть сестра, и я очень хотел бы, чтобы ты доставил ей весточку о том, что её полюбовник, верней, нет, воздыхатель нашёл свой конец в этом бою. Покажи мне свои умения. Или я всё же решу выбить тебе зубы, чтобы ты ненароком не ужалил.
Эпилог
Кашель душил Святополка. Сидя у костра, он поднёс руки к огню, чтобы хоть как-то согреться. Как такое могло произойти? Ещё недавно он был князем и вокруг него стояли лучшие воины мира, а теперь он сидит в лесу и то только благодаря тому, что спас свою жизнь, просидев несколько дней в бочке с рыбой.
Все погибли, все, подумал князь Святополк, очередной раз сотрясаясь от кашля. Все погибли, а он жив. Успею ли я в Киев до того, как туда въедет его хромой братик? Может, он согласится довольствоваться лишь столицей, оставив ему Туров?
Нет. Так на Руси не поступают. Победитель получит всё. Вступивший в борьбу склонится, падёт, умрёт. Так было с начала веков и так будет впредь. Ярослав, скорее всего, не тронет остальных братьев, если те склонятся перед ним, но никогда не простит его.
Святополк вгрызся в полусырую рыбину, которую захватил из бочки. Князя тошнило от этого запаха. Раньше рыба не была его любимым блюдом, но никогда ему не было так противно даже при одном её виде.
Князь Святополк с грустью вспомнил об оружии, которое он бросил в воду. Нет, не будет князь Ярослав владеть этим мечом, оружием предков. Этот меч рассекал хазарских богатырей, отражал удары варягов, лил кровь на своей земле. Теперь пусть покоится на дне озера рядом с оружием других воинов.
Святополк выбросил в огонь рыбью кость и, прокашлявшись, приблизился к огню. Глаза его слипались. Он изо всех сил пытался не заснуть. Не спать, не спать, только и твердил князь.
– Святополк, почему ты проиграл? – спросил неизвестно откуда взявшийся тут ныне покойный боярин Талец. – Ты лил кровь, ты душегубствовал и вот ты сдыхаешь в лесу! Святополк, ты просто слаб и не сможешь владеть Русью. Твой отец, покойный князь Владимир, всегда видел в тебе это и поэтому не хотел, чтобы ты правил. Лучше бы ты сдох в темнице.
Святополк с трудом открыл глаза, и Талец исчез. Я засыпаю, а значит, умираю, подумал князь. Стоило ли ради этого спасать свою жизнь? Быть может, и вправду лучше было бы умереть на поле битвы? Зачем я пытаюсь сохранить свой живот?
Святополк закрыл глаза, чтобы всего секунду подремать. Холодный лес, покрытый недавно выпавшим снегом, растворился, и он оказался в темнице рядом с Владиславой.
– Мы никогда отсюда не выйдем, понимаешь, Святополк? – прошептала княгиня.
– А может, нам и не стоит никуда уходить? Может, нам просто надо умереть?
– Нет! Нет! У нас будет ребёнок! У нас будет сын!
Святополк открыл глаза и встал на ноги. Костер догорал, а значит, он проспал не меньше часа. Нельзя спать – надо выжить. Надо выжить! Святополк поднялся на ноги и побрёл по лесу. Надо пройти всего час, может, два, а дальше будет посёлок. Ярослав и его люди ушли, должны были уйти, а значит, он сможет найти там укрытие. Серебро открывает любые двери и закрывает самые болтливые рты.
* * *
Князь Ярослав стоял у гробницы своего родителя в Десятинной церкви и, сжав зубы, сдерживал крик. Нога ныла, и он знал, что это пройдёт, только если лечь или сесть, но негоже ему, сыну, сидеть или лежать в присутствии тела отца. Негоже ему, князю, опуститься на колени.
Вот в этой гробнице лежит князь Владимир, его отец, оставивший после себя великую страну, в которой почти треть населения христиане и не собираются признавать других богов. Но что ещё он после себя оставил?
Епископ Анастас читал молитву, а бояре и воеводы крестились и некоторые пытались повторять греческие слова, которыми слуга Бога возносил молитвы.
Ярослав из последних сил пытался понять, о чём же молит епископ, но мысли его уносились далеко за пределы Дома Господня.
Что делать с Владиславой, женой Святополка? Мёртв ли Святополк? Ведь тело его так и не нашли. И последняя мысль – как быть с печенегами? Пять тысяч всадников сейчас свободно разъезжают по киевской земле, неся разорение. Близится зима, и им необходим корм коням и себе.
Ярослав перекрестился и невольно задумался об отце. Что было бы, если бы он не умер? Что было бы, если не Святополк, а Борис пришёл бы к власти после отца? Была бы война, и кровь лилась бы потоками. Иногда мы не в силах противостоять тому или иному событию, подумал Ярослав, но всё происходит так, как велит Господь.
Если бы отец не умер, то, быть может, не Святополк, а я сейчас лежал бы в каком-нибудь овраге и издыхал, покрытый ранами.
В церковь вошёл воин. Поклонившись, он направился к Ярославу и прошептал ему на ухо:
– Каган печенегов прислал своего человека и хочет переговорить.
Ярослав был очень рад, что может наконец-таки покинуть храм и тело своего родителя. Князь сделал знак, и внимательный Анастас быстро закончил молитву, сократив её.
Ярослав повернулся и вышел из храма. Когда он оказался в седле, то сразу позволил своей больной ноге отдохнуть. Проезжая по Киеву, он видел, как ему кланяются жители. Киев – красивый город, но всё же мне он не люб, подумал князь. Этот город неискренний. Много ещё князей погибнут за право обладать им.
Ярослав, однако, отправился прежде всего не на встречу с посланником печенегов, а к своему пестуну Будому.
Воевода лежал в постели. Рана была тяжёлой, но жизни она не угрожала. Над Будым склонился монах, но едва увидев хромающего князя, он отошёл.
Ярослав сел на постель.
– Киев наш, Будый!
– Это хорошо, – отозвался воевода, – а тело Святополка нашли?
Князь Ярослав отрицательно покачал головой.
– Он умер. Верно, лежит в каком-нибудь овраге сейчас, заметённый снегом.
– Э, нет, – возразил Будый, – пока ты не увидел его тело, даже так и не думай. Он жив и сейчас бежит к отцу своей жёнушки, которому только дай волю – мигом на Русь поспешит, города червенские, твоим отцом захваченные, отбивать.
– Не о Святополке сейчас думать надо, а о других князьях. Станислав, Мстислав, Судислав и племянник мой Брячислав – они сейчас куда опаснее Святополка. Даже если он жив, но у него нет воинства – он мне не опасен.
Будый засмеялся, а после, закрыв глаза, с видом умудрённого старца на смертном ложе проговорил:
– Только кинув землю в могилу, можно сказать, что тот или иной враг тебе не страшен. Раньше для пущей надёжности сжигали…
– Ладно, Будый, спи. Вскоре твои советы мне ещё пригодятся. Спи!
Ярослав встал и скривился от боли. Монах поддержал его за руку.
– Княже, твоя нога срослась неправильно, поэтому тебе так больно ходить.
Ярослав кивнул и, заставив себя улыбнуться, ответил монаху:
– Наверно, боль послана мне Господом как испытание.
– Княже, я не смогу тебя вылечить, но я могу облегчить твои страдания.
– Нет уж, я хочу иметь свежую голову и трезвый разум, монах. Оставь целебные напитки умирающим. Им уже ни о чём думать не надо. А я князь.
Продолжение следует.
Село Лески
Брянская область
Июнь-июль 2017 г.
