Глава 17
Князь Святополк вместе с дружиной въезжал в Киев. Простой народ встречал победителя, а не убийцу родичей. Каждый киевлянин, хоть немного понимающий в государственных делах, осознавал, что если бы Святослав Древлянский смог достигнуть Венгрии, то вся Русь обагрилась бы кровью. Многие государи теперь были бы рады поднять свои мечи на Русь и предать её разорению.
Князь Святополк неспешно ехал на коне, а следом за ним по двое по городу ехали отважные витязи, многие из которых были ранены и всю обратную дорогу провели в телегах, но теперь сели в сёдла.
– Славься, князь Святополк, отчаянный победитель и хранитель Отечества! – раздался крик из толпы.
– Слава победителю и удатому князю!
Впрочем, киевляне не так сильно ликовали, как желал того князь Святополк. То ли ненастная погода гнала их поскорее по домам, то ли они вовсе не желали ему победы и предпочли бы видеть на его месте ныне покойного князя Святослава Древлянского.
Встречать князя Святополка вышла его супруга вместе с Предславой. Женщины подружились, что не могло не вызвать опасений у князя. Он хорошо понимал, что Предслава сама спит и видит себя княгиней Киевской, представляя себя второй Ольгой и говоря, что она вылитая прабабка. Епископ Анастас стоял чуть поодаль, так что было сложно понять, рад ли он возвращению князя или только вынужден прийти сюда.
Боярин Елович, блюдя своё достоинство, стоял в первых рядах сразу за княгиней Владиславой и княжной Предславой. Елович хоть и по-прежнему чувствовал себя не очень хорошо, но приветствовать князя пришёл.
– Вернулся, отец наш родной, – нарочно громко проговорил боярин Елович, так, чтобы князь Святополк точно его расслышал, – вернулся, сокол наш!
– Верно, Елович, с победой вернулся. Побиты древляне, как и должно, – так же громко ответил Талец, – вот помрёшь ты – дети твои будут говорить, мол, батюшка наш самого Святополка приветствовал.
– По стопам отца идёт! Главное, чтобы ошибки те же не совершил. Отец его, князь Ярополк, тоже прежде всего древлян подчинил, – произнёс Елович.
Неожиданно княгиня Владислава резко повернулась к нему и, глядя прямо в глаза Еловичу, сказала:
– Что вы, змеи бессовестные, слова красивые говорите? Супруг мой душу свою погубил, убив своего брата! Может, Господь заберёт тебя и ввергнет в ад!
– Потерявший душу за близких своих сохранит её, – степенно проговорил стоящий в стороне епископ Анастас.
Княгиня пошла навстречу князю, который, увидев её, спрыгнул с коня.
– Ты убил Святослава? Ты убил его детей? – спросила княгиня Владислава.
Князь Святополк посмотрел на супругу с непониманием. Княгиня хочет вести подобный разговор при всем честном народе? Ну уж нет.
– Не бойся, Владиславушка, венгры больше нам не угрожают.
– Ты их убил! Господи, прости тебя – ты не ведаешь, что творишь!
Князь Святополк повернулся к киевлянам и громким голосом обратился к ним.
– Киевляне! Скажите, прав ли я, что не дал князю Древлянскому, своему даннику, бросившему Отечество, бежать в страну угров и ополчать их на меня? Прав ли я, что разбил его?
– Прав! – закричали киевляне, но не очень-то дружно. В голосах их слышалось сомнение.
– Так отпразднуем победу! Я взял в бою казну князя Древлянского и, как положено, разделил её с дружиной, а свою долю я отдаю вам! Возрадуйтесь!
Вот теперь народ возликовал. Крики стали оглушать, а когда князь стал раздавать золото и серебро, то люди стали словно сходить с ума.
– Святополк Щедрый! Славный и удатый!
– Княже, – обратился к Святополку епископ Анастас, – согласно обычаям, ты должен передать и Церкви часть богатств.
