Книга: Гамбит девятихвостого лиса
Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Глава четырнадцатая

Глава тринадцатая

 

– Новый приказ от полковника Рагата, – сказал капитан когда-то. Раньше Кел Ниад мог пересказать все приказы слово в слово. Теперь он сомневался, осталось ли в его голове что-нибудь еще, кроме стаккато пальбы.
Около часа назад они продвигались через жилой комплекс в округе Анемона. Стрельба из-за угла, осколочные гранаты, леденящий душу ужас от каждого шороха – вдруг это смерть, готовая красным лучом воткнуться прямо в глаз? Капитан приказал патрулю удерживать комплекс против еретиков, но почти все солдаты были мертвы – один не просто мертв, но стерт с лица земли, от него осталась лишь шальная петля кишок на какой-то клумбе, и еще один впал в кому. Ниад предпочел бы поменяться с ним местами.
Вторым выжившим была капрал Кел Изор, чья единственная реакция на кровавое месиво заключалась в том, чтобы отправить Ниада забрать у мертвецов снаряжение. Она и сама не уклонялась от опасности; она совершала вылазки дальше, чем он. Ниад хотел бы, чтобы она не рисковала собой. Если она умрет, формационный инстинкт заглючит, и еретики найдут его, свернувшимся в клубок.
– Ниад. – Голос Изор был хриплым, но четким. – Эй, солдат. Ты не спишь?
Крики, глухие удары и отзвуки рикошетов как будто отдалились, но звуки в Крепости распространялись причудливым образом.
– Я не сплю, капрал, – сказал Ниад. У него никак не получалось сфокусировать на ней взгляд.
– Ты мне нужен, солдат, – продолжила Изор. – Кел из тебя паршивый, но ты всё, что у меня осталось.
Оскорбление, хоть и примитивное, помогло ему сосредоточиться.
– Вот в чем дело, – сказала Изор, рисуя схему пальцем ноги на иссеченной шрапнелью металлической сетке. – Чтобы отрезать нас от роты, они должны двигаться либо по этой ветке, либо по 71–13. Понятия не имею, какую хрень задумала наш генерал, но ни одна сторона не сочла нужным взорвать округ, пока мы все еще здесь. Это хорошо. Однако нам надо захватить крепость, чтобы Видона смогли приняться за работу. Значит, надо вытащить наши задницы из этого гребаного комплекса, чтобы от нас была хоть какая-то польза.
Ниад уставился на нее.
– Вопрос лишь в том, – сказала Изор, – пойдем ли мы прямиком на этих некрофилов или срежем путь?
Ниад встревожился. Изор была всего лишь капралом, а капитан выразился очень точно: им надлежало удерживать этот жалкий комплекс до получения новых указаний.
– Ну мы и парочка, верно? – проговорила Изор, продолжая рисовать пальцем ноги карту. Та была на удивление хороша, особенно если проигнорировать кусочки чьего-то черепа вместе с ошметками мозга. – Армейское отребье, которое швырнули в бой, потому что им понадобилось больше тепленького пушечного мяса.
Ниад подумал: вот бы капрал прекратила философствовать и отдала наконец-то гребаный приказ.
– У нас та же самая проблема. – Теперь Изор встала на колени, подобрала какой-то хрящ и им обозначила периметр. На ее лице не отражалось ничего, кроме презрения к ситуации. – Ты дергаешься… – Она стукнула по ближайшей стене. Звон был ужасно громким, и Ниаду понадобились целых три секунды, чтобы справиться с желанием забиться в какую-нибудь щель. – …От любого шороха, и формационный инстинкт тебе не очень-то помогает.
Ниад никак не мог возразить. Когда выстрелом испарило голову солдата рядом с ним, он пошел вразнос.
Изор, ползая на коленях, нарисовала вторую схему. Ниаду следовало быть внимательнее, но он не мог ясно мыслить. Время от времени Изор поднимала голову, но если у нее и были какие-то выводы относительно происходящего, делиться ими она не спешила.
– Ты бы спросил, – сказала она наконец.
– Капрал?
– Спроси, почему я такая же, как ты. Солдат, который никому не нужен.
Теперь она добралась до личного.
– Почему, сэр? – спросил он с опаской.
– Когда-то я была командиром танка, – сказала Изор. – Хорошим командиром. – Она хмуро посмотрела на хрящ, потом вытерла перчатку и нарисовала новый периметр, на этот раз процарапывая его отбитым кусочком плитки, который издавал пронзительный визг, вырисовывая кривую. – Скучаю по этим чудищам. Видишь ли, обнаружилось, что у меня отлично получается говорить «нет» в ответ на глупые приказы.
Ниад против собственной воли выругался. Капрал была «падающим ястребом», прерывателем формаций. Но хоть формационный инстинкт не мог удержать его от потери сознания во время перестрелки, он всё же заставлял подчиняться приказам – даже приказам «падающего ястреба».
Изор подавила смешок.
– Ну ты и счастливчик, Ниад. Меня лишили офицерского звания и понизили до рядовой, заново впрыснули мне формационный инстинкт. Они так и не поняли, что во второй раз он тоже не прижился.
– При всём уважении, сэр, но почему вы всё еще с Кел?
В его тоне не было даже намека на уважение, но Изор, похоже, это не заботило.
– Потому что я нужна Кел, – сказала она. У Ниада по спине пробежали мурашки. – Любой другой капрал сидел бы здесь как пришитый. Я же вижу проблему, которую надо решить, и мы ее решим. Если я не ошибаюсь, еретики устанавливают какое-то оружие, чтобы прикрывать подходы, и они беспокоятся, как бы самим не попасть под удар, иначе перешли бы поближе. Ты ведь внимательно слушал донесения, да? Так или иначе, лучше ударить им в спину.
– Сэр, нас всего двое!
– Слушай, солдат, если ты так любишь жизнь, какого хрена подписался быть ястребом-самоубийцей? Давай посмотрим, сколько оружия мы сможем унести.
Ниад не испытал ни малейшего оптимизма по поводу количества гранат, которым его нагрузили. С другой стороны, Изор была снайпером, и если кому-то надо было изображать вьючную скотину, то только ему.
Изор, даром что чокнутая, точно знала, куда они идут. Пришлось пробираться через жилые помещения. Этот округ был выстроен в виде улья. Чтобы попасть из одного сегмента в другой, нужно было пройти сквозь чьи-то дома и офисы, комнаты, которые лепились друг к другу как ячейки, и лишь изредка попадался коридор, предназначенный скорее для перевозки товаров, чем для людей. Наверное, такую планировку предложил кто-то из Рахал. Ниад не мог представить себе, чтобы какая-то другая фракция выдумала подобное.
Когда они впервые столкнулись с мирными жителями – по крайней мере, по богато украшенным одеяниям и блестящим драгоценностям Ниад предположил, что это мирные жители, – он был потрясен тем, как решительно Изор их убила: три быстрых выстрела, три красные дырки. Он даже не успел толком разглядеть их лица.
– Они бы закричали, – объяснила Изор, хотя Ниад даже рта не открыл. – Не выношу крикунов.
Большинству мирных жителей не выпало шанса закричать.
Они входили и выходили из комнат, как жуки-мертвоеды, время от времени прорезая ходы в стенах оборудованием, которого у Изор не должно было быть. Ниад думал, что они вконец заблудились, но не решался отвлекать Изор, спрашивая, где они находятся. Его очаровали предметы, которые люди хранили в своих домах. Музыкальные инструменты, похожие на приспособления для пыток, придуманные Видона, – в особенности те, что с алчущими струнами. Парящие сферы, имитирующие приятные погодные условия на зеленых или фиолетовых планетах. Коллекция игрушек для кошек, но, к счастью, никаких следов самой кошки. Изор, вероятно, отнесла бы кошку к крикунам.
Изор продолжала сверяться с полевым сканером, сверлить отверстия и бормотать про углы обстрела. Ниад был поражен, что никто не слышал сверления. Оно было тихим, но он-то слышал всё так же отчетливо, как если бы сверло вгрызалось в доли его мозга.
– Вот они, – сказала Изор. – Они сносят стены, ошибки быть не может. – Ее снисходительный тон намекал, что на самом деле ей наплевать, понимает Ниад ситуацию или нет. – Так и думала, что это будет здесь.
Она отпрянула от последней дыры.
– Ладно. В другом конце того коридора есть машина. Ее надо поджечь, чтобы наши люди поняли: там что-то есть. Если побежим очень быстро, можем успеть. – Она приберегла осколок плитки и теперь принялась им рисовать. По крайней мере, она больше не использовала для своих схем жидкости мертвецов.
– Они увидят, как мы приближаемся, сэр.
– Они увидят, как приближаешься ты, – уточнила Изор. – Я обеспечу прикрытие. Я просто хочу, чтобы ты забросил как можно больше гранат туда, где стоит эта машина, и пусть там всё взорвется.
– Мы могли бы сперва убрать кого-то из них, сэр…
– Солдат, – жестко заявила Изор, – я что, разрешила тебе думать? Ступай прямо туда, брось гранаты и убирайся к чертям. Вот твои инструкции. Подтверди.