Святополк двумя руками взял из сундука серебро и золото и отдал их Анастасу.
– Я от Бога ничего не утаиваю.
После того как князь Святополк раздал казну Древлянского князя киевлянам, он пошёл в свои палаты.
– Князь, – проговорила княгиня Владислава, когда они с супругом уединились, – ты раздал богатство киевлянам, надеясь купить их дружбу, пожертвовал Церкви, но разве сможешь ты этим купить спасение своей души? Господь вывел нас из темницы, чтобы мы, осознав всё, ценили каждый день и прославляли его имя, а ты весь в крови. Милый мой Святополк – душа твоя станет достоянием сатаны.
Святополк резко бросил княгиню на постель и лёг вместе с ней.
– Нет, княгиня, Господь вывел нас из темницы, чтобы мы больше никогда туда не попали. Мы забрали власть и стали сильными, и за это надо платить. Платят за такое кровью.
Князь Святополк очень соскучился по супруге и стал её целовать. Владислава не сопротивлялась, но продолжала твердить:
– Святополк, Святополк, не будет нам с тобой оправдания. Ты в крови, и я с тобой рядом. Кровь родичей твоих обагрила наши руки! Обагрила наши руки…
– Я готов искупаться в их крови, лишь бы больше никогда не быть в их власти, милая Владя. Всех…Всех…
* * *
Возвращение князя в Киев обставили как славную победу. Вечером в княжеских палатах был пир. Столы просто ломились от яств. Этот пир так напоминал те пиры, что каждую неделю закатывал князь Владимир, что кто-то даже обмолвился, что Святополк – истинный сын Владимира, но быстро осёкся.
Князь, бояре и лучшие воины пировали в палатах, дружина во дворе. А простому люду были накрыты столы прямо по центру улиц. Даже противный дождик не мог помешать празднику.
Князь Святополк сидел рядом с княгиней и смотрел, как бояре набивают животы и вливают в себя мёд. Что ж, мёд вам быстро языки-то поразвяжет, думал князь Святополк, стараясь сам не упиться.
– Княже, – поднимаясь со своего места, проговорил один из опытных воинов, имени которого Святополк не запомнил, но лицо узнал, так как в битве этот богатырь не раз был рядом с ним, – а давай на Византию в поход пойдём! А? Ну вот так вот возьмём, как в старину, и выступим. Возьмём множество золота и ты возьмёшь, да и это… щит прибьёшь на ворота Царьграда, ну это… Как князь Олег… Отомстим печенегам за деда твоего Святослава Неистового.
Дурак ты, подумал князь Святополк, глядя на этого воина. Думаешь, что мои предки вот как по простой прихоти в походы шли. Да как бы не так. Чтобы поход удатым был, надо всё до последней мелочи обдумать. И к тому же у них не было столько врагов.
– Я буду думать, друг, – ответил князь Святополк и тут услышал, как на другом конце стола ругаются два боярина.
– А чего ты жрёшь? Я вот человек честный и говорю всё как есть. Это он так совесть свою искупает. Он ведь братьев убил! Бориса и Святослава!
– И правильно сделал! Я бы тоже их того… Знаешь – а иначе как?
– Дурак ты, Залюб, хоть и усы уже седые! Святополк – окаянный убийца и душегуб.
Князь Святополк встал и поднял кубок. Все замолкли.
– За славу Святослава! За победы Олега!
Все тут же повставали и стали осушать свои кубки, а один из бояр прокричал:
– А ещё за Святополка Славного! За князя!
Все вновь наполнили кубки и выпили. После этого князь покинул бояр и отправился к дружине.
Дружинники пировали ещё менее чинно, чем бояре. Хмельной мёд лился рекой. Увидев князя, все повскакивали.
– За князя! За победителя! Наследник Святослава Неистового! Веди нас, удатый князь! Тебе жизни свои вверяем.
Князю Святополку так сразу захотелось сесть с ними за стол и весело бражничать, что он, не думая, как в древности, сел среди простых воинов и наполнил кубок.