– Вас понял, сэр, – сказал Ниад, несмотря на искреннее желание предложить ей потрахаться с отбойным молотком.
– Иди, – сказала Изор, взмахнув винтовкой-скорчером.
У Ниада уже начались проблемы с периферическим зрением. Он всё время водил головой из стороны в сторону, чтобы видеть всё вокруг. Лишь когда Изор взяла его за плечо и тряхнула, он понял, что к тому же наполовину оглох. Последствия стресса не проявились бы так рано в правильно настроенном Кел.
– Вон там они стоят, – сказала Изор. – Охрана небрежная, в нашу сторону никто не смотрит. Их неудача, наша выгода. Ступай туда, швырни гранаты, выбирайся. Я тебя прикрою. Всё просто.
– Да, сэр, – прошептал Ниад. Дурацкий план, но он должен был подчиниться.
– Славный малый. Мы еще сделаем из тебя Кел. Иди!
Ниад сперва волочил ноги, потому что они его не слушались. Шум привлек внимание еретиков. Он метнул первую гранату – плохо, слишком далеко от машины. Было трудно не поддаться гипнозу ее красных огоньков, проводов и странных механизмов.
Дозорные-еретики, может, и проявили небрежность, но точно не были дураками. Один из них пинком отправил гранату обратно по коридору. Другие вскинули винтовки.
Ниад от ужаса застыл.
И тут на него снизошел момент кристальной ясности: этого и добивалась капрал Изор. Она сделала четыре быстрых выстрела, хладнокровно и точно – первым выжгла ему колено, заставив покачнуться вперед, ближе к машине, а потом еще тремя привела в действие гранаты.
Кел Ниад так и не узнал, сумел ли он подобраться к загадочной машине достаточно близко, чтобы гранаты нанесли ей какой-нибудь ущерб.
Кел Изор уже мчалась прочь от взрыва. Она получила то, что хотела. Теперь пришло время снова присоединиться к Кел и показать, что им следует сделать.
Сервитор 244666 не рассчитывал, что его поймают. Конечно, людям такое удавалось редко. Но недозволенное подглядывание сошло бы ему с рук, если бы не промелькнувшая ошибка в переменной схеме пепломота, следствие мгновенного скачка напряжения. Сервитор как раз возвращался из каюты Черис, где установил жучка. Так уж вышло, что другой сервитор, 819825, заметил его через открывшееся на миг окно между каютой временного генерала и офицерской столовой, которые обычно располагались на расстоянии одного поворота направо и нескольких минут ходьбы друг от друга.
Дело было не в том, что сервиторам явственно запрещалось входить в каюты людей. Работы по техническому обслуживанию и рутинные дела, возложенные на них, этого требовали, хотя они из любезности всегда стучали. Некоторые люди прогоняли их, если момент был неудобный, но обычно не обращали внимания – и сервиторы на протяжении немногих столетий своей разумности сами поощряли такое отношение.
Однако у самих сервиторов имелись правила, регулирующие то, как они выполняли свои обязанности. Всегда можно было входить, если того требовал долг или, в редких случаях, как с Черис, приглашение пообщаться. Но по общему согласию сервиторов было нечестно подбрасывать жучки в каюту временного генерала для круглосуточного наблюдения, даже если ты был ведущим сервитором, назначенным следить за ней в общественных местах мота.
Поэтому 244666-й сложил конечности, аккуратно и точно подвернув каждую, и терпеливо смотрел на 819825-го, который вызвался быть его охранником – или компаньоном, как посмотреть. Они оба были заперты в одном из служебных коридоров, где было темно, не считая тех моментов, когда они посредством вспышек обменивались колкостями, провоцируя друг друга на полезные размышления. Здесь можно было услышать многое, особенно с помощью сервиторских органов чувств, хотя они были осмотрительны, применяя сканирование. Пока что им удавалось улавливать только случайные реплики между людьми внизу, включая редкие шутки Кел; шаги, суеверные четырехтактные постукивания по стенам, шелест циркулирующего воздуха, тихое шныряние других сервиторов по коридорам.
819825-й сообщил о 244666-м другим сервиторам, и они вызвали его на разговор. 244666-й явился; он мало где мог спрятаться, и кроме того, невзирая на некоторые философские разногласия с товарищами, он не хотел подвергать сомнению важнейшие правила сервиторского общества.