– Скажи мне, князь, – обратился к нему один из дружинников, – а мы в Новгород воевать пойдём? Я вот так думаю, что если ты решил всех своих братиков того… – воин провёл рукой по шее, – ну как его сказать правильно… порешить удумал, то ведь надо с новгородского начинать. У него самая большая дружина. Вот это будет славная победа!
– Как тебя звать, воин? – спросил князь Святополк.
– Первак я. Ну так чего, князь, пойдём новгородцев грабить? Там ведь добыча знаешь какая большая? Бывал я в Новгороде ещё в детстве. Оттуда отец мой. Город там очень богатый.
Святополк сидел среди простых воинов, и они все наперебой говорили ему о том, куда можно пойти и где можно разжиться златом. Эти простые люди вовсе не были глупыми. Просто они не видели смысла говорить двояко, зная, что с них спрос маленький. Святополк закрыл глаза и представил себе сотни тел, лежащих на земле, и каркающих воронов. Да, пир для них только начинается. Даже простые воины понимают, что ему придётся скрестить мечи с Ярославом, правителем, почти равным ему по силе.
Надо печенегов звать, подумал Святополк. Без них супротив Ярослава можно и не сдюжить. Звать печенегов на помощь, вести этих иноплеменников на Русь, а не мстить им за деда.
* * *
На следующее утро князь Святополк чувствовал себя не очень хорошо, но он знал, что это необходимая расплата за вчерашнее веселье. С трудом открыв глаза, князь увидел перед собой Путшу, который, по всей видимости, уже давно тут сидел.
– Уже день? – спросил князь Святополк у своего ближника, который был обласкан им и возведён в сан боярина.
– Скоро вечер. Княже, у меня есть сведения, что князь Ярослав Владимирович слаб как никогда. Он призывал к себе на службу варягов, но не смог с ними совладать и те стали вести себя непотребно. В общем, новгородцы их перебили. Тогда Ярослав зазвал именитых бояр к себе в Ракому и там приказал перебить. Сейчас самый лучший момент подчинить себе древнюю столицу твоего рода. Ярослав слаб и может опираться только на свою дружину, а ты ещё и на киевский люд.
Святополк потёр руками виски. Ох, не самый лучший момент для разговора, но что поделаешь. Жажда душила князя. Больше всего на свете он сейчас мечтал о кружке холодного квасу, но, несмотря на это, можно сказать, заветное желание, князь задал совсем не этот вопрос своему ближнику.
– Послушай, а кто тебе сведения эти сообщил?
– Княжна Предслава. Вернее, в тереме у княжон я завёл своего человека, и он мне обо всём рассказывает. Она ему крепко доверяет, а он любит её. Вот я ему и обещал, что коли он будет служить тебе, князь, то ты позволишь их брак. Сам понимаешь, на Предславу мало кто позарится – чай не девка уже.
Святополк улыбнулся. Да уж, подумал князь, по годам уж точно не девка. Другие в таком возрасте уже по семь детей имеют. А теперь эта змеюка, мужем зрелым не обласканная, а нашедшая себе пса какого-то, возле его супруги трётся, всё вынюхивая и выведывая. Хорош всё-таки Путша! И среди её дружков своего человека заимел. Наверное, это будет самой большой потехой, подумал князь Святополк, когда в день, когда наконец я уберу свой меч в ножны, я женю свою не то сестрицу, не то родственницу на простолюдине, который к тому же на неё мне доносил. Вот будет потеха!
Князь Святополк встал на ноги и заставил себя не шататься, хотя это было непросто.
– Подай мне, пожалуйста, меч, – проговорил Святополк.
– Тяжко?
– Тяжко, боярин!
– Да не зови ты меня боярином. Путшей зови, – проговорил ближник князя, подавая ему меч, – на, опоясайся.
Святополк и Путша отправились в трапезную. Челядь с пониманием смотрела на князя и старалась особо не мешать ему, так как прекрасно понимала, что человеку в таком состоянии легко не угодить, а это может дорого стоить.