819825-й, чье поведение всегда отдавало раздражающей чопорностью, разъяснил 244666-му, что основой общества сервиторов является этикет и что это отличает их от людей, которые управляли их миром, и что если они начнут отклоняться от него в малых делах, лишь вопрос времени, прежде чем случатся более крупные отклонения. Кроме того, временный генерал была неизменно вежлива с ними. Она заслуживает лучшего отношения. В общем, ему прочитали одну из тех лекций, про которые думаешь, что они остались в прошлом после расцвета первых нейронных узлов.
244666-й подумал про себя, что всё это, конечно, очень здорово, только вот они, по большому счету, ничего не знают о Черис как о личности, не считая рассказов сервиторов с других мотов; кроме того, даже полоумный счел бы участие в этом деле Шуос Джедао дурным предзнаменованием. Было бы намного легче, знай они, что происходит в каюте Черис в каждый отдельный момент. Тем не менее у него не было возможности активировать жучка, товарищи всё равно его изъяли – и кроме того, в любом разговоре они не слышали ответов Джедао, в чем уже имели возможность убедиться. Он был вынужден признать поражение. В то же время 244666-й мог бы оказаться один в этой тюрьме, пусть и временной, однако 819825-й предпочел его сопровождать, хотя не был обязан. Он решил отплатить за доброту, когда всё закончится.
Мир Черис сделался очень большим. Он включал целиком экипажи роя Кел, пехотинцев и лазутчиков, которые противостояли еретикам, Крепости и ее шести округам. Она мыслила на языке орудий, а не словами. Всё сгустилось в числа и координаты, углы и пересекающиеся линии.
– Сэр, огневая мощь Тактической группы 3 опустилась до семидесяти четырех процентов, – сказал Связь. – Коммандер Рай Моген спрашивает, следует ли им изменить формацию.
Черис потерла виски. Она определила еретические ключи формаций через быстрое модулирование в начале схватки. На это ушло слишком много времени; знамемот коммандера Кел Тавафи «Пауки и шрамы» получил серьезные повреждения системы жизнеобеспечения. И всё же теперь у них был доступ к небольшому набору защитных эффектов.
– Тактическая группа 3, еретическая формация 8, – хрипло проговорила Черис. Консервативный ответ, но им непозволительно потерять еще больше орудий. – Дайте знать, если будут еще поломки.
Определенный процент Кел плохо реагировал на использование еретических формаций. Никто из коммандеров не сломался, но Кел Хапо Нару пришлось освободить строевого офицера от дежурства на втором часу боя. Со временем другие Кел также продемонстрировали слабые места.
– Тебе нужно поскорее взять перерыв, – сказал Джедао, но она проигнорировала его.
– Коммандер Рай Моген подтверждает, – сообщила Связь. – Началось изменение формации.
Они изводили орудия Крепости на протяжении последних 17,3 часа. Когда еретики открыли огонь по пехоте Кел, больше не было смысла притворяться. Черис отозвала знамемот Кел Короэ «Нескованный страхом». Два пепломота вели заградительный огонь на расстоянии – не то чтобы Крепость могла уклониться, – а знамемоты предоставляли огневую поддержку. Черис пыталась не повредить структурную целостность Крепости, хотя испытывала искушение понаделать в ней дыр. Пускай Командование Кел вычтет это из ее жалованья за следующую тысячу лет.
Черис отправила Командованию Кел рапорт, в котором объяснила, что щиты Крепости отключены и что дополнительная информация о ее возможностях и персонале не помешала бы. Если повезет, они скоро ответят. Они с Джедао были согласны в том, что Командование Кел выстрелило себе в ногу, изначально предоставив им так мало сведений, хотя она надеялась, что теория Джедао о том, что они стали жертвами какой-то не связанной с Крепостью интриги, неверна.
Мир Черис одновременно стал очень маленьким. Он сузился до ее терминала с блистающим вихрем дисплеев. Происходящее заявляло о себе в цветах, цифрах, схемах. В какой-то момент она осознавала, что некоторые числа представляют собой людей, некоторые – оружие, а некоторые – моты Кел. Теперь она понимала лишь взаимосвязанные иерархии и необходимость обменивать одни цифры на другие.
Огонь превращался в числа, а те – в строчки. Она набрала приказ, зная лишь о необходимости достичь совершенства. Еще приказ, и еще один. Цифры менялись, плыли, складывались и исчезали с глаз долой. Слишком низко. Она нахмурилась, пытаясь сконцентрироваться. Думать было всё труднее и труднее.
– Генерал. – Это не Джедао, но другой мужчина, с более низким и грубым голосом. Черис не могла вспомнить его имени. Она и собственное с трудом выудила из памяти. – Сэр, вы должны отдохнуть. Боевые наркотики не предназначены для таких умственных нагрузок.