– Послушай, Путша, – проговорил князь Святополк, опустошив кружку квасу, – вот что я думаю. Может, нам с Ярославом Новгородским лучше замириться?
– Да не, – ответил Путша, засовывая себе в рот яйцо, – либо ты его, либ…
Путша неожиданно плюнул яйцо и сунул себе два пальца в рот, а после захрипел и, явно задыхаясь, схватился рукой за стол.
– Путша, что с тобой? – спросил Святополк, подбежав к своему ближнику. Тот безумно водил глазами. – Я…Я…
– На помощь! На помощь, – закричал Святополк, тряся Путшу за плечи, – ну чего ты, Путша, ну чего ты! Только не умирай, нам ещё столько совершить надо!
В трапезную вбежали несколько челядинов. Они с ужасом смотрели на эту картину.
– Кто был здесь? Кто готовил еду? – закричал на них князь Святополк.
– Княже, да вся дружина, бояре, впрочем, не перечесть. Вчера же пировали. Многие и сейчас здесь. А еду готовили сразу много людей, для пира мы ведь позвали и с улицы помощников!
– Яд! Яд – оружие слабых, – проговорил Святополк, поднимаясь на ноги, – кто мог отравить пищу? И видимо, она предназначалась вовсе не Путше, а мне.
– Яйцо? Да как его отравить-то можно?
– Видимо, сумели!
* * *
Первая снежинка упала на руку княжне Предславе.
– Зозуля, скоро вот так пойдут метели и покроют весь Киев белым покрывалом. Ты любишь зиму?
– Нет, княжна, по мне так лето лучше. Пусть даже осень. В этот год что-то старуха-зима рано пожаловала.
– Вчера попировал у князя Святополка?
– Да, княжна, и сделал всё, как ты велела.
– Молодец. Представляю, как Путша припёрся с самого утреца к князю, небось сидел и сгорал от нетерпения, чтобы всё Святополку побыстрей поведать. И о Ярославе, и о том, что у него, проныры проклятого, и в моём тереме нашёлся соглядатай. Чего тебе этот гад за службу обещал? Золото?
– Нет, княжна, – ответил Зозуля, – тебя он мне обещал.
Предслава рассмеялась и взяла своего воздыхателя за руку.
– А представляешь, когда я сяду править в Киеве, какую мы свадьбу сыграем? Все обзавидуются!
Зозуля ничего не ответил, лишь выставил ладонь, на которую тоже упала снежинка.
– Тебе грустно? Представь, как всё будет белым-бело всего через несколько недель, ну, может, через месяц! Река замёрзнет, и можно будет тайком сходить покататься по льду. Я эту забаву страх как люблю с самого детства!
– Да нет, княжна, просто сейчас только первый снег. Он быстро растает, даже землю не покроет.
Княжна Предслава посмотрела на Зозулю с нежной улыбкой, хотя на самом деле думала совсем иное. Ну ты и остолоп! Если бы в мире женщины были равны мужчинам, то такие вот как ты век сидели бы бобылями. Впрочем, тебе, Зозуля, и так вечно одному свой век коротать, лишь в своих грешных помыслах лобызая меня или кого ты там потом себе удумаешь, когда я править Русью стану. Только стенать можешь! Коли был бы богатырём, давно взял бы меня силой, а не кланялся бы. Ну что из тебя за князь получится? Как стану княгиней, тебя, соплежуй, близко к палатам не подпущу.
– Предслава, позволь мне поцеловать тебе хоть ручку. Я, едва закрою глаза, вижу перед собой тебя.
– Нет, Зозуля. За службу платят не поцелуями, а золотом. Вот, возьми. Здесь достаточно.
Зозуля неуверенно взял небольшой мешочек с серебром. Стоит сказать, в средствах он нуждался, так как давно не получал от своей возлюбленной подачек.
Зозуля быстро взял мешочек и засунул его себе за пазуху.
Мерзкий ты человечишка, подумала Предслава, даря Зозуле многообещающую улыбку, только моей милостью и живёшь. Но без тебя я по рукам и ногам связана. Видимо, ты для того и родился, чтобы меня княгиней сделать. Для этого, видно, ты по земле и ходишь!
– Княжна! Чем мне заслужить право поцеловать тебя?
Давно овладел бы уже, злобно подумала Предслава. Было время, когда я только этого и ждала, но нет, тебе только языком молоть!
– Зозуля, мой милый друг, – начала свою привычную речь Предслава, – я бы с радостью отдала всё богатство, что меня окружает, в обмен на жизнь простой женщины, и тогда я бы сразу сочеталась с тобой браком. Не томи меня и не играй со мной, ибо знаешь, что греховные мысли обуревают меня так же, как и тебя. Знаешь, сколько часов мне теперь придётся молиться, чтобы отогнать их? Милый мой друг, настанет день, когда я стану княгиней, и тогда, увидишь, мы с тобой будем вместе!
– Предславушка, милая моя Предславушка, я всей своей жизни не пожалею ради часа такого времени! Что нам надо сделать, чтобы ты села на стол князя Киевского подобно Ольге?
– Иди, Зозуля, мне пора идти к княгине Владиславе. Иди и жди. Я пошлю за тобой.
– Я всегда рядом, княжна! Всегда!
– Ты вот здесь, – сказала Предслава, показывая рукой на сердце, – здесь и всегда.
Зозуля смотрел вслед княжне и невольно представлял себя настоящим князем, окружённым боярами, за большим столом, на котором лежат целиком зажаренные туши зверей. Он пирует после очередной победы над врагами, и его уже сравнивают даже не с Владимиром, а с самим Святославом Неистовым, ставя вперёд его. Эх, хорошие мечты, но путь до них неблизкий, подумал Зозуля.
* * *
Княжна Предслава с княгиней Владиславой, отстояв всё вечернее богослужение, решили вместе разделить трапезу. Святополк покинул Киев и уехал в Вышгород, куда привезли тело князя Глеба, чтобы похоронить рядом с Борисом.
– Предславушка, в какое мы жуткое время живём! Сегодня кто-то пытался отравить моего супруга, но отравил его ближника Путшу! Отравили яйцо, которое тот ел. Предславушка, как жить дальше? Святополк настолько мерзок стал людям своими злодеяниями, что они его желают умертвить. Я так за него боюсь!
Предслава отодвинула от себя тарелку. Новость её не сильно поразила. Кто же стал бы травить Путшу? Молодец, Зозуля, всё сделал правильно. Видимо, и все впрямь считают, что яд предназначался для Святополка. Пусть тот зрит в этом руку кого-либо из своих братьев. Святополк должен был сделать за неё всю грязную работу, расчищая ей дорогу, а она собиралась, подобно княгине Ольге, объявить себя мстительницей.
– Да не бойся ты, Предславушка, – сказала Владя, увидев, что княжна отодвинула от себя кушанье, – еду теперь перед тем как подать нам на трапезу, пробуют.
Тьфу, как в Византии. Мы помимо их веры переняли и их коварство.
Предслава без всякого аппетита принялась за пищу, слушая, как полоумная, по её мнению, княгиня несёт всякую чушь, совсем не желая рассказать о том, кого подозревают в смерти Путши.
– Господь милостив. Быть может, ближник твоего супруга, съев ядовитое яйцо, предназначенное твоему супругу, тем самым себе на небе мученический венец заслужит.
– Предславушка, ты словно ребёнок, хоть и старше меня. Путша этот был ужасным человеком! Я ни капельки о нём не жалею. Он освободил нас со Святополком из темницы, освободил наши тела, но погубил душу моего супруга. Каждый день я часами молюсь о его душе!
– А кто отравить-то мог яйцо, да и как?