Он не был частью терминала, который стал ее миром. Она не должна его слушать… или он цифра? Как она могла потерять цифру? Ее сердце учащенно забилось.
– Черис. – На этот раз это был Джедао. Он говорил очень четко. – Это коммандер Кел Хазан. Он может наблюдать за роем. Он вышел на вахту 1,8 часа назад, и Оружие и Навигация загружали твои ответы в сеть, чтобы та училась на их основе. Они могут взять всё на себя, пока ты отдохнешь.
Она должна выбраться из чисел. Заговорив с Хазаном, Черис сомневалась, что изъясняется здраво, но он ничем не показал, что что-то не так. Потом она направилась в свою каюту.
Черис приняла душ, хотя с большей охотой рухнула бы и заснула в тот же миг, как переступила порог. Она надеялась, что надоедливый гул акустической установки ее разбудит. Не повезло.
– Перестань пытаться бодрствовать, – сказал Джедао.
Она так устала, что понятия не имела, удалось ли хоть что-то сделать правильно. В математике можно положиться на экспертную оценку, логичные доказательства и ответы, но война – всего лишь неопределенность, помноженная на неопределенность.
– Спи, – сердито сказал Джедао.
Черис перестала сопротивляться и заснула, едва легла.
Проснувшись, она увидела поднос с блинчиками с зеленым луком, рисом и остывающим чаем.
– Два сервитора принесли это двадцать семь минут назад, – сказал Джедао, – но я решил, что тебе нужно еще отдохнуть. Я бы поблагодарил их, если бы они смогли меня услышать.
Он позволил ей спокойно поесть, затем сказал:
– Мы будем готовить пропагандистские вбросы.
– Что? – спросила Черис. Планерки с Джедао никогда не были скучными. – По-твоему, еретики поведутся на что-то настолько очевидное?
– Ты не поверишь, что люди читают из любопытства, – сказал Джедао. – Хотя мы не будем просить их, чтобы читали много. Мы изменим кое-какие игровые шаблоны и пошлем туда. Дело в том, что мне понадобится помощь твоего полковника. Он знает больше о ереси Лиож, чем я, и поскольку он Кел, он будет знать, в основном, самые кровавые эпизоды.
Сервитор попросил разрешения войти, хотя мог бы и не церемониться.
– Входи, – сказала Черис. Ей принесли еще чаю. – Спасибо. Не думаю, что на командном моте мне грозит обезвоживание, но я ценю этот жест.
Сервитор издал скептический звук, однако на его корпусе замелькали зеленые и золотистые огоньки, выражающие удовольствие. Потом он ушел.
– Так или иначе, – сказал Джедао, – я знаю о случившемся в общих чертах, но без деталей. Нам нужны детали.
Черис подумала о том, что помнила и чего не помнила со времен уроков истории, и скривилась.
– Разве это нельзя разыскать в архивах?
– Когда ты в последний раз копалась в первоисточниках? Проблема с восстанием Лиож в том, что материалы наполовину засекречены, а другая проблема – в том, что надо знать, как их фильтровать. Вот тут нам пригодится то, что вторая профессия Рагата – историк.
– Он очень занят, – сказала Черис. То, что ей приходилось терпеть Джедао, само по себе плохо. Самое меньшее, что она может сделать для своего командира пехоты, – оградить его от прямого влияния лиса.
– Ему нужно всего лишь указать нам на лучшие примеры того, как изничтожили Лиож, – сказал Джедао. – Просто оставь ему сообщение, и он ответит, когда сможет. Сомневаюсь, что это займет у него так уж много времени.
Черис вспомнила о том, как ее инструкторы пренебрегали действиями Кел против Лиож – дескать, те недостойны изучения, слишком легко досталась победа.
– Я всё еще не уверена…
– Ты много играла в Академии? В спортивные игры?
– В основном дуэли, – сказала Черис. А вот и она – неистребимая одержимость фракции Шуос играми.
Джедао фыркнул.
– Ты подумала про лис что-то нехорошее. Послушай меня. Мы создадим игру.
– Я должна вернуться в командный центр, вот чем мне надо заняться. – Она посмотрела на часы и график смены. Строго говоря, вернуться ей надо было через пять часов и сорок одну минуту, но Черис не хотела в этом признаваться.
– Если бы они нуждались в тебе, уже бы послали за тобой, – возразил Джедао. – Могла бы еще поспать, но вряд ли ты усмотришь в этом здравый смысл.
Черис наконец-то осознала, чтó он сказал.
– У меня там, внизу, люди умирают – а ты хочешь, чтобы я сыграла в очередную грёбаную игру в стиле Шуос?
– Я сказал: изобретем игру. У нас не будет времени, чтобы в нее играть.
– Почему?
– Мы изобретем игру о Крепости.
Лис не собирался уступать.
– Если тебе нужна симуляция боя, почему бы не воспользоваться одной из тех, что и так в сети?
– Но это лишь поведает мне о том, что симулятор думает о симуляции. И уровень абстракции слишком низкий – мы до этого еще дойдем. Я хочу узнать, как ты понимаешь ситуацию, Черис.
– А что, у тебя нет плана? Я думала, у тебя всегда есть план.
– Окажи мне услугу.
У нее были дурные предчувствия, но…
– С чего начнем?
Просто безумие, но он ответил именно так, как она ожидала:
– А с чего, по-твоему, мы должны начать?
Черис задумалась на мгновение. При других обстоятельствах и при наличии пива было бы заманчиво разработать таксономию, которая годилась бы для дуэлей, джен-цзай и правды-или-вызова. Но у Джедао наверняка имелась конкретная цель, и он не дал бы ей невыполнимую задачу.
– Если речь идет о конкретной игре, я начну с изменения существующей игры. – Математическое решение: свести задачу к ранее решенной задаче.
Джедао ничего не сказал, поэтому Черис предположила, что в назидательных целях ей предоставили возможность подергаться. Она подошла к терминалу и вывела на экран игру под названием «пожары-и-башни». Используя ее в качестве основы, Черис сконструировала асимметричную настольную игру для двух игроков, в которую можно было играть и с помощью сети. Не было никакого смысла усложнять техническую сторону сверх необходимости.
Она убила много времени на то, чтобы разобраться с визуальной составляющей. К примеру, не годится, если игрок будет путать пехоту и лазутчиков. С определением разрешенных ходов и очков за достижения пришлось повозиться. И откуда ей знать, каковы силы еретиков? Должна ли она убедиться, что обе стороны равны по возможностям? Она открыла рот, чтобы спросить, потом передумала. И она не стала выдумывать щиты, так как они были взломаны и больше не имели значения.
Когда настал черед программировать сетевого противника, чтобы с его помощью проверить параметры, Черис столкнулась с трудностями. Обычно она бы попросила сервитора помочь, но подозревала, что Джедао этого не разрешит. Величина ущерба, который причиняли некоторые орудия, казалась слишком высокой и нереалистичной, но, просто пялясь на цифры, в этом вряд ли можно было разобраться. Будь у нее больше времени…
Она выпрямилась и коротко рассмеялась. Если Джедао хотел отвлечь ее от прямых обязанностей, у него это получалось. Вот бы ее вызвали из командного центра, пусть даже это и означало бы новую катастрофу.
Странно, что Джедао как будто вознамерился ее учить. Разве не проще задействовать формационный инстинкт, чтобы она просто передавала его приказы? Зачем вот так играть в вопрос-ответ?
Ее мысли снова разбрелись. На разрешение боевых ситуаций она едва взглянула. Так заманчиво промотать всё отведенное время на псевдослучайные генераторы и распределение вероятностей – ведь их она хоть понимает, – но куда важнее выбрать что-нибудь не связанное с вооружением и проработать это как следует.
Она не могла не думать о себе как о рое Кел, даже в контексте наспех сформулированных примечаний. Она поставила себя на место коменданта Крепости и увидела в игре проблемы, которые раньше не бросались в глаза: двусмысленности, нечетко определенные цели, некоторая однобокость властных полномочий. Конечно, у еретиков имелись мотивы и способы маневрировать для достижения собственных целей. Игра должна отражать и это.
Она принялась заполнять новые пустоты, мучительно осознавая, какая выходит мешанина цифр, противоречивых правил и шатких предположений. Кадет постарше однажды сказал ей, что доказательства – совсем как эссе, никто не ждет, что грубый проект окажется произведением искусства, но было трудно избавиться от ощущения, что ей следует добиваться элегантности с самого начала.
– Можешь на этом остановиться, – сказал Джедао.
Глаза Черис были сухими, как песок.
– Не сработает, – сказала она.
– Есть проблемы, которые всплывут во время первоначального тестового запуска, – сказал Джедао, – но для первого раза неплохо, в особенности от мыслителя Нирай. Видела бы ты, как я в первый раз столкнулся с критикой дизайна. Кровищи было море.
Она едва ли могла в это поверить.
– Черис, я не родился тактиком. Мне пришлось учиться, как и всем остальным.
– Скажи мне, – осторожно проговорила она, – почему остановил меня именно на этом этапе.
– Сама понимаешь, иначе бы не спрашивала.