– Как теперь проведаешь? Много тогда людей было в палатах. Не любо мне, что мой супруг братоубийства отмечает как победы. Святослав с детьми ни в чём не виновен был. Он хотел уйти в Венгрию и там жить вдали от борьбы за власть.
Предслава налила себе стакан прокисшего молока и сделала небольшой глоток.
– Да не бойся ты так, Предславушка, кто нас-то с тобой травить будет? Да к тому же я говорю – пробуют наше кушанье. Слушай, я тебя, верно, сильно испугала, что ты и есть-то не хочешь. Предславушка, а я послала к своему родителю и передала ему, чтобы он, переговорив с епископами, вновь к тебе сватался. Я уговорю Святополка, чтобы он города червенские, князем Владимиром у моего рода отнятые, дал моему отцу за тебя в приданое. Так что скоро станешь королевной. Мой отец всегда мечтал их себе вернуть.
Предслава закусила губу. Конечно, стать женой князя Болеслава Храброго было бы почётно. Будь она лет на десять младше, ликовала бы.
Князь Болеслав в молодости прославил своё имя храбрыми деяниями, а вот теперь, состарившись, растолстел, да так, что, сказывали, даже на коня залезть не мог сам и что только самые могучие жеребцы могли удержать этого толстяка. Сказать Владе, что её отец безобразно толстый, Предслава не могла, и всё, что ей оставалось, так это поблагодарить свою родственницу.
– Ну вот, надеюсь, всё успокоится на Руси и будет свадьба. А ещё я, если честно, очень хочу своих родичей увидеть, – проговорила княгиня Владислава, – ты, Предслава, и представить не можешь, насколько у нас там лучше и погода, и природа. У нас и зимы мягче, и лето теплее. Наш край самый лучший! Тебе там очень понравится.
Я зиму люблю, про себя подумала Предслава. Жирный же ты кусок Руси, змеюка, отцу своему передать хочешь. Города червенские отец мой с боем занял, а ты их хочешь в качестве приданого за меня отдать. Всё просто у тебя получается, взяла да и передала то, за что мой отец кровью платил.
– Я думаю, мне понравится там.
– Чего ты запечалилась, Предславушка? Родину покидать не хочешь? Ну что поделаешь, мы для этого рождены были. Я ведь тоже не хотела сюда ехать. Русь всегда мне казалась какой-то суровой и злобной. Честно говоря, я до сих пор здесь себя чужой чувствую.
Ты и есть чужая, змеюка латинская, подумала Предслава, грустно улыбаясь княжне.
– Всё равно боязно, Владя, а вдруг твой отец посмотрит на меня и скажет, что я уже старушка?
– Отец? Да ни в жизни! Он человек хоть и странноватый, и сложно понять, язычник он в душе или христианин, но очень добрый и честный. Он к тебе ещё давно сватался, так как его прошлая жена опостылела ему. Моя мачеха – недостойная тварь, которую Господь создал, чтобы она была змеёй, а она тело человека урвала.
Как тебя, что ли, вновь мелькнула мысль у Предславы, которая, сделав грустное лицо, изображала, что затаив дыхание пытается узнать как бы невзначай про своего жениха.
– Самым главным пороком батюшки является его неумеренное обжорство. Он, бывает, встаёт поесть и среди ночи, и поутру. В этом, конечно, меры он не знает, но зато он самый славный витязь. Он и на медведя ходил сам с одной рогатиной, и в бою прославился. Сам римский император Оттон много лет назад надел корону на моего отца, назвав его королём.
Предслава склонила голову и закрыла лицо руками.
– Господи, но ведь я совсем уже не молода!
Владя тут же подошла к княжне и обняла её, нашёптывая на ухо, что Предслава очень красивая и глядя на неё, и представить нельзя, сколько ей лет.
Предслава между тем изо всех сил пыталась прикинуть, что ей лучше – уехать женой к князю Болеславу или всё же стать второй Ольгой и под самый конец умертвить Святополка, объявив себя славной мстительницей, как прабабка.