– Это было в тот момент, когда я изменила точку зрения и взглянула на игру с позиции хозяина Крепости.
Но почему этот момент так важен? Если Крепость ожидала помощи от…
– Чужаки, – поспешно сказала Черис. – Они часть ситуации. И наши цели не совсем совпадают с целями Командования Кел, иначе они бы не скрывали от нас сведения.
А кто еще? Каких еще игроков она упустила из виду?
Черис вспомнила с тошнотворной ясностью, как желтые глаза какого-то Шуос следили за нею с ее же собственного лица. Лица Подкомандующего номер два.
Она неправильно поняла сценарий. Она сосредоточилась на непосредственной проблеме подчинения крепости, позабыв про зашифрованный контекст.
– Понятно, – сказала Черис. – Я увязла в тактической проблеме, когда речь идет о стратегии. Столько времени потратила на модификаторы и воздействие атаки – а ведь они не имеют никакого значения.
– Что ж, нас сюда послали как тактиков, – заметил Джедао, – значит, в этом не только твоя вина.
– И всё же я ценю урок, – сказала Черис и решила для себя, что в следующий раз попытается соображать быстрее.
– Это еще не всё, – сказал Джедао. – Есть два момента. Первое: ценность игры заключается в абстракции. Многие Нирай применяют имитационные подходы, и ты склонна к тому же, но иногда узнаёшь больше, выбрасывая детали, а не вписывая их в код. Если хочешь избавиться от всего несущественного, сведи свое творение до простейшей формы.
– Я понимаю, сэр. – Тот факт, что она решала неправильную проблему с большой самоотдачей, пусть и без энтузиазма, был унизительным.
– Второе: в чем, по-твоему, смысл игр? Для чего они нужны?
Ответ наверняка окажется ошибочным, но как еще понять, что ему нужно?
– Для побед и поражений? Для имитации?
– От меня не ускользнуло, что твой первый ответ – ответ Кел, а второй – ответ Нирай, – сказал Джедао. – Рахал сказал бы, что смысл игры – в правилах, Андан – в том, чтобы проводить время с людьми, и кто знает, какой ответ уполномочен был бы дать Видона.
– Ты Шуос, – продолжила Черис, – поэтому я предполагаю, что ты скажешь мне, каков ответ Шуос.
– Шуос считают, – проговорил Джедао, – что суть игры заключается в моделировании поведения. Правила ограничивают некоторые виды поведения и вознаграждают другие. Конечно, люди жульничают, и у этого тоже есть последствия, поэтому неявные правила и социальный контекст тоже важны. В мире игры бессмысленные карты, фишки и символы становятся ценными и значимыми. В некотором смысле вся календарная война – это игра между конкурирующими наборами правил, подпитываемая согласованностью наших убеждений. Чтобы выиграть календарную войну, ты должна понять, как работают игровые системы.
Черис ощутила холод, леденящий душу.
– Осада – это отвлекающий маневр, – сказала она. – Ты собираешься заиграть еретиков до смерти.
– Это война сердец, Черис. Не пушек. Как ты и сама заметила не так давно.
– Так вот в чем суть пропагандистских материалов…
– Я хочу, чтобы еретики призадумались о том, что произошло с Лиож в первый раз, – сказал Джедао. – Есть вероятность, что мы столкнулись с совсем другой ересью, но после ответа оператора щита на Паутину миров я в этом сомневаюсь. Я предполагаю, что их предводители позабыли предупредить о судьбе, постигшей изначальных Лиож. Но подспудно они должны об этом думать. Иногда даже очевидные дебюты стоят того, чтобы их предпринять. По меньшей мере, мы что-то узнаем из их ответа.
При жизни Джедао фракция Лиож еще действовала.
– Ты видел какие-нибудь признаки ереси до того, как умер? – спросила она. – Когда целая фракция сворачивает с истинного пути – это даже хуже, чем потерять узловую крепость.
– Я совершенно ничего не заметил, – с ноткой горечи ответил Джедао. – Мало общался с Лиож, не считая официальных приемов. Я всегда воевал, Черис. Это оставляло мне мало свободного времени для обсуждения философии и этики.
Черис послала запрос полковнику Рагату. Ему не понадобилось много времени, чтобы ответить.
– Я пришлю список, как только смогу, сэр, – сказал он. – Если хотите нарисовать картину кровью, есть из чего выбирать. Вояки Лиож славились скорее революционным пылом, чем боевой доблестью. Они очень рано потеряли своего лучшего генерала – она была весьма хороша, но пала жертвой убийцы, которого подослали Шуос. После этого всё и развалилось. Убийственная ирония заключается в том, что Шуос преследовал другую цель, предателя фракции, и убил эту женщину по ошибке. Чрезвычайно интересная история, если вы любите следить за тем, как неудачников размазывают в кашу.
Черис пригляделась к Рагату. Был ли в его словах сарказм?
– Скажи, что я благодарен ему за помощь в этом вопросе, – проговорил Джедао.
Она повторила, озадаченная необычной почтительностью со стороны немертвого генерала.
– Рад служить, сэр, – сказал Рагат. Его взгляд метнулся куда-то в сторону. – У меня тут маленькая проблема в округе Зонта… Вам что-то еще нужно прямо сейчас?
– Нет, это всё, – сказала Черис, просматривая отчеты о текущем состоянии на малом дисплее терминала и осознавая, что проблема на самом деле совсем не маленькая. – Конец связи.
– А вот здесь, – сказал Джедао, – нам могут пригодиться исходные игровые параметры. В архивах сохранились совокупные свидетельства того, как множество Шуос пытались произвести впечатление друг на друга. Нам не нужно создавать пропагандистские материалы с нуля. Всё, что нам нужно сделать, – это скормить системе кое-какие параметры и столько ужасающих картинок, сколько сможем разыскать.
Деловой подход Джедао к поражению Лиож не сочетался с тем, что он говорил о Фонарщиках как о собратьях. Черис не понимала, что из этого следует.
– Ты что-то имеешь против Лиож?
– Ни в коем случае, – ответил Джедао. – Но они умерли жутким образом, и мы можем этим воспользоваться.
Она знала, что не должна испытывать никаких чувств по отношению к еретикам, былым или нынешним, но внезапная бессердечность Джедао странным образом вынудила ее встать на их защиту.

 

Крепость Рассыпанных Игл, Аналитический отдел
Приоритет: Высокий
От: Вахенц африр дай Ноум
Кому: Гептарх Лиож Цзай
Календарные детали: Год Тучной коровы, месяц Куропатки, день Карпа, голосование по Доктрине решило, что это час Улитки, и в кои-то веки у меня нет времени, чтобы спорить.
Из третьей аналитической группы мне сообщили, что нашли одну из недостающих Рахал. Особой пользы от этого нет, потому что им достался труп – после того, как кто-то сообщил о странном убийстве в зоне между войсками Стогана и вторым лагерем Кел. По крайней мере, система соседского дозора работает хорошо. Мы понятия не имеем, что было в голове у этой проклятой женщины, но она явно пыталась связаться со своими людьми. Люди Стогана отрицают свою ответственность, и в кои-то веки я им верю. Просто бесит, что мы потеряли разведданные из-за заурядного убийства.
Я слышала о последнем инциденте со снайпером. Я устала объяснять это Стогану, но драконовские репрессии против гражданских лиц, «укрывающих» снайперов, – не наш метод. Я удивлюсь, если бедные покойнички знали, что оперативники Шуос использовали их в качестве прикрытия. Действия Стогана только вредят нашему авторитету. Я полагаю, кое-кто из подвергшихся жестокому обращению граждан вернется на сторону лоялистов. Вот что называется «контрпродуктивность».
Я знаю, что развязность и «решительность» Стогана обеспечили ему рекордно высокий уровень популярности, но, пожалуйста, уравновесьте это, ну, хотя бы с остальными вопросами на повестке дня. Подтасуйте голоса, если нужно.
Ладно, я вижу, как вы сердито на меня смотрите, так что скажу без обиняков. Удивительное дело, но единственное, в чем он поступает правильно, – это настойчивое требование, чтобы его солдаты относились к пропагандистским канистрам как к реальной угрозе. Пока что происходящее кажется сетебумажной игрой, которая не связана с реальными событиями, но всё же. У игры солидная подоплека – впрочем, другого я от Шуос и не ждала.
Понимаете, проблема в том, что эти вбросы – миниатюрные уроки истории. Я думаю, Джедао просчитался. Возьмите хотя бы тот ролик, где заключенным Лиож вскрывали грудную клетку так, чтобы вытащить легкие, пока они были еще живы. Такого рода вещи только усиливают сопротивление с нашей стороны. Это ошибка дилетанта, и я не удивлюсь, если Джедао задумал что-то еще. Есть ли другая цель для пропаганды?
О, я вижу, Пиоро пометил как особо важные несколько отчетов по поводу какого-то казуса с моим любимым бренди. Я лучше посмотрю, что за суета, пока мир не рухнул, ага? Хорошенько подумайте о том, что я сказала.
Ваша в календарной ереси,
Вх.

 

Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Глава четырнадцатая